***
Какое-то время после того как принесла завтрак Хитоми не появлялась. Бэй Доу отодвинула створку сёдзи. Снаружи была терраса, но капитан не вышла наружу. Она увидела запущенный сад и пруд, окружённый голыми ветками кустов. Хотя свет, проходящий сквозь бумагу был ярким и согревающим, с улицы веяло холодом. Капитан поёжилась и закрыла дверь. Комната, в которой она находилась, была втрое больше капитанской каюты, но в ней почти не было мебели, посередине одиноко лежал незаправленный футон. Бэй Доу вышла, чтобы найти служанку, и столкнулась с ней в коридоре. Вся кипа, что Хитоми несла в руках, обрушилась на пол и расползлась по полу. — Прошу прощения, я Вас не заметила. Женщина присела и начала собирать потрёпанные тетради. — Это я вышла, не посмотрев. Бэй Доу наклонилась рядом, чтобы помочь. — Что это? — спросила капитан, взяв в руки потрёпанную обложку. Шероховатый материал крошился у неё на пальцах. — Старые вещи господина. — Могу взглянуть? — Я не уверена, что… Но капитан уже открыла тетрадь. Оттуда на неё смотрели чёрные, размазанные иероглифы, корявые, ломаные — будто их писали в лихорадке. Это стихи Кадзухи. И они не были похожи на те, которые он читал на уроках поэзии. Наверное, оттого, что были написаны раньше. — Мисс… — осторожно позвала её Хитоми. Она прекратила собирать вещи и с тревогой наблюдала за читающей Бэй Доу. — Не думаю, что молодой господин хотел бы, чтобы Вы это увидели. Он просил меня всё сжечь. — Что ж, молодой господин… — хотела было сострить капитан, но замолчала. Я хочу знать, чего хочешь ты. Она тряхнула головой, сбрасывая с себя глупое наваждение. Для этого не нужно было подменивать письма и заманивать её в ту чёртову деревню. — Это всего лишь стихи, — ровно произнесла она. Хитоми смотрела на неё так, словно в них хранились тайны мироздания. Бэй Доу хотела её успокоить. — Как думаешь, много толка в том, что он просил сжечь? Они ему не нужны. — Тогда… могу я спросить, для чего они Вам? Капитан некоторое время просто смотрела на женщину. Как если бы у неё не находилось слов, чтобы ответить. На самом деле она не понимала, стоит ли ей вообще объяснять. Хитоми очевидно имела искажённое понятие о том, кем они с Кадзухой друг другу приходятся. Бэй Доу же не имела и этого. В той реальности, которую она знала, Каэдехара Кадзуха — беженец из инадзумы, который попал на её корабль по чистой случайности. Он матрос, дозорный, её подчинённый. И всё же… капитан запуталась. Он всё ещё её подчинённый? Кто он? Привычка держаться ото всех на расстоянии сработала против неё. — Мисс? — женщина позвала её. Она не обладала большой проницательностью. Будь на её месте Каэдэхара, он бы уже прочёл её, как открытую книгу. Эта мысль засела у неё в голове. Она взглянула на тетрадь в своих руках. — Хочу немного отдохнуть до того как мы уйдём. На корабле я часто слышала его стихи. Напоминает о море. А без моря я не могу. Внутренняя борьба Хитоми отражалась у неё на лице — она хмурилась и нервно комкала ткань кимоно. — Он не узнает, обещаю, — потирая переносицу, заверила её Бэй Доу. Упрямство служанки казалось ей не более, чем утомительным ребячеством. Как и в тот раз, когда она просила вернуть вещь — Хитоми и слушать её не хотела. Она была до смерти напугана. — Я прошу Вас, мисс, не забудьте, — сжимая её руку, просила женщина. На поверхности янтарного озера отражалось отчаяние. Наверное, это из-за того, как Бэй Доу отреагировала — для неё это было таким пустяком, что и говорить не о чем. Капитан кивнула. — Давай помогу. Хитоми тут же всполошилась: — Не нужно! Они не тяжёлые. — Боишься, что я ещё что-нибудь прихвачу? — усмехнулась Бэй Доу. — Не поймите неправильно, — сконфуженно пробубнила женщина. — Вы не должны были этого видеть, а уж тем более — брать. Капитан едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Она не собиралась быть грубой с Хитоми, только потому что та выполняла свою работу. Но её скрупулезность действовала на нервы. — Я не буду больше ничего трогать, даже смотреть не буду, — терпеливо произнесла Бэй Доу. — Договорились? Женщина промолчала. Капитан сгребла половину книг в кучу, прижав их к себе, и выпрямилась. Как и обещала, она даже не взглянула на них. Возможно, если бы она смотрела, ничего бы не выпало. Бэй Доу бросила быстрый взгляд на Хитоми — та, казалось, не обратила никакого внимания. Носком оттолкнув вещь в комнату, она закрыла фусуму. Когда служанка закончила с кропотливым сбором башни, капитан молча проследовала за ней на улицу. Они шли по террасе, крытой островерхой крышей из тростника. Её поддерживали высокие столбы красного цвета. Снаружи дом выглядел величественно. По меркам Бэй Доу он был огромен. Возраст только прибавлял его виду статности. Она никогда прежде не бывала в домах самураев и сравнивать ей было не с чем. На ум приходил разве что Нефритовый дворец, но его исполинские размеры предназначались не для жизни. Нин Гуан бы поспорила. До чего раздуто её эго, раз ей и этого мало? Во дворе — остатки некогда пышного сада. Разросшиеся ветви кустов, за которыми давно никто не ухаживал, желтые сорняки вдоль мощёной камнем дорожки. Хитоми бросила книги в бочку, после чего взглянула на Бэй Доу. — Мисс? Капитан посмотрела на серое небо. Ветер пробирался под лёгкое кимоно и колол кожу. — Не говорил, почему хочет сжечь? — Молодой господин очень… темпераментный, — неопределённо отозвалась служанка. По ней было видно, что она поскорее хотела покончить с делом. — Темпераментный… Задумчиво смакуя слово на языке, Бэй Доу бросила вещи в огонь и оставила руки греться над костром. — Глотку бы перерезал, если бы спросила? Языки пламени плясали на ветру. То тянулись к пальцам Бэй Доу, то откланялись прочь. Хитоми не ответила. Капитан хмыкнула. — Не могу понять, ты так хорошо его знаешь или я — настолько плохо. — Он такой же, как и Вы, мисс, — сомкнув руки в замок перед собой, тихо отозвалась служанка. — Такой же? — Бэй Доу со смешком вздёрнула бровь. — Ничего он не такой же. — Он простой человек. Не убирая кривой улыбки с губ, капитан покачала головой. В коридоре они разошлись. — Я позову тебя, когда буду готова, — быстро сказала капитан и скрылась в комнате. Там она подняла вещь, которую толкнула внутрь. Обложка несъеденная временем, тетрадь тонкая и вздутая — такой становится любая дешёвая бумага, когда намокнет. Бэй Доу испытала разочарование и — вместе с тем — удивление. То, что было с ним на борту, тоже надлежало уничтожить? Капитан открыла старую — ту, которую Хитоми так не хотела ей уступать. Она рассыпалась в руках: загнутые, надорванные концы страниц выпадали на футон, когда Бэй Доу листала рукопись.Небо чёрное, Бездонное. Ночь. Синигами дышит мне в лицо. Пытка розгами. Хотел бы себе, да не могу, Помочь. Вянет камелия на лице, Вянет Рюдзё дочь. Отец пьёт сакэ, Горят свечи, На улице дождь. Небо чёрное. Ночь.
Провела рукой по лицу. Детский почерк и неразборчивые иероглифы. Безнадёжность и мука. Она хотела найти что-то грязное? Это грязное. Что-то постыдное? Это постыдное. Не думаю, что молодой господин хотел бы, чтобы Вы это увидели. Это всего лишь стихи. Капитан приложила палец, сжимая, пропуская бумагу скользить. Каждый лист был пропитан чернилами. Каждый. Тяжелый и жёсткий.Стучат зубы, Идёт снег, Ног не чувствую, В доме горит свет…
Воздух мерзкий, спёртый. Душно. Бэй Доу, шатаясь на ногах, поднялась с футона. Распахнула сёдзи. Холодный ветер подул в лицо. Пахло горелым. Те, кто рос в семье самурая, могут осилить гораздо больше, чем ты себе представляешь. Он улыбался. Сангономия Кокоми, долбаные аристократишки, которые презирали капитана не меньше, чем Бэй Доу их. Она завидовала. И Кадзухе в том числе. Он просился в команду, и капитан чувствовала своё превосходство. — Какого чёрта ты меня сюда притащил… Она вспомнила постоялый двор «Ваншу» и горько усмехнулась. Бэй Доу села на террасе и взглянула на пруд. Ветер срывал последние листья с вишнёвых деревьев и ронял в воду. Её тёмный оттенок напомнил ей цвет глаз молодой госпожи Такэяма. Рюдзё не прятала свои раны. Кишащая ими, она кричала о боли. Они были всего лишь детьми. Капитан стиснула зубы, схватившись за висок. Сколько уже лет прошло с тех пор, как она покинула низовья реки — ничуть не изменилась. Все гаже и гаже становилась. Бэй Доу медленно подошла к комоду, взяла маленькое зеркало. Оно было здесь задолго до её появления. Развязанная повязка бесшумно упала на татами. Руки дрожали. Капитан взглянула на себя и скривилась. Закрыла глаза. Ей бы стереть, избавиться, но собственное отражение отпечаталось на черепной коробке. Полупрозрачная фиолетовая склера, лопнувшие сосуды, лиловые шнуры вен под глазами, проглядывающие сквозь серую кожу. От мысли, что кто-то другой мог видеть её такой становилось невыносимо. Кричать — нет. Это не её, не Бэй Доу, метод. Её — обрасти колючками и молчать. Капитан села на футон. Вторая тетрадь всё ещё лежала рядом и напоминала об «Алькоре». Она взяла её небрежно. Выпавшая страница приземлилась на колени. Первые две строфы — Бэй Доу с силой скомкала и бросила её в комод. Боль пронзила глаз, мигрень наступила вместе с ней, заключив голову цепями. Лучше бы она никогда не забирала их. Лучше бы тогда не оказалась в Рито.Ваш взор что солнца луч, Излившийся на дно застывшего озера. Мимолётен… Я знаю, где я, Мороза отнюдь не страшусь — В безмолвном треске покор ронина. Тонуть. Пусть жжёт и колет лёд — Вытерпят боль суставы. Самурай должен быть спокоен, Духом бусидó воплощён. Почему же стая серых туч Пугает сильнее успения? Наверное, сильно ранен — Солнце сердце греет, Дрожь тело пробивает. Наверное, всё-таки погибаю. Не медленно и не смиренно. Так, как воину бы не подошло — В жару агонии блаженной.
Звонкий голос Хитоми пронзил гудящую, осязаемую тишину. — Ах, молодой господин, Вы пришли так скоро! Как прошла встреча? По спине склизкое, как полчище червей. Они крутились и извивались на коже. Она не помнила, как сжала в руках первую тетрадь. Голова закружилась от того, как скоро Бэй Доу вскочила на ноги. Больше она не слышала ничего. Да и не слушала. Набатом в голове собственное сердцебиение. Тум, тум, тум. Безумный взгляд упёрся на террасу. Шаг, ещё один. Ещё… Она бежала, но казалось, так медленно, что даже время вокруг неё застыло. Со звуком распахнувшийся фусумы капитан застыла на месте. Не смела обернуться. Тум, тум, тум. Даже сквозь шум сердца в висках она слышала своё тяжёлое дыхание. Спину жгло, жгло кончики пальцев. Бэй Доу чувствовала его глаза на себе. Они видели её насквозь. Тон Кадзухи был холодным, как льды Снежной: — Давай это сюда. Капитан ненавидела своё окаменевшее тело. Его шаги были тише ветра. Она выставила руку вперёд и захлопнула сёдзи. Ладонь Каэдэхары легла поверх и заново распахнула дверь. — Обе. Его грудь прижималась к её спине. От него исходил тонкий аромат танина. Старая рукопись, подхваченная вихрем, оказалась у Кадзухи. Протянув ладонь вдоль её талии, медленно, издевательски медленно, он отнял вторую. Горячее дыхание коснулось мочки уха. — Я бы предпочёл, чтобы ты проявляла интерес иначе, чем трогала то, от чего я хотел избавиться. Налёт фамильярности превратился в грубый, ороговевший слой. — И тот стих тоже? — ёрничала Бэй Доу. — Ты боишься или испытываешь меня? — нараспев произнёс Кадзуха. — Выбери что-то одно, капитан. Она фыркнула, подражая его манере речи: — Как фривольно. — Это тебе не подходит, — немедленно парировал Каэдэхара, мурча ей в ухо, — Но если уж зашла речь, не ты ли фривольничаешь? Бэй Доу дёрнула рукой, прижатой к сёдзи, и Каэдэхара сжал её крепче. — Я была достаточно терпимой. Как ты мог заметить, закончила без корабля и без команды. Кадзуха усмехнулся. Его волосы пощекотали ей шею. — Ах, я вор и похититель… Его змеиная манера ходить вокруг да около, не касаясь сути, Бэй Доу убивала. — А мне свойственно приукрашивать? — твёрдо произнесла капитан. — Тебе не запрещено выходить, — весело отозвался Кадзуха, но тон его был все таким же леденящим. — Под конвоем. — Ты ей льстишь. Она даже за мусором уследить не может. Бэй Доу скрипнула зубами. — И что бы ты делал, если бы в Рито были корабли? — Но их нет, — прошептал Каэдэхара. Мягкие губы задевали кожу под ухом. Капитан отвернулась от прикосновений. С напором спросила: — Что насчёт Чжун Цзо? Он немедленно отстранился, отпустив её руку. Сказал резко, не без сардонического удовольствия: — Я понятия не имею, где он. Быть может, напился и утонул в канаве? Бэй Доу повернулась, встретившись с ним взглядом. Каэдэхара смотрел на неё, задрав подбородок. С кривой улыбкой на губах. На нём было парадное красно-чёрное кимоно. Завязанные волосы выпадали из ленты, обрамляя его лицо. Чёрно-жёлтые пятна на алебастровой коже, корка крови на брови — раны ещё не зажили. — Нужно было только заговорить о нём и вот ты уже смотришь мне в лицо, не зная стыда. Он усмехнулся. Бэй Доу опомнилась и потянула руку к глазу, но Кадзуха перехватил её запястье. — Переживай лучше о себе. Даже докторишка, смотря на неё, не мог не покривиться. Каэдэхара не придавал никакого значения тому, как выглядел её глаз. Так, словно не понимал, что это значило. Эта мысль выветрила гнев, уступив чувству безысходности. — Не знаю, что ты задумал. Но ты это напрасно. Он лукаво улыбнулся. — Ваши сомнения ранят моё хрупкое сердце, мисс. — Перестань паясничать, — Бэй Доу выдернула руку. — Кажется, вы куда-то собирались. Сегодня весьма неудачная погода для прогулки. Каэдэхара перевёл тему как ни в чём не бывало. Он думал о другом. И хоть выражение его лица было мирным, Бэй Доу отчего-то стало тревожно. Она схватила его за руку, когда он собирался уйти. Рубиновые глаза устремились на пальцы капитана, удерживающие его. На секунду, всего лишь на момент, он растерялся. Будто ожидал чего-то. — Служанка ни при чём. Кадзуха выглядел разочарованным. Наклонив голову, произнёс: — Ты такая заботливая, капитан. Жаль только не со мной. Бэй Доу нечем было ему ответить. — Отдыхай. И, к слову, если тебе так уж скучно, в доме есть ещё книги. Истории там более занятные. Его пальцы нежно коснулись капитана, чтобы разъединить их руки. Бэй Доу шагнула назад. — Ворвался, а теперь просто уходишь? Где мой Глаз? Кадзуха обернулся у открытой фусумы. — Верну, когда тебе станет лучше. Он не хотел отвечать. Это выводило её из себя. — А эта комната? Чья она? — Моей матери, — тихо отозвался Каэдэхара. — И ты позволил мне тут жить? — Не переживай, она не разозлится, — слабо улыбнувшись, Кадзуха затворил дверь.