Кракен

— Что значит такого нет? Блюстители порядка в пурпурных доспехах переглянулись. — То и значит, леди. Никакого Чжун Цзо тут нет, — решительно ответил один из них. — Может, вы посмотрите хорошенько. Или мне помочь? Я могу опознать его. Хитоми робко потянула её за рукав, шепнула: — Мисс, нам лучше сейчас уйти. Они ни за что не пустят Вас в изолятор. Упрямые насупившиеся лица досинов только подтверждали слова служанки. Бэй Доу убрала её руку, не сводя глаз с самураев. — Мне не нужны проблемы. Я просто пришла проведать знакомого. Это запрещено? — Какая настырная. А правда ли только знакомый? Капитан обернулась на голос. Позади них стоял ёрики. Задрав голову, он с интересом разглядывал Бэй Доу. Служанка вновь вцепилась в её руку. — Мисс, прошу Вас, пойдёмте. Она тяжело вздохнула. Ёрики жестом отправил досинов на места и подошёл ближе. — В чём дело, обворожительные леди? — дежурно улыбнувшись, произнёс мужчина. Он выглядел молодо, и, казалось очень гордился своим положением. Грудь колесом шла впереди него. — Вы уже всё слышали, — твёрдо резюмировала Бэй Доу. — Я хочу поговорить с задержанным пару дней назад мужчиной. — Ничем не могу помочь, только если Вы не приходитесь ему роднёй или супругой, — ёрики развёл руками. Хитоми потянула её ещё раз. Безуспешно. Капитан начинала терять терпение. — Мы помолвлены, — чётко сказала Бэй Доу. Служанка оцепенела. Она начала бормотать так быстро, что её шёпот едва можно было разобрать: — Что Вы… перестаньте… Если бы молодой господин это услышал… — Вот как? Цепкий, полный подозрения взгляд схлестнулся с её — холодным и бойким. — Чего же он так? — Это недоразумение, — настояла Бэй Доу. Ёрики хмыкнул. — Как его имя? — Чжун Цзо. — Иностранец. Видимо, сейчас такая мода, — мужчина покачал головой. — К сожалению, я бессилен. Чжун Цзо к нам не поступал. Что, если он представился другим именем? Бэй Доу чертыхнулась про себя. — В таком случае, прошу прощения. — Всего хорошего, леди. Местная обувь не подходила для торопливой ходьбы. Но даже так Хитоми приходилось быстро переставлять ноги, чтобы за капитаном поспеть. Она напоминала ей чудную птицу из Снежной. Небольшое неповоротливое создание, крайне неуклюжее на суше, но ловкое в воде. Стоило им отойти на достаточное расстояние, как служанка выпустила на неё всё своё возмущение пушечным выстрелом: — Мисс, что Вы такое наговорили! Нельзя лгать полиции! А если они узнают правду? Вы хоть представляете себе, какой будет скандал?! Ещё утром она молча натирала ей спину, пряча отлитые янтарём очи, а теперь расшумелась, как ни в чём не бывало. Бэй Доу поморщилась. Она шагала, задрав тяжёлые ткани кимоно, наслоённые друг на друга. Не одежда, а кандалы. — И не держите так юбку, это неприлично! Одеяние капитана представляло собой лежащие друг на друге плотные ткани, наслоенные одна на другую — охристая и шафраново-жёлтая. Верхняя, расшитая узором парящих журавлей более всего привлекала к себе внимание зевак. — Я просила дать мою одежду, и ты отказала, — спокойно констатировала Бэй Доу. — Она не подходит для этого сезона, Вы бы простудились, гуляя в таком лёгком наряде! — Ветер ещё терпим, — а вот от нравоучений и замечаний начинал дёргаться глаз. — Но если ты так говоришь, давай зайдём куда-нибудь. Туда, где поменьше людей. Мне надоели эти взгляды. Хитоми разом выпустила весь воздух и остановилась. Видимо, её запала для толстокожего капитана было недостаточно. — Постойте. Я знаю одно место. Оно в другой стороне. Они находились на главной улице Инадзумы. По сторонам между тавернами были натыканы лавки продавцов. У каждого был свой товар и рядом с каждым стояли люди, переговариваясь между собой и шумно торгуясь с хозяином. Дети бегали вокруг юбок женщин, хватаясь за них и получая предупреждающие взгляды. Город ещё толком не проснулся — час больно ранний, а жизнь в нём уже била ключом. Или Бэй Доу так казалось с непривычки. В конце концов, в порту с самого рассвета полно людей, но это только потому что Ли Юэ им славился. Если бы она любила гавань, то непременно нашла бы способ покинуть Инадзуму, пусть хоть вплавь пришлось бы пересечь океан. С раннего детства солнечный Ли Юэ казался ей холодным и недоступным, как вершина горы. Ему нужен статус, нужно имя, гуляющее по улицам через уста, которое гордо бы его красило по всему Тейвату. Он кишит лицемерными людьми. На пристани, точно чайки над водной гладью, они выискивают себе легкую добычу. Каждый борется, чтобы поймать мелкую нерасторопную рыбёшку и поживиться. Сложно сказать, была ли Инадзума другой. Вероятно, нет. — Сюда, мисс. Она последовала за Хитоми к большому двухэтажному зданию идзакая с богатым чудесным фасадом и террасой, с изогнутой чёрной крышей карахафу из бамбука, оплетённой глицинией, что уже отцвела. Бэй Доу по привычке начала искать карманы и тихо выругалась, опомнившись. Хитоми растерянно на неё взглянула. — Вам не нравится? Эта таверна в основном для дворян, поэтому гостей там сейчас мало. — У меня нет моры, — стушевавшись, вздохнула капитан. — Это ни к чему, — служанка сняла мешочек, прикреплённый к поясу и потрусила им в воздухе. Зазвенело. — Вы можете тратить сколько угодно. Господин выделил на Вас. Бэй Доу почувствовала жгучий стыд. С губ непроизвольно соскочило: — Откуда у него столько? Хитоми нервно жевала губу, оглядываясь по сторонам. Словно ждала, что кто-то выскочит из-за угла и избавит её от необходимости отвечать. Капитан недобро хмыкнула. Недоговаривание напрочь стирало муки совести. Она здорово подставила Хитоми вчера и полностью отдавала себе в этом отчёт. Но что более важно — как бы Кадзуха её не отругал, а он явно не поскупился, учитывая, что всё утро женщина не осмеливалась поднять голову и показать свои заплаканные глаза, служанка всё равно оставалась на его стороне. Хитоми была неглупа и наверняка догадывалась, что чужачка в доме хозяина не по своей воле. Бэй Доу не стала бы просить о помощи, даже если бы та демонстрировала меньшую преданность. Однако её бесстрастность в этом вопросе была настолько неоспорима, что капитан диву давалась, где взялось у такой трусливой на первый взгляд женщины столько воли. Она повернулась ко входу и неторопливо зашагала, лениво произнося: — Я даже отсюда слышу, как крутятся твои шестерёнки. Если не хочешь отвечать — так и говори. Наседать не собираюсь. — Спасибо за понимание. — Забудь, — холодно бросила Бэй Доу, — благодарить не за что. В напряжённом молчании они вошли. В зале действительно почти никого не было, что позволило занять место недалеко от входа. За столиком у окна, который капитану приглянулся больше, сидело трое мужчин в возрасте. Самый молодой из них — с обритой головой и густыми усами, одарил её масляным взглядом, когда их глаза случайно встретились. Капитану потребовалась львиная доля самообладания, чтобы удержать себя от неподобающих знаков. Хитоми вряд ли смогла бы перенести такое расстройство. Служанка, впрочем, не собиралась задерживаться. Сделав заказ и расплатившись, она откланялась под предлогом, что лучше сразу купит всё необходимое для дома, чем будет тратить время прогулки. Бэй Доу поняла это как то, что она не хотела ждать с ней еду в давящей атмосфере. Капитан не могла её винить. От скуки она разглядывала зал, стараясь больше ни с кем не переглянуться. Место поваров было отделено от зала стойкой со столбами, через которую доносились ароматы свежеприготовленной еды. Бэй Доу могла понаблюдать за процессом настолько, насколько позволял обзор с её места, но довольно скоро она нашла это зрелище утомительным. В детстве капитан часто готовила сама. В основном это была рыба, которую она выловила из реки, поэтому блюда были однотипными, чаще всего холодными, а из-за дороговизны приправ — пресными и уж явно не такими изысканными. Стоит ли говорить, что страсть к морепродуктам, которые составляли половину рациона Инадзумцев, Бэй Доу не испытывала? Аппетита всё равно не было, поэтому она попросила всего несколько лёгких закусок и питьё. Даже если бы Бэй Доу умирала с голоду, гордость бы не позволила разгуляться за мору Каэдэхары. Этот мальчишка… с чего взяться у матроса такому доходу? Едва ли он ей поведает. Официант принёс яичный рулет, разрезанный на три части, суши с тунцом, тройной шашлык, составляющим которого было столько ингредиентов, что капитан даже думать не бралась, а далее ассорти из сашими и краба в масле — ни одно из двух этих блюд у Хитоми она не просила. Бэй Доу слабо верилось, что их служанка заказала для себя. Затем на столе оказался сосуд с рисовой водкой. Капитан сперва решила, что рабочий ошибся, но оказалось, что нет. Просто Хитоми неправильно её поняла. Скорее даже… При других обстоятельствах Бэй Доу бы сказала наоборот — что служанка правильно оценила её настроение. Как бы то ни было, есть не хотелось. Сама не зная зачем, капитан наполнила рюмку и поставила перед собой. Будет неловко, если её стошнит при других гостях, а с другой стороны… вдруг эффект уже прошёл? Пока мысли Бэй Доу были заняты этой дурацкой дилеммой «пить или не пить», она не заметила, как к столу кто-то подошёл. Молодая женщина в цветастом кимоно села по левую руку от капитана. Тонкие, тронутые алой тушью губы, растянулись в приветственной улыбке. — Я заметила, как ты смотришь на рюмку и подумала, что тебе явно недостаёт компании. — Не знала, что в Инадзуме долгое рассматривание рюмок расценивается как приглашение, — отрешённо произнесла капитан. Незнакомка подпёрла подбородок рукой. Её кимоно отличалось своим стилем — когда она так сделала, капитан могла видеть ложбинку меж грудей в декольте. И пояс был завязан иначе, словно задом наперёд, что выглядело гораздо удобнее, нежели узел у Бэй Доу, который без помощи Хитоми она не могла ни завязать, ни развязать. — Чёрт их разбери, инадзумцев. У меня на родине одни только изгои пьют. А по тебе не скажешь, что ты из них, — её оценивающий взгляд прошёлся сверху вниз по капитану. — Не пойму, аристократка ты или кто? Бэй Доу дёрнула щекой. — До аристократии мне далеко. Улыбка у неё была коварно-завораживающей, загадочной. — Значит, я не ошиблась. Чья-то женщина. Не успела капитан опровергнуть её слова, как она продолжила: — Каково чувствовать это? — Что? — спросила Бэй Доу и засунула в рот кусочек яичного рулета. Таверна не из дешёвых — это факт, но вкус яица показался таким тошнотворно-невыносимым, таким насыщенным, что в следующее мгновение капитан поднесла тканевую салфетку ко рту и завернула туда то, что прожевала. На лице незнакомки не отразилось и намёка на отвращение. Хотя она смотрела прямо на Бэй Доу, но всё равно куда-то сквозь, словно мысли её были не здесь. — Превосходство. Когда человек, выше тебя с рождения, холит и лелеет тебя, что бы ты не делала. Нет, тебе даже не нужно ничего делать. Не нужно изгаляться, чтобы чувствовать себя желанной. Чтобы разом получить в свои руки столько моры и акров. Чем дольше капитан её слушала, тем больше ей казалось, что женщина перед ней не в себе от того, насколько одержима этой идеей. Бэй Доу не собиралась объяснять ей, что не имеет понятия, о чём она говорит. Что раньше моряки могли с лёгкостью надругаться над ней и бросить на берегу. Что она никогда в своей жизни ни на кого не положится — в особенности на мужчину. Её жизнь только в её руках. Пусть ей некуда возвращаться, кроме корабля, ограниченного бортами, она никогда не променяет свою свободу и выбор на богатство и земли. — Я свой корабль жду, — просто ответила Бэй Доу. — Да, — безучастно сказала женщина, — я тоже. Бэй Доу схватилась за стол от внезапного приступа мигрени, свалившегося на виски, как удар тупым предметом. Опустила голову — каштановые локоны ниспадали на лицо. — Ты перепила? Советую быть осторожнее с тем мужчиной у окна. Он поглядывает на тебя всё время, что мы разговариваем. Возможно, это из-за меня… Посуда на столе виделась очень смутно, словно капитан крепко перепила. Изящные черты лица незнакомки, её глубокие карие глаза и тронутая солнцем кожа с россыпью его рыжих поцелуев — всё расплывалось в неясное, тёмное пятно. — Не против, если я выпью? Её голос звучал отдалённо и неразборчиво. Капитан слабо кивнула. Скоро Хитоми вернётся, и всё придёт в порядок. — Он симпатичный, твой муж? Её муж? Ах да, она ведь говорила что-то такое ёрики. — Да, он… хороший. Только откуда эта женщина об этом узнала? Она слышала? Может, её проведут в изолятор… Мысли сбивали друг друга, шумели, жужжали. Как москиты, закрытые в банке. Капитан дотронулась до висков, жмурясь. Ей казалось, что она в своей каюте, пытается заснуть во время шторма, а корабль качает, качает, качает… Кто-то захлопал в ладоши. Гром гремит. Бэй Доу ничего громче в своей жизни не слышала. — Это же здорово! Молодой? Молодые такие ненасытные и взбалмошные. Она о Кадзухе? Разве капитан о нём говорила? Что нужно сказать?.. — Иногда хочу его убить. А иногда нет. Иногда он делает такое лицо, что мне кажется, что я никогда не смогу его убить. Звон посуды, какой-то бубнёж. Она опять что-то спрашивала, но Бэй Доу не слышала. Губы такие тяжёлые, словно у неё и вовсе пропал рот. — Мне… — У тебя кровь. Удар. Опять звон. Бэй Доу закрыла глаза.

***

Она едва держалась на ногах, закинув руку на плечо Хитоми. В висках стучало. Капитан не помнила, как они дошли до дома самурая. Перед глазами пелена. Служанка дрожала — Бэй Доу ощущала это всем телом. Для неё она была слишком тяжёлой. Не успели они зайти во двор — у ворот показался Кадзуха. Такое выражение лица она видела у него во время переговоров с Божественной Жрицей. Жёсткое и бледное. Хитоми всхлипнула. — Молодой господин, э-это… Приближаясь, он не удостоил её даже взглядом. Кадзуха обхватил лицо капитана и просто смотрел. Смотрел, смотрел, смотрел. В тот момент он показался ей очень взрослым. Может, оттого что не задавал ненужных вопросов. — Иди сюда. Каэдэхара с лёгкостью взял её на руки и понёс в дом. Бэй Доу думала о том, что он наверняка злился на неё за вчерашнее. Но Кадзуха держал её с такой осторожностью и заботой... Она никогда не была сентиментальной. Вероятно, из-за слабости глаза стояли на мокром месте. Капитан прижалась к его груди. Она такая жалкая. — Хитоми, подготовь ванную, мыло из лилий. Принеси тёплое полотенце и воду, — ровным, спокойным тоном произнёс Каэдэхара. Служанка семенила позади. — Как прикажете, господин. Бэй Доу отстранилась и огляделась. Дверь в её комнату провожала её из-за спины Кадзухи. Ночью ей плохо спалось. Ветер свистел за створками сёдзи, нос кололо от холода, а тело изнемогало от жары пледа. Горели свечи с запахом ветиверии, которые должны были помочь уснуть, но Бэй Доу завороженно смотрела на горящий фитиль, немо сетуя на мнимость эффекта. Ещё она смотрела на скомканный лист бумаги, брошенный ею под комод, думая о том, что он наверняка заметил. — Мы прошли комнату, — Кадзуха озвучил её мысли. — Ты прошёл. Каэдэхара тихо хмыкнул. Они остановились перед фусумой. Бэй Доу вытянула руку вперёд и отодвинула створку. Комната меньше её, без окон. У правой стены лежал футон, левая же была заставлена книжными полками в потолок. Посередине стоял стол, заваленный бумагами и книгами с головоломными названиями. В центре всего этого беспорядка — исписанный лист, залитый чернилами. Капитан опустила глаза — в них были и руки Каэдэхары. Он усадил её на матрас и подошёл к столу. Бэй Доу не видела, что он делал, после того как отодвинул ящик. До ушей доносился лязг и шелест . В проходе показалась Хитоми с юноми, наполненной водой. Неуверенно переминаясь на ногах, она ждала, не переступая порог, пока на неё обратят внимания. — Поставь на стол, — не оборачиваясь, бросил Кадзуха. — Сейчас принесу полотенце, — прощебетала она и выскочила из комнаты. Он обернулся к ней, держа в руках юноми и ещё что-то. Что-то маленькое, буро-зелёное. Протянул. — Пей. Забрав пилюлю, капитан глянула на Кадзуху с сомнением. Он натянуто улыбнулся. — Сейчас не время для этого, капитан. — Хуже уже не будет, — Бэй Доу закинула её в рот, махнув на всё рукой. Кадзуха тяжело вздохнул, поднёс юноми к её губам. Капитан взглянула на него снизу вверх и сделала глоток. Отстранилась. — Такэяма сделала их для тебя. Она хорошо разбирается в медицине. Бэй Доу потупила взгляд. Разве травяные пилюли могут ей помочь? Усмехнулась, покачивая головой. — Ты же не настолько наивен… — едва ворочая языком, произнесла она. Лицо у Кадзухи сделалось серьёзным, строгим. — Не говори так. Она не успела ответить — снова показалась Хитоми. Передала полотенце и скрылась с глаз долой. Каэдэхара сел перед капитаном на колени и стал обтирать её лицо. Бэй Доу отвернулась, и он схватил её за подбородок. Она подняла руку — он стукнул по ней. Его касания были нежными, а тёплая ткань ощущалась приятно и расслабляюще. Бэй Доу не хотела, чтобы он делал это для неё. — Кто из нас ещё ребёнок. Сиди смирно. — Мыть меня тоже сам будешь? — резко сказала капитан. — Ты просишь или интересуешься? Лицо его не выражало никаких эмоций, а кончики ушей покраснели. — Это ведь его кабинет, да? Как ты можешь здесь находится после всего, что он с тобой сделал? После прочитанных стихов она вспоминала и о словах Такэяма. Несложно было соединить кусочки воедино и понять, что произошло. Рюдзё говорила об их отцах. Рука с тёплым полотенцем замерла. Кадзуха смотрел ей в глаза, не моргая. — Какой жалостливый тон. Горькая усмешка растянулась на его губах. — Обращаешь на меня внимание только в такие моменты. Может, я и правда жалок, раз мне это нравится. Каэдэхара опустил голову. — Извини. Забудь, что я говорил. Она коснулась его подбородка, и Кадзуха податливо повиновался. В рубиновых омутах было столько боли, что оставалось загадкой, как она ещё не вылилась наружу. Может, и вылилась. Может, она передаётся через взгляд, раз у Бэй Доу в груди защемило. — Это слишком много для тебя. Кадзуха щекой потёрся о её ладонь, прикрыв глаза. Его кожа была мягкой и гладкой. — Всё хорошо. — Зачем ты вернулся, если для тебя пытка здесь находиться? — этот вопрос волновал её больше всего. Кадзуха кротко улыбнулся. — Какой из меня взрослый, если я не могу оставить то что было позади? — Нет таких взрослых, Кадзуха. Они слабые и трусливые. Прячутся от страхов за тщедушными телами, за выпивкой, за младшими. И называют это опытом. Лучше оставаться ребёнком. Не так много вещей, о которых жалеешь. Не нужно мучить себя. Вряд ли это место когда-нибудь сможет стать твоим домом, — искренне сказала Бэй Доу. Он был молод. И ей не хотелось, чтобы он, как она, тратил эту молодость на вещи, которые того недостойны. — Я любил его из-за людей, которые в нём жили. Они изменились, но не дом. Дурные воспоминания не заставят меня его ненавидеть. Как и Инадзуму. Потому что есть и хорошие. Я помню, как дед учил меня стрелять из лука на заднем дворе, и как я играл здесь с Такэяма. Это были счастливые времена. Верно. В его жизни, в отличие от её, было гораздо больше хорошего. Бэй Доу почти забыла о том, что они разные, хотя сама упрекала служанку за подобные слова. Капитан потянула руку обратно. Кадзуха перехватил её и потянул к своим губам. Глаза у Бэй Доу расширились. Нет, нет, нет. Вот что происходит, когда она теряет бдительность. С этим ребёнком всегда нужно быть настороже. Тёплые, шероховатые. На её коже. Капитан застыла, встретившись с пьянящим взглядом из-под длинных ресниц. — Я могу разделить их с тобой. Тусклый свет проникал в комнату из коридора через бумажные двери. Его глаза маняще сверкали в полумраке. Расстояние между их лицами медленно сокращалось. Как если бы Кадзуха давал ей выбор, время. Однако рука, которой он держал её, едва уловимо дрожала. В голове у Бэй Доу пустота, белый шум. Зачем он делал это, если ему известно, что с ней произойдёт? Капитан повернула голову вбок. Кадзуха усмехнулся. Она почувствовала его дыхание на щеке. Мягкий смех привёл Бэй Доу в чувство. Да он игрался с ней, этот… Капитан повернула голову с беспристрастным лицом. Внутри неё закипал гнев. — Ты бы видела своё лицо. Сильно же испугалась. Она хотела окатить изученными за все годы ругательствами, от которых у утончённой натуры уши в трубочку свернулись бы. Но, кажется, Кадзуха не был утончённой натурой и вовсе. В таком случае она знала другой способ, как испортить ему настроение. — Удивительно, но в полицейском участке никто не слышал о Чжун Цзо. — Ты была там? Его лицо сразу же ожесточилось. Бэй Доу флегматично вскинула бровь. — Какие-то проблемы? — Учитывая твоё состояние, думаю, тебе придётся воздержаться от прогулок. Капитан напрягалась. Это не то, чего она ожидала.