Предзнаменование хладом

      Льющаяся рекой музыка, что сопровождалась пением прекрасной девы, заполняла собой длинный просторный пиршественный зал, который Хведрунг называл по-замысловатому — Хейдалир. Можжевеловые поленья в сочетании с другими древесными породами славно трещали в открытом очаге, источая приятный аромат. Коптившийся на вертеле кабан, щедро сдобренный различными специями, приобрёл привлекательный золотистый цвет, из-за чего аппетит разыгрался ещё пуще.       Сидя на покрытом мехами троне, Лив, подперев голову рукой, рассматривала всех присутствующих в зале. За столько времени она так отвыкла от застолий, что находиться среди чужих лиц было некомфортно. Кто-то приветствовал её добродушным взглядом, кто-то глядел исподтишка и перешептывался, а кому-то и вовсе было всё равно.       Мужчины и женщины беззаботно веселились и, возможно, забывали о горестях, однако обилие браги и верескового мёда дурно влияло на людей — в конце зала завязалась пьяная драка. Воины с интересом наблюдали за происшествием, а некоторые лица теснились на массивных скрипучих скамьях, расставленных по периметру помещения, и о чём-то оживленно беседовали.       Краем глаза Лив заметила Арне в компании красивой мужественной женщины. Её волосы необычного белоснежного оттенка буквально искрились при мягком свете огня. Рядом с ней ютились двое детей — белокурый мальчик и девочка с пшеничными локонами. Женские руки, обнимающие малышей, казались Лив невероятно нежными и тёплыми, даже несмотря на то, что внешний вид воительницы казался довольно-таки грубым. Мальчик, отстранившись от матери, потянул руки к Арне. Он охотно подхватил ребёнка и усадил к себе на колени, поцеловав его в макушку. Лицо женщины скрасила лучезарная, невероятно счастливая улыбка.       Заразительный смех отвлёк Лив от наблюдений. Вальяжно развалившийся на соседнем троне Хведрунг что-то обсуждал с двумя девицами, сидящими на ступени у его ног. В их лицах читались интерес, азарт, преданность. Лив казалось, даже не имей он высокого положения, девушки всё равно бы смотрели на него щенячьими глазами, готовые вылизать его сапоги дочиста.       — …ну и отдал я ему уголь! — Хведрунг истерически рассмеялся, прикрыв лицо рукой. — А что? Кусок прожаренный, как он и просил, — девицы разом захохотали.       — А что было дальше? — поинтересовалась светловолосая дева. Он нежно взял её за подбородок и лукаво проговорил:       — Сначала подлей-ка мне ещё браги, золотко, — Хведрунг сверкнул хитрой ухмылкой, протягивая кубок. — Что-то в горле пересохло, — улыбнувшись, красавица тут же исполнила просьбу.       — Сколь! — послышался негромкий удар кубков друг об друга. Девушки не спеша отпивали брагу, то и дело поглядывая в сторону Лив. Заметив это, она отвела взгляд, будто ей и вовсе нет никакого дела до них.       — Кто эта девушка? — в полголоса спросила тёмноволосая красавица у другой.       — Бритта, ты разве не знаешь? — спросила вторая, дотронувшись до плеча подруги.       — Моя королева, золотко, — проговорил Хведрунг, не до конца осушив кубок. — Неужели ревнуешь? — почему-то Лив захотелось расхохотаться в полный голос. Она ощутила, как он буравит её изучающим взглядом.       «Надо же, запел» — промелькнула ядовитая мысль. Тягучее, невыносимо колючее чувство обдало волной сердце. Пара глотков мёда моментально обожгла горло — стало гораздо теплее и спокойнее, а внезапно накатившая дрожь исчезла. Побороть желание вновь взглянуть на Хведрунга было весьма непросто, но Лив старалась держать голову выше.       Вновь пробежавшись глазами по залу, она поймала на себе взгляд белоголовой воительницы, в котором отчётливо читалось беспокойство. В ответ Лив холодно улыбнулась и едва заметно отсалютовала кубком, на что женщина доброжелательно кивнула.       Неожиданно музыка и голоса стихли. Повисла тишина. Люди расступились, освобождая кому-то дорогу. Воины, схватившись за оружие, насторожились. Пожилая женщина в старых лохмотьях и с завязанными глазами неспешно ступала по освобождённому пути, опираясь на палку. Длинные седые волосы, местами спутавшиеся в колтуны, покоились на костлявых плечах, свисая ниже груди.       — Кто пустил сюда эту старую ведьму? — недовольно пробурчал Хведрунг, нахмурив брови. Женщина рассмеялась, обнажив гнилые зубы. Казалось, что всех присутствующих одолел страх и никто не решился бы подойти к ней поближе. Тлеющие угольки в очаге в один миг потухли, а озорной огонёк не оставил после себя и следа.       — Не ждал меня, плут, — от сухого голоса женщины кровь застыла в жилах. Он хрустел, точно древние кости перетирались друг о друга; скрипел, словно ветви старого древа качались на ветру. — А я всё жду, когда ты, засранец, будешь принадлежать мне, — женщина остановилась.       Лив замерла, сконцентрировав внимание на незнакомке. В помещении как-будто стало холоднее, точно зима тенью пробралась к очагу, намеренно отбирая всё тепло. Она заметила, что с лица Хведрунга исчез хмельной румянец, а глаза его заполыхали пуще прежнего.       — Васкраха… — женщина глубоко вдохнула, медленно запрокидывая голову. Костяное ожерелье на дряблой шее противно затрещало. Морщинистые руки вытянулись вперёд, ладони широко раскрылись, а пальцы растопырились в разные стороны. — В хладном лесу пробудилось сияние.       — Сурт тебя побери, убирайся… — Хведрунг насторожился. Краем глаза Лив заметила, как его ладонь обхватила рукоять меча.       — Васкраха пробудилась ото сна, — старуха опустила голову. Лив обеспокоено взглянула на Хведрунга, однако тот даже не обернулся в её сторону.       — Чего тебе надо, Хлёдис? — тон мужчины был холоден, спокоен. Старуха противно засмеялась, облокачиваясь на палку.       — Волчи-ица… — протянула женщина, не поднимая головы. — Волчица знает, что старая Хлёдис точит зуб на её волчат, — после слов сумасшедшей в горле застрял ком. «Кто она такая?» — подумала Лив. — «Её глаза завязаны. Она не видит внешний мир, но наверняка может глядеть чуть дальше», — женщина подняла голову, и королева почувствовала на себе взгляд пустых глазниц, скрывающийся за грязной повязкой.       — Проваливай отсюда, ведьма, — проговорил Хведрунг, сделав несколько внушительных глотков из кубка. — Настроение только испортила, — Лив удивилась тому, как он мгновенно переменился.       Ничего не ответив, Хлёдис расхохоталась и, кинув пучок каких-то трав к ногам язычника, развернулась и двинулась прочь. Казалось, глухой стук удара палки о каменный пол будет длиться вечность. Вскоре массивные двери закрылись, однако никто до этого момента не посмел издать лишнего звука.       Застолье продолжилось. Вновь на углях заплясало пламя; заиграла музыка; завелись бранная речь и хмельные разговоры, будто ничего и не произошло. Странные мотивы старухи посеяли в душе зёрна смуты. Стало нестерпимо жарко то ли от хмельного напитка, то ли от ослабившего хватку страха. Погружённая в мысли Лив и не заметила, как рядом с ней оказалась женская фигура.        — Может, пройдёмся? — бархатистый, насыщенный грудным тембром голос женщины вернул Лив в реальность. — Я Илва, дочь Хакона, — синие глаза засверкали, точно сапфиры.       — Конечно, — еле заметно улыбнулась Лив, попытавшись скрыть напряжённость.       — Идём в сад, — Илва, облачённая в изумрудное платье с вычурными узорами и меховой воротник, подала ей руку, и Лив с охотой ответила на дружелюбный жест. Поднявшись с трона, она взглянула на Хведрунга: тот уже был навеселе в полубредовом состоянии, да и вряд-ли бы заметил её отсутствия, что было весьма кстати.       Снаружи было довольно-таки прохладно. Молодая луна, обрамлённая звёздным венцом, глядела на неё с высоты поднебесья. Лив глубоко вдохнула, прежде чем начать диалог с новой знакомой, однако та её опередила:       — Так, значит, ты жена короля Рандвальфа, — констатировала женщина, неспеша вышагивая по тропинке, — Поговаривают, несладко тебе жилось с ним.       — Надо же, даже и здесь судачат, — усмехнулась Лив, поплотнее запахнувшись песцовой накидкой. — Так уж сложилось.       — Скоро ты станешь женой конунга, — женщина беззлобно усмехнулась. — Однако конкуренток у тебя немало, — Лив слегка смутили её слова. Раз уж зашла тема о замужестве, она решила спросить:       — Арне — твой муж? — кажется, вопрос позабавил Илву, судя по её улыбке.       — Отец моих детей, — Лив слегка удивилась. — Кто твои родители? — поинтересовалась Илва, обратив взгляд на королеву. Лив врать не стала:       — Я дочь лорда Гутферта, — мысленно она усмехнулась тому, что не сказала правды Хведрунгу.       — Наслышана о нём, — улыбнулась Илва. — Много лет назад он пребывал на этих землях от лица короля с целью заключения мирного договора, — Лив несказанно удивилась услышанному. Ей захотелось узнать побольше, но другой вопрос, засевший в голове после недавних событий, не давал ей покоя.       — Скажи, Илва, — начала королева, — кто та женщина, что приходила недавно? — они углублялись всё дальше, и сад начал становиться больше похожим на лес.       — Я сразу заметила, как ты напугалась, — Илва беззлобно улыбнулась. — Хлёдис — сумасшедшая. Все остерегаются и боятся её — думают, что она ведьма. Поговаривают, старуха видит и слышит то, что не под силу познать обычному человеку.       — Она говорила о Васкрахе… Кто это? — стараясь отбросить оцепенение, спросила Лив.       — Есть одна легенда, — ровным тоном проговорила Илва, — но она настолько дрянная, аж не по себе становится, — слова женщины пробудили интерес.       — Расскажи.       — Ну слушай… — начала ведать она. — Однажды Бог Локи повздорил с одной злой женщиной — Гулльвейг… — в памяти всплыли отрывки сна.       — Локи? — переспросила Лив.       — Творец, подаривший смертным тепло и лицам румянец, — во взгляде Илвы промелькнула тень печали. — Пока мы ступаем по земле, его дары цветут и иссякают вместе с нами.       — Что было дальше? — королева придержала язычницу за локоть. Илва улыбнулась и продолжила:       — Бранились они семь ночей, да так сильно, что Асы разбушевались. Разозлила Гулльвейг Локи — сжёг её. Осталась от неё только кучка пепла да полусгоревшее сердце, — она задумчиво глядела на небосвод, укутанный тёмной пеленой. — И решил Локи съесть сердце. Поедал он его с такой жадностью, что прикусил себе язык. Капли смешавшейся крови разбились оземь, и земля под его ногами раскололась. Слёзы, стекающие по щекам, упали в трещину, где образовалась быстротечная река. Воды её были темны и стремительны. Видит Локи, как волна накатывается — тут же остудил её. И тогда из-под ледяной дуги вылезла дева — кожей бела да глазами темна, а тело покрыто иссиня-чёрным оперением. Руки её отдалённо напоминали соколиные крылья, словно месяца серп. Так понравилась Локи девушка, что решил он её оперению даровать сияние — обжёг дыханием перья. И нарёк её Локи именем Васкраха — Дева Сияющего Хлада.       — Красивая легенда, — заворожённо проговорила Лив, на что Илва отрицательно покачала головой.       — От их союза на свет появились выродки — тролли, ведьмы. Однако, некоторые дети рождались подобными Васкрахе — такие же прекрасные, и только девочки. Васкраха упрятала дочерей в Мидгарде, чтобы о них не прознали Асы. Вот только приносили они бесчисленные несчастья простым людям. Их боялись, остерегались, — Илва вздернула бровь и продолжила: — Их прозвали ведьмами хлада. Одна такая ведьма была способна перебить всю деревню, огромное войско.       — Они действительно существуют? — Лив заскользила по лицу Илвы выжидающим взглядом.       — Некоторые утверждают, что видели одну из них, а другие твердят, что хладных ведьм перебили и ни одной из них не осталось, — женщина вздрогнула. — Мне не особо верится, что какие-то там людишки сумели перебить потомков Васкрахи, если они всё-таки существовали.       — Кого могли увидеть люди?       — Много лет назад братья Олаф и Ральф гостили у Ярла Дривы Белоголовой. Братья были по уши влюблены в Дриву, и когда та на охоте решила искупаться в реке в отсутствии посторонних, они решили подсмотреть за Ярлом из-за кустов. Когда женщина сняла броню, братья увидели её спину, покрытую перьями, как у птицы. И тогда они решили всем рассказать об увиденном, но никто им не поверил. Все подумали, что братья, как всегда, были мертвецки пьяны и валялись в кустах, а рассказанное им просто привиделось, — услышанное позабавило Лив.       — А что если им не привиделось? — Лив выжидающе смотрела на Илву.       — Есть ещё кое-что… — женщина вздохнула и начала: — В одну из ночей Васкраха сказала Локи, чтобы тот выковал меч, легче её пера. Хитрый Бог так и сделал. Когда дева коснулась рукояти, стальной клинок засиял ярче утренней звезды. И тогда Васкраха вспорола своё брюхо мечом, что выковал Локи. Имя ему — Квострих — Предзнаменование хладом. Меч, окроплённый кровью Девы Сияющего Хлада, — Илва устало выдохнула. — Поговаривают, что Локи упрятал меч в Мидгарде. В день Рагнарёка на равнине Вигрид от этого меча падёт Хеймдалль — сын девяти.       — Предзнаменование… — шёпотом произнесла Лив.       — Горе тому, кто коснётся рукояти меча, — ровным тоном проговорила Илва. — Квострих наделяет смертного безграничной силой и дарует власть над живыми и мёртвыми, но властитель будет жить в страхе и мучениях.       — И это всё взаправду? — Лив поёжилась, обхватив себя руками.       — Мы — жертвы сказок, Лив. Так или иначе нам остаётся верить в них.