Get Wild

      Устроившись на крепкой ветке высокого дерева с пышной кроной, частично скрывающей его от посторонних глаз, демон с любопытством смотрел вниз, подложив руки под подбородок. Там внизу, за высоким бамбуковым забором, горели небольшие татигата, клубился пар над водой и два разгоряченных тела отчаянно прижимались друг к другу. Сильные мозолистые руки мечника с карточными серьгами сжимали узкие бедра худощавого мальчишки, лежащего впалым животом на сырых камнях. Раздавались плеск воды, громкое хлюпанье, шлепки, оханье и аханье, робкие просьбы быть медленнее и скомканные признания в чувствах. Мечник, трахающий мальчишку, и сам громко стонал, пыхтел и толкался бедрами так быстро, что иногда казалось, двигаться настолько стремительно продолжительное время просто не под силу обычному слабому человеку. Аказа, с интересом наблюдавший за их диким совокуплением, внимательно вслушивался и подмечал взглядом все любопытные детали. Эти двое были прекрасно ему знакомы.       – Сенджуро-кун! В тебе так хорошо! Пожалуйста, давай будем заниматься этим всю ночь! Я не могу успокоиться, когда вижу тебя! – не переставая стремительно припечатываться бедрами к чужим сильно покрасневшим ягодицам, повторял парнишка с карточными серьгами. – Я готов делать это с тобой постоянно! Я даже смог найти и купить смазку, Сенджуро-кун! Мы сможем делать это без перерывов!..       – Т-Тандзиро-сан! Ваш член слишком сильно меня!.. Пожалуйста, д-давайте закончим на сегодня! – брат Ренгоку Кёджуро, которого с первого взгляда было не трудно узнать, сломанной куклой лежал под мечником, крепко обнимаемый им – тот прижимал его к своей груди, грубо вторгаясь твердым горячим членом внутрь. Аказа даже через пар прекрасно видел напряженные ягодицы этого Тандзиро, видел впечатывающиеся в чужую промежность сильно покрасневшие от горячей воды и прилива крови яйца, и еле сдерживал ехидный смех. Дерзкий мальчишка, назвавший его трусом, в эту минуту казался Третьему таким смешным и жалким. То, как он спешил насытиться сам, не обращая внимания на просьбы партнера, забавляло Аказу. «Типичный человек, а что строил из себя в нашу первую встречу! – смеялся про себя демон, продолжая созерцание этой пары. – Совсем плюет на этого дохленького мальчишку. А тот ведь настолько слаб, что, кажется, будто вот-вот переломится пополам в его руках». Внезапно мальчишка Ренгоку внизу вскрикнул так пронзительно, что даже Третий, вольготно лежащий на дереве, вздрогнул, чуть приподнявшись с ветки. – Нет! Н-не надо больше! Ах! Н-нет, Тандзиро-сан!..       – Я люблю тебя, Сенджуро-кун! – почти кричал Камадо, врываясь в него все быстрее и сбиваясь с собственного ритма. Они стонали в разнобой, движения постепенно замедлялись, и, наконец, мечник остановился, завалившись на обессилившего под ним младшего Ренгоку. Присмотревшийся повнимательнее Аказа наконец-то понял, в чем дело. Когда небольшой, но толстый член мечника показался из расстраханного ануса, расслабленно повиснув, внимательный взгляд Третьего заметил густые мутные капли, появившиеся в сильно раскрытом отверстии. «Черт возьми, – спрятав улыбку с лица, удивился демон, принимая сидячее положение, – этот дерзкий слабак его знатно распахал… Вот же мелкое ничтожество». От нелицеприятного вида настолько деформированного ануса худощавого парнишки веселье Аказы как-то одномоментно спало: он, усевшись на корточки, повернулся спиной к поместью и собрался уже уходить, однако слуха снова достигли голоса.       – Н-не надо! Т-только н-не снова! Дайте мне передохнуть, п-пожалуйста!.. Ах! – на слезные восклицания младшего Ренгоку Третий обернулся вновь – Камадо, обняв и крепко вцепившись в чуть не плачущего мальчишку руками, на весу насаживал его на свой член, даже высунув язык от усердия. Скользнув по нему равнодушным взглядом, Аказа на несколько мгновений засмотрелся на красное лицо этого Сенджуро, подметив слезы в уголках глаз и искусанные пухлые губы.       – Жаль, но что поделать, – как будто для кого-то невидимого проговорил демон, зачем-то наигранно пожав плечами и выдавив из себя улыбку. – Чем я тут помогу – пусть развлекаются, – и он исчез, спрыгнув с ветви и оставив образ хилого, слабого брата Кёджуро Ренгоку позади.       После захватывающего сражения на железнодорожных путях Аказа не думал, что ближайшую сотню лет его существования произойдет что-нибудь настолько же волнительное. Погибший прекрасный мечник в его памяти выжег огромный след, заставив проникнуться к себе уважением до глубины души, и Третий гордился этим уважением, пусть даже оно было обращено к обычному человеку. Таких людей, как Кёджуро Ренгоку, он не встречал очень и очень давно. И теперь, уже приготовившись жить воспоминаниями об этой увлекательной встрече, он вдруг повстречал новый объект своего интереса.       Выкинуть из головы образ младшего брата Ренгоку оказалось сложнее, чем он думал. Увидев его однажды, демон, пораженный сходством этих разных людей, принялся тайно следить за ним. Прежде цель была другая – обнаружить захоронение Ренгоку, разнести могилу и откопать остывшее тело Пламенного столпа. Но потом все неожиданно для самого демона поменялось. Он внимательно следил за тем, что делает этот маленький слабый человек, как он убивается по умершему брату, как тяжело переживает домашний гнет. Третий верил, что наблюдает за мальчишкой забавы ради, чтобы лишний раз понаслаждаться мучениями никчемной жизни очередного слабака, но вскоре эти объяснения почему-то опротивели ему. Насмешливой улыбки на тонких губах уже не было, когда демон наблюдал, как по лицу молчаливого Сенджуро, ни с того ни с сего застывшего посреди двора, текут слезы. Чужое горе уже не казалось смешным.       Смешными казались Аказе потуги мечника с карточными серьгами привлечь внимание младшего брата Ренгоку. Его интерес виделся вполне определенным: у Камадо чуть ли не на лбу было написано о том, что он чувствует к робкому подростку. Третий открыто развлекался, видя жалкие попытки неудачного флирта, слушая неловкие комплименты, понимая, насколько отчаянными становятся действия мечника.       Однако потом внезапно выяснилось, что Камадо добился своего – он имел младшего сына семьи Ренгоку почти каждый вечер и каждую ночь, если был в поместье. Выяснилось и то, что веселье Аказы было самым обычным злорадством, потаенной обидой. Демон смотрел на отношения этих двоих, с интересом изучая поведение Сенджуро, забывая про дерзкого мальчишку Камадо. И было непонятно, искал ли он в этом ребенке замену тому прекрасному мечнику, с которым они сошлись в лобовой схватке на железнодорожных путях. Но, изловчившись несколько раз забраться в поместье, где жили последние отпрыски рода Ренгоку, Аказа, смотря на неспокойно спящего мальчишку, почувствовал, что внутри него теплится странное, безымянное чувство. В какой-то момент, устав смотреть, как дрожит во сне Сенджуро, демон присел на одно колено рядом с футоном и сделал то, чего после не мог сам осмыслить – он поправил одеяло. Натянул его подростку чуть ли не до подбородка и даже на совесть подоткнул под мягкий матрас, чтобы не было щелей. «До утра проспишь, а потом меня не волнует, как ты выберешься отсюда», – усмехнулся Третий, опять как будто бы перед каким-то таинственным невидимкой оправдывая такое проявление заботы со своей стороны.       В другой раз, сидя рядом со спящим мальчишкой, демон удовлетворил свое желание пригладить непослушную медно-золотую копну волос, торчавших в разные стороны. «Не похож, – вынес он вердикт, татуированными пальцами трогая светлые пряди. Ему в какой-то момент даже показалось, что от прикосновений со стороны сон младшего Ренгоку стал спокойнее: мальчик не метался по постели, плача по усопшему брату, – ни капли не похож. Ни силы, ни мужества, ни огня – маленький хорек». И продолжал завороженно гладить по волосам, позабыв о времени.       Поэтому когда среди леса перед Сенджуро, возвращающимся узкой тенистой дорогой с собранными в небольшую суму целебными травами, выросло уродливое существо, не помнившее ни слова из человеческой речи, Аказа оказался поблизости. Новообращенный уродливый демон настолько утратил собственный разум, что даже не осознал своей беспомощности перед Третьей Высшей Луной и сломя голову кинулся в атаку, когда тот встал между ним и мальчишкой. И был размазан в кровавое месиво на открытом под будущие солнечные лучи месте. Младший Ренгоку трясся и молился всем известным божествам, но судьба и без того оказалась благосклонна – демон даже не думал вредить ему. Он решительным шагом подошел к мальчику, склонился близко-близко, испытывающе заглядывая прямо в глаза, и выпрямился, отпрянув обратно.       – Не ходи один в это время. Иначе ты умрешь, – с деланным равнодушием в голосе проговорил Аказа и, развернувшись, пошел прочь. Он не хотел показываться перед мальчишкой, тем более не хотел говорить с ним, однако появление другого демона вынудило его пойти на этот шаг. Уже переставая понимать самого себя, он шел к деревьям, однако робкое «подождите, пожалуйста» заставило его замереть на месте изваянием. Словно эта просьба была плодом его фантазии. Но голос раздался вновь, вводя Третьего в полное недоумение.       – С-спасибо…       – Ты благодаришь демона? – Аказа старался говорить спокойно, безэмоционально, но внутри все почему-то трепетало от странного предвкушения развития разговора. Его собеседник, стараясь унять дрожь от испуга, стеснительно мялся, разглядывая стоявшего перед ним демона. Не бежал и не прятался – казалось, даже если Третий вдруг решил бы убить его на месте, мальчишка безропотно принял бы свою участь. – Ты ведь Ренгоку.       – М-мне кажется, что я вас з-знаю, – его маленькие натруженные пальчики нервно переплелись между собой, и Сенджуро все-таки смущенно отвел глаза, а Аказа невольно затаил дыхание. Почему-то по коже вдруг пробежал легкий холодок от мысли, что этот ребенок знает имя того, кто убил его старшего брата. Сглотнув, демон небрежно кивнул на него, показывая, что он ждет объяснений. – Дело в том, что в п-последнее время мне казалось, что кто-то н-наблюдает за мной: смотрит, чтобы со мной ничего не случилось и защищает… А те-теперь, когда я увидел в-вас, то подумал, что это были вы… Поэтому спасибо.       Между ними установилось молчание. Было слышно только шелестение листьев деревьев и умеренное стрекотание цикад. Сенджуро боялся показаться своему спасителю слишком навязчивым, а потому ждал от него чего-то, надеясь, что разговор продолжится. За эту ночь он повстречал двух демонов, однако разница между ними была столь огромна, что мальчишка даже подумал, будто сейчас перед ним стоял человек. Опасный, сильный, может, даже жестокий, но человек – потому что не было того прежнего страха, что охватывал его крупной дрожью даже при одном только упоминании о демонах.       Удивленный его словами и поведением Аказа стоял как вкопанный в землю, пытаясь понять, действительно ли он был настолько неосторожен, что позволил человеку, этому слабенькому парнишке обнаружить свое присутствие. В голове оставалась только одна мысль – Сенджуро Ренгоку знал, что за ним следит неизвестный, но не то чтобы не испугался, а даже не показал вида, что давно заметил своего соглядатая. И по душевной простоте решил, что намерения его добрые. «Вот же наивный слабак», – мысленно выдохнул Третий, но тут же сам себя одернул, запретив оскорблять этого мальчонку. Почему Сенджуро воспринимался им иначе, демон не осознавал, но, глядя в его наивные светлые глаза, наполненные горечью и надеждой, даже не хотел быть демоном. В конце концов, Аказа, буквально заставив себя, развернулся к нему спиной и пошел прочь, чувствуя на себе удивленный взгляд мальчишки.       – Если он будет надоедать тебе, просто скажи, – и стремительным прыжком исчез в кронах леса, оставив Сенджуро в недоумении одного, обдумывать смысл сказанных слов.       С тех пор наблюдать за Сенджуро Ренгоку стало для Третьего необходимостью. Они как будто бы негласно общались таким образом: Аказа вновь смотрел за тем, что мальчишка делает, а тот в свою очередь в пасмурную погоду поднимал глаза на верхушки деревьев, иногда робко улыбаясь. Младший Ренгоку не видел демона, но знал, что он там. И Аказа, ловя его смущенную улыбку, был уверен, что она предназначалась ему. Это и было их молчаливое общение.       В погожие дни мальчик оставлял на ночь дверь в свои покои приоткрытой и только тогда шел укладываться спать, со спокойной душой, ничего не боясь. Никто бы не смог к нему пробраться – за этим бдительно следил Третья Высшая Луна. Конечно, иногда демон и сам пробирался внутрь дома Ренгоку, когда старый глава семейства спал пьяным сном, и вновь проводил ночь, глядя на умиротворенное лицо Сенджуро. Кажется, у того нормализовался сон – Аказа это отметил и даже облегченно выдохнул, непонятно чему обрадовавшись. Как будто чувствовал вину за то, что сны младшего Ренгоку превратились в кошмары.       Это был какой-то их собственный таинственный мир, о существовании которого знали только двое. И демон впервые за свое длительное существование изо дня в день чувствовал жгучее желание жить – не поиски достойного противника вселяли в него восторг предвкушения, а очередная встреча с младшим Ренгоку. Они не разговаривали и больше не встречались лицом к лицу, но оба были более чем довольны, чувствуя присутствие друг друга. И Аказа даже мог смириться с нынешним положением вещей и назвать себя в какой-то степени удовлетворенным, однако было одно «но».       Этим «но» был тот самый дерзкий сопляк с карточными серьгами, растерзать которого Аказа хотел еще тогда, на железнодорожных путях, когда умер Кёджуро Ренгоку. Он приходил к Сенджуро так часто, как только мог, просил его внимания и вдобавок ко всему близости. И младший Ренгоку ложился под него и снова просил ничего с ним не делать, снова жалобно стонал и молил остановиться. «Какого дьявола?.. – скрежетал зубами Аказа, вновь следя за ними, купающимися в горячей воде. Мальчишка Камадо притягивал упирающегося Сенджуро к себе, крепко и страстно целуя его – по-видимому, мог надолго задерживать дыхание. А вот Ренгоку задыхался, робко хлопая по его плечу ладонью, чтобы мечника наконец-то выпустил его, вытащив свой язык из чужого рта, и позволил вдохнуть. – Почему он не влепит этому никчемному надоедливому червяку оплеуху?»       Этот Тандзиро вновь вываливал на Сенджуро свои чувства, потом вставлял в него свой возбужденный член и трахал почти до потери сознания. После этих безумных продолжительных блудодейств в самых разнообразных позах и местах Ренгоку был настолько истощен, что практически не выходил из своих покоев – Аказа подолгу не видел его. Или он не выходил, потому что боялся, что демон все еще находился поблизости: что он все знал и все видел. И это безумие продолжалось.       Их следующая встреча лицом к лицу произошла ровно в том же месте, где и предыдущая. Луны не было на небе, из-за чего весь лес и нахоженная дорога через него были погружены во тьму. Мгла сползала с деревьев, укрывала землю, впитывалась глубоко в нее вместе с дождевой водой, очерняла дрожащие поверхности небольших луж. Аказа, сидя на дереве, из темноты внимательно вглядывался в стоявшего на открытой местности младшего Ренгоку. Мальчишка снова не видел его, но решительно смотрел туда, где он предположительно находился. От него пахло свежими травами и мыльным корнем – демон ощущал это даже на таком расстоянии. Поверх немного подрагивающих плеч Сенджуро было наброшено новое хаори.       – Я знаю, что вы здесь, – вдруг громко произнес он, и Третий с удивлением заприметил, как сжались его кулачки. – Пожалуйста, выйдите! Покажитесь мне!       – Зачем тебе видеть меня, Ренгоку? Уже слишком поздно – иди домой.       – Я больше н-не вернусь домой! Я решил!       – Ты слаб и глуп, – произнес Аказа после некоторого молчания, а потом раздвинул ветки деревьев, показываясь из своего укрытия. Сенджуро вздрогнул при его виде, но взгляд его нисколько не потерял прежней решимости, что немало удивило демона. – Чего ты хочешь? Раз ты решился больше не возвращаться домой, значит?..       – Господин демон, пожалуйста, сделайте меня таким же, как вы! – он торопливо подошел ближе к дереву, на котором стоял Третий, и высоко запрокинул голову, умоляюще смотря на него снизу вверх. Аказа молчал, изумленно глядя на него без тени насмешки. Да, перед ним стоял не мечник, однако он был потомком рода Ренгоку, клана потомственных истребителей, и подобное решение не могло не удивлять. Тем временем, приняв его молчание за отказ, мальчик продолжил умолять его. – Прошу вас! Никто больше не относится ко мне как к вольному человеку! Я не хочу жить, не имея собственного голоса! Господин демон! Вы единственный, кто заботился обо мне все это время! Единственный, кому не было безразлично, что со мной происходит!..       Его почти срывающийся на плач голос утих, и мальчик понурил голову, опустив плечи. В этот момент он показался Третьему таким маленьким, слабым и никчемным, что вновь откуда-то поднявшееся чувство жалости к страдающему слабому существу затопило демона изнутри, заставляя смягчиться. «Мне же лучше, если обращу его. Он Ренгоку», – мысленно говорил сам себе Аказа, не спуская глаз с подростка. Однако вместо того, чтобы с радостью согласиться, вслух он произнес:       – Ты уверен в своем поспешном решении, Ренгоку? Все твои предки испокон века убивали таких, как я. Стать демоном означает откреститься от их стараний, откреститься от того, за что они отдали свои жизни. Это значит предать память о них. Ты готов на это пойти?       – Мой брат говорил, – твердо начал Сенджуро, но на мгновенье замолчал, сглатывая подступающие рыдания, – о-он говорил, что я с-сам должен выбирать, кем хочу быть! Я выбрал! И если после смерти меня осудят, то так тому и быть! – потом, взглянув на собеседника полным надежды взглядом, уже тише он добавил. – В-вы сделаете меня демоном и позволите следовать за вами?..       – Раз на то твоя воля, Ренгоку, да.       Слушая, как скрипят доски, как прогибается под ногами пол, Сенджуро суетливо развязывал завязки на своих одеждах, украдкой с любопытством поглядывая в сторону демона, сидящего в углу старого, полуразрушенного дома. Посередине помещения на досках лежало лунное серебро, льющееся сюда сквозь пробитую крышу. И в этой разрухе, пыли и холодном свете луны Ренгоку находил какую-то отраду для себя – душа как будто была спокойна здесь, посреди мрака ночи. Он, вдохнув полной грудью и даже слабо улыбнувшись необычной легкости в своем теле, сбросил на пол новое хаори, подняв глаза на демона.       – Мне нравится быть здесь вместе с вами, – искренне проговорил мальчик и робко направился к месту, где притаился Третий. Они были друг напротив друга и смотрели глаза в глаза. В конце концов, Сенджуро первым опустил взгляд в пол, выдавив смущенную улыбку. Обнаженное тело немножко дрожало от ночной прохлады. – Вы все еще не сказали мне, как вас зовут… Могу я спросить? Я хочу знать имя того, кто был так добр ко мне.       – Потом узнаешь, – равнодушно отозвался Аказа, после чего перевел изучающий взгляд на выступающие ключицы, узкую грудь, впалый живот мальчика. «Жалкое создание, нуждающееся в защите, – подумал он, кладя руку на чужую грудь и ведя ей вниз. – Все твои защитники умерли. А мне как раз нужен способ скрасить еще сотню другую лет».       – Жаль… Н-но я все равно благодарен вам! И буду вам верить… – дрожащая ладошка накрыла сильную руку Аказы, ласково погладив костяшки и каждый палец. Младший Ренгоку под изумленный взгляд демона нежно мял его ладонь, а потом, опустившись на колени, прижался к ней щекой, потираясь, как верный щенок. – П-пожалуйста, возьмите м-меня, если вам этого хочется. За вашу помощь я…       – Только если тебе самому хочется, – безапелляционным тоном отрезал Третий и отвернулся в сторону, чтобы не смотреть на широко распахнувшиеся наивные глаза и застывшую в них нежность. «Рано или поздно он узнает о том, кто я такой, – рассуждал демон, раздосадованно поджимая губы. – Будет ли тогда он так же любезен и добр со мной?» Однако в тот же момент Аказа почувствовал, как что-то теплое прижалось к нему: Сенджуро прильнул к его груди с доброй расслабленной улыбкой, прикрыв глаза.       – Если это вы, то мне хочется, – спокойно ответил он, наконец-то совладав со своей дрожью.       – Хорошо. Тогда я сделаю это.       Руки демона были грубыми, кожа на них жесткая и холодная, однако Сенджуро, лежа на расстеленных на полу своих же одеждах, еле слышно сладко постанывал оттого, как они касались его. Чужие пальцы скользили по груди, ребрам, легонько зажимали маленькие соски, вызывая стаи мурашек. После каждого прикосновения хотелось еще и еще, Ренгоку таял, поджимая худые ноги, не зная, в какой позе ему раскрыться, чтобы получить больше. Впервые мальчишка чувствовал, что от нарастающего возбуждения ему хочется уже стонать во весь голос – просить сделать что-то еще, что-то более постыдное, чем эти откровенные ласки.       Оттого Сенджуро жалобно заскулил в наслаждении, когда язык демона стал облизывать его маленький стоящий член – ощущения были совсем не такие, как когда это делал с ним Тандзиро. Мечник всасывал в себя его естество так упорно и сильно, плотно зажимая его во рту, что временами становилось даже больно. Но демон отчего-то вел себя совершенно по-другому: аккуратно вылизывал нежную кожицу, пальцами перекатывая яички, слабо дул на облизанные места, заставляя Сенджуро покрываться мурашками. Он как будто боялся лишний раз надавить на мальчика, чтобы ненароком не сломать. Заботящийся о чувствах человека демон, стремящийся действовать нежно – младший Ренгоку с трудом верил в происходящее, но при этом был невероятно счастлив.       Пока чужой язык ласкал его возбужденный член, грубые, смоченные в слюне пальцы протиснулись сквозь сжатое колечко мышц, и тонущий в приятных ощущениях Ренгоку даже не придал этому значения: от полностью введенного внутрь указательного пальца никакого дискомфорта не было. Сенджуро ощутил что-то, лишь когда их стало два. Он ничего не понимал, ведь прежде, когда Тандзиро-сан делал с ним то же самое, его трясло от напряжения и страха, хотелось плакать и стонать от неприятных ощущений, но сейчас… Самостоятельно двигая бедрами навстречу горячему рту и толкающимся пальцам, мальчишка шумно выдыхал со стонами, робко поглаживая руками чужой затылок.       – М-мне х-хорошо… с вами, – на выдохе прошептал он, пальчиками касаясь уха демона и начиная гладить кожу за ним. Аказа внезапно приостановился, выпуская изо рта его естество и пытаясь понять, почему собственное тело охватило странной дрожью, которая сошлась внизу живота. У Сенджуро были очень мягкие руки: они трогали нерешительно, но настолько ласково, что Третий не мог поверить, что эта нежность предназначается именно ему. Мальчишка знал его всего ничего, видел от силы раза два, но при этом безропотно доверял и открывался ему, готовый дарить любовь и ласку. Дарить любовь ему, демону. «Если он узнает… – содрогался Третий, начиная пылать яростью к самому себе. – Если только он узнает, что это я окончательно сделал его несчастным… Черт!» Стиснув зубы, он вдруг резко отстранился от мальчика, заставив его пугливо отдернуть руки, и отвернулся. Испуганный Сенджуро, не понимая, что произошло, поднялся с пола, поглядев на его обнаженную спину, исписанную полосами. – Ч-что случилось?.. Пожалуйста, не уходите… Не отталкивайте меня. Прошу вас… – слезно умолял он, прижимаясь к сгорбленной бледной спине, чувствуя под своими ладонями твердые мышцы. А у Аказы внутри сердце рвалось на части от ненависти к себе и любви к этому жалкому, но доброму и ласковому существу. – Останьтесь со мной, пожалуйста…       – Не говори так! – раздраженно крикнул ему демон, обернувшись на него через плечо и оттолкнув от своей спины. – Ты возненавидишь меня! Ты будешь желать мне смерти!       – Я-я не могу такого желать! Я чувствую такое спокойствие, когда вы рядом… Я хочу стараться для вас! – вопреки его действиям младший Ренгоку все равно порывисто обнял его, прижимаясь всем телом, а потом потянул за плечи назад, заставляя лечь на спину. Аказа позволил мальчику опрокинуть себя и пораженно смотрел, как тот торопливо принялся развязывать его штаны, стаскивая их. Стыдливо кусая губы, Сенджуро сел на его бедра, отчего возбужденный член демона уперся ему прямо в ложбинку между ягодиц. Хоть лицо его и пылало от смущения, взгляд у подростка был решительный. – Я не буду ненавидеть вас: я буду вас любить! Всем своим сердцем!       – Что ты… – начал Третий, но замолчал, не договорив, огромными от удивления глазами глядя на то, как мальчик привстал на его бедрах, осторожно обхватив пальчиками ствол его члена и направив головку в свой разработанный анус. Он опускался медленно, смешно поджимая губы и невольно напрягаясь всем телом, отчего Аказа не мог выдохнуть, затаив дыхание. – Не заставляй себя, если тебе больно, глупец!       – Н-нет, мне это н-нравится… – стараясь улыбнуться как можно радостнее, успокаивал его мальчик. Когда он полностью поместил в себя чужое возбужденное естество, сев демону на бедра, то протяжно застонал, запрокидывая голову. Член давил его глубоко внутри, а приподняться с бедер мальчишка пока не мог – руки и ноги било дрожью. Оттого, как тесно и горячо было внутри Сенджуро, у Аказы на мгновенье закружилась голова: полуразрушенный потолок дома двинулся, и демон, чтобы прийти в норму, вновь перевел ошарашенный взгляд на Ренгоку. Уперевшись ему в грудь трясущимися хиленькими ручками, подросток попробовал приподняться и вновь опуститься на стоявший колом член. Он не сдержал вскрика, но тут же закусил губу, приглушенно замычав. Третий по его вымученной улыбке видел, что ощущения от проникновения не самые приятные, но продолжал пораженно смотреть на тихонько хнычущего мальчика. – П-пожалуйста, не волнуйтесь – просто п-погладьте меня… Я-я хочу вашей ласки…       Не зная, как следует действовать, чтобы хоть немного притупить неприятные ощущения для парнишки, Аказа начал трогать его везде, куда доставали руки: водил ладонями по худым плечам, ощупывал узкую грудь, ребра, гладил предплечья, плечи, бока, бедра. Отдельное внимание он постарался уделить опавшему члену мальчика, аккуратно обхватив его грубой рукой и начиная двигать ею вверх-вниз. Сенджуро вновь заулыбался этой своей улыбкой, от которой щемило сердце, и начал двигаться на чужом естестве, бедрами подаваясь вперед, навстречу ласкающей его руке.       Даже такой младший Ренгоку, порочный, с пылающим лицом, скачущий на возбужденном члене, выглядел неотразимо – Третий долго и завороженно смотрел на него, а потом принял сидячее положении и стал облизывать и посасывать торчащие соски мальчика, мусоля их языком. Сенджуро обнимал его за шею и старался прижаться еще ближе, выстанывая слезное «еще», продолжая двигаться. Боли было меньше с каждым толчком: он становился все активнее. От этого демон возбуждался сильнее, лаская мальчишку с большей страстью, покрывая его шею отметками и даже иногда вонзая в кожу свои клыки. В конце концов, Аказа опрокинул его со своих бедер на пол, беря все в свои руки, сразу же срываясь на довольно быстрый темп, от которого младший Ренгоку изумленно распахнул глаза, раскрыв рот в немом стоне. Язык демона встретился с его собственным – они целовались, сплетаясь ими, дико облизывались, перемешивая слюну, будто желая слиться в одно целое.       Сенджуро впервые получил разрядку первее своего партнера: крепко обхватив Аказу ногами и скрестив их у него за спиной, мальчик с громким стоном кончил, даже не притрагиваясь к своему члену – между их телами размазывались белесые капли его семени. Сколько раз Тандзиро-сан делал это с ним, но таких ощущений младший Ренгоку не испытывал никогда: его трясло и колотило от удовольствия, а перед глазами мелькали какие-то черные расплывчатые мошки. Бедра дергались сами по себе, а внутри что-то горячо пульсировало. Чтобы не сойти с ума от этого внезапно обрушившегося на него наслаждения, Сенджуро вцепился в демона до побеления костяшек пальцев, сжимаясь и ощущая, как партнеру становится тяжелее двигаться внутри него. Аказа хрипло дышал, вдалбливая в него свой член из последних сил, кусая и облизывая и без того усеянную засосами шею.       – Р-Р-Ренгоку! – низким хрипловатым голосом прорычал Третий, изливаясь в дрожащее тело под собой, с наслаждением ощущая, как крепко обнимает его мальчишка и шепчет ему на ухо в забытье слова любви и благодарности. Более-менее отойдя от пережитого оргазма и опомнившись, Аказа отстранился от него и без промедления впился зубами в собственное плечо, не щадя, вспарывая кожу. Рана тут же наполнилась кровью, которая заструилась вниз по руке. Ощутимо вздрогнул младший Ренгоку, глядя на это пугающее зрелище. Демон перевел на него спокойный взгляд, всматриваясь в испуганное выражение лица, и кивнул на кровоточащую рану. – Она не заживет, пока я этого не захочу. Ты знаешь, что должен сделать.       – Я-я…       – Запомни, теперь я буду защищать тебя, Ренгоку. Даже если ты возненавидишь меня.