Кракен

В купальне её душила духота. От ненавязчивого аромата мыла капитан испытывала тошноту. Тёплая вода из ковша стекала вниз по спине. Служанка нежно смывала с её кожи пену. — Вы поубавили в весе. Неудивительно, что сегодня так произошло. До скрипа зубов неприятно слышать очевидные вещи, когда на уме у капитана море загадок. Живность в нём разнообразная, причудливая и кусачая, чем глубже — тем опаснее. Того и гляди живьём капитана сожрёт. Хотя вопрос спорный — что справится с этой задачей скорее. — Скажите, Вам не по нраву еда? Я приготовлю что-нибудь другое в следующий раз, Вы только не молчите… — сочувственно произнесла Хитоми. Бэй Доу рассеянно взглянула на неё из-за плеча. Мокрая повязка прятала её глаз. Прилипала к коже, пропитанная мылом. Не жгло. Часть лица онемела. — Мисс, Вы хотели что-то сказать? Хитоми смотрела внимательно и обеспокоено. Словно действительно о ней переживала. Должно быть, она до сих пор не имела никакого понятия. И почему только Каэдэхара утаил это от той, которую сам же к капитану и приставил? Снова вопрос. И снова ответ на него нужно искать самой. Тихий смешок невольно сорвался с губ Бэй Доу. Хитоми недоуменно моргнула. — Видишь ли… — коснувшись щеки, ехидно произнесла капитан, — дело не в разнообразии блюд. Мокрые волосы запутались. Отыскать в нём узел у Бэй Доу не доставало терпения. Резким движением она потянула повязку вниз и та повисла на шее с мокрым шлепком. Служанка попятилась и обронила ковш, разбрызгав воду. Эхо отскакивало от стен купальни жалкие секунды, казавшиеся вечностью. Время будто застыло и всё — выражение её лица, застланное ужасом и отвращением, рот, искривившийся от застрявшего в горле крика — отчётливо запечатлелось в памяти капитана. — Просто мертвецы не едят, — горько усмехнулась Бэй Доу и опустила голову. Воцарившуюся тишину служанка нарушила заунывными причитаниями: — О, Архонты… Что же это?… Как же так… Бормотание её гудело в маленькой душной комнате, голос едва-едва не переходил на плач. — Как — что же? — сквозь зубы процедила капитан, глядя себе в ноги. — Твой господин не говорил тебе? Не для того ли ты за мной ухаживаешь, как за калекой, свечки эти всё меняешь? По мере того, как нарастала её интонация, Хитоми, съёжившись, отходила всё дальше к противоположной стене. Ступни хлюпали по мокрому полу. Капитан всё слышала остро — и шаги и её лихорадочное, на грани истерики, дыхание. — Экзотическая у меня хворь, не правда ли? Конечно, она не могла ответить. Не могла говорить, перепуганная и дрожащая. А Бэй Доу издевалась. Как будто паразит внутри неё подначивал сплёвывать в любого, кто рядом, желчь. Но на кого злиться, кроме себя? Разве в том вина служанки или её господина? Разве старпом неправ в своём желании прекратить пьянство капитана корабля? Никто не просил ложится грудью на амбразуру ради внимания презренных ею Богов. — Ты можешь уйти сейчас? Вышло тихо и хрипло, но она услышала. Без лишних вопросов выскочила прочь. Бэй Доу закрыла лицо руками и тяжело вздохнула. Она сидела так, пока в помещении не стало прохладней. Только когда её кожа почти полностью высохла, капитан пришла в себя. Наспех смыв остатки мыла остывшей водой, оделась и вышла. Купальня располагалась отдельно на улице — посему никто не попался ей на глаза. Ночь приняла Бэй Доу в холодные, сырые объятия. Небо затянули тучи, дул колючий ветер. Накрапывало. Взгляд капитана сам упал на тропинку в входным воротам. Мысль об уходе не была внезапной. Она размышляла об этом с момента, как открыла глаза в незнакомом месте. Ночевать в рёкане не за что. Спать у костра под открытым небом — не самая удачная затея. Сезон из осени медленно перетекал в зиму — падение температуры особенно остро ощущалась ночью. Нобуси и прочие твари бродили за городом, а у неё нет сил, чтобы защититься. Бэй Доу задумчиво смотрела вдаль. Нужно ли ей вообще защищаться? Сделав лишь шаг вперёд, капитан застыла на месте. От затылка вниз по позвоночнику — литое, стальное напряжение покрыло её холодным потом. Не оглядываясь назад, Бэй Доу уже знала, чей пронзающий взгляд ощущала на себе. — Даже не думай. Властности в его тоне — хоть отбавляй. — Не в восторге от того, что у меня ещё голова варит? — ядовито произнесла капитан. Позади послышались шаги. Каждая мышца на теле Бэй Доу пришла в напряжение от мысли, что он окажется у неё за спиной. Капитан резко повернулась. И снова его лицо было непроницаемым. Ей всегда было интересно, о чём он думал в такие моменты. — Я не собираюсь спорить. Зайди в дом, пожалуйста, — сдержанно просил Кадзуха. Бэй Доу прикусила щёку изнутри, глядя в рубиновые очи. Повязка была брошена в купальне. Она больше не видела в ней необходимости — то, что капитан скрывала, было вовсе не недугом. Казалось, если кто-то не знал о её слабостях, Бэй Доу их лишалась. Но был ли смысл мужаться и дальше, если покрывающая оболочка прогнила? Когда она встречала изучающий взгляд Бай Чжу и равнодушный — маленькой девочки за прилавком, ощущения собственной никчёмности и унижения, которые она испытывала, не шли в никакое сравнение с эмоциями от смутных прогнозов на выздоровление. Но стоило Кадзухе посмотреть на неё, как всё отходило на второй план: её жалкие потуги, чтобы скрывать это, показная стойкость и хладнокровие. Словно он говорил, что всё что Бэй Доу делает, не стоит и ломаной монеты. Её последние надежды сохранить свою честь рассеивались, как дым. Не глупо ли было пытаться искать следы рациональности в его словах и поступках? Бэй Доу честно пыталась — ничего не вышло. Единственное умозаключение, к которому приводили её домыслы указывало на то, что она лишь жалкая зверюшка, с которой ничего, кроме как созерцать, не поделать. Бесполезная вещь, от которой не достаёт решимости избавиться. Она так устала, что была готова броситься в ноги Каэдэхаре, умоляя закончить весь этот цирк и сказать, чего он хочет. — Она тебя расстроила. Щёку накрыла шероховатая ладонь. Нежность в его глазах и трепет в голосе вызывало о Бэй Доу отчаяние и вместе с тем жгучую злость, разъедающую внутренности. Длинные рукава скрывали сжатые до побелевших костяшек кулаки. Если бы она вцепилась ему в шею и бросила в лицо, что единственное её расстройство стоит перед ней, какое бы у него было лицо? Бэй Доу потупила взгляд. Руки разжались. Слишком… страшно. — Посмотри на меня, — вкрадчиво прошептал он, поглаживая большим пальцем синеватую кожу. Капитан сжала челюсти. — Ты прекрасна… Она хладнокровно перебила: — Знаешь, что сейчас кружится у меня в голове? Ресницы чувственно дрогнули. Кадзуха опустил голову на мгновение. Бэй Доу тяжело дышала, голодная до того, чтобы увидеть его разбитым, подавленным, растоптанным до состояния невозврата. Но когда их глаза вновь встретились, лукавая улыбка красовалась у него на губах. Рубины испускали тусклое, мрачное сияние. Превосходство. Густое, тяжёлое. Как если бы сильная оплеуха обрушилась на её лицо в том месте, где Каэдэхара ласково поглаживал. — Знаю. — Меня от тебя тошнит. — Верно. Наизнанку выворачивает. Всё наружу — эмоции, слабости, страхи. — Тебе всё равно? — задушено прошептала капитан. Готовая распасться на молекулы, атомы от тяжести, от унижения и безнадёжности. Её трясло — Бэй Доу не замечала. Мелкий дождь обрушился на внутренний дворик. Неопавшая листва зашелестела. Капитан закрыла глаза, глотая воздух, словно вот-вот задохнётся. Голова пошла кругом. Каэдэхара позвал её. Его голос, вибрирующий от волнения, едва достигал разум сквозь толщи морских глубин. Вторая рука легла на лицо. — Всё хорошо. Ты слышишь? Капитан помотала головой. Так непривычно снова чувствовать удушение от мимолётных слов, от вложенного в них смысла. Ощущения обречённости. Почва под ногами становилась зыбкой, точно песок. Её дрожащие руки нашли его, желая стряхнуть, убрать вон. Стереть каждое прикосновение до оголённых костей. А Каэдэхара крепок, неподвластен и ко всему прочему — до ужаса упрям. — Смотри на меня. Она снова открыла рот, чтобы вдохнуть, но не успела. Так быстро, так нелепо его губы накрыли её. Бэй Доу распахнула глаза. Рубины сияли, переливались прямо перед ней. Мягкая плоть сминала её медленно, осторожно. Сладость растекалась по устам, пуская полчище мурашек по телу. Искры взрывались перед глазами. Ладонями капитан вцепилась ему в плечи, стиснула до боли в пальцах. Каэдэхара обвил её шею, хмуря брови. Трепетный, чувственный поцелуй, что он дарил ей, не оставлял в её голове ни единой мысли. Только жар и нарастающее негодование. Дождь орошал их лица. Его пунцовые щёки и её — бледные, потерявшие свою кровь. Веки Бэй Доу опустились. Сквозь маленькие щёлочки она смутно ловила его взгляд из-под ресниц. Опьянённый, не отрывавшийся от неё ни на секунду. Звук их разъединившихся губ повис в воздухе. Следом — звонкий удар. Каэдэхара замер с повёрнутой в сторону головой. На коже горел яркий след. — Сопляк, — ледяным, полным презрения тоном прохрипела капитан. — Ты меня так и не понял. — Не ершись. Я сделал это, чтобы привести тебя в чувство, — тихо произнёс он. Едким смешком Бэй Доу впору было опускать людей на самое дно. — Да кто тебя пр- Кадзуха взял её за руку, не дав закончить. Повернувшись спиной, потянул за собой к ступеням. — Пойдём.

***

Горящий фитиль пускал бледно-оранжевые всполохи по стенам. Тонкие струйки дыма окутывали комнату флёровым кумаром с землянистым ароматом ветиверии. Гроза разбушевалась за створками сёдзи. Шум разбивающихся капель гудел в ушах. Каэдэхара присел перед ней с сухим полотенцем. Бэй Доу скептично следила за каждым его движением. Когда он потянулся к её волосам, капитан отклонилась назад на футоне. Кадзуха отвёл взгляд в сторону, виновато бормоча: — Воспринимай это как подмену Хитоми. — Я делала это сама, — колко отозвалась Бэй Доу. Он испустил тяжелый вздох. — Ночевать на покачивающемся от волн бриге романтично, но неужто ли тут так скверно? Мягкий тенор разлился по комнате. Капитан ответила немногословно: — Слишком много места. Места — не пространства. Потому что второе, которое ещё и личным именуется, напрочь отсутствует: кто-то постоянно так и норовит вклиниться. Бэй Доу взглянула на Кадзуху исподлобья. Он же смотрел на высокий потолок и то ли не замечал этого, то ли как обычно — создавал видимость. Тусклый свет едва касался его усталого лица. Отбрасываемые челом тени под глазами казались темнее обычного. — Матери здесь тоже было не по душе. Говорила, что ей одиноко. Может, дело было вовсе не в покоях. Она молча сверлила взглядом его тонкий профиль. Кадзуха продолжил: — Светские рауты ей были недоступны и она дни и ночи проводила взаперти, за бесполезными занятиями, которые никак не скрашивали её затворничества. Что означал налёт иронии на его словах — капитан не знала. Но образ женщины, воссозданный её воображением, навевал тоску. — Могу предположить, ты несколько иначе представляла жизнь аристократов, — усмехнулся Каэдэхара. Словно говорил о ком-то чужом и далёком. Однако тусклые печальные глаза не принадлежали человеку, которого затронутая тема не волновала. — Быть обделённым любовью не хуже, чем умирать от голода. Первое поэтично, но не критично. Бэй Доу отреагировала цинично. Отчасти, потому что и правда так думала, отчасти — из-за того что не имела никакого желания вести с ним беседу. — Что ж, не могу отрицать: я был преисполнен вдохновения, — хмыкнул Кадзуха, опустив глаза. — Для чего ты это рассказываешь? — отрешённо спросила капитан, проглатывая непонятную горечь. — Разве не понятно? — грустная улыбка расцвела у него на устах. — Не хочу, чтобы тебе от меня было тошно. — Решил, дело в твоём происхождении? — фыркнула Бэй Доу. — Я тебя переоценила. — Но тебе ведь они не нравятся, — поспешил произнести Каэдэхара, — тебе кажется, что их жизнь ценней, чем твоя. Я всего лишь… — А кто любит, когда на них смотрят свысока? — капитан нахмурилась. — Мне плевать на титулы, но у именитых выродков зачастую искажённое понятие об уважении. Бэй Доу сидела с беспристрастным лицом, но челюсть её так сильно сжалась, что желваки напряглись. От промелькнувших в сознании воспоминаний ярость застилала глаза. — В этом ты от них не отстал. Его взгляд скользил по ней ощутимо, осторожно, как рассматривают человека, которого видят впервые. Она не могла определить ход его мыслей, в то время как Каэдэхара читал её изнутри. — Какие бы обидные слова не говорила, я знаю, в душе ты добрячка. Согнув ноги, он уложил голову на руки. Рубиновые омуты загадочно блестели в полумраке. На губах Каэдэхары отпечаталась полуулыбка. — Ты мне многое прощала на корабле. Бэй Доу глянула на него с нескрываемым раздражением. Кадзуха игриво наклонил макушку на бок, очи приобрели форму полумесяца. — Мне и не нужно было тебя наказывать, когда ты сам так хорошо справлялся. Капитан закрыла глаза и сделала глубокий вдох, силясь игнорировать нарастающий гнев. Весь этот разговор — сюр, не укладывающийся в рамки ситуации, в которой она находилась. Древесный, приятный сухой аромат проникал в лёгкие, но никак не успокаивал. — Никто из них не был к тебе враждебен с самого начала. Ты словно намеренно вёл себя так, чтобы они над тобой издевались. И говоришь теперь, что моё молчание было проявлением доброты? Бэй Доу криво усмехнулась. Рубины многозначительно сверкали, переливались в ничтожных пучках света, рассеянных по комнате. — Капитан, я счастлив, если ты утолила своё любопытство, порывшись в моём мусоре, — не разрывая зрительный контакт, лукаво пропел Кадзуха. Она опешила. Взгляд Каэдэхары устремился к противоположной стене. Проследив за ним, Бэй Доу увидела комод. — Но для чего ты хранишь это? Капитан скрипнула зубами. — Другой мой подарок ты не приняла. Кто бы знал… Очевидно ёрничая, Кадзуха не переставал лучезарно улыбаться. Бэй Доу выпалила резко: — С меня хватит. Пошёл вон. Если он хотел избежать разговора о его поведении с членами команды, то филигранно этого добился. У капитана не хватало сил терпеть его бесстыжее лицо. А пытаться что-то выяснить — всё равно что воду в ступе толочь. — Ты приказываешь? — игриво протянул Каэдэхара. — Не думаю, что в скором времени мы окажемся на корабле. Хвала и честь драгоценному старпому, — он не переставал улыбаться. Как если бы действительно был рад подобному стечению обстоятельств. — До героя ему далеко, но не поступи он как последняя свинья, ты бы и дальше так жила. — Заткнись, — зло прорычала Бэй Доу. Каэдэхара замолчал. Улыбка спала с его лица. Чистое, неразбавленное сардоническое удовольствие — видеть его в замешательстве. — Ни одна собака не смеет решать, как мне жить и выбирать, как сдохну. Кадзуха смотрел на неё, словно оглушённый выстрелом. Рубины, налитые тревожным протестом, всматривались в черты её лица, будто ища в них что-то. То, чего там никогда не было. — Ты будешь меня жалить каждый раз, как я произношу правду? — Твой рот на это способен? — пренебрежительно бросила капитан. Каэдэхара сузил глаза. Ничего не изменилось в его позе, но ощущение нависшей угрозы пощекотало Бэй Доу нервы. Тем не менее, она продолжила свою тираду: — Вы оба наворотили дел. Так что не думай, что ты чем-то лучше Чжун Цзо. — Не нужно меня с ним сравнивать, — голос его был безразличным, холодным. — Что заставляет тебя так отчаянно выгораживать этого человека? — последнее слово он произнёс с открытой издёвкой. — Не верю, что ты и правда питаешь к нему слабость. И это после того как ты узнала, что он опоил тебя какой-то дрянью? Как нелепо… — Каэдэхара недобро ухмыльнулся. Никогда ещё Бэй Доу не видела его настолько недовольным чем-либо. Доставляло это так же сильно, как и устрашало. — Это только между ним и мной. Так что комментарии оставь при себе. Вероятно, не стоило говорить того, что могло его сильнее раззадорить, но оправдываться и объясняться капитан не собиралась. — И каков твой план? Я спрашиваю, потому что не похоже, чтобы у тебя был выбор. Зловещее багровое сияние его глаз настораживало. — О каком выборе ты говоришь? — Как думаешь, сколько дней можно искать то, что у тебя на виду? Если бы он хотел, то давно уже связался с тобой, — спокойный тихая речь как коварный змеиный шёпот проникал в разум и травил ядом сомнения. — Будешь продолжать привлекать к себе внимание досинов ради предателя? — С ним могло что-то случиться. Кадзуха плотно сомкнул челюсти, и бледный свет тут же выделил напряжённые мышцы лица. — Позаботься лучше о себе. Каэдэхара поднялся с циновки. Бамбук глухо скрипнул под его ногами. Она уже слышала это от него. И всё так же фраза вызывала недоверие. — Что тебе с меня? — бросила ему вслед капитан. — Попробуй думать о чём-то кроме палубных крыс и ответ не заставит себя долго ждать, — не оборачиваясь, произнёс Кадзуха. Капитан поморщилась, словно от зубной боли. — Не переигрывай. Ты меня держишь как иноземную зверюшку, это и ребёнку ясно. И тоном холодным, как стужа, прибавила: — Ещё не надоело? — Нет… Было это «нет» ответом или же выражением протеста на её вопрос — мысль ускользнула так же быстро, как появилась. И так же быстро, как Бэй Доу перебивала. — Чего ты хочешь от меня? — Помочь тебе… — слова, когда-то давно дарившие надежду, остальные произносило либо громко, либо с оскалом, Каэдэхара же был настолько робок, что капитан едва расслышала. Но сразу же поняла. Смешок. Невесёлый. Вырвался наружу. Ещё один. Бэй Доу не знала, откуда в ней нашлось столько энергии, чтобы хохотать, словно сумасшедшая, но смех никак не прекращался. Кадзуха взглянул на неё из-за плеча, хмуря брови. — Я сказал что-то забавное? — Мне не нужна помощь. Всё что мне нужно — вернуться на своё место, — успокоившись, твёрдо ответила капитан. Ей уже немало лекарей обещало. Каэдэхара полностью повернулся к ней, скрестив руки на груди, с сомнением поинтересовался: — В колоду шестёрок Нин Гуан? Бэй Доу сжала переносицу большим и указательным пальцами. — Расчётливая, эгоистичная женщина, не терпящая конкуренции. Подле которой либо прихвостни, либо никто. Из-за её безделушек каждый раз возникали проблемы, однако решать их она не спешила. Тебе действительно нравится служить такой госпоже? — он выглядел очень увлечённым, перечисляя всё это. Проявлял больше интереса к её работе, чем она сама. — Реальность такова, Кадзуха, что постоянно приходится перед кем-то пресмыкаться. И, к счастью, мне недолго осталось, — измученно вздохнула капитан и отвернулась. Тонкий язычок пламени медленно плясал на фитильке. Бэй Доу находила это зрелище завораживающим. Словно разум очищался, и все дурные мысли отходили на второй план, прятались в чертогах черепной коробки, чтобы нагрянуть однажды, точно цунами после отлива. Он что-то говорил ей возмущённо, но капитан не ничем не отвечала, да и не слушала. Тогда Кадзуха молча присел позади, поднял полотенце и стал сушить её волосы. Бэй Доу больше не отталкивала его — у неё не было энергии на ругань. В конце концов, он бы всё равно поступил по своему желанию. Оперевшись спиной о грудь Каэдэхары, она прикрыла глаза.