Get Wild

      Кусая собственные пальцы, и без того обильно смоченные в слюне, Зенитсу мычит и стонет, ерзая на крепкой груди, в то время как умелый язык скользит у него меж ягодиц. Чужой напряженный член просительно трется об его щеку, головкой касается виска. Парнишка, чуть не плача, выпускает изо рта пальцы и начинает робко лизать ствол самым кончиком языка, едва касаясь, обслюнявленной рукой вытирая слезы в уголках глаз. Возбуждение ощущается уже болезненно, а его естество требует к себе недополученного внимания: чужой подбородок давит на яички, иногда горячий язык проходится по ним, дразняще, но не более того. У Зенитсу уже даже не остается сил на нытье: его протяжные стоны сливаются в один, голос дрожит – как будто он вот-вот разревется от того, как сильно ему хочется получить разрядку. Он бедрами елозит по лицу партнера, прося о большем – лизать сильнее, толкать язык глубже в колечко мышц, пальцами давить еще больше, совать их на всю длину, подушечками гладить уздечку… Агацума хочет всего и сразу и, в диком смущении пылая лицом, он все-таки сдается и начинает умолять.       – Узуи-сан… Ммм! Тенген-сама! П-пожалуйста! Я хочу тебя!.. То есть, в-вас! – скулит мальчишка, кусая губы и жмурясь при этом. Чтобы добиться большего расположения наставника, он даже начинает активнее вылизывать член перед своим лицом: голодно, губами впиваясь в крупный ствол, посасывая и скользя по нему онемевшим языком. Опухшие губы дрожат, и Зенитсу тыкается ими во влажную головку, впуская естество в свой рот, уже не обращая внимания на то, как сводит скулы от напряжения.       – Ты еще недостаточно ублажил своего наставника, – отвлекшись от вылизывания его промежности и легонько шлепнув по ягодицам, усмехается Узуи и заменяет свой язык сразу тремя пальцами, вставляя их резко и глубоко, вырывая у Агацумы громкий вскрик. Длинные пальцы внутри как будто специально начинают давить на стенки прохода сильнее, чтобы довести мечника дыхания Грома до полного безумия. Член Узуи-сана большой: у Зенитсу его даже рукой обхватить не получается. Почувствовать такой в себе – от одной мысли собственное естество начинает дергаться в судорогах сладкого наслаждения. Торопливо с голодной жадностью облизывая каменно-твердый орган, парнишка уже не может терпеть – начинает реветь вперемешку со стонами и тереться о пурпурную головку мокрыми от своих слез, слюней и чужой смазки щеками. Тоже в свою очередь кусающий губы Тенген, безостановочно трахающий его пальцами, смеется и даже пару раз толкается вперед бедрами, тыкаясь членом куда придется в лицо своего тсугуко. – Зенитсу, ты хочешь съесть меня? Просто заставь меня блестяще кончить, и тогда у тебя во рту будет, что проглотить. Не волнуйся ты так: я блестяще заполню тебя с обеих сторон и не по одному разу за сегодняшнюю ночь.       – Я-я хочу Узуи-сана внутри! Сейчас! Я-я н-не могу больше-е! Узуи-са-а-ан!       – Сначала возьми его в рот целиком.       – Не помещается! Я н-не могу!..       – Блестяще постарайся, иначе не сможешь почувствовать, как мой член будет толкать тебя прямо вот здесь, – Тенген легонько хлопает его ладонью по животу, и Зенитсу от его слов, не сдержавшись, кончает, взвизгнув и крепко стиснув между ладоней чужое естество. И задыхаясь стонами, с трудом вдыхая заложенным носом воздух, ртом насаживается на член Тенгена, чувствуя, как ноют челюсти – слишком большой, и обхватить как надо не получается. Уголки рта натягиваются, а по щекам вовсю текут слезы, но, несмотря на это все, парнишка продолжает свои попытки заглотить чужой орган, пока наставник вдруг не скидывает его с себя на футон, тут же бесцеремонно разводя ноги. Агацума только удивленно поднимает на него заплаканные глаза, кулачком вытирая слезы. – Ну, думаю, с тебя хватит мучений: блестяще пора взять тебя. Ты ведь с задания – так долго ждал нашей встречи.       Зенитсу слышит это и не может отвести от усмехающегося лица ошарашенного взгляда, кусая губы, чтобы не разреветься еще громче: его Узуи-сан всегда такой. Добрый, щедрый, заботливый, когда этого совсем не ожидаешь, иногда вызывается сопроводить его на сложные заданиях, защищает, показывая себя во всей красе. Младший мечник на одной из первых совместных миссий с ужасом осознал, что возбудился, глядя на то, как столп Звука сражает демонов, применяя приемы. Правда, как оказалось позднее, Тенген заметил его весьма недвусмысленное положение и потом, когда они сложили оружие в ножны, прижал к стволу дерева, стащив с него штаны и начав активно ублажать рукой. «Совсем ни к чему не приученный, – горячо шептал ему тогда на ухо столп, играясь ловкими пальцами с членом. – Тебе нужно больше практики. Приходи чаще в мой дом: я научу тебя всему, что надо знать». И если прежде Агацума ужасно нервничал и места себе не находил – сначала из-за того, что осознал свою влюбленность, а потом из-за необходимости делить своего возлюбленного с тремя куноичи – то вскоре успокоился и даже почувствовал некое превосходство. Превосходство над этими тремя. Когда после его первой ночи в поместье Узуи-сана на утро его окружили девушки, наперебой предлагая свою помощь и спрашивая, хорошо ли все прошло, отчего-то красная Сума вдруг выпалила: «Тенген-сама ведь хорош в этом?»       – Но ведь ты и сама знаешь, – опустив взгляд, обиженно себе под нос проговорил он. И тут обычно раздраженная Макио взорвалась хохотом.       – Насмешил! Сума же до сих пор девственница!       – Хв-хватит, противная Макио! Т-ты сама тоже такая же!       – А?.. – удивленно приоткрыл рот мечник, повернувшись к третьей девушке, видя ее добрый и спокойный взгляд. На немой вопрос в его глазах Хинацуру только коротко кивнула, и приземлившийся было на землю после сногсшибательной ночи удовольствий Зенитсу снова воспарил к небесам. Ушел из их дома осоловелый, улыбался всем направо и налево, лелея в своей душе одну единственную мысль: Узуи Тенген целиком и полностью принадлежал лишь ему. И сделает для него что угодно, если правильно себя с ним повести.       Так Агацума и решил поступить. Он дождался, пока великий и прекрасный Тенген начнет обивать пороги поместья Бабочки, затем немного поиграл в недотрогу, не разрешая ему даже просто обнять себя, после одного поцелуя совсем чуть-чуть поигнорировал его, неделю избегая столпа всеми известными способами, потом как-то раз во всеуслышание принялся восхищаться Кёджуро Ренгоку и расхваливать его достоинства, чуть не рассорив к дьяволу двоих товарищей и едва не заставив Тандзиро впасть в депрессию, и, в конце концов, наконец-то соизволил объясниться со своим воздыхателем, приняв его чувства. И был чрезвычайно собой доволен. Проделанная работа стоила потраченного времени – Тенген проводил с ним часы напролет и был готов носить его на руках, окружая его своей любовью и балуя, как только можно. Одним словом, Зенитсу был смекалистым малым и теперь никто бы уже не смог сказать, что он ничего не смыслит в отношениях.       Сейчас же Агацума обиженно стонет оттого, что его партнер, изводя его, специально медлит, приставив головку своего члена к все еще влажному отверстию, но не проталкивая ее внутрь, а нарочито соскальзывая ниже или выше.       – Узуи-сан!.. Хватит уже! Сделай это! – капризничает Зенитсу, изворачиваясь под Тенгеном и пытаясь самостоятельно направить его туда, куда нужно. На такое проявление инициативы столп только фривольно посвистывает и, наконец, устроившись удобнее, укладывает его ноги себе на бедра. Парнишка от этого действия начинает учащенно дышать и, не зная, куда деть дрожащие от нетерпения руки, прижимает их к груди. – Д-да, Узуи-сан! Тенген-сама, пожалуйста, пожалуйста!.. Т-Тандзиро говорил, ч-что Ренгоку-сан целый час не останавливался и даже не вытаскивал! Час!       – Ярко преувеличивает твой Тандзиро, не могло такого быть! Хотя это ведь Ренгоку – он вообще блестящий феномен без мозгов и тормозов, – Тенген наконец поддается бедрами навстречу горячему нутру, проникая еще только одной головкой, с довольной улыбкой притягивая своего поскуливающего от болезненного возбуждения тсугуко ближе. – Ну что, ты счастлив? Нравится, ощущать в себе мой член?       – Ммм!.. – стонет ему в ответ Зенитсу, выгибаясь и ерзая на спине, чтобы придвинуться к партнеру еще теснее. Внушительных размеров естество Узуи-сана давит его изнутри, плотно упираясь головкой, и младшему кажется, что мышцы натянуты до предела. Он трет лицо дрожащими ладонями, размазывая слезы и слюни, смотря на то, как усмехающийся и неотрывно наблюдающий за ним Тенген толкается внутрь. У наставника такое тело, что каждую мышцу прекрасно видно: они напряжены, а кожа блестит от пота – Зенитсу голодным взглядом скользит по четко проступающим кубикам пресса, ниже, по дорожке из бесцветных волос, тянущихся от пупка и до лобковых костей, и останавливается на месте слияния их тел. Зрелище нереально возбуждающее – его мышцы плотно обтягивают крупный член Тенгена, сильно трутся вокруг него, с трудом пропуская внутрь. Однако Зенитсу прекрасно знает свои возможности: возбужденный орган наставника может поместиться в нем полностью. Узуи уже давно это выяснил, целыми днями трахая парнишку в самых разнообразных позах.       – Я не понимаю твоего мычания. Раз ты не хочешь отвечать, наверное, мне стоит вытащить? – продолжает дразнить его бывший столп, но все равно активно двигает бедрами – ему самому нелегко сдерживаться, едва только собственный член погружается в давящую и обжигающую тесноту внутри Агацумы. Мужчина старается проникнуть еще глубже, под особым углом, направляя головку наверх, чтобы наблюдать, как появляется едва заметный бугорок на впалом животе. – Ну как, чувствуешь его вот здесь?.. – и специально сильно надавливает на низ живота перевязанной конечностью, отчего парнишка вскрикивает и тут же кончает, брызгая спермой себе на грудь.       – Н-не дави! Не дави, Узуи-са-а-ан!..       – А что? Ощущения становятся ярче? Тогда давай еще раз, – но едва он снова начинает давить, Зенитсу хватает его за ампутированную руку, крепко обнимая ее и прижимая к груди, заставляя мужчину нависнуть над собой. – Ну что ты, Зенитсу? Нужно уметь блестяще получать удовольствие и не бояться его, – и Тенген начинает увлеченно тереть его соски. Шероховатые бинты щекочут грудь – по коже толпами бегут мурашки.       – Узуи-сан, п-поцелуй меня, п-пожалуйста!.. – на выдохе шепчет Агацума, а Узуи, чувствуя, как парнишка плотнее обхватывает его ногами за бедра, еле сдерживается, чтобы не застонать. К исполнению просьбы он приступает сразу же, утягивая младшего в глубокий несдержанный поцелуй, сминая и кусая его опухшие губы. Тот опять невнятно мычит, стонет и извивается под партнером от удовольствия. Тенген двигается быстрее, и трение между их телами увеличивается – Зенитсу кажется, что еще немного, и кожа начнет стираться в кровь. Воздуха в груди все меньше: резвые толчки мешают нормально вздохнуть, да и наставник даже не думает оставлять в покое его рот, исследуя его языком.       – Зенитсу!.. Это блестяще! – тоже задыхаясь, проговаривает ему в губы Узуи, и по тому, как он еще больше ускоряется, сбиваясь с ритма, Агацума понимает, что пик удовольствия уже близко. Его пробирает сладкая дрожь – хочется поскорее ощутить в себе горячую сперму Тенгена и услышать его низкие стоны. Собственный член снова дергается, извергая семя, и Зенитсу, чувствуя, как пальцы бывшего столпа до боли сжимают его бедра, откидывается на футон, прикусывает ребро ладони и закатывает глаза. И следом разочарованно стонет – заряд чужой спермы внутрь он так и не получает. Более того, Узуи отпускает его бедра и отстраняется.       – Узуи-са-ан!.. – истерично стонет младший мечник, и голос его срывается – слезы подступают сами собой. Не понимая, что происходит с собственным организмом, Агацума, зажмурившись, вдруг начинает громко рыдать, пока на лицо не брызгают какие-то капли. Только тогда он, чуть успокоившись, открывает заплаканные глаза и взглядом тут же натыкается на чужой член с блестящей бусинкой смазки на самой головке. Пальцы Узуи все еще размеренно скользят по стволу, будто пытаясь выжать что-то еще.       – Вот ведь уныло расплакался, блестящий птенчик, – Тенген, глядя на Зенитсу сверху-вниз, лишь смеется, головкой члена потираясь об его лицо и размазывая капли собственного семени по губам и щекам. Шмыгая носом, младший жалобно смотрит на него большими покрасневшими глазами, языком несмело пытаясь слизать сперму со своих губ. И наставник одобрительно гладит его покалеченной рукой по лицу, пачкая бинты в семени. – Не переживай: все остальные разы будет внутрь.