***
В тот день Лив позабыла саму себя, что случалось с ней крайне редко. Упиваясь задорной музыкой, пением звонкоголосых девиц, она совершенно ни о чём не думала, лишь исподтишка поглядывала за мужем, чтобы тот, как подобает, находился рядом с ней — на троне. Изредка Хведрунг дотрагивался до неё застывшим взглядом, что проливал на её руки горящий бальзам, а она содрогалась, каждый раз сотрясая тихим волнующим вздохом воздух, пропитанный мёдом и беззаботностью. — Почему ты не танцуешь со всеми? — наклонившись поближе к Хведрунгу, спросила Лив. Мужчина многозначительно хмыкнул и, сделав глоток мёда внушительных размеров, проговорил: — Не хочется мне что-то плясать, королева, — он почесал колючую щёку и, по-лисьи прищурившись, поинтересовался: — А чего ты так обо мне забеспокоилась? Вся ночь впереди, ещё успею сплясать. Признавайся, что затеяла. Лив усмехнулась. — Думала, что ты свалишься под хмелем рядышком с очагом, а я спать уйду, — Хведрунг настолько заразительно рассмеялся, что Лив не могла не подхватить. — Прежде, чем пойдёшь спать, я должен снять с тебя венец, — Хведрунг подпёр голову рукой, опираясь на подлокотник трона. — Так что, если я вдруг свалюсь пьяным у очага в эту ночь — ты меня уж подними как-нибудь. — Ну конечно, — Лив покачала головой и улыбнулась. — Уже за полночь. — А давай уйдём отсюда, — между тем произнёс Хведрунг, задумчиво глядя на толпу танцующих людей. — Напьёмся и свалимся в кустах. — Да ну тебя, — отмахнулась Лив. — Я слишком устала за сегодня, чтобы по кустам бегать. — А так побежала бы, да? — мужчина ухмыльнулся, скользя по её лицу взглядом. — Нет, — лукаво протянула она. — Только попробуй напомнить мне про клятву. — Даже не думал, — Хведрунг сладко потянулся и поднялся с трона. — Пойду, пожалуй, спляшу что-ли. «Иди-иди», — мысленно усмехнулась Лив, провожая его уже слегка затуманенным от мёда взглядом. Немного выждав, она воровато огляделась по сторонам и, убедившись в том, что ничьё внимание не приковано к ней, тихонько поднялась и двинулась прочь. Скрыться от лишних глаз хоть и было непросто, однако возможно. Совершенно ни о чём не думая, она неспешно шла в покои. Устало выдохнув, Лив закрыла за собой дверь, опершись спиной о деревянный массив. Густая тишина заполняла собой комнату в купе с мраком, родившимся из ночной темени, пришедшей на небосвод с луной, где рассеялись звёзды — мерцающие и таинственные. Королева устало улыбнулась и по пути до зеркала стянула с себя жилет, что упал на пол; ослабила поясок на осиной талии. В зеркальном полумраке Лив огладила заметно растрепавшиеся кудри, в которых всё так же продолжали красоваться бусины, а вот аромат смородиновых листьев практически не ощущался. «Целое дело это всё расплетать», — отчаянно подумала Лив, склонив голову набок. Прохладные пальцы коснулись золотого венца, как вдруг… — Сказал же, что сам сниму, — Лив вскрикнула и обернулась, встречаясь взглядом с мужчиной, чей огонь в сердце да запал в венах она ощущала всем телом. — Какая-то ты забывчивая, золотко, — Лив уже хотела было накинуться на него с кулаками, только вот сил практически у неё не осталось. — А ты что тут делаешь? — воскликнула Лив, пытаясь унять разбушевавшееся в груди сердце. Хведрунг усмехнулся и проговорил: — Наплясался да к тебе вот решил прийти, — Лив, нахмурив брови, глядела на него исподлобья, точно дикая кошка, что вот-вот выпустит когти и накинется на своего обидчика. — Если честно, то совсем на тебя не похоже, — сказала она, сложив руки на груди. — Очень даже похоже, — с наигранной обидой произнёс Хведрунг, подойдя чуть ближе. — Да ладно тебе, дай немного побуду, потом уйду. Негоже мне из покоев жены так быстро уходить. — И даже ничего не скажешь об исполнении супружеского долга? — поинтересовалась она. — Нет, золотко, не скажу, — лукавым голосом проговорил мужчина, без стеснения разглядывая хрупкий женский стан. — Я вообще должен сообщить тебе, что отныне ты свободна. Можешь делать всё, что твоей душе угодно, — его слова прозвучали так, словно среди ясного неба раздались раскаты грома. — У тебя на пути я стоять не буду. — Что ты сказал? — застыв на месте, прошептала Лив. — Ты свободна, как я и обещал, золотко, — Хведрунг тихо рассмеялся. — Или ты и это тоже забыла? — мужчина нахмурил брови, пристально вглядываясь в лицо Лив. — Нет, не забыла, — как-то отстранённо произнесла она. В этот раз ей не по себе, словно находилась она не в своей тарелке, а слова мужчины посеяли в душе зёрна разочарования, что она не могла объяснить. — Ну, вот так вот, — продолжил Хведрунг. — Поэтому я не притронусь к тебе. Только если ты, конечно, сама захочешь… — Неужели всё так просто? — Лив не заметила, как её мысли воплотились в реальность. — Можно и так сказать, — пожав плечами, сказал он. Хведрунг сложил руки на груди и ждал, когда она ответит, ибо её молчание в несколько секунд показалось ему слишком уж долгим. — Зачем это всё, Хведрунг? — Лив подошла к нему вплотную и вцепилась в его руки прохладными ладонями. — Просто скажи, — скупые слёзы покатились по её щекам, — зачем это всё? — Если тебе предстоит об этом узнать, то ты непременно узнаешь, золотко, — большими пальцами он смахнул слёзы с её щёк. — Всему своё время, — невольно Лив прижалась к нему, уткнувшись носом в его плечо. — Я долго пыталась понять, почему же ты так поступаешь, что тобой движет, — хрупкие руки крепко обхватили его плечи. — Но это бессмысленно… Ты появился в моей жизни совершенно случайно, перевернул всё с ног на голову, и я ненавижу тебя за это. Но я благодарна тебе. — Что двигало тобой, когда ты шла на всю эту бессмыслицу? — его ладони застыли на спине Лив. — Я не знаю, — прошептала она. — Не знаю… — ей не хотелось, чтобы мужчина видел её лица, когда с губ срываются слова, которые обычно проносились в голове у Лив. — Я слаба, ведь сейчас я практически нага перед тобой. — Хочешь, я забуду об этом? — слегка улыбнувшись, произнёс Хведрунг. — Хочу, — и он отстранился. Едва касаясь пальцами, огладил её щёку. — Дай только венец сниму, а потом уйду, — заговорщицки прошептал он. — Обычай всё-таки. — Снимай и убирайся отсюда, — хихикнула Лив, утирая слёзы. Хведрунг лукаво улыбнулся и кончиками тонких пальцев обхватил золотой обруч, украшающий её голову. Одно лёгкое движение, и подобие короны оказалось у него в руках. В одно мгновение Лив ощутила, как мужчина практически невесомо очертил линию её отточенного подбородка, нежно обхватив его. — Ну зачем? — Обычай, — он поцеловал её в самые губы, разжигая внутри неё да и себя неистово жаркое пламя, что по венам течёт бурным потоком и накрывает с головой. Уже не первая жгучая метка на её губах, оставленная им, которая вскоре обратится в пылающий огнём шрам и будет болеть до тех пор, пока его ласка вновь не накроет нежные, как лепестки роз, губы королевы. Венец с грохотом упал на пол, мягкие ладони оказались на щеках и вскоре плавно перетекли к напряжённой шее, каждую венку которой он буквально ощущал пальцами. Рваное дыхание Лив будоражило сознание мужчины, чем он был готов упиться. Платье с золотым шитьём почти спало с плеч… Веселье и музыка, чьи мотивы были слышны по ту сторону двери, вмиг сменились лязгом мечей и криками.XVII. На веки вечные
17 сентября 2022 г. в 05:18
— Боишься? — жилистые пальцы Илвы ловко перебирали пряди тёмно-русых волос.
— Боюсь, — призналась Лив, наблюдая за белоголовой женщиной в отражении зеркала, перед которым смиренно сидела, пока воительница кропотливо трудилась над причёской, собирая волосы в пышные косы, в которых красовалась россыпь драгоценных бусин.
Утро нового дня не было таким привычным, каким оно обычно врывалось в жизнь королевы. Всё началось с внезапного появления Илвы, которая взяла на себя ответственность за туалет невесты, сопровождающийся различными ритуалами. От ароматов благовоний и масел кружилась голова, иногда становилось невыносимо дурно, однако Лив свыклась. Илва твердила, что благовонный дух принесёт в её жизнь спокойствие и умиротворение, забрав с собой всё переживания и горести из прошлого.
Уже несколько дней подряд воительница морально готовила Лив к предстоящей церемонии, после которой её жизнь уже не будет прежней. К советам женщины она с охотой и без тени сомнения прислушивалась. Вечерами у костра за кубком мёда Илва, чья компания была действительно приятной, рассказывала о порядках здешних земель; о вероисповедании их народа; легенды, от каких порой становилось не по себе.
Сидя перед зеркалом, к узорчатому обрамлению которого, вероятно, была приложена рука искусного мастера, Лив ни о чём не думала. Лишь изредка поглядывала на оттягивающий безымянный палец правой руки перстень, буквально заставляющий каждый раз любоваться синеватым камнем немалых размеров. При свете солнечных лучей полость наполнялась изумрудным оттенком, напоминающим пробившуюся из-под снега траву, устремляющуюся к небесам, а во мраке покоев, где постепенно тлела лучина или догорала свеча, становилась тёмной, как ночь на исходе последнего летнего дня. Тихие напевы Илвы успокаивали, ласкали слух. Ими хотелось упиться сполна, забыться в умиротворении, что царило в просторном помещении.
— Не каждый день случается собственная свадьба, — спустя какое-то время заговорила воительница. — Ты спокойна, как морские волны по утру. Я удивлена, — последний штрих внесён. Длинные пушистые косы, упавшие на хрупкие обнажённые плечи, источали терпкий аромат смородиновых листьев.
— Всё равно мне боязно, — Лив развернулась, обхватив ладонями деревянную спинку низкого стула, и встретилась со взглядом синих глаз. — Чего мне ожидать? — Илва улыбнулась и опустилась на колени, оказавшись наравне с королевой.
— Я знаю, каково это — шагать в неизвестность, — прохладные пальцы коснулись рук Лив. — И тебе не раз приходилось ступать по этой тропе. Так возьми же меч в руки и держи голову выше. Иди уверенно, ведь ты — храбра сердцем.
— Меч же тяжёлый, — усмехнулась Лив, склонив голову.
— Да какая разница, какой меч? — воодушевлённо произнесла Илва. — Стоит раз обхватить ладонью рукоять, как сталь становится одним целым с тобой. Так и стань с ним одним духом и плотью.
— Что, если не получится совладать с ним? — как-то отстранённо проговорила Лив.
— Не думай об этом, — шепнула Илва. — Перережь путы страха и ступай вперёд, — слова женщины действительно вселили в Лив уверенность.
— Почему ты так добра ко мне? — между тем поинтересовалась она, вызвав на лице воительницы лёгкую улыбку.
— Ты мне нравишься, — бросила Илва, поднявшись с коленей. — Смелая, раз оказалась здесь, — Лив устало улыбнулась, опустив подбородок на озябшую кисть руки, лежавшую вдоль деревянной спинки стула. — Пора одеваться.
Абсолютная нагота скрылась за белоснежным платьем с золотым шитьём, поверх которого был надет длинный красный жилет, расшитый драгоценными камнями, туго стянутый на поясе кожаным ремешком. Картину завершал венец, изукрашенный орнаментом, иллюстрирующим какой-то сюжет, разглядывать который времени уже не оставалось.
— Идём, — уверенно произнесла Илва, на что Лив несмело кивнула.
Тяжёлые двери распахнулись перед ними, и королева, крепко сжимая руку воительницы, последовала за ней. Её прохладная ладонь была сейчас единственной опорой, которую Лив так рьяно старалась удержать, боясь отпустить, хоть и знала, что совсем скоро это сделать всё же придётся, ведь вскоре её заменит другая — невыносимо горячая, — точно раскалённый камень, под которым иссыхает земля, плавится снег и металл.
Проходя мимо выстроившихся в ряд мужчин и женщин, которые провожали её взглядами из зала, в душе Лив теплилась надежда, что среди незнакомых лиц она сумеет разглядеть уже подзабытый лик Маргарет. Мысленно она карала себя за то, что задумалась об этом только сейчас. Ведь за всё время она ни разу не вспомнила о верной подруге с родных земель, которая исчезла из её жизни. Порой её силуэт невесомой дымкой проносился мимо неё изо дня в день; проникал в разум и мучил в ночных кошмарах, где девичий крик, полный отчаянья и боли, разрезал густой мрак, пришедший из глубоководного океана, в котором отчётливо слышались слова: «Почему, Лив?», а по утру всё, как ни странно, быстро забывалось, оставаясь где-то позади.
«Прошу, прости меня, — молила Лив, выходя за порог дома. — Прости меня, Маргарет».
На улице под северным Солнцем кипела жизнь. Прохладный воздух бодрил тело и дух, помогая Лив отбить нападки оцепенения, пока она неспешно ступала вслед за Илвой к ладье. Талантливые музыканты сопровождали виновницу торжества красивыми, но немного странными мотивами, и когда, наконец, место назначения было достигнуто, трели музыкальных инструментов стихли.
Лодка, усыпанная золотыми монетами и драгоценностями, легко покачивалась на спокойной речной глади. Опираясь на протянутую руку провожатого, Лив ступила на шаткое деревянное дно. Вслед за ней последовала Илва, чему она была безмерно рада. Тёмные воды направляли ладью прямиком к священному камню, где должна была состояться церемония.
Чем ближе они приближались к берегу, тем отчётливее слышалось эхо ударов сердца, и казалось, ещё чуть-чуть, и оно непременно проломит рёбра и выскочит наружу. Мысленно Лив прокручивала последний разговор, унимая волну разбушевавшихся чувств, заполнивших собой слегка помутнённый разум.
Наконец под ногами ощущалась земля, и Лив глубоко вздохнула, отбросив дурные мысли. Её встретили десятки малознакомых лиц, выстроившиеся в два ряда: те, что слева — женщины, а справа — мужчины. Кто-то разглядывал невесту с интересом, кто-то искренне радовался. Замерев на мгновение, Лив ощутила, будто уже когда-то была здесь, правда, с чего бы?
— Ну же, вперёд, — едва заметно буркнула Илва, взяв её под локоть. — Помнишь, о чём мы с тобой говорили?
— Помню-помню, — шёпотом проговорила Лив и уверенно зашагала вперёд.
Сердце на секунду замерло, когда глаза встретились со взглядом медовых очей при свете Солнца. С момента их последней встречи прошло несколько дней, хоть и была она коротка и мимолётна. Хведрунг в такой же белоснежной, как и платье невесты, рубахе; с венцом на голове, отличавшимся лишь размером и массивностью. Мужчина оценивающе оглядел Ливерию с ног до головы, точно пытаясь найти малейшее несовершенство, чутким взором выдрать с корнем едва заметный изъян.
Когда Лив подошла к каменной плоскости, рядом с которой стояли Хведрунг и монах, облачённый в чёрную рясу, Илва вложила её руку в протянутую ладонь конунга, задержав прохладные пальцы на её кисти на несколько секунд. Лив заметила, как на лице мужчины застыла удовлетворённая улыбка.
Суховатый голос монаха, чьё лицо было скрыто под длинным капюшоном, заставил всех стихнуть:
— Боги, чьё внимание обращено на двух влюблённых, приветствуем вас здесь — у священного камня! — слово «влюблённые» неприятно резануло слух. Мужчина принялся напевать молитву на незнакомом для Лив языке, вознеся руки к прозрачному небу.
Тонкие пальцы крепче сжали ладонь Лив, и она, будто невзначай, встретилась глазами с мужчиной. «Белые одежды ему не идут, — подумала она, глядя на Хведрунга. — Волосы пылают пламенем, аж в глазах рябит». Лив невольно улыбнулась от того, что он, бессовестно ухмылявшись, пристально смотрел в её лицо, точно нарочно пытался вывести её на эмоции. В один миг ей захотелось рассмеяться, а Хведрунг, будто прочитав её мысли, попытался подавить едва сорвавшийся смешок. Лив хорошенько ущипнула его ладонь, а в ответ почувствовала задорное щекотание под рукой.
— Перед лицами, удостоившимися присутствовать свидетелями, и Богами, эти двое произнесут друг другу слова клятвы, дабы закрепить союз двух сердец! — тлеющим пучком сухих трав монах плавно провёл по воздуху вертикальную линию, за которой последовала горизонтальная. Всё это время Лив не сводила взгляда с Хведрунга, на лице которого не осталось и следа от усмешки. Мужчина встал между ними с протянутой ладонью, на котором лежало массивное и, судя по всему, довольно-таки древнее кольцо с символами, которые Илва называет «рунами». — Вар благословила этот металл, дабы выслушать сегодня ваши клятвы друг перед другом. Что ты хочешь сказать своей невесте, Хведрунг Фарбаутильсен? — конунг приложил пальцы правой руки к кольцу и, помедлив, начал свою речь:
— Моя королева, — первые слова заставили сердце неистово трепетать в груди Лив. — Я беру тебя в жёны и клянусь, что буду любить и почитать тебя до тех пор, пока моя жизнь не завершится алым цветом на конце клинка моего врага. Клянусь, что до последнего вздоха ни один волосок с твоей головы не посмеет упасть. Да примет Вар мою клятву.
— Хведрунг, — Лив нервно сглотнула, когда пальцы коснулись холодного металла. — Я беру тебя в мужья и клянусь любить и уважать тебя до тех пор, пока мы неразлучны в этой жизни. Клянусь быть рядом во что бы то ни стало. Клянусь идти с тобой до конца тропы. Да примет Вар мою клятву, — её голос дрожал, и Лив почувствовала, что ещё немного, и она вот-вот рухнет наземь, но в один миг стало легче и всё будто рукой сняло.
Она и не заметила, как рядом с ней оказалась Илва, держащая в правой руке меч, на конце которого поблёскивало колечко, а рядом с Хведрунгом — Арне. Когда кольца переместились с клинков к их рукам, пальцы молодожёнов крепко сцепились. Лив уже чувствовала, что если мужчина её отпустит — непременно случится что-то плохое. А может… она просто боится его упустить?
— При ликах Богов и свидетелей ваши клятвы услышаны! Боги благословляют вас и ваш род! — воскликнул монах, протягивая Хведрунгу рог, переполненный мёдом. Мужчина принял напиток из рук монаха и неспешно отпил, после чего рог оказался в руках королевы. Глоток, обжигающий горло, вскоре разлился теплом по всей груди. Через пару секунд мёд был вылит в каменную чашу. — Да будет счастливым ваш союз!
«Счастливым… Может, всё так и будет», — Лив задумчиво улыбнулась, глядя на своего мужа, который тут же, недолго думая, подхватил на руки свою королеву — точно отнял у кого-то самое дорогое в мире сокровище. А ведь и вправду — всё было именно так.
Весёлые крики, свист пролились ручьём, унося за собой двоих — сплочённых отныне на веки вечные.