Иди на мой голос

Лера с трудом открывает глаза и сразу щурится — холодный свет неприятно режет глаза, напоминая больничный, вот только в больницах не бывает ни таких матрасов, ни таких вычурно обставленных просторных палат. Она ни разу не была в этой комнате, но не обманывается ни на мгновение, где находится. Её телефон лежит на прикроватной тумбочке, но дотянуться не выходит — перебинтованный бок тут же простреливает болью, не спасает даже убойная доза обезбола, остаточное действие которого Лера отчётливо ощущает. — Валер, ты как? — то ли волковская знаменитая чуйка в действии, то ли в комнате какие-то датчики, Лере плевать. Она с радостью пьёт предложенную воду и позволяет поцелуем в лоб измерить температуру. Олег ещё ненадолго замирает в этом подобии объятий, прежде чем поцеловать её в висок и сесть рядом в кресло. — Нужно в больницу? — Нет, — получается плохо, Лера откашливается и пытается ещё раз. — Нет, нормально. Ты молодец. Хорошо перевязал. — Опыт не пропьёшь. — Не то чтобы ты не пытался, да? — слабо шутит Лера, и Олег едва заметно качает головой. — Родители? — Корпоратив во «Vmeste», про который ты совсем забыла. Немного перебрала и осталась ночевать в офисе. — Ну, голос у меня точно будет как с похмелья. Отлежаться бы ещё хоть пару дней… Ладно, позвоню, что-нибудь придумаю. Как рана? — Тебе повезло — нож вошёл неглубоко и под удачным углом, ты отключилась просто от болевого шока и потери крови. Немного левее… Олег сильно сжимает её ладонь, но Лера не вырывается, сжимает в ответ — знает, о чём Олег сейчас думает. — Где он? — Запер в спальне. Он сперва рвался к тебе, потом пытался уйти и «держаться подальше от нас обоих», потом снова пытался зайти сюда. — Пусть зайдёт. — Валер… — Пусть зайдёт. Олег, я в порядке. — Я так и подумал, когда руки от твоей крови отмывал. Олег ворчит, но всё же поднимается и выходит из комнаты, чтобы через пару минут вернуться с Серёжей — у него в кровь искусанные губы, следы от верёвок на запястьях и синяки под глазами, будто он не спал не одну ночь, а целую неделю. — Лерочка, — Лера никогда не слышала у него такого сорванного шёпота, и тем более не видела, чтобы у него так тряслись руки. — Я в порядке. — Не в порядке, — Серёжа не смотрит ни на неё, ни на Олега. — Я снова причиняю боль тем, кого люблю, и вы оба не в порядке, если всё равно… Я уеду. Лера беспомощно смотрит на Олега, но тот только хмурится — он с самого начала был против её навязчивой идеи развести Серёжу на настоящий спарринг, без поддавков. А в Лере так кипели пробуждённые огонь и адреналин, что она даже не думала, каково Олегу будет смотреть на это со стороны, каково будет Серёже, если она не успеет закрыться — а она и не успела. И это после всего, через что они прошли. Возможно, Серёжа прав, и у них на самом деле что-то не так с головой, у всех троих — но ведь иначе это бы и не работало. Вопрос лишь в том, как сделать так, чтобы это «что-то» между ними продолжило работать. Совершенно не помогает закончившееся действие обезбола и становящаяся всё сильнее боль под рёбрами. Лера устало закрывает слезящиеся глаза и через мгновение чувствует, как Олег осторожно сжимает её правую руку. Уже на грани беспамятства её левой ладони касаются ледяные пальцы — из последних сил Лера улыбается и наконец позволяет себе отключиться.