Вы: выступил на школьной ёлке вот, такой я, у тебя сегодня тигор 🦁 [фотография]
Извращениц: Чимин! Боже, не могу оторвать взгляд от тебя! 😍❤️🔥 Какой же ты невероятный 💋Вы: хах знаю дедешка)) 🙈
Извращениц: Хаха А какой подарок хочет получить мой тигрёнок от своего дедушки Мороза? 😏 Мальчишка уже принимается печатать ответ, как вдруг его внимание целиком захватывают яростные вопли, доносящиеся откуда-то со стороны кабинета директора. Так громко вопить может только бабка Ли Сук! И другой голос повторяет ей в ответ одно и то же слово… Чимин притаился за ближайшим углом, даже не дыша. Сердце бьётся так громко, что он сейчас оглохнет и сам станет как старая математичка! Но пока он может слышать, он будет разносить чужие слова на весь мир. Подписчики должны знать.«Ну что роднулечьки мои давно невиделись! 😜😇❤️🔥 Во1 поздрабляю всех пинпончиков кто учится с последним учебным днём, ребята позрабляю!!! 🥳🤩Про ведайте свои кокникулы как надо со всей расамахой Во3 сегодня в мобу ССОШ🙈🏥 тоже был настоящий празник. Заставили всех учеников и не только радителей час душиться в актовом зале смотреть, как наши бес дарные предатели отплясывают и позорятся еще много способами как) Хаха чесно сказать я просто в голос уже орал все это наблювать божеее.....🤯☠️ Надеюсь подпёсчики кто по млачше если такие есть аудитория взрослая в, основном, как я поглядываю, может скинут нам видео-преколы с этого все мирного дня кринджа (типа, пазора). Ну а в 4 наш жырный вонючий как срака деректор 🦧🦍тоже умеет весеться, оказывается! Предумал новогодний подарок следущий для некоторых участников колегии… бАРАНАНЧАТА ДРОПЬ… УВОЛЬНЯНИЕ! 🆘️ Ну пиздец, скажете?! То о чем я бредубреждал уже откра венно началось, и теперь хер пайми каогда закончится если ваще закончится. Новый годи начинать с такие вездессущих неудачь это просто ну пиздец, вдруг, весь год будет пездец приследовать?! Теперь😱😭💩 Чета мне крипова (типа страшно) даже, а кстати последнее чо хотел сказать парень в костюме тигрицы на елке зазвездил луше всех! 🐆»
— За последний рабочий день! — торжественно провозглашает Намджун и поднимает вверх свой пластиковый стаканчик. — Мы все заслужили a little bit of rest!.. Тэхён тут же прикладывает указательный палец к своим губам, намекая ажиатированному другу понизить тон голоса, а Хосок не мелочится и вовсе закрывает рот англичанина ладонью. — Right, right, — уже почти шёпотом произносит Ким, и все трое косятся на выход из якобы запретной для них мастерской. — Ну что, за отпуск? — За отпуск, мои дорогие друзья, — серьёзно кивает Тэхён. — За отпуск, за отпуск! Быстрее, бля! Давайте! — уже не может терпеть Чон. Трое мужчин опрокидывают в себя праздничный напиток — самогонка на мёде, перце и лимоне. Мёда оказалось маловато, поэтому сверху досыпали сахар из столовой. Ещё один рецепт, изобретённый Хосоком. И, надо отдать должное, весьма неплохой! — Мой друг, просто великолепно! — первым хвалит литератор, смахивая со щеки тоненькую слёзку. — Действительно атмосфера Нового года! Сразу переносит в детство… — Да ты мой золотой! — Чон резким движением притягивает собеседника к себе и награждает поцелуем в лихие кудри. — Я тебе хоть каждый день это готовить буду! Правда! Ебать! Какое у меня пиздатое настроение! Сегодня! — И у меня as well, — откликается Намджун, с улыбкой наблюдая за друзьями. — So, shall we забрать вещи из учительской and go? Не успевают учителя среагировать на вопрос, как в их разговор тут же вклинивается инородный звук — оповещение о новом сообщении из WhatsApp сразу у всех троих. Ким озадаченно тянется к своему смартфону, но Хосок прерывает его и на этот раз: — Да ну! Опять Шихёк хуйню свою пишет в чат! Не надо! Попиздовали лучше, пока его не встретили! — Попиздовали! — легко соглашается Тэхён. Подхватив обоих друзей под руки, литератор вытаскивает их в коридор. Сейчас он совершенно пуст. Кто мог, тот уже сбежал. Кто не смог, тот сейчас сидит в актовом зале в ожидании никому ненужного новогоднего огонька, который господин Бан организовал ради отмыва денег. — В «Магнолию», потом в «Погребок»? — уточняет Намджун. — Ебать тебя! А в кино?! — тут же ахает Чон. — И в кино, of course… — моментально поправляет себя Ким. — Я так долго ждал! — с несерьёзной обидой причитает художник. — А ты! Со своей Леди Гагой!.. — А причём тут Lady Gaga? — искренне удивляется англичанин. — А притом! Я на «Дом Gucci» не пойду тогда! С тобой! — угрожает Хосок. — Я пойду, — умиротворённо заверяет Тэхён. — Мне вообще всё равно, какое будет кино. Главное, чтобы смотреть его с вами. Оскар Уайльд. Знаете такого? Так вот, ещё он говорил: «Я не хочу идти в рай. Никого из моих друзей там нет». — А ты в кино с друзьями не хочешь, my friend, — комментирует Намджун, обращаясь к Хосоку. — Допиздишься! Золотой мой! — пытается придать себе грозный вид Чон, но тут же со смехом обнимает товарища за широкие плечи. Настроение у компании сегодня и впрямь лучше некуда! Окрылённые мыслями о многообещающем, совершенно беззаботном и таком долгожданном вечере они преодолевают остаток короткого коридора и оказываются перед до боли знакомым кабинетом. Недолго думая, Ким распахивает дверь, и… Перед глазами предстаёт полный хаос! Весь педагогический коллектив в полном составе панически носится по крошечному помещению. В руках учителя держат огромные кипы каких-то листов, а все горизонтальные поверхности завалены горами разноцветного и яркого тряпья. Троица в недоумении застывает на пороге, лишь переводя друг на друга озадаченные и испуганные взгляды. — Что происходит?.. — в ужасе шепчет литератор, отступая обратно в коридор. — У нас пять минут всего осталось! — восклицает Мун Лиён. — Поторопитесь! Берите сценарии, костюмы… Безразмерная туча Ли Сук, обёрнутая в красный костюм деда Мороза, выплывает из недр кабинета и угрожающе надвигается на преподавательницу корейского языка, заставляя ту оборваться на полуслове. — Мисс Мун, вы возомнили из себя командира корейской армии? — раскатисто уточняет она, взмахнув посохом. — Побойтесь Бога!.. — Да не воровала я ваши цветы, госпожа Ли! — моментально взрывается молоденькая учительница. — А мою помадку-то три года назад вы своровали! — прищурившись, припоминает математичка. — И мою справку! — вклинивается историк. — И свисток мой, бляха муха! — добавляет физрук. — И мой сборник анекдотов! — возмущается учительница музыки. Повисает недолгая пауза. Маленькая и тощая мисс Мун недовольно обводит глазами всех собравшихся, прищурившись. Она могла бы быть красавицей, если бы не испорченные ярко-рыжей краской и химической завивкой волосы!.. — Чего ради мне понадобились эти засохшие стручки?!. — всё же решает отвести от себя подозрения она. — Сама ты сучка! — стучит посохом об пол старуха. — Ишь! Да я тебя вот этими руками!.. Надвое переломлю! За патлы твои оттаскаю! Лучше мне вообще на глаза не попадайся! — Oh my god… — едва слышно бормочет Намджун и делает несколько шагов назад, вслед за Тэхёном. Хосок, не скрывая презрения, обводит взглядом весь этот балаган. Он физически чувствует, как хорошее настроение улетучивается из организма вместе с лёгким опьянением. Ну почему Шихёку вечно нужно всё испортить?! Он явно пожалел потратить даже пару тысяч вон на самых захудалых артистов! Руки уже сами собой сжимаются в кулаки, как вдруг неожиданно загорелый Чхве Донгиль подхватывает его под локоть и силой затаскивает в этот ад. — Мистер Чон, а вы у нас сегодня за Снегурочку! — с белозубой улыбкой оповещает историк. — Смотрите-ка, дедушка Мороз без вас совсем взбесился!.. — Какую нахуй Снегурочку, мистер Чхве? — до ужаса спокойным тоном уточняет художник. — А вообще, м-ля, я хотел дед Морозом быть, — тяжко вздыхает пожилой Кан Усок, преподаватель физкультуры. — Тогда б такой херни не было, ёпт! Но разве ж против этой бабы попрёшь?! Коллеги впихивают ему в руки нежно-голубое платье и длинную такого же цвета шубу, и Хосок хочет порвать эти тряпки. Он ненавидит голубой цвет! Если перерезать глотки всех людей в этой комнате, то костюм станет красным! Красным! Как огонь! Как душа Чона в эту самую секунду! Художник почти обессиленно падает на ближайший свободный стул и пробегает глазами по сценарию. Буквы не складываются в слова, но он видит, что этих слов там очень, очень много… — А вы, Намджун, Тэхён? — звонко щебечет неугомонная Рю Ёна. — Поспешите, мальчики! Учительница музыки такая же круглая, как и её юбилей в 50 лет, на который они все совсем недавно скидывали деньги. — Ах, Намджун, милый мой! — в ужасе ахает она, схватив его за запястья. — Что же за фингал у тебя?! Ужас какой, просто кошмар! — Не переживайте, госпожа Рю, — спешит заверить Ким. — Я себе на втором eye такой же сейчас нарисую. — Ужас, милый! Я сейчас… я сейчас в обморок упаду!.. — Не надо, госпожа Рю, — хрипло и безысходно просит Тэхён. — Ах, поздно, сладкий мой!.. — машет рукой она и предусмотрительно падает на диван. С десяток долгих секунд проходят в тишине. Ёна явно ждёт каких-то действий от окруживших её мужчин, но все уже давно привыкли к её трюкам с потерей сознания и перестали на них хоть как-то реагировать. — Я олень, — оповещает англичанин, мельком изучив сценарий. — А я эльф, — рассредоточено кивает Тэхён. Один надевает себе на голову рожки с бубенцами, а второй — острый зелёный колпак и небольшую бороду. На этом, без интереса покопавшись в кипе атрибутики, с костюмами решили закончить. — Well, — резко вспоминает Ким, — надо что-то делать с фингалом. Двое кое-как протискиваются до столика с косметикой, за которым застают Хосока. По щекам его стекают слёзы ярости и отчаяния, а трясущиеся руки неровно обводят губы ярко-красной помадой. Чон замечает выросших за его спиной друзей, но продолжает с ненавистью прожигать глазами собственное отражение. — Я — шлюха!.. — дрожащим голосом шипит он. — Ты Снегурочка, — мягко поправляет его литератор и приобнимает за плечи. — Самая красивая, стоит заметить! — That's totally true! — спешит поддержать Намджун, уже вовсю рисующий синяк вокруг уцелевшего глаза. — Это не займёт много времени. Выйдем, прочитаем свой текст с бумажки, и пойдём в ларёк. Agree? — И в кино!.. — плаксиво добавляет Чон, пока литератор пытается исправить макияж на его губах. — И в кино! — подтверждают оба Кима в один голос. — Коллеги, вы закончили? — оказывается рядом с ними историк. — Пора выдвигаться на сцену! — Где мой напиток?.. — всё тем же смертоносным тоном спрашивает Хосок, продолжая прожигать взглядом собственное отражение. — Где-то у меня, — спешно отзывается англичанин. — Напиток? — с интересом рассматривает компанию Донгиль. — А старого друга не угостите? Намджун и Тэхён безразлично пожимают плечами, в то время как Чон вливает в себя добрую порцию самогонки. Бутылку передают по кругу, и мистер Чхве утирает слёзы уже после пары глотков. — Весьма… необычно!.. — сиплым голосом оповещает он. — Я на Кубе как раз недавно пробовал что-то подобное… — На Кубе?.. А вы разве не в туберкулёзном диспансере были? — интересуется литератор. — Для руководства — именно там! — весело подмигивает историк. — Справки, коллеги!.. Справки решают всё. И действительно, претензий к мистеру Чхве никогда не возникало, хоть за прошедший год учитель истории и задержался в школе чуть больше, чем на месяц. Но на любой вопрос директора у Донгиля сразу находился ответ — безупречная выписка об очередном больничном! — Намджун, етить твою мамашу! Мы ж с тобой первые начинаем! — в дверном проёме появляется голова физрука, чьё тело уже находится в коридоре на низком старте. — Бегом сюда, давай! — Уже лечу, мистер Кан! — кричит ему Ким. — Хуистер! — не соглашается Усок. — Мужики, ну давайте реще! Удивительно: мистер Кан Усок, который действительно пострадал ещё в самом начале года (первоклассники, футбол, мяч, удар по голове, сотрясение мозга) факт своей болезни доказать так и не смог, а потому лишился части зарплаты за прогулы. Любопытная вещь — система! Никогда не знаешь, кто и чем ей угодит, а кто — наоборот. Никогда Намджун на эту тему не волновался, но вот сейчас… начало зарождаться некое неприятное предчувствие. — Мой милый друг, ты в порядке? — нежно спрашивает Тэхён, приобнимая Хосока за талию. — Меня здесь нет, — глядя в некую точку прямо перед собой, отвечает он. — Я не существую, и ты, и они… Душное закулисье перекликается десятком голосов, на которые Чон не обращает никакого внимания. Его голова — аквариум. Там плещется сахарный самогон и недобрые мысли. Это таким образом Бан Шихёк решил ему отомстить? Заставить опозориться? Заставить участвовать в пошлой, безвкусной и идиотской насмешке над самим понятием искусства?! Руки снова сжимаются в кулаки. Хочется содрать с себя эту ужасную одежду, содрать макияж, содрать всё лицо подчистую, оставить девственный белый череп и слепить на нём новое лицо, которое не знает и не узнает такого унижения. Хочется воткнуть остро заточенный карандаш в жирное горло господина директора. Хочется выпустить наружу всю его грязную, вонючую кровь. Хочется устроить настоящий праздник!.. — А я, вот, чё-то срать захотел… Ну как назло, бляха муха! — делится эмоциями Усок и хлопает Намджуна по плечу. — Oh my… Какие новости… — растерянно реагирует Ким. — Пора! — пронзительно взвизгивает мисс Мун. Пыльные тяжёлые шторы медленно расползаются в стороны, и сцену заливает яркий свет прожектора. Он просачивается и в гримёрку, а вместе с ним — вяленькие аплодисменты, которые сейчас кажутся такими громкими. — В бой! — торжественно горланит Ли Сук и ударяет посохом об пол. Англичанин коротко кивает физруку, и оба тут же уносятся вперёд. Яркий свет ослепляет. Сейчас Намджун — просто маленький одинокий олень на огромной пустой сцене. Рядом с ним возвышается лишь гигантская ёлка, вид которой заставляет чувствовать себя ещё более крошечным. Ким обводит переполненный зал взволнованным взглядом и тяжело сглатывает ком в горле. Сценарий помялся и слегка намок во вспотевшей ладони. Хорошо лишь, что всего этого не видит Сокджин!.. — В-всем good afternoon, дорогие детишки и их родители!.. — дрожащим голосом начинает артист, одним глазом косясь на зал, а одним — в лист. В ответ ему звучит приветственный и нестройный хор детских голосов. Отлично! В это время Намджун как раз сможет прочитать свои ближайшие реплики! — Привет, привет, hello!.. Какие вы… молодцы, ребята! Так всё украсили! Well, что же… теперь пора звать деда Мороза и его внучку Снегурочку. Давайте хором! One, two, three — дед Мороз! Публика трижды выкрикивает имя волшебного деда, и вдруг откуда-то из старых колонок резко раздаётся оглушительный звук, похожий на звон миллиарда разбивающихся бутылок. Ким обхватывает голову руками и плашмя падает на пол. Что происходит?! Началась война?.. В нешуточной панике он бегает глазами по сцене, пока не замечает стоящую в тени фигуру, что машет на него руками. Со Чанбин? Охранник? За диджейской установкой?.. — Чё разлёгся, конь мой рогатый? — звучит над ухом знакомый голос. Боже! Неужто всё это — часть сценария? Намджун спешит подняться на ноги и мимолётом отряхивается, а дети в зале громко посмеиваются над ним. Ну и бог с ними… — What? — моментально возвращается в роль Ким. — Баба Яга?! Are you kidding me?! А дед Мороз и Снегурочка где?.. — В транде! — громогласно отзывается физрук. — До чего невоспитанные люди пошли, ёпт! Нет бы девушку с дороги встретить, кимчи угостить, водочки плеснуть… Так хрен там! Дед Мороз, дед Мороз, м-ля, ой, тьфу!.. Нет его и не будет! Похитила я его, с внучкой-вонючкой на пару! Поняли, щеглы?! Бан Шихёк, занявший место на последнем ряду, сконфуженно ёжится. — Ничего этим… идиотам и доверить нельзя!.. — шипит он себе под нос и неуютно озирается по сторонам. — Господин директор, — ожидаемо раздаётся возмущённый шёпот кого-то из родителей, — это что такое?! Какие слова звучат у вас со сцены?! — Я просто в шоке! — горячо поддерживает чья-то мать. — Вы бы ещё зеков выступить пригласили!.. — Да-да, и бомжей из «Погребка»! — Ну, бомжи, в каком-то смысле, уже выступают… — Господа родители!.. — шипя от злобы и стыда, заговаривает Бан. — Если вам это так претит, сдавали бы деньги поактивнее! Я ради наших детей делаю всё, что могу! И даже больше! Но разве можно за такую смешную сумму найти приличных артистов?! Намджун смешно бегает туда-сюда по сцене. Дети смеются. Ах, он всегда так хорошо ладит с детьми… Тэхён мучительно зевает, продолжая без особого интереса играть в «Дурак Онлайн». Он любит своего Кима, любит проводить с ним время и так далее… Но сценарий — настоящая скука. Даже безграничный талант и харизма англичанина не могут сделать его хоть чуточку интереснее. Может, вздремнуть пока?.. — … fuck off, Баба Яга! Отправимся мы с вами, ребята, into the woods! Там найдём нашего дедушку и его внучку! Литератор сонно хмыкает, подпирая голову кулаком. Глаза уже попросту слипаются, а заняться и нечем — у Хосока настроение пропало, и разговаривать он не хочет. Сколько же может продолжаться этот концерт? — Лесные эльфы, — врезается в сознание малоприятный голосок мисс Мун. Скука смертная… А в «Дураке» ещё и все деньги кончились. Ну и как теперь играть? — Лесные эльфы! — повторяет женщина. — Да мы не глухие, милочка! — обращается к ней Ли Сук. — А я не к вам обращаюсь! — визжит учительница и вновь почти по слогам произносит: — Лесные эльфы! — Коллега! — встряхивает литератора за плечо историк. — Пойдёмте, навстречу славе! Тэхён удивлённо вскидывает брови и позволяет Донгилю поднять себя на ноги. С каких это пор он стал эльфом?.. Ну да ладно: переть против коллектива, тем более такого, — дело бессмысленное. Намджун, уже совершенно вжившийся в свою новую роль, встречает друга задорной улыбкой на раскрасневшемся лице. Литератор подмигивает ему и обводит помещение меланхоличным взглядом. И зачем всё это? Разве имеет смысл праздник без выпивки? — А вот и мы, эльфы лесные, э-э, озорные! — звонко читает с листка Чхве. — Конечно, ребята, мы вам поможем! Только сначала… Историк прерывается и выразительно смотрит на литератора. Тэхён спешно ощупывает карманы, но… сценария там нет! И куда же только делся?.. Донгиль протягивает коллеге свой экземпляр, держа палец на нужной строчке, что вызывает новую порцию смеха у детей. — А-а… — отчаянно щурится Ким в попытке разобрать мелкие буквы, — сначала… сначала… сначала… — Что же нам делать, dear elves? — тянет время Намджун. Да где же его реплика?! От неожиданного волнения даже читать становится трудно, и нужное предложение самым подлым образом ускользает из виду. Так!.. Загадка, загадка! Что-то про загадки!.. — Жак Фреско. Знаете такого? — наконец подхватывает Тэхён. — Ещё он задумался над вопросом: «ты помни его немножко — станет твёрдым, как картошка». Что это? На размышление даётся тридцать секунд. Довольный собой, литератор выдыхает и переводит взгляд на стоящего напротив друга. Намджун шокировано округляет глаза, которые на фоне двух почти симметричных синяков кажутся ещё выразительнее. Столько интересных мыслей всегда читается в его умных глазах!.. А сейчас, вот, какие-то неодобрительные… Визгливый смех первоклассников в зале постепенно сменяется тишиной. Ну, конечно — откуда им знать хоть что-либо? Даже такие примитивные загадки вызывают огромные затруднения. Что за поколение… — Это снежок! — вдруг раздаётся через весь зал очень знакомый голос. Сонхи! Ну какая же она умница! — Правильно, снежок! — довольно подтверждает Тэхён. — К-хм… ну что, братец-эльф? Теперь поможем ребятам найти дедушку Мороза и Снегурочку? — вновь подхватывает Донгиль. Ну кому же ещё разбираться в таких пошлостях, как не мерзавке Сонхи! Чимин удручённо качает головой и цокает языком. Просто кошмар! Его ноги в изящных сапожках закинуты на спинку впереди стоящего кресла. Вроде удобно, но Пак всё равно устал. И почему же главная звезда вечера вынуждена томиться в таких условиях?! Мальчик плотнее запахивается в тонкий чёрный плащ. Никто не должен увидеть его костюм раньше времени! Хочется познать чистую реакцию всего этого быдла, когда он наконец выйдет на сцену. Слава богу, с Чимином всегда его айфон 13 с отличным зумом и Инстаграм со смешными фильтрами. Сегодня удалось наснимать столько контента с учителями, что приколов теперь на месяц вперёд хватит!.. — Дед Мороз! Дед Мороз! Дед Мороз! И чего они все разорались?! — Кто меня звал? — наконец звучит со сцены голос главного героя. А ведь Ли Сук даже микрофона не выдали! Какая мощь… — Мы! — быстро отзываются уставшие ждать конфет дети. — Кто меня звал?! — с расстановкой повторяет математичка. — Мы! — Кто?! — Наконец-то… добрались мы на ваш праздник, — крепко зажмурившись, произносит Хосок. — С-сука… счастье какое, бл- благодать!.. Ну что, готовы ёлочку зажечь? Не без подсказки родителей, первоклассники тут же сбегаются по направлению к сцене и наводняют её. Их так много! У Чона сейчас приключится паническая атака, и это не шутки! Дети образовывают нестройный круг подле ёлки и берутся за руки. Все явно боятся приблизиться к деду Морозу и Снегурочке, чему художник скорее рад. Но вот к нему уже подбирается Намджун, ведя за руки Ёнджуна и Сонхи, и ребята с удовольствием цепляются за Снегурочку. — На счёт «три», — хриплым голосом оповещает Чон. Конец уже близок! — Раз, два, три — ёлочка, гори! Дети визгливо и оглушительно повторяют кричалку, и звук их тоненьких голосов бьёт по мозгу, как раскалённые ножи. Охранник уже готов воткнуть гирлянду в розетку, как вдруг: — Не слышу! — грозно подытоживает дед Мороз. — Ёлочка, гори! — Не слышу! — Ёлочка, гори! — Горит?! Что горит? Склад, что ли?! — Коллега, — с безупречным спокойствием обращается к математичке историк, — возьмите себя в руки… — Эвакуация?! — всё не успокаивается Ли Сук. — Как в 51-м! Ким Чен Ын?!. — Врубите уже эту ёб- ёлку! — старается перекричать её Хосок. Охранник невозмутимо показывает знак «окей», и гирлянда мигом зажигается, отвлекая внимание всех собравшихся своими манящим разноцветными огоньками. Настоящая сказка! Из-за кулис на сцену тихонько выбираются преподавательницы корейского и музыки, неся в руках огромное количество одинаковых пакетов. — А теперь, дорогие ребята, пришло время получить ваши новогодние подарочки от дедушки Мороза!.. — весело объявляет миссис Рю. — Покупка которых была проспонсирована мэром нашего города, господином Пак Дындуком! — громко добавляет мисс Мун, за что получает уважительный кивок от директора. Малыши тут же выхватывают свои конфеты из рук учительниц, чуть не сбивая их с ног — в конце концов, только за этим они тут и торчали! Поток людей начинает струиться обратно в зал, и лишь одна фигура в чёрном плаще идёт ему наперерез. Чимин степенно поднимается на сцену и занимает место рядом с компанией учителей, скрестив руки на груди. Как только дети вновь занимают свои места, мисс Мун объявляет: — А теперь, чтобы новый год был удачным, давайте поприветствуем символ наступающего 2022-го — тигра! — Вы нормально так потрудились, — оборачивается на золотое трио Чимин, — можете быть освобождены. Дальше я сам разгребусь. Он снимает с плеч свой плащик и кидает его в руки Намджуна, после чего, расправив плечи, выходит в центр сцены. Основной свет гаснет, и лишь один луч прожектора освещает главную звезду вечера. — Бог, я готов!.. — выдыхает мальчик, раскинув руки в стороны и запрокинув голову назад. — Музыка и слова — Джастин Бибер. Хореография — Пак Чимин, — звучит последний комментарий мисс Мун. А дальше зал наполняет прекрасная, исцеляющая душу музыка! Только услышав голос Джастина, мальчишка привычно теряет над собой контроль. — Бля, — первый выходит из оцепенения Хосок, — давайте съебёмся уже… — Только надо в store зайти, — замечает Намджун. — Весь наш alcohol закончился! Тэхён лишь молча кивает друзьям в ответ, и все трое спешно удаляются из-за кулис. Они заскакивают в учительскую, чтобы смыть весь нанесённый макияж и забрать свои вещи, но натыкаются на очень интересную картину. Физрук, всё ещё наряженный в костюм бабы Яги, под довольно лиричную музыку, играющую из динамиков его кнопочного телефона, без остановки вливает в себя добрую половину бутылки водки. — Ну и денёк, ёпт! — громко и хрипло выдыхает он. — Чё встали, вам налить? За праздник грех не выпить, м-ля! Я щас и станцую! А чё мне, ёпт! Гуляем, веселимся всем селом! Еду, еду в соседнее село… На дискотеку-у! Уже передумав переодеваться и взяв в охапку свою верхнюю одежду, учителя достают припасённые пластиковые стаканчики и тянутся за угощением к мистеру Кану. — T-thanks, — прокашливается Намджун, зажмурившись от крепости предложенного напитка. — Нихуя! — кричит Хосок, постукивая рукой свою грудь. — Вы что, спирт не разбавляете?! — Внученька, — ласково улыбается Усок, размеренно покачивая головой в такт динамичному, но медленному корейскому шансону. — М-ля… Кажется, что вот-вот мужчина отключится прямо на месте. Но, на удивление всех вокруг, физрук пытается подняться. Видимо, чтобы исполнить обещанный танец. — Ебите меня семеро! — не перестаёт бормотать мистер Кан. — Держите, ёпт… А оно это… Оп, давай-давай, бляха-муха! — Пойдёмте лучше, — тихо и немного испуганно обращается к парням Тэхён. — До свидания, мистер Кан, — уже на выходе оборачивается Намджун и машет коллеге рукой. — Merry Christmas and Happy New Year! Они выбегают на крыльцо школы и останавливаются для того, чтобы продышаться. После невыносимо душного помещения холодный воздух приятно захватывает их в свои объятия, даже заставляя немного протрезветь. Чон достаёт из кармана мобильник и им тут же овладевает паника. — Блять! — восклицает парень, уже ударившись в бег. — Быстрее! Сеанс уже начинается! Совсем скоро! Намджун и Тэхён натягивают на себя зимние куртки и уносятся вслед за Хосоком. Идти до кинотеатра не так уж далеко, а бежать (что они сейчас и делают) — тем более. — Намджун! — окликает друга художник. — Зайди сам! Догонишь нас! Англичанин послушно заворачивает в сторону и двигается в направлении ларька. Ну что за… Хосок! Даже дух перевести ни на секунду не даёт! С ним вообще всегда и везде нужно торопиться, но и Тэхён, и он сам к такой жизни уже привыкли. Узкая скользкая тропинка ведёт прямо ко входу, а по сторонам — огромные сугробы (наверное, даже выше Ёнджуна). Снег в Санмёне расчищают только около администрации и школы — на большее, скорее всего, у их городка финансов не имеется. Намджун делает короткие и быстрые шаги, спасая себя от потенциального падения. Только вот под ногами один лёд, на песок или соль денег тоже нет! Даже у ларька, где, по мнению самого Кима, закупаются вообще все жители! Мужчина чувствует, что не идёт, а практически катится, но предпринимать какие-либо действия уже поздно, а потому он смиренно приземляется задницей на до жути холодную тропинку перед самым крыльцом магазинчика. Хорошо, что в таком состоянии боль ощущается не так остро, как при полной трезвости. Намджун быстро поднимается и заходит внутрь. — Hello, — дружелюбно приветствует продавцов Ким, которые вместо ответа награждают его безразличным взглядом. — Мне, please, бутылку красного вина, вон того, — тянется он рукой к любимому Тэхёном бренду, — и ещё ром и бурбон, которые рядом стоят. Англичанин открывает кошелёк, в котором как всегда почти пусто, и вытаскивает оттуда несколько последних купюр. Для друзей, да ещё и в праздник, действительно ничего не жалко! Потом вернут… Может быть. — Thanks, — продолжая улыбаться, Намджун укладывает покупки в тонкий чёрный пакет и выскакивает из ларька. Всю дорогу ни Тэхёна, ни Хосока не видно. Унеслись со скоростью света! Наконец два таких любимых и знакомых силуэта выделяются на фоне кинотеатра. — Чего ты так долго! — орёт ему издалека Чон, разворачиваясь и заходя в здание.***
— …невероятно! Изумительно! — не умолкает Хосок, подпрыгивая от счастья и разводя руками по сторонам. — Я… я в таком, нахуй, восторге! «Титан» — лучшее, что выходило за последнее время! Господи, и сразу понятно, что женщина сняла! Троица медленным шагом плетётся по почти не освещённому узкому тротуару. Намджун заразительно зевает, прикрывая рот ладонью, чтобы поражённый увиденным ими фильмом друг вдруг не заметил, что весь сеанс Ким на самом деле проспал. Тэхён же с широко открытыми глазами держится самой обочины, ежеминутно оборачиваясь на дорогу. — Ну как вам?! — Чон бросается к англичанину, хватая его за плечи. — Ну как тебе, Намджун?! Ким останавливается и, не издавая ни звука, таращится на друга, прямо как спросонья. — Well, — наконец он открывает рот, чтобы дать хоть какой-то комментарий, но придумать его трудновато, — хорошее кино, yes!.. Снято отлично, и идея заставляет задуматься… — Идея! — тут же перебивает его Хосок. — Господи, ну столько смысла! У меня так много теорий! Пиздато! Пиздато! Пиздато! Тэхён?! Он отрывается от Намджуна и подбегает к Тэхёну, но тот, ослеплённый светом фар проезжающей машины, с визгом отскакивает и почти валится в сугроб. — Тэхён, блять! — вырывается у художника, схватившего литератора за шарф. — Ты куда?! — Машина… — шепчет тот, тыкая пальцем в уже далёкий от них транспорт. — Машина… Прогресс зашёл так далеко, что потерял из виду людей!.. По совету Хосока Тэхёну фильмы, всё-таки, смотреть не рекомендуется. От природы чрезмерно впечатлительный Ким воспринимает любые произведения искусства слишком близко к сердцу. Чон прогадал. Опять! Как всегда! — Дорогой мой, — приобнимает он растерянного от страха друга, — это всего лишь фильм! Пиздатый фильм! Тебе нечего бояться, можем обсудить его потом! А сейчас в «Погребок»! Договорились? — True, bro, — поддерживает Хосока Намджун, ускоряя шаг. — Атмосфера «Погребка» тебя сразу вернет on earth. Просто думай о ней, а не о фильме. Better взгляни на Хосока. Bro, тебя там в таком виде не побьют? — Л-ладно, — соглашается с ними Тэхён и нервно тянет уголки своих трясущихся губ вверх. — Бля! — опоминается Чон, срывая с головы парик. — А раньше нельзя было сказать?! Я что, весь сеанс так просидел, сука?! Пиздец! Тэхёна это заметно подбадривает, и их с Намджуном хохот, словно колокол, эхом раздаётся по абсолютно безмолвной и пустой улице. Наконец они достигают долгожданного пункта назначения и врываются в излюбленный райский уголок. Свет в помещении приглушён, поэтому увидеть, кто там сидит, практически невозможно. Учителя занимают места за своим столиком и с облегчением выдыхают. Слышно, как кто-то уже поёт караоке, видно, как около барной стойки мерцают несколько оставшихся в живых огоньков на облезлой герлянде. Судя по гулу голосов, сегодня людей здесь больше, чем обычно. Но какая, впрочем, разница! Все трое одновременно стягивают с себя верхнюю одежду и в предвкушении несутся навстречу бармену, ведь и последние купленные напитки уже давно выпиты. Помимо вина, рома и бурбона, мужчины решают побаловать себя фирменным меню «Погребка». — Я буду salad, — произносит Намджун, обводя взглядом приклеенное к столу на скотч меню. — О, оливье! French, новогоднее! — А я… — прищуривается Хосок, смотря туда же. — Нихуя! Они рамен готовят? Я рамен! Тэхён, выбирай! — отодвигается художник. — Я ничего не хочу, — отказывается тот. — Нет, хочешь! — Чон ударяет кулаком о стойку, прожигая друга серьёзным взглядом. — Не наступай на те же грабли, bro, — замечает Ким, намекая на то, чем закончились их последние посиделки. — Эх, — драматично вздыхает литератор, в конце концов обращаясь к меню. — Ну… хлеб можно, всему голова… — Тэхён замечает, как настойчиво пялится на него Хосок. — И… что ты заказываешь, Намджун? — Оливье. — И оливье… Хосок одобрительно и довольно хлопает Кима по плечу, и они вдвоём бредут обратно к столику, оставляя англичанина делать заказ. Алкоголь им приносят сразу, даже с бокалами — праздник есть праздник, а вот еду приходится ждать минут двадцать. С огромным нетерпением Намджун и Хосок набрасываются на неё, а Тэхён ковыряется в салате вилкой, с удовольствием вливая в себя красное вино. — Ну как вам ёлка? — разбивает молчание Ким. — Хуйня! — сразу реагирует Хосок, уплетая рамен и, по всему видимому, продолжая думать о «Титане». — А мне даже понравилось, — меланхолично и спокойно отвечает Тэхён. — Но, знаете, как говорил Марк Леви: «Какие же они странные, эти дни, в которые положено радоваться согласно календарю». Я бы хотел, чтобы люди были такими счастливыми, как перед Новым годом, всегда… — Yes, my dear, — кивает Намджун, внимательно слушая друга. — Сегодня все правда будто сами не свои ran about, и без conflicts. Заставляет задуматься, yes, bro… Ты, ой, ну да, и ты, и твой этот Марк absolutely right! Слышится, как чья-то беседа перерастает в гневные крики, но троих учителей это никаким образом не беспокоит. Кажется, что вокруг их столика каждый раз, когда они за него садятся, образуется настоящий барьер, который разрушить может только… — И снова здравствуйте, — раздаётся над ухом Хосока знакомый голос. — Чанбин! — с радостью отрывается от еды Намджун и через весь стол протягивает свою руку охраннику. — Я подсяду? — Of course, — сразу же соглашается Ким. Школьный охранник — самый загадочный и тихий гость, регулярно навещающий «Погребок». Как настоящая невидимка, он незаметно просачивается в бар каждую пятницу после работы, но никто и никогда его не замечает. Тэхён смиренно и молча приветствует присоединившегося к компании человека и продолжает смотреть куда-то в сторону, а Хосок, прищуриваясь, осматривает его с ног до головы. Выражение лица Чанбина всё время одинаковое — подозрительно добрая улыбка и такой же доброжелательный, немного старческий взгляд. Да и одет он так, как любой пенсионер в Санмёне, — обычный серый свитер с уже выцветшими геометрическими узорами, тёмно-синие джинсы и потрёпанные башмаки. — Намджун, — присматривается к англичанину охранник и указывает на свой глаз, — а это откуда у тебя? Подрался? — No, no, no, — отмахиваясь от такого предположения, смеётся тот. — Это… — Подрался, — вклинивается Хосок, разводя руки в стороны. — С детьми! — Да вы что, — охает Чанбин, уже поверив словам Чона. — Ожесточённая схватка в снегу, — подхватывает Тэхён, аристократично отглатывая вино. — И всё из-за неправильно произнесённого английского слова… Ким громко хохочет и отрицательно машет головой, никак не в силах успокоиться. Вот за что ещё друзья так обожают своего странного англичанина — какой бы плохой ни была бы шутка, он всё равно засмеётся. Конечно, под привычным количеством выпитого алкоголя даже анекдот Ханыль покажется смешным!.. — No-o! — в приступе смеха выдыхает Намджун. — Что no да no?! — возмущается Чон, вскидывая брови. — Yes! — Мне Сонхи… — с трудом пытается выговаривать слова англичанин. — Мне Сонхи, сестра моего boyfriend, попала льдиной в глаз, когда мы played в снежки! Чанбин умилительно хихикает, и Хосоку начинает казаться, что охранник совсем не дед. Как обманчива внешность! Во всех планах! Судить по ней действительно неправильно — не догадаешься ни о характере, ни даже о возрасте! — И такое бывает, господа, — замечает охранник, отпивая пиво из взятой с собой бутылки. — До свадьбы заживёт! После этих слов смех Намджуна понемногу затихает, а Хосок и Тэхён бросают друг на друга неловкий взгляд. Сначала нужно развестись!.. Но вся эта волокита со сбором миллиона документов, подписей, согласием обеих сторон, делёжкой имущества, и сына… — Точно, — кивает литератор. — Время врачует все раны. Об этом говорил ещё сам Марк Аврелий. Охранник показывает ему «класс», удивляясь такой мудрости молодого учителя, и вспоминает о свежей ране, которую ему сегодня нанёс Бан Шихёк. — Да, и очередное увольнение тоже залечит… — Oh my god! Намджун тут же подскакивает с места и опять тянется через весь стол, чтобы поддержать бедного Чанбина похлопыванием по плечу. — Увольнение?! — уточняет художник, опять переглядываясь с Тэхёном, но на этот раз в глазах обоих чётко читается полное непонимание. — Из школы уволили охранника?! За что?! Бан Шихёк вообще ёбнулся! — И диджея, к тому же, — добавляет Ким и машет головой. — Тем более! — протестующе кричит Чон. Охранник в этот момент выглядит не расстроенным, а скорее недоумевающим. Неужели ему никто не сказал?.. — Хосок, — с полным серьёзности тоном окликает его Чанбин, — тебя ведь тоже уволили. Англичанин возвращается на своё место, и над компанией повисает тяжёлая, гнетущая тишина. Учителя разом опустошают полные алкоголя бокалы, и Намджун со стуком кладёт ладони на стол. — Так, — начинает он, — в смысле уволили? — Ну, — мнётся охранник, впервые чувствуя дискомфорт, — после ёлки Бан позвал меня, Ли Сук и Хосока к себе в кабинет, чтобы об этом сообщить. Вы убежали куда-то, но я думал, что он хотя бы позвонит или напишет… Трясущимися руками Хосок ищет телефон в карманах штанов и, наконец достав его, видит одно новое сообщение. От директора. Земля уходит из-под ног, а внутри воцаряется полная пустота. Уволили. С работы. Забрали всё, что у него было. Как ему теперь жить?.. Таблетки. Надо принять таблетки. Мужчина встаёт из-за стола, глядя в одну точку и больше ничего не слыша вокруг себя, и неровными шагами плетётся в направлении уборной. Сейчас там никого нет. А если бы и был — похуй. Похуй плюс похуй. На всё похуй. Тело странно напряжено. Нервы — проволока. Натянутая до предела, колючая и раскалённая. Мышцы прошивает мелкими разрядами тока, заставляя дёргаться каждую. И вот опять дрожат руки. Даже открыть кран — этот ёбанный, обдроченный ржавый кран — и то сложно. Сука! Неужели он уже совсем нихуя не может?! Отгрызть бы эти ебланские руки! Разъебать бы эту уёбищную голову! Уволили. Уволили!.. Набрав в ладони грязной воды с мерзким привкусом, Хосок запивает ею таблетки. Таблетки, таблетки, таблетки… Транквилизаторы! Если быть точнее. А нахуя? Кого-то вообще ебёт, какую дрянь он в себя пихает?! Кого-то вообще ебёт, что с ним происходит?! Хоть кому-то не будет похуй, если он наконец наберётся смелости полоснуть ножом по своим ёбаным венам? А?! А, блять?! Кулак впечатывается в зеркало. Собственное отражение покрывается паутинкой трещин. Лица так не видно. Оно разбилось. Его нет. Его нет, его нет, его нет!.. Так намного пизже. Намного пизже! Охуенно почти! Но его же, блять, выселяют из квартиры. Но его же, блять, уволили. Только что уволили, нахуй! Почему всё вечно катится этим ёбаным снежным комом?! Почему вечно становится только хуже, хуже, хуже, хуже, хуже, хуже и хуже?!. Чон обхватывает голову руками. Он упирается основаниями ладоней в виски, с силой сдавливая. Мысли. Что за мысли?.. Что с головой? Нельзя убивать себя! Надо убивать их! Сейчас вырвет. Или нет. Непонятно. Нихуя уже не понятно! Но надо перетерпеть! Если выблевать таблетки, то лучше точно не станет! А может ли вообще стать лучше? Или хуже? Нихуя. Нихуя! Потому что нихуя у него не осталось! Уволили… Уволили, уволили, уволили! Пидарас, блять! Уёбище! Сука тупая! Пиздливая мразь! Обмудок, мусор, грязь! Убить! Убить! Убить! Сжечь, порезать, загрызть, заколоть, как свинью заколоть, ножом прямо по жирной туше, много, много, много, очень много раз, не оставлять живого места, чтобы визжал и бился, хлебал свою вонючую, порченую кровь из перерезанной глотки, давился ей и захлёбывался, вперемешку со слезами давился, с соплями, он ведь заплачет, зарыдает, завоет, точно захнычет, как сучка последняя, ёбаная тряпка, обоссать его, чтоб стал почище, отрезать его жирные короткие пальцы, с огромными перстнями, золотыми печатками, камнями, вместе с этими кольцами, запихать в глотку, да поглубже, чтобы он ими же и подавился, чтоб поперёк горла встало, всё его золото, все его деньги, сука, блять, сдохнет! Но разве Хосок сделал что-то неправильное? Что-то плохое? Нет! Нет, нихуя он не сделал! Он хороший! Хороший человек! Рисовал на обоях, блять! И что с того? Разве за это надо ругать ребёнка? Разве он виноват, что никто не понимает?! Никто даже не пытался понять! Рисовал на стенах зданий! И что с того? Ну и что, блять, с того?! Разве за это надо ругать ребёнка? Разве за это надо оставлять его в обезьяннике на долгие сутки?! Разве надо говорить, что он позорит семью своими выходками?! Да вы сами! Вы сами, уёбки, себя позорите! Тем, что не понимаете! Даже не хотите понять! Никогда не хотели! Никогда и не попытались! Блять! Хуйня, хуйня, хуйня. Хуйня! Принимал наркотики. И что с того?! Разве из-за этого надо отказываться от собственного сына?! Выгонять его из дома?! Вынуждать уехать?! Ему было хуёво! Просто было хуёво! А под спидами — охуенно! Разве он в этом виноват?! Но всем похуй! Похуй! Может, и сейчас бы стало пиздато? Не обязательно спиды. Может, просто мефедрон? Всего пару-тройку дорожек. Так мало! А вдруг помогло бы? Алкоголь уже давно не действует так, как надо. Он его не веселит. От него не становится легче — только время проходит быстрее. Только жизнь проходит быстрее! А вдруг поможет?.. Как выключить голову?! Блять! Как? Это хуйня. Хуёвые мысли! Не надо, не надо, не надо больше!.. Он ведь завязал. Давно уже завязал! С этой дрянью — уж точно. Но что может помочь? Родители? Хуй там! Чон даже не знает их номеров телефонов! Где жить? Где брать деньги? Продать картины? Да если бы они, блять, хоть кому-то кроме Хосока были нужны!.. А что ещё остаётся? Он больше нихуя, нихуя, совершенно нихуы не умеет! Но где брать деньги? Продать себя? Да кто его, блять, купит! Что он вообще из себя представляет?.. Хороший человек? Охуенная шутка! Насквозь гнилой, совершенно больной и бесполезный уёбок, наглухо ёбнутая мразота, блядь и шлюха, сумасшедший отморозок, настоящий психопат, конченная тварь, сука, маргинал, отброс, мусор, грязь, ничтожество — вот, кто он такой! Кто его, такого, купит?! Да кому он вообще нахуй нужен! Хоть за бесплатно, хоть с доплатой! Никому. Юнги? Никому. Юнги? Нет! Они всего лишь пару раз поебались. Потом немного познакомились. И чё теперь?! Как будто все, с кем Хосок ебался, обязаны стать его друзьями! Да хуй там! Друзья. У всех свои жизни! Проблемы Чона — только его проблемы! Только его. Юнги. Хосок ему нравится — он это видит. Пользоваться этим? Умолять помочь? Нет! Нет, нет, нет. Это хуйня. Чон тонет, но тянуть за собой Юнги он не намерен. Он хороший человек. Хороший! Но что тогда остаётся?Вы: Привет! С наступающим! А меня с работы уволили! Только что!
Отправить? Нет. Отправить? Блять!.. Отправить. Ну и нахуя он это сделал? Жалкий. Слабый. Беспомощный. Трусливый. Тупой. Бесполезный. Плохой. Плохой! В горле острый ком. Больно, трудно дышать. Даже дышать разучился, пидорас! Всхлип. Ещё всхлип. И ещё! Да что такое?!. Горячие слёзы обильно стекают по щекам. Их ощущение немного приводит в чувство. Пустой, грязный туалет. Громкая музыка и весёлые вопли, доносящиеся будто сквозь тонны воды. И он один. Опять один. На своём месте. — Хосок?.. Тэхён. — Хосок, мой милый, ты плачешь? — Д-да так, по хуйне… Ладони Кима мягко ложатся на щёки Чона, чтобы вытереть с них слёзы. — Пожалуйста, не надо. У меня сердце разбивается, когда ты плачешь. Тэхён. А он ведь почти не изменился со студенческих времён. Даже не постарел! Алкоголизм оставил свои следы на его кукольном личике. Но ничего. Так даже лучше. Ему идёт быть таким… потрёпанным. Совершенное — несовершенно. Неидеальное — прекрасно. Ему охуенно идёт быть потрёпанным. — Мы что-нибудь придумаем. Вместе, как всегда. Тэхён. Как же охуенно было его ебать. Зажимать во всех углах кампуса Искусствоведческого. Во всех подсобках, в пустых аудиториях, во всех толчках. Трахаться с ним, бухать с ним, курить с ним, нюхать с ним, и потом уходить на свои пары. — Ты же не думаешь, что мы с Намджуном оставим тебя одного, правда? Как же охуенно было его ебать. А дружить с ним — ещё лучше. — Я… такой тупой! Я не понимаю! Что мне делать? Что со мной происходит?.. И почему опять со мной? Тэхён позволяет другу уткнуться в своё плечо и крепко обнимает, размеренно поглаживая по вздрагивающей спине. — Никакой ты не тупой, — ровным тоном отвечает Ким. — Сейчас хуёво, правда. Но это же не навсегда. Мы придумаем, что делать. Ты не останешься один, Хосок. Я тебе обещаю. Хочешь, вернёмся в зал? Там твой ром. Чон рассеянно кивает, всё ещё всхлипывая и всё ещё зарываясь лицом в его шею. Энергичным движением литератор слегка взлохмачивает волосы друга и похлопывает его по спине: — Тогда давай сначала немного умоемся. Холодная вода правда приводит в чувства. Ким бережно и дотошно растирает его раскрасневшееся лицо. Взгляд проясняется. Неожиданная трезвость обрушивается настоящей волной, почти сбивая с ног. Руки всё ещё подрагивают. Трудно владеть своим телом. Лёгкая дереализация, но Хосоку не привыкать к такому. Скоро пройдёт. Только надо выпить. — А ты… ты, блять, поел хотя бы?! — вдруг вспоминает и накидывается на друга Чон. — Поел! — улыбается Тэхён. — Уплёл весь салат. На удивление, даже вкусно… — Слава богу, блять!.. — Слушай, а как думаешь, сколько охраннику лет? — решает поскорее перевести тему Ким. — Ну… — прищуривается в задумчивости Хосок, — тридцать?.. — Да мало! Спорим, что лет сорок? Хотя, мне кажется, даже это мало. — А на что спорим? — вопросительно поднимает брови художник. — На тысячу, — протягивает ему руку друг. Намджун уже сменил место и переместился поближе к Чанбину, а тот, кажется, успел купить ещё несколько бутылок пива, решив провести с учителями весь оставшийся вечер. — На заводе? — Ким наклоняет голову к охраннику. — Да, — подтверждает он. — Oh, my darlings! А мы тут с Чанбином ведём pretty interesting беседу. Всё okay, Хосок? Вежливо улыбнувшись, Хосок наполняет бокал ромом, быстро опрокидывая его в себя. Все мысли разом исчезли, а сознание прояснилось. Руки больше не трясутся, стало спокойнее, таблетки подействовали. Теперь всё правда okay. — Yes! — кивает он и замечает, как встревоженный взгляд Намджуна сменяется его привычным, таким умиротворённым. — О чём болтаете?! — Обо всём! — признаётся англичанин, открывая бутылку пива. — Чанбин, as it turns out, раньше работал на том заводе, который закрыли. Ещё огромный scandal вокруг этого был, помните? — Да… — задумывается Тэхён. — Припоминаю. А кто остался виноват, кстати? Охранник тяжело вздыхает, прокручивая в памяти отрывки того ужасного периода, когда всё это происходило. На языке крутятся только два слова. Пак Дындук. — Вроде повязали кого-то из руководства, — предполагает Хосок, неуверенно оглядывая своих собеседников. — Да, — подтверждает Чанбин. — Но на самом деле они вообще не при чём были. Во всём виноват только Пак Дындук, который откупился. Жизнь — игра, а деньги — способ вести счёт… — Тебе откуда известно?.. — с энтузиазмом интересуется литератор. — Я всё про их семью знаю, — загадочно начинает тот. — Да и копаться долго не пришлось: стоило всего найти его декларации о доходах и сравнить с тем, что он в реальной жизни имеет. — Ой, — слегка пугается от таких новостей Тэхён. — Я это выражение имел в виду, про то, что жизнь — игра… Но ладно. Указательный палец Чанбина тянется вверх, а сам он шарит по огромным карманам своей зимней куртки. На стол с хлопком приземляется небольшая книжка, и Ким, прищуриваясь, читает название: «Великие цитаты и мудрости Пак Дындука. Избранное». — Вот! Я каждую мудрость наизусть знаю! — радостно разводит руками охранник. — Это нам и досталось вместо последней зарплаты и компенсации за сокращение! Была ещё коробка конфет, но её я давно съел. Учителя, шокированные такими подробностями уже относительно позабытого скандала, круглыми от удивления глазами только пялятся на Чанбина. Коробка конфет и обоссанная, никому не нужная книжка, вместо законно заработанных денег? На заводе, который славился не просто на весь Санмён, но и обеспечивал продукцией всю их провинцию?! Все, конечно, подозревали, что с настолько быстро закрытым делом было что-то не так, но и предположить не могли, что именно!.. А ведь тогда погибли люди. Намджун вспоминает о Джине и Сонхи, которые потеряли своего отца, и быстро запивает острый ком, вставший поперёк горла, очередной порцией пива. — Знаете, что самое весёлое, — обращается к парням Чанбин, уже сожалея о том, что заставил их впасть в полный ступор, — все эти цитаты Дындука на самом деле из интернета взяты, ни одной оригинальной нет! А я по своей дурости малолетней ему верил, думал, какой умный у меня начальник! Каждое высказывание запоминал и после разговора в блокнотик записывал! Ох!.. — А сколько тебе тогда было? — спрашивает Намджун и гладит охранника по плечу, видя, как у того краснеют глаза. — Двадцать, — отвечает тот. — А сейчас тебе сколько? — удивляется Чон, мысленно прикидывая, сколько лет прошло с момент аварии. — Двадцать пять. Тэхён незаметно пихает рядом сидящего друга, привлекая его внимание, и шепчет: — Ничья. Чанбин делает несколько глотков алкоголя и закрывает лицо предплечьем, вытирая рукавом свитера подступившие слёзы. — Ну и хуесос этот Дындук, сука! — вырывается у художника. Чанбину не обидно за то, что Дындук его разочаровал. Ему обидно за то, что эта мразь продолжает спокойно ходить по земле и проворачивать свои грязные делишки, о которых после всего и догадаться не трудно! Нет даже никаких сомнений в том, что и увольнение — рук дело Пака… Точно! — А вы не видели, что даже Чимин в своём Телеграмм-канале об увольнении писал? — охранник берёт свой телефон и начинает что-то в нём искать. — Заранее, прошу заметить! А ведь он… — Сын Дындука, — размеренно кивает Тэхён, словно разгадавший самую трудную в мире загадку. Руки Хосока медленно, как растёт и его тревога, сжимаются в кулаки. Но всё это прерывается восклицанием Чанбина: — Нашёл! — учителя спешно к нему придвигаются, облокачиваясь на стол. — «Скоро начнутся уволнительные и выгон всех предателей, тогда мои слова и помянете, дорогие мои, но будет поздно…», — читает он и поднимает взгляд на троицу. — Словно пророчество… — машет головой литератор и делает глоток вина. — Блять! — не может поверить своим ушам Чон и наполняет бокал ромом, не замечая, как жидкость уже переливается через край. Таблеткам вперемешку с алкоголем пока успешно удаётся тушить пожар, активно разгорающийся внутри художника. Но он уже готов разорвать Дындука и Шихёка в клочья, стереть их с лица земли, уничтожить, растоптать, плюнуть на их ёбаные могилы! Да даже могил эти уроды не достойны! — Блять… — повторяет он. — Ёбаная несправедливость! Почему всё всегда решается за нас?! Кучкой каких-то уебанов! — That's life, bro, — вздыхает Намджун, которого тоже захватила волна тоски и даже раздражения. — Все животные равны, но некоторые равнее, — привычным меланхоличным тоном подытоживает Тэхён, цитируя любимого Оруэлла. Впервые с прихода Чанбина над компанией повисает долгая тишина. — А что у Чимина за канал? — вдруг первым нарушает её Намджун, озадачившийся новым вопросом. — Не знаю, в Телеграмме какой-то, — пожимает плечами охранник. — Не трудно было вычислить, кому он принадлежит. — Впервые слышу, что такое Телеграмм… — отзывается англичанин, оглядываясь на друзей и ожидая от них такого же ответа. — Ты хакер? — продолжает свой допрос литератор. — Я бы не сказал, — смущённо улыбается Чанбин. — Любитель. Я с самого детства с компьютерами привык возиться. Хотел даже на айтишника поступить, но не получилось... Вдруг всеобщий фокус смещается на Хосока. Чон вопросительно смотрит на друзей, не понимая, что не так, но спустя мгновение чувствует над ухом чьё-то тяжёлое дыхание. До носа же доносятся насыщенные, яркие нотки тяжёлого перегара. Довольно робко он разворачивает голову и видит перед собой улыбающуюся рожу Ли Вана, во рту которого с момента их последней встречи зубов, кажется, значительно поубавилось. — Хосок! — радостно накидывается на художника мужчина. — Хосок, я тебя так рад видеть! Ой, не представляешь, что произошло! Только не это. Только, блять, не это! С нескрываемым раздражением учитель опрокидывает ещё один полный бокал рома, в надежде, что сумеет сдержать себя в руках и не сорваться. Выслушивать Ли Вана — всегда адская пытка. Только обычно разговаривает он с ним будучи практически без сознания. Но сегодня… рановато, да и в целом день не тот! — С чего бы начать, — он то усаживается на корточки, то садится на свободное место за соседним столом, то встаёт прямо перед Хосоком. — Ли Ван... — пытается обратиться к нему художник. — Молчи, — тот прислоняет свой грязный палец к его губам, продолжая думать, как ему структурировать вступление к своему рассказу. — Ты же знаешь, я тут с Багирой сошёлся! Мужчина не обращает ни на кого внимания, безо всякого смущения обращаясь только к Хосоку, будто в этой комнате они одни. — Так вот, мамке-то рассказал, а она… — Ли Ван ударяет себя по лбу и отчаянно охает. — А она, корова, пасть свою раскрыла и как замычала вот это: «да кому ты нужен, эта Багира тебя поматросит и бросит»… Честное слово… — Ли Ван! — переходит на более серьёзный и громкий тон учитель. — Меня с работы уволили, давай… — И она залезла в свой трактор, сука, вывалилась из него, как колобок, и избила меня, блять! Опять! — уже рыдает подошедший. — Багиру позвал и… — Hello! — перебивает его Намджун, замечая, как трясутся руки Хосока. — Ли Ван, my friend, можно ли тебя попросить остановиться? — И правда, — поддерживает друга Тэхён. — У других людей тоже есть проблемы, и даже посерьёзнее твоих. После этих слов беззубый мужчина застывает на месте и будто перестаёт дышать. Он врезается в англичанина полным обиды и несогласия взглядом и выдаёт очень странный звук, похожий то ли на скрип двери, то ли на визг какой-то птицы, то ли рёв трактора, то ли всё вместе: — Что?! — Keep calm, Ли Ван, дыши… — привстаёт из-за стола англичанин и примирительно выставляет перед ним ладони. — Что?! Проблемы посерьёзнее, чем у меня?! Увольнение пережить можно! Багиру мать моя за волосы оттаскала, а потом меня! Это не серьёзнее увольнения?! Тэхён не успевает ухватить Хосока и оттащить его немного назад, но кулак того ровно впечатывается в левую щёку Ли Вана, а до правой добирается пощёчина от Чанбина. Ну а кого вообще такое поведение не выведет?! Сын госпожи Ли Сук, как на пружине, покачивается из стороны в сторону и в конце концов валится на спину, приземляясь на чужой стол и сметая с него абсолютно всё. Больше никто не поёт караоке и не разговаривает, поэтому бутылки, бокалы и посуда с оглушительным грохотом разбиваются об пол. Чон налетает на Вана и усаживается сверху, продолжая в ярости бить его по лицу. — Я сейчас вызову полицию! — раздаётся от бармена, уже держащего около уха мобильник. — Похуй! — рычит художник. Пожар разгорелся. Он захватил все его чувства. Намджун, Тэхён и Чанбин мигом срываются со своих мест и цепляются за руки друга, но несколько раз тому удаётся вырваться. Наконец англичанин уводит художника по направлению к выходу, а литератор и охранник спешно собирают все свои вещи, чтобы унестись прочь из «Погребка». Бармен выбегает из-за барной стойки и успевает остановить идущего последним Кима. — А платить кто будет?! — Прошу нас простить, — извиняется Тэхён и вынимает из кармана кошелёк. Грустно взглянув на несколько последних купюр, с тяжёлым сердцем он передаёт их в руки работника заведения и следует за друзьями. Висящая над головой в абсолютно безоблачном и чёрном небе неоновая луна освещает улицу и ярко отражается на снегу. Стало ещё морознее. Намджун приобнимает Хосока, что-то ему приговаривая, а Чанбин курит в стороне от них. Тэхён подходит к друзьям и протягивает затруднённо дышащему Чону пачку сигарет. — Успокойся, my dear, — похлопывает его по плечу Намджун. — Вдох и выдох, вдох и выдох. Вот так! Больше никто не произносит ни слова. Иногда всё-таки лучше помолчать. Художник выдыхает густое облако дыма и понемногу успокаивается, вслушиваясь в абсолютную тишину, иногда нарушаемую доносящимися из здания голосами людей или далёким шумом машин. Он смотрит вниз и нервно постукивает ногой. — Спасибо за вечер, — подходит к ним охранник и пожимает каждому руку. Чанбин задерживается на Хосоке и смотрит прямо в его глаза. — Следуй голосу ума, а не гнева. Напоследок мужчина кивает учителям, разворачивается к ним спиной и растворяется в темноте поздней ночи. Настоящая невидимка. Словно его никогда и не было… Под впечатлением от столь глубоких и мудрых слов бывшего коллеги, Намджун и Тэхён переглядываются между собой, а Хосок пытается найти свой мобильник. Юнги! Они договорились встретиться в десять! Сука! Как он мог забыть! Как мог забыть про время! Про Юнги! — Сколько время?! — встревоженно уточняет он. — Почти одиннадцать, — сверяется со своими наручными часами англичанин. — Блять! — выкрикивает Чон и тушит сигарету о высокий сугроб. — Мне тоже пора! Спасибо, парни! — Хосок, — останавливает его Тэхён, захватывая в крепкие объятия и целуя в уже холодную щёку. — Мы тебя любим. — И я вас!.. Скользя по расчищенной тропинке, художник резвыми шагами убегает прочь. Кимы замечают, как за «Погребком» его встречает какой-то парень. — Я за него переживаю, — всё ещё смотрит на удаляющегося друга литератор, обращаясь к Намджуну. — Me too, — соглашается с ним тот. — Но у него есть мы, right? Сильно беспокоиться не стоит. — Ты прав, — хватает англичанина под руку Тэхён. — Куда направимся? — В наш парк? — Только как-нибудь вдали от машин пойдём…