Предзнаменование хладом

      День расстелил по всему небосводу ясное покрывало, по которому кое-где лениво проплывали облака, насквозь пробитые лучами Солнца. Иногда картину разбавляли стаи птиц, которые рьяно стремились покинуть столь суровые края.       Осязаемый кожей холодный воздух неприятно жалил, и Лив, стараясь спастись от его нападок, всё плотнее и плотнее куталась в меховую накидку. Изо рта клубился молочный пар и мгновенно растворялся на глазах.       Выцветшая под серпом мороза трава уже потеряла жизненные признаки в мёртвой промёрзшей почве. Только небольшие кустарники, напоминающие маленькие облачка лилово-розового оттенка, которые Хведрунг называл вереском, радовали глаз. Столь необычное растение создавало впечатление, что его побеги покрыты инеем.       Тем временем Лив, идущая под руку с Хведрунгом, бесцветным взглядом провожала каждый кустик, каждый камешек — всё, что только могло попасться ей на пути. Казалось, что вечно зелёные деревья, окружающие их двоих со всех сторон, хранят в своих древних корнях тайны о сотворении суровых земель, по которым она пристрастилась неспешно ступать.       Всё это время они шли молча и никто из них не решался разбавить словом гнетущую тишину. Лив казалось, что конунг уделяет ей своё внимание только из надобности, без интереса. Однако каково было её удивление, когда он бесцеремонно ворвался в покои и заставил её подняться с кровати, хотя Лив долго и всячески отпиралась от наглеца. Иногда она исподтишка поглядывала на погружённого в мысли спутника, но его серьёзное лицо всем своим видом показывало, что ему до неё нет никакого дела. «Может, оно и к лучшему», — лёгким порывом ветра пронеслась мысль.       Непривычный внешний вид Хведрунга порядком удивил Лив, когда он явился к ней внезапно, спустя несколько недель, пока невесть где пропадал. Волосы, небрежно собранные в хвост; пушистый лисий воротник; вычурная зелёная рубаха, стянутая ремнём на поясе; тёмные брюки, на вид из плотной дорогой ткани и высокие кожаные сапоги.       Задавать вопросы Лив не очень-то и хотелось, хоть и роились они у неё в голове, да и он не соизволил перед ней объясниться и, кажется, вовсе не собирался. Спустя несколько месяцев после своего прибытия в эти края, она постепенно осознавала, что чужие земли делают её сильнее. С улыбкой на лице Лив вспоминала дни, когда хотелось бежать от самой себя и от сурового севера; как сеяла горючими слезами под рябиной одинокий овраг, где ветер порой душераздирающе выл, и как до боли красиво с рассветом пробивался ягель.       Страх, что несчастливая жизнь предписана ей судьбой, всё никак не отступал, хотя где-то в глубине сердца предстоящее замужество всё-таки давало надежды на смиренную жизнь в любви и согласии, но тягостные думы твердили, что надежды слепы, и вообще всё это неправильно.       — Может, уже скажешь что-нибудь? — вопрос Хведрунга выдернул её из плена мыслей. — Игра в молчанку мне надоела, — Лив встретилась со взглядом искрящихся глаз, в которых отчётливо читалось возмущение вкупе с раздражением.       — Ты не в духе? — без издёвки поинтересовалась Лив.       — Не с той ноги встал, — из него вырвалось подобие нервного смешка.       — Надо же, — Лив странно заулыбалась, когда губы Хведрунга сжались в тонкую полоску. — И на что ты сейчас злишься? — он остановился, и Лив уже хотела было вынуть свою руку из его, как горячая ладонь тут же перехватила её кисть.       — Ты совсем не рада меня видеть? — вопрос застал Лив врасплох. Мысленно она подбирала ответ, но всё без толку. Она почувствовала, как Хведрунг несмело поглаживает её запястье большим пальцем, продетым в массивный золотой перстень. — Значит, нет, — он резко отпустил её руку и неспешно продолжил вышагивать по тропинке. Растерявшись, Лив подобрала подол красного платья, цвет которого можно смело сравнить с кровью ягод, и последовала за Хведрунгом.       — Чего ты ожидал от меня после того, что сделал? — холодным тоном проговорила Лив, смотря ему прямо в лицо. Его дикие глаза наполнились злобой, и отчего-то она знала, что Хведрунг не сможет ответить на её вопрос.       — Я же знаю, что ты обиды на меня не таишь, — спокойно, не глядя на неё, сказал он.       — Это лишь твои догадки, — мысли настигла мимолётная грусть.        — Если так, то скажи мне всё прямо, — мурашки, точно стая птиц под кожей, пронеслись по всему телу, оставив после себя чувство лёгкого изнеможения.       Хведрунг остановился и выжидающе посмотрел на Лив.       — Не могу.       — Не могу или не хочу? — поправил он её, тем самым загнав в тупик.       — Я не собираюсь с тобой перепираться, Хведрунг, — холодно проговорила Ливерия, нахмурив брови. — Если тебе что-то не нравится, можешь обзавестись компанией какой-нибудь девицы, — от своих слов Лив стало невыносимо обидно.       Хведрунг как-то странно улыбнулся и протянул:       — Я по-онял, — Лив в недоумении посмотрела на него. — Ты ревнуешь.       — Что? С чего ты взял?       — Ну, ты же неспроста завела эту тему, золотко, — он сразу же оживился. — Помнится мне, однажды ты таким взглядом поедала меня, что мне аж было не по себе. Скрыть захотела, да не смогла — всё отворачивалась, а я сразу заметил. Дело нехитрое, королева, — Лив сразу поняла, о каком вечере говорит Хведрунг. Она вспомнила двух девушек, которые тогда с интересом разглядывали её, и невыносимо жгучее чувство, что так больно терзало грудь.       — Знаешь, мне нет дела до того, где ты и с кем, — произнесла она. — Не больше, чем простое любопытство.       — Мне казалось, поцелуи что-то да и изменили, — его голос лился медленно и сладко.       — Они ничего не могут изменить, Хведрунг.       — Мне жаль, что мы так бессознательно тратим время на бессмысленный диалог, — Лив чувствовала, как его слова и взгляд прожигают её насквозь.       Она осознавала, что тысяча лиц Хведрунга, которые проявлялись всегда по-разному, выбивали её из равновесия своей многогранностью и нарушали спокойствие — точно лавовый поток поддаётся охлаждению и обращается в обсидиан.       — Вообще, я привёл тебя сюда не за этим, — начал Хведрунг. — Хочу отдать тебе вот это, — в глазах Ливерии застыло изумление, когда он протянул ей перстенёк с камнем синеватой окраски.       — Удивительно… — за всю жизнь Лив видела множество различных прекрасных украшений, которые чем-то да отличались от обычных монотонных драгоценностей, однако неожиданный подарок — камень круглой огранки в ажурной вставке кольца —превосходил их во всём. — Откуда?       — Не бери в голову, а то потом спать не будешь, золотко, — Хведрунг протянул ей свою руку, в надежде, что она ответит на его жест. Лив несмело вложила ладонь в его, после чего почувствовала, как плен прохладного металла охватывает её безымянный палец правой руки. Хведрунг в очередной раз сумел удивить её. Простое движение было уверенным и аккуратным, и Лив показалось, что в такую простую на первый взгляд мелочь он умудрился вложить всю нежность своей загадочной натуры.       — Очень красиво, — завороженно прошептала Лив, рассматривая украшение с разных сторон. Солнечные лучи играли с каменной огранкой, а металл сочился серебром. — Спасибо, Хведрунг.       — Почему не сказала, что замёрзла? — он крепко сжал её ладони в своих. — Вся дрожишь, как осиновый лист.       — Что с тобой? Ты заболел? — Хведрунг вопросительно вскинул брови, а Лив беззлобно усмехнулась. — Сам на себя не похож.       — Я думал, может, ты мне скажешь, чем я болен.       — Хитростью, — тут же выпалила Лив, на что он улыбнулся уголками губ.       — Всё-таки, считаешь меня прохвостом, — в его глазах затаились искорки озорства.       — Да, считаю, — Лив отчего-то понадеялась, что таким образом сможет задеть самолюбие Хведрунга, однако и эта стрела пролетела мимо него. Лёгкий порыв ветра развеял огненно-рыжие пряди волос с его лба, и она на мгновение залюбовалась им.       — Уже ничего не изменит твоего мнения, — Хведрунг ехидно улыбнулся и отвёл взгляд в высоту поднебесья. — Открой мне свои секреты.       — Думаю, свои секреты я лучше оставлю при себе, — Лив попыталась убрать руки, но Хведрунг не хотел её отпускать. — Будет лучше, если мы не будем доверять друг другу.       — Ты права, золотко. Тайны может спасти только молчание.       — Много ли тайн ты хранишь? — Лив не заметила, как произнесла вопрос в слух.       — Достаточно, чтобы ты могла перерезать мне глотку, как и хотела.       «Что нас разделяет? Холодные воды реки, что пролилась между нами, состоящая их сплошных иллюзий? На каких берегах хранятся ответы?» — своим появлением Хведрунг принёс в её жизнь одну лишь недосказанность. И камнем вниз она падёт с этим грузом, и не будет ей никакого спасения.       — Ты когда-нибудь любила? — вокруг тонкой талии обвились мужские руки.       — Нет, — как-то отстранённо произнесла Лив, будто пытаясь что-то утаить от взгляда Хведрунга. Объятия и тепло разгорячённого тела, которое она чувствовала через ткань его рубахи, грели не хуже меховых одеяний. Лив корила себя за слабость. Жизнь постепенно делала её устойчивой и сильной, однако перед этим мужчиной она просто-напросто таяла, как сахар, лишаясь всякой власти над собой.       — Даже сейчас? — его дыхание обожгло кожу покрасневших то ли от холода, то ли от смущения щёк. Хведрунг поцеловал её подбородок, задержав там губы на минуту. — Всё это время я искал ответ на вопрос, почему я никак не могу от тебя убежать… Ни подо льдом скрыться, ни по ветру развеяться пеплом. Никуда не деться от твоих чар; бескрайних вод твоих глаз.       — Это неправильно, — прошептала Лив, попытавшись отстраниться. Услышав отчаяние в её голосе, Хведрунг взял её румяное лицо в свои ладони. Между тем, её пальцы коснулись его острых скул, медленно перетекая к обветренным губам. Рассыпанные по лицу веснушки напоминали скопление звёзд на небесном своде, за которыми по ночам любила наблюдать королева.       — Холодна, мать твою, как лёд, — она одарила его нежной и немного грустной улыбкой. Острое желание как можно дольше оставаться в его плену саднило Лив изнутри, и ничего она не могла с этим поделать.       — Пусти, — шепнула Лив, когда их губы едва не сомкнулись в тягучем поцелуе. Её холодные пальцы застыли на его губах.       Противоречивые желания разрывали её на части. С одной стороны она могла бы ненавидеть Хведрунга за то, что он сделал, а с другой — утопать в его ласке и позабыть прошлое.       — Как скажешь, королева, — он резко выпустил её из плена своих рук, и Лив отстранилась. Она удивилась, как Хведрунг так просто от неё отказался. Неловкое молчание повисло над ними, а пустота обратилась каменной стеной, которую, казалось, уже ничем не разрушить. Они вдвоём — увенчанные ветром, льющим своими порывами неприятные слуху песни, средь деревьев стоят порознь друг от друга, точно незнакомцы.       «Как целовать нельзя, так и за руку не взять», — отозвалось у Лив в голове. Всё смотрит волчком тайком то на него, то на кольцо, и понять не может, что делает не так. «Может, всё оставим, как есть? По прежнему будем едва дышать; про себя считать. Может, запереть слова в сундук, а ключ всё-таки кинуть в глубокое озеро?»       Лив уже не силилась узнать, о чём думает Хведрунг. Ей уже не хотелось вчитываться во взгляд, что пылал жаром погребальных костров, языки пламени которого, скорее всего, бушевали у него в голове.       «Что, если я полюблю, а ты — нет?»       — Идём уже домой, — развернувшись к нему спиной, кинула Лив. — Я замёрзла, — под её ногами зашумела пожухлая листва, постепенно утихая, пока она отдалялась. Хведрунг не последовал за ней. Он лишь ухмыльнулся, провожая женскую фигуру взглядом.       «И когда его дом стал моим?»