Кракен

Океан походил на бурлящий котёл. Бушующие волны сворачивали гребни и искрами оксигена рассыпались над головой Бэй Доу. Шторм где-то там, наверху. Его беспощадные оплеухи унесли всякие силы сопротивляться стихии. Ниже, ниже… Меж пальцев струился нежный флёр. Капитан дрейфовала в тёмных глубинах. Тонкие нити смирения сковали тело, опустошённый взгляд уцепился за разбивающиеся белые вихри. В голове гудящее, тяжёлое ничто. Слишком много Бэй Доу думала о том, как хотелось бы, чтобы это прекратилось. Мысли переполнили её, вышли наружу и лопнули. Как пузырь. Но их отголоски до сих пор кружились рядом и щекотали кожу. Однажды море уже проглотило её. И матросы кричали с корабля. И чудовище… Быть может, оно теперь там, в лоне студёного мрака. Притаилось и ждёт, когда она опустится до критического уровня. Когда проклятие найдёт своё отражение в червлёном глазу. Волны пенились в толще воды, На дне спокойно и тихо. Душа не хочет исчезать, Но ей жить в таком мире тоскливо. Кажется, это он читал на одном из уроков поэзии. Рулевой тогда взглянул на него с неодобрением, возразил: «В каком ещё — таком? Это стишки у тебя «такие»!» Каэдехара многозначительно смолчал. Не то чтобы кто-то хотел его слушать. Ей почему-то запомнился отчаянный, печальный взгляд, с каким он впервые поднялся на «Алькор». Чего он ожидал? Бэй Доу совестно. Она никогда не заступалась — возмещала тем, что многое спускала с рук. Это была единственная искренность, на которую капитан была способна. Ей нравились его стихи. Не потому что понимала их или понимала Кадзуху. Скорее за то, какие чувства они вызывали. В тот день Бэй Доу отвесила Хай Луну подзатыльник. Так странно... Словно прошло уже много лет с тех пор, как она видела свою команду. Шум бьющихся волн походил на раскаты грома. Шипящая белая завеса заслонила иллюминатор. Через водную гладь не было видно ни небо, ни звёзды — ничего, что могло создавать иллюзию свободы. Пузырящееся облако в этот раз больше, шире. Жужжащее, беспокойное, жуткое. Окутало капитана, как стая диких пчёл. Что-то показалось из-за серебряной пыли. Словно из портала, словно всё пережитое было ничтожно-эфемерным. Чья-то ладонь. Схватила Бэй Доу за руку — решительно и крепко. Опостылевший страх. Перед глазом, под кожей, в жилах. Привёл в движение окоченевшее тело: разъединить, снять с себя. Медленно, но упрямо. Она смогла коснуться — не мираж. Холодная, гладкая кожа. Тонкие узловатые пальцы. Сжали её запястье сильнее и потянули. В комнату, где из каждого угла — загнанная боль, злость до выжженных вен и скрипящее, заржавелое отчаяние. Тремор на теле, руках, кончиках пальцев… Неприятно осел — безвылазно. Она сидела на полу у дверей. В комнате ничего не изменилось. Разве что пляшущие тени куда-то разбежались. Фитилёк на парафиновой палочке больше не горел. Темно. Так же, как и там, откуда вытащили капитана. Но никаких вихрей, разбивающихся на кристаллы. Вонь спирта да зябкая сырость. Хлопковая рубашка липла к телу, словно и не бредила она вовсе об океане. Бэй Доу подняла голову и замерла. Собственное дыхание гремело в висках. Рубиновые очи светились ярко и загадочно. Длинные ресницы чувственно дрожали. С губ Кадзухи слетел облегчённый вздох. Он протянулся к её щеке. Бэй Доу измученно отвернулась, избегая его касаний. Кадзуха неловко опустил руку, усмехнувшись. Сжал ладонь в кулак. — Я слишком самонадеянный. Думать, что ты будешь мне рада… — шёпот походил на шелест листьев, капитан едва могла его расслышать. — И всё же, это расстраивает. Бэй Доу могла лишь смотреть на него в ответ. В голове эхом раздавался рокот волн. Она хотела спросить, о чём он, чёрт подери, говорит, почему у него на лице застыла эта мерзкая жалость, но горло сдавило от сухости. Кадзуха болезненно скривился. Хватит смотреть на меня так. Он потянулся к ней. Бэй Доу протестующе простонала, но её гневающийся взгляд не в силах был его остановить. Каэдэхара прижал её к себе, заключил в кольцо рук плечи капитана. Руки Бэй Доу глупо повисли вдоль туловища. Как же раздражающе. Словно кости и плоть обратились свинцом. Она неспособна совладать даже с собственным телом, не говоря уже об иназумском юнце. Ухо обожгло: — Не говори ничего. Я знаю. Ещё немного… Просто побудем так. Бэй Доу уронила голову ему на плечо в молчаливом смирении. От него пахло дождём и солёным ветром. Никогда ещё запах не казался ей таким живительным, таким нужным. Кадзуха вздрогнул от ощущения, как кончик носа капитана скользит по его шее. Каэдэхара затаил дыхание, комкая в руках её рубашку. Щёки окрасились в пунцовый, на губах растянулась умиротворённая, счастливая улыбка. Широкие ладони поднялись к спине — пересчитать выпирающие позвонки, осторожно коснуться рёбер, лопаток — и остались там, чтобы мягко гладить, путано, оставлять витиеватые узоры кончиками пальцев. — Ты всегда можешь положиться на меня. От него веяло теплом. Её гордость была велика и она была задета. Капитан расслабила плечи — у неё не нашлось сил более противиться ему. Скрипнули половицы. Тело Каэдехары, натянулась, точно струна, затвердело там, где их животы соприкасались. — Что ты смотришь на меня так? Она от этого не растаяла. Ты меня в выгребной яме бросил… Что-то заставило её замолчать. Кадзуха тихо заговорил. Вибрация его голоса, низкого, твёрдого, пронеслась по коже Бэй Доу мурашками. — Всё не вырастешь никак... — Тебе не понять, — циничный смешок соскочил с губ Такэяма. — Эта деревня похожа на ад, я тут с ума схожу. Каждый день одно и то же. И эти нищие у дверей… Тошнит от их болячек. — Ты не хочешь лечить, не хочешь в армию, — ровно произнёс Кадзуха. — Но твой отец не придёт решать за тебя проблемы. Ты должна научиться этому сама. А не говорить, что тебя бросили, когда я был с тобой все эти годы. На время повисла тишина. Бэй Доу дёрнула плечом, и руки Кадзухи сжались вокруг неё ещё крепче. Смысл услышанного от неё неизбежно ускользал. Она потеряла бдительность. Всё это походило ни на что иное, как на новый виток галлюцинации. — Да кто захочет так жить? — голос Такэяма дрожал, когда она усмехнулась. — Не поэтому ли ты уплыл? — Сейчас не время обсуждать, почему я уплыл, — холодно изрёк Каэдехара. — Меня всегда поражало: неужто ли тебе всё равно? Неужто ли кривая, пропащая душонка уже не может ничего воспринимать как следует… — Нужно было запереть меня. Его тихий, словно покачивающиеся на ветру ветви, голос, был наполнен пустотой и усталостью. — Какая от этого потеха… — задумчиво протянула Рюдзё. — Ты не злился бы, как сейчас, — она говорила с высокомерной уверенностью. — Не злился бы вовсе. — Ищи потеху, — пробасил Кадзуха, — и трави убогую серость ещё большей отравой. Я вовсе на тебя не зол. — Пустое! — истерично усмехнулась Такэяма. — Когда ещё ты говоришь, что думаешь? Теперь я уверена, что ты меня всегда презирал. Как прискорбно. Впрочем… Она веселилась, и веселье это было слышно в каждой ноте, каждом слове. — Если же я неправа, ты позволишь мне делать, что захочу? Каэдехара одёрнул её тяжёло и властно: — Не будь такой беспечной. — Тебе лучше быть со мной понежней, как думаешь? — не без ёрничества ответила она. — Веди себя соответствующе, — низко отозвался Кадзуха. — Я никогда не убью тебя, но всё ещё могу заставить пожалеть. Выполняй, что пообещала. Бэй Доу почувствовала, как ком, застывший у неё в горле, стал вырываться наружу. Со всей силы она упёрлась ладонями в плечи Кадзухи. Не отстранилась ни на дюйм. Он удивлённо взглянул на неё. — Капитан? — В сторону, — хрипло произнесла она. Рубиновые очи наполнились тревогой. Руки, обнимающие её вокруг спины, исчезли. Каэдехара поднялся и протянул ей ладонь. Капитан отвернулась. Нащупала шероховатую стену, чтобы опереться. Волосы падали ей на лицо, ноги едва поддавались. Бэй Доу, стиснув зубы, встала. Смешок. Едкий, надменный. Она одарила Такэяма злобным взглядом. Два сапфира, словно два бездонных омута, тёмные и жуткие, наблюдали за ней из угла. Капитан сжала кулаки и потянула ноги в её сторону. Рюдзё восторженно улыбнулась. Она выглядела так, словно с предвкушением ждала, что будет дальше, не до конца понимая, что это произойдёт с ней. Кадзуха остановил её, взяв за запястье. Бэй Доу оглянулась на него, вне себя от гнева, и грубо стряхнула его руку. — Капитан, это моя вина. Даже если ты… — Замолчи. Бэй Доу обратилась к ней неформально: — Зачем ты делаешь это? Такэяма улыбнулась, в раздумьях приложив палец к губам. — Такэяма… — Кадзуха одарил её упреждающим взором. — Зачем? — она обратилась к капитану. — Ты ведь сама сказала: я здесь от скуки загибаюсь. Капитан кивнула, кусая мягкую плоть во рту. Она убеждала себя сдерживаться. Эта девочка перед ней… изменится ли что-то в её жизни, если Бэй Доу набросится на неё с кулаками? — Перестань курить эту дрянь и выйди на улицу. Чёрт подери, ты молодая девка. Мозгов как у курицы… Рюдзё стояла ошеломлённая, словно рядом с ней ударила молния. Бэй Доу обошла её и вышла в коридор. Скрывшись от чужих глаз, она ссутулила плечи и сбавила шаг, еле перебирая ногами. Всё перед глазом дрожало, будто марево жарким летом. Картины шатались, пол то уходил вниз, то поднимался горкой. Бэй Доу дошла до входной двери, рухнула на порог гэнкана, чтобы обуться. Непослушные пальцы выпускали из рук шнурки. Капитан пыталась раз за разом и в итоге бросила попытки. Забыв о плаще, она покинула дом. Ливень тут же обрушился ей на голову. Капитан подняла голову к небу, позволяя дождю смыть испарину с лица. Воздух душный, сырой, холодный. Вода шумела в переполненных канавах, гремел гром, ни один фонарь в деревне не горел. Бэй Доу вышла на дорогу, грязь и лужи хлюпали под ногами. Улица плыла перед глазом, как бы она его не тёрла. Вещи прилипли к телу, обувь промокла. Капитан не поёжилась, ей было ужасно жарко. Ко всему прочему в горло упёрся отвратительный позыв. Прижав ладонь ко рту, Бэй Доу свернула к деревьям. Она нагнулась перед стволом тсуги, сплёвывая желчь. Желудок болезненно скрутило. Капитан постояла так ещё с минуту, прислонившись к мокрому дереву. Тошнило даже от запаха хвои, но выдавить из себя ничего не удавалось. Тяжело дыша, Бэй Доу устремила взгляд на величественный город. Огни там сияли ярко. Интересно, чем сейчас занимался Чжун Цзо? Искала ли её команда? Наверняка они думали, что она очень некомпетентна. Вытерев уголки рта, капитан продолжила путь. Кто-то остановил её, повернув за плечо. Из-за шума дождя шагов не было слышно. Но поступь Каэдэхары была бесшумна даже в ясную погоду. Он накинул на неё плащ. — Не ходи одна. Ты очень бледна. Того и гляди упадёшь в обморок. Бэй Доу посмотрела на него, пошатываясь от головокружения: — Сколько раз ты подменивал письма? Кадзуха ответил быстро: — Один. — Сколько отправлял от моего имени? Его лицо было непроницаемо. — Этого не было. — Лжец. Бэй Доу горько усмехнулась. Отвернулась, чтобы он не видел, как она в себе разочарована. До сей поры капитан думала, что неплохо справляется. Какой же бардак она допустила, раз даже матрос в грош её не ставит. Просто смешно. Мать была права, она действительно ни на что не годна. — Свобода, которую ты всегда выбираешь… Разве это не одиночество? Бэй Доу нахмурилась. — Этот вопрос я задавал себе, когда получил свой Глаз. Кадзуха шагнул вперёд и остановился за капитаном. — Мне нигде нет места. Но если мой дом — это не место вовсе? Это многое для меня значит. Я не хочу, чтобы он был разрушен. — Кадзуха, я ни черта не понимаю… — она повернулась через плечо. — Чего ты от меня хочешь? Каэдэхара сорвал с неё повязку прежде чем Бэй Доу поняла, что он собрался делать. — Ты..! Капитан немедленно закрыла глаз ладонью. Губы скривило от невысказанных ругательств. — Исчезни, чтобы я тебя больше никогда не видела. Не возвращайся на корабль. Мне всё равно, куда ты пойдёшь. Я тебя прикончу, если ещё раз заявишься. Бэй Доу хотела его убить прямо сейчас, разорвать его тело на части и скормить монстрам. Вдалеке прогремел гром, сверкнула молния. Они оба промокли до нитки. — Уходи! — презрительно выплюнула капитан. Кадзуха продолжал смотреть на неё, не сдвинувшись с места. Он не был ни удивлен, ни напуган. Его взгляд, тот, которым он одаривал её всякий раз, как видел, не изменился. Каэдэхара грустно улыбнулся. Из-за этого Бэй Доу чувствовала себя обессиленной, беспомощной и униженной. Весь гнев, её питавший, медленно покидал тело капитана. Она не могла больше это выдерживать. Нет, нет, нет! Бэй Доу пошла прочь. Туда, куда смотрели ничего не видящие глаза, подальше от… Ноги подкосило. Капитан упала на колени, в грязь. Не поднимая головы и не слыша ничего, она знала, что Кадзуха стоял перед ней. — Ты устала, я понесу тебя. — Катись к чёрту, — тихо ответила Бэй Доу. — Не борись со мной. Он мягко коснулся её подбородка, заставив смотреть на себя. — Мне больно видеть, как ты страдаешь. Капитан не может сама о себе позаботиться. Скажи, что ты собиралась делать с этим? — мягко спросил Каэдэхара. Кадзуха смотрел в её глаз, тот, который она прятала ото всех уже очень давно, смотрел так, будто видел его каждый день. По его взгляду нельзя было понять, о чём он думал, его лицо не выражало никаких эмоций. Это… пугало. Бэй Доу попыталась отвернуться, но его хватка не позволила ей этого сделать. — Капитан, ты хочешь умереть? — Ты читал все письма. Не делай вид, что ничего не знаешь, — прошептала Бэй Доу. В глазах у неё темнело. — Я хочу знать, чего хочешь ты. Капитан измученно усмехнулась. Прежде чем она успела пробормотать ответ, сознание её покинуло.

***

Бэй Доу очнулась в просторной комнате. Сквозь сёдзи проникал тёплый рассеянный свет. На лбу лежало что-то холодное. Она коснулась его, чтобы снять это. В её руках оказался мокрое полотенце. Она села на матрасе. Пол из татами, ширма, дерево бонсай, комод. На нём дымились тонкие свечи, испускающие белые струйки дыма. Её тело напряглось. В этот момент раздвижная дверь открылась. Янтарные глаза уставились на неё, не моргая. При одном только виде этой женщины у капитана разболелась голова. — Госпо… — она испуганно одёрнула себя. — Мисс, как вы себя чувствуете? Заметив встревоженный вид Бэй Доу, служанка проследила за её взглядом. — Это лечебные свечи. Они снимают головные боли. — Почему я здесь? — резко спросила капитан. Хитоми обиженно поджала губы, а затем гордо сообщила: — Молодой господин принёс вас ночью. Вы были в ужасном состоянии. Это… то, о чём я не могла говорить. Но, кажется, Вы уже знаете. Бэй Доу приложила все усилия, чтобы выглядеть невозмутимой. От её слов в груди всё оборвалось. На сей раз, во что она ввязалась? Капитан кивнула. Она надеялась, что Хитоми продолжит говорить, и тогда она узнает обо всём, не задавая вопросов. — Я очень рада, что так вышло. В любом случае, командовать кораблём в таком состоянии — не лучшая затея. Вам нужно отдыхать и набираться сил, выше тело выглядело таким истощённым… — Ты раздевала меня? Только после её слов Бэй Доу обратила внимание на то, что переодета. На ней было свободное белое кимоно. — Не могла же я мыть вас в одежде, — как само собой разумеющееся произнесла Хитоми, странно на неё взглянув. — Где сейчас Кадзуха? — сжимая кулак под одеялом, спросила капитан. Заговорщически улыбнувшись, служанка принялась объяснять: — К сожалению, сейчас молодой господин не сможет прийти. Но я уверена, что вечером он сможет Вас навестить. От её тона у Бэй Доу по спине ползали неприятные мурашки. Тем не менее, обстоятельства были ей на руку. — Я хочу уйти. — Конечно, — Хитоми озарилась. —Куда? Мы можем выйти в город или посетить театр. Сегодня показывают… — Одна. Радость женщины вмиг улетучилась. Она неловко переплела пальцы и опустила голову. — Это невозможно. Мне очень жаль. Не обязательно спрашивать, чтобы знать причину. Бэй Доу почувствовала приступ раздражения. — Тогда мы можем пойти в полицейский участок? — Зачем вам туда? Конечно, не заявлять, что её похитили: Хитоми рядом будет весьма некстати. Возможно, что её ещё ищут для разбирательств. Даже так, это казалось сущей мелочью сейчас. Рано или поздно пришлось бы вернуться к проблеме — не последний раз они посещали Инадзуму. — Моего товарища арестовали несколько дней назад. Хочу его навестить. — Да, разумеется. — Может, ты знаешь, есть ли сейчас в порту корабли из Ли Юэ? — Вчера все торговые судна отчалили. Она произнесла это так обыденно, но Бэй Доу оцепенела от её слов.