Тэхен откладывает вейп и расправляет плечи, подарив самодовольный оскал. Рядом люди с возгласами и смехом автоматически отходят на задний план. В воздухе, как и в глазах, прибавляется азарт, спутываясь с невидимой страстью и энтузиазмом. Чонгук ходит по очень тонкому льду, и лед с каждой минутой дает трещину. Тэхен проигрывать не любит и иногда злится, если что-то идет не по его плану — и Гука нужно было предупредить… Но небольшую тайну здесь никто, кроме самого Кима, не знает, и он продолжает молчать. И будет молчать: хочет увидеть, как блестяще Чонгук провалится под изготовленный им лед. Прямо. Ему. В руки. — Есть какие-то правила? — вздергивает бровь Гук, посмотрев на Югема. — Побеждает только Ким Тэхен, — легковесно бросив, Тэхен проходится взглядом по танцующим людям и задерживается на Чонгуке. — Кажется, всё. — Не страшно, мы внесем поправки, — язвит, усмехнувшись. Тэхен ухмыляется. — Сделай, и посмотрим, чем всё обернется. — На счет три, — бросает Югём, заставляя присесть ближе к стопкам. — Три… — Два… — звучит от Юнги. — Один! С выкрикнутым счетом Тэхен и Чонгук начинают как можно скорее избавляться от каждого стаканчика с алкоголем, медленно следуя к центру, где расположены последние рюмки. Шум остается практически неслышным, в голове словно поставили кассету с одним словом «скорее…». Югём под боком подгоняет огласками, только кого именно — не понять. Тэхен вливает в себя и не жмурится — смело следует к цели, уверенный в своей победе. Рядом ребята, громко выкрикивающие слова поддержки, стоят прямо над душой и ждут победителя. Всем интересно. Тэхен хватается за последнюю рюмку, выпивает, самодовольно усмехается, прикрывает глаза и облокачивается руками на столик, чтобы привести дико разбушевавшееся дыхание в порядок. — Ну, Тэхена, молодец. Но Чонгук, кажется, не собирается отступать, — ухмыляется Юнги, наблюдая за веселой картиной. Гук облизывает губы и глубоко вдыхает. От такой дозы алкоголя начинают гореть внутренности. Кожа. Глядит в глаза Тэхена, что напротив, и приподнимает уголки губ, пожав плечами. — Три… — затягивает Югём, спустя две минуты. Сосуд другой: рюмки побольше и с соломинками, чтобы было интереснее. Последние стаканы налиты, расставлены в ряд, а Чонгук готовится встретиться с живым взглядом Тэхена. Готовится выдержать. — Два… — Один! С трубочки пить сложнее, приходится склониться над столиком, но Тэхену на мелкие детали наплевать, ведь Чонгук, мать твою, добирается к выигрышу в этом раунде скорее. Их лица близко, их лица напротив, а они боятся разомкнуть веки, рискуя угодить в плен созерцания друг друга. Тэхен, пока выпивает, умудряется пробежаться глазами по закрытым и слегка подрагивающим черным ресницам, ибо внимательность Чонгука — необычная картина. Только лично попадает в плен карих глаз, в которых будто отобразилась половинка месяца, и моментально слабеет. Давится напитком и кашляет, не подпуская мысль в голову, что глаза Чонгука вызвали реакцию. — Чонгук... Ууу… — навязчивое под боком. Тэ взлохмачивает волосы, облизывает губы и выравнивается. Звучит громкая волна смеха. — Ну, теперь коронный раунд, — бросает Югём, хохоча. — Что, одного взгляда испугался? — чеканит полушепотом Чон, наклонившись к нему. — Оказывается, на тебя глаза имеют влияние, — шутит, а Тэхену не особо нравится шутка. На него влияние не имеет ничто и никто, он все сам контролирует. Притягивает Чонгука за шею и наклоняется к уху, опаляя горячим дыханием: — Ты дорвался. И для тебя лучше, чтобы это была шутка. — Три… — Югём заставляет вернуться на места. — Два… — Один! Тело впитывает много алкоголя, начинает слегка покачиваться. Чонгук, несмотря на легкие волны веселья, в которые бросает каждую минуту, старается не наделать глупостей и выходит. Пьяный. Чонгук пьянеет и ему нравится: обстановка становится экстремальнее. А опасность затягивает и манит пальцем, он чувствует свободу здесь и сейчас, видит дурные поступки ребят, их искренние разговоры, смех, и расслабляется, кайфует. На этот раз, когда они добираются до последней рюмки, никто не пьет с закрытыми глазами. У Чонгука мурашки по коже от красивых глаз напротив, наполненных смелостью, грубостью и бесстрашием. Они как самый мощный торнадо затягивают, дарят неизвестные, смешанные чувства и изводят внутренности ниже живота. Он продержался бы, но Тэхен умудряется подмигнуть и ухмыльнуться прежде, чем завершит коронный раунд, в котором выходит победителем. В сторонке стоит судьба, наблюдает за Чонгуком и смеется, глядя, как тот кашляет от напитка. Самолюбие Тэхена по стандарту взлетает вверх: получился такой исход, как он планировал. Ребята начинают восклицать и делиться эмоциями, кто-то хлопает по спине, но те никого не замечают. — Расставляем заново! Юнги хочет отвоевать свое мужество, — смеется прерывисто один из парней. — Чонгук, чуточку в сторону, — незнакомец, имя которого Чон не помнит, приводит в реальность и заставляет отойти. Тоже отодвинувшись, чтобы не мешать, Тэхен плюхается на диванчик и вздыхает, не позабыв прихватить вейп. Югём опускается напротив, продолжая говорить о вечере, но у Кима до сих пор в мыслях «что, одного взгляда испугался» и провоцирующая ухмылка. Как только вытягивает руку на спинку диванчика, Чонгук опускается бок о бок, запрокидывает голову на его кисть и прикрывает глаза: алкоголь дает свое. На лице такой расслабленный, что Тэхен не сдерживается и разглядывает дольше нужного. — Ты тоже успел бахнуть, — подмечает Тэ, посмотрев на друга, что не мог усесться. — Как успехи в деле? — Всё путем, за ближайшие пару часов убедишься. — Югём, сколько тебе лет? — интересуется Чонгук, выровнявшись, и смотрит на него, прищурившись. — Ты ведь, как я? — Двадцать один. — О, вот это да, — усмехается и откидывается на спинку, напрягаясь от руки Кима на плечах. И этому хочется уделить меньше внимания, но выходит наоборот. — Тэхен старше всех, получается? — поворачивается к тому и ловит терпкий взгляд. Югем смеется, начинает рассказывать недавние приключения… Но Тэхен большинство пропускает, внимание зацеплено на руке, медленно взбирающейся под рукав футболки Чонгука и оглаживающей пальцем частичку нежной кожи, вынуждающий потупить взгляд в пространство, чтобы прочувствовать мгновение внимательнее. Вспоминает, как Чонгук переодевался в автомобиле, каким жестом снял футболку, как невесомо подрагивало тело от мимолетного ветерка, и неосознанно сжимает чужое плечо ладонью. — Черт возьми, Тэхен, ты прослушал? — возвращает из мыслей раздраженный Югём, пытливо ожидая ответа. Чонгук дергает плечом, избавляясь от прикосновений, и выравнивается, собираясь подняться. — Я всё слушал, — врет, но правдоподобно. — Так вот, думаю, мы это быстренько замнем и проблем можно будет избежать… — Жди меня у выхода, — командует Чонгуку, заметив, что тот отдаляется. — Догоняй, — легковесно бросает и, покачиваясь, пытается найти выход самостоятельно. Парни провожают Гука взглядом. Пока Югём думает, что Чонгук оказался веселее, чем думалось, Тэхен задерживается вниманием на обтянутых тканью бедрах, прикусив пирсинг. — Я, вообще, не планировал его брать сегодня с собой, — делится мыслью, наблюдая, как спина Чона теряется в людях, и переводит глаза на друга. — Почему? Все идет как ты хочешь, разве нет? — Не рассчитывал, что Чонгук молодой, красивый и страстный парень. Я рассчитывал на другое. Думал, он наивный зануда, такой, как и все дураки, что постарше, знаешь, — задумчиво сощурившись, тянется за вейпом, закуривает и выдыхает. — А Чонгук не глупый и не дурак, каким представлял его, узнав новость о сестре. — Ох, понятно, — устало тянет, облокотившись о стол локтями. — А гонки на поле? Отмена? — Да. В другой раз, — поднимается, поправляя одежду. В голове, несмотря на то, что напился, отчасти порядок. Мысли лавируют в сумасшествие и тело чуток покачивается, но пустяки: он еще и не так напивался. — Но ты ведь уезжаешь завтра. — Верно, — насмехается. — Увидимся. Ким находит Чонгука на улице: тот облокачивается о стенку, запрокинув голову. Ждет. — Успело пройти много времени? — язвит, заметив приближающегося Тэ. — Ты невыносимый. — Будем мериться, кто крепче пьян? И так за целый вечер наговорил себе наказаний на целую вечность, — мыслит неосознанно, немного раздражен: чертовы слова про глаза и воздействие, воронами над головой. Ах, задело самолюбие. — Целую вечность, — повторяет, усмехнувшись. — От тебя, что ли? Чонгук направляется к автомобилю, чует в спину уверенный взгляд, разворачивается и прислоняется к закрытой дверке Панамеры, сложив руки на груди. Перед глазами чуть раздраженный Тэхен облокачивается рукой об авто над головой, становясь почти вплотную. Двое слышат слегка сбитое дыхание друг друга и навязчивые мысли о ненормальной для них близости. Ким, серьезно, умеет глазами уничтожать: при таком изучающем взгляде сложно не рассыпаться, Чонгуку элементарно мыслить тяжело. — А что именно зацепило? Я повторю, — дразнится, не спуская взгляда с темных глаз. Тэхен поражается услышанному, ухмыляется, с карих зрачков спустившись на покрасневшие и сухие губы. Давно бы вцепился в них грубым поцелуем и показал, на что способен, но только неведомый рычаг держит на цепи. Укладывает ладонь на поясницу, не сдерживается и прижимает собой к авто: может, это развеет пьяную дерзость. Тело горит, и не только Чонгука. — Не доводи меня, — советует уверенно, чувствительно скользя ладонью вниз и останавливаясь у бедра. — А то что? Тот спускается к заднему карману чонгуковых джинс, вытягивает украденный презерватив и показывает, сдержанно усмехнувшись. Чонгук на секунду теряется. — А то будет использованный, — подмигивает. Усмехнувшись с ситуации и выскользнув из рук, Чон забирает презерватив, вновь сует в задний карман, проходится вдоль машины и оглядывает ее. Удивлен относительно прошедшего: оказывается, Тэхен видел, как он утащил вещь, и все время молчал. Вышло неудобно, но об этом долго не думает. — Позволишь сесть за руль? — старается облокотиться на авто так, чтобы скрыть, что тело покачивается от опьянения. В голове твердит, что не пьян. — Нет. Не заслужил пока, — вздыхает Ким, поправляет кожанку и открывает пассажирскую дверь. — Садись. — Пока? — переспрашивает, прищурившись, подходит близко и заглядывает в глаза. — Тебе не кажется, что ты слишком строгий? — А с тобой нужно помягче? — безразлично загоняет в тупик. Чонгук задумывается, и прежде, чем усесться в машину, бросает: — Нет. Ухмыльнувшись и хлопнув дверкой, Ким направляется к водительской стороне. Снимает кожанку и бросает на заднее сиденье, расправляя красную футболку. Машина медленно покидает территорию клуба. Едут не в ту сторону, из которой приехали, но Чонгуку плевать: он копается в мыслях, откинувшись на удобное сидение. Тэхен красивый, когда за рулем — взгляд не оторвать. — Почему его клуб в поле? — Чон открывает на пару минут окно, чтобы проветриться. На улице свежий летний воздух, хорошая погода. — Потому что он захотел, — неторопливо выруливает, внимательно глядя на узкую дорожку, по бокам которой поле. — А это что? — смотрит на дорогу, расходящуюся в несколько других. — Сейчас покажу, — заворачивает в одну из них и находу пристегивает ремень безопасности, прося сделать тоже самое. Машина набирает скорость, мчась по узкой дороге. Если взглянуть в зеркало, можно увидеть, как остается куча пыли. Непередаваемые ощущения. Стараясь не показать радости, Чонгук задерживает дыхание. Открыв окно полностью, вытягивает руку, чтобы поймать пальцами теплый ветер. — Тут Югём сделал площадку для гонок, чтобы копы не запалили, — поясняет Тэхен, тоже спускает окно и убавляет музыку. Ветер поспешно вытворяет на волосах кавардак. — Можно гонять сколько угодно и чувствовать себя полностью свободным. Мы должны были остаться и поучаствовать, но я не захотел. Гук фыркает на последние слова: столько можно было бы почувствовать, оставшись на гонках. — Принцесса, не сердись, — будто нарочно злит, невольно хлопает его по бедру и ладонь не убирает. — Отвали, — кипятится от шутки, скидывая руку с колена. Тэхен ухмыляется, делает громче трек и снижает скорость, откидываясь на спинку. Машина останавливается, выходит из неё, открывает дверку Чонгука, который вроде протрезвел, хотя в голове тучей кружились неправильные мысли и бредовые идеи. Склоняется, облокотившись руками на крышу авто, и оглядывает. — Помнится, ты хотел сесть за руль? — с любопытством говорит. — Садись. Только одно условие — будешь курить. Чонгук лениво скалится и приподнимает бровь. — Курить? И в чем прикол? Тэхен тянется за вейпом, лежащим рядом с коробкой передач, этим заставляя Чонгука вжаться в сиденье, и возвращается. — Ни в чем. «Просто это мой фетиш», — остается не озвученным. Приподнимает губы, закуривает сам, выдохнув дым в лицо Чона, и протягивает вещь, выжидающе глядя. Чонгук долго не думает, обхватывает руками его пальцы, притягивает и затягивается вейпом. Выпускает дым тоже в лицо. Только Тэхену от такого крышу срывает, вытесняя здравые мысли из разума напрочь. Пальцы у Гука теплые, по сравнению с чужими, хватка цепкая, он сдавливает покрепче. Глаза темные, как небо, что над ними. Тэхен вновь видит там полумесяцы и попадает в плен, не понимая, почему нет сил отвернуться, чтобы не поддаваться воздействию. Они пьяные: от алкоголя или друг друга — вопрос тяжелый. «Твои дьяволы в душе за милым личиком нашептали мне, что ты пылаешь искрами…», — громче нужного доносится музыка из дисплея, привлекая внимание Тэхена, который смотрит на Чонгука. — Нельзя так делать, — полушепотом объясняет, а кожа под чонгуковыми пальцами горит. — Почему? Не привычно, что кто-то может выдохнуть дым тебе в лицо? — насмехается, приняв слова за шутку, и опять затягивается.
А выдохнуть не успевает, потому что Тэхен, видящий в данному неземной кайф и красоту, впивается несдержанно в губы, заставляет вжаться телом в спинку кожаного сидения. Чонгук пробует медленно испустить дым и не думает, отвечает на поцелуй, выпустив из внимания руку, удерживающую чужую ладонь и вейп, опускает ее на бедро. Тэхен целуется резко, выявляя несдержанность и показывая, как долго нервы выдерживали соблазны. Но жесткость сводит с ума, а не отталкивает. Прибавляет ту непристойность и аэродром вульгарности, которыми обладает Ким Тэхен. Потому что Чонгук дорвался. Поведением пьяным, словами, глазами… глазами, наверное, больше всего. В них заметна жажда — Ким ее видел. В глазах Чонгука обитает влечение и легкая страсть. Вот и целует огненно и распускает руки, притягивая. Он взялся за Чонгука и не хочет отпускать. Тот оказался жгучее, чем думалось, а такая черта характера заводит. Тоже воспаленный, тоже азартный и тоже горячий. Чон покидает сиденье, не разрывая поцелуй, оказывается прижатым к автомобилю, цепляется за талию. Наконец-то проходится языком по колечку на нижней губе и пробует, каково целоваться, когда пирсинг. Довольно интересно, оказывается, ибо Ким вспыхивает, дает почувствовать свое возбуждение, вжимая в авто, и добирается пальцами к футболке — которую заставил надеть, заставляет снять. Ткань летит на землю, Тэхен имитирует слабый толчок и зарывается в светлые волосы пальцами, даря новый поцелуй, от которого Гук рассыпается. — Черт, ты действительно бессовестный, — бредит, прикрывая глаза от наслаждения, пока шея покрывается губами. — Так и есть, я бессовестный, а ты красивый. Что там может произойти, если двое сойдутся? — ухмыляется, переводя дыхание. — Чонгук, ты чертовски непокорный, — скользит взглядом по губам, поглубже зарываясь в пряди. — Что с тобой делать? Скажи, — приглушенное следом. Тот усмехается, ведя ладонью по спине, вынуждает отдалиться, чтобы футболка Тэ оказалась там, где белая. Кожа нежная, приятная, вот на нее и ведутся. Тэхен обаятельный и чертовски сексуален, а от таких у большинства людей сносит крышу. И Чонгука тоже унесло, когда стал крутится рядом. Нечестно, но правда. Тоже соблазнился, впал в грех. — Ничего. Завтра будет такое же завтра, как и до твоего приезда, — убеждает себя, но происходящее переубеждает в обратном. — Ты лучше меня, потому что ты не сможешь так. Проблема в том, что я смогу, понимаешь? — шепчет, прикусывает нижнюю губу, оттягивает и снова жарко целует, исследуя десна языком. И, реально, Тэхен сможет смириться с фактом, что соблазнил жениха сестры. Смириться несложно: это будет не смирение, а непреклонность своему характеру и железному «я». Напоминание: немного лицемерным, дурным и плохим, его воспитала Америка, и кто-то из него это вряд ли выведет. — Я тоже смогу, — неслышно отчеканив, Чонгук надавливает на него телом, чтобы поменяться местами. Вновь. Вновь. Вновь желанный поцелуй. Тэ ухмыляется на поступок, но долго прижатым не остается: Чонгук от прикосновений размякает и становится податливым. Хлопнув дверкой, перемещается с ним на капот автомобиля и тянется к ремню. Чон послушный, не узнать. Тот и сам себя не узнает: любая встреча с Тэхеном плохо на него влияет. На улице теплый летний вечер. Чонгук получает комплименты в виде более нежных поцелуев, чем раньше. Тэхен не резкий, как сначала, хотя видно, что пытается посадить себя на цепь и не сорваться на грубость. Гук мало помнит, когда ладонь Кима ныряет в задний карман и достает презерватив, мало помнит, как сам расстегивает ремень и приспускает штаны, мало помнит, потому что топится в ласке и позволяет тому ставить засосы на местах, где не будет видно. — Мы просто пьяны, — вновь убеждение, пролетающее мимо. — Ты пьян. И не от алкоголя, а от меня. Откинувшись на капот, прикрывает глаза, выгибаясь в спине: ему ласкают шею губами, тело буквально ежится от соприкосновения холодного колечка с горячей плотью. Тэхен поцелуями спускается к плечу, его пальцы сжимают поясницу и бедра. Когда тот начинает приспускать брюки, Гук напрягается. — Подожди, стой… Мне нужна смазка, — вовремя вспоминает, находя бегающими глазами взгляд. Поскольку понимает, что ее сейчас не найти, подкидывает первое, что приходит в голову: — Используй слюну. — Для тебя, что угодно, — ухмыльнувшись. — Твою, или ты не брезгаешь, и моя сойдет? — Вообще плевать. — Прекрасно, — Тэхен без колебаний сплевывает на руку и смазывает ладонь, пока Чон не веря в происходящее, смеется. Безумие, но зато какое кайфовое. Боль стрелой пронзает низ живота: сплюнув еще раз и смазав член, Тэхен входит не дожидаясь одобрения. Весь распаленный, горит так, не узнать. Появившийся дискомфорт уходит через несколько минут, Тэхен покрывает боль медленными толчками, просит поддаваться в ответ. Чонгук уверен, тот бывает намного резче и несдержаннее, но куда уж больше, представить сложно. Тэхен похож на взорвавшийся вулкан, ведь слишком долго ждал падение Чонгука. Это казалось вечностью. Зато остававшиеся царапины на обнаженной спине от энтузиазма молодого парня — чересчур приятно. Видеть чонгукову отдачу и открывающийся доступ к его чувствам — тоже ахуенно. И сладкие поцелуи, и факт, что пьян им. — Тэхен, постой… — стонет, откидывается на холодный капот и сжимает плечо Кима, склонившегося над ним. — Что б тебя… — в беспамятстве шепчет, с тяжестью выдохнув и облизав губы. — Ты… безумный, Тэхен. Черт, ах… Ты просто дьявол. Успехнувшись, тот находит трепещущие черные ресницы и толкается поглубже, прихлынув губами к груди. Да, Тэхен — дьявол, потому что какой адекватный мужчина совратит занятого парня? Слишком жестоко. Но ему практически плевать, что сейчас Инесса дремлет в теплой кроватке и не подозревает, что брат открыто трахает её жениха посреди поля на капоте белоснежной Панамеры. Да… Тэхен — дьявол. А Чонгук позволяет ему стать любимцем его внутренних чертей. — Пожалуйста, давай поглубже, — хрипит, расцарапывая на спине неясные узоры, но тому не больно: черт возьми, и такая дикость заводит. — Я подумал, что ты хочешь обокрасть, если бы не тот факт, что у меня нихуя нет, — подшучивает, словив быстрый поцелуй. Тэхен посмеивается, зарываясь носом в шею, где сладкий запах парфюма, учуявшего почти при первой встрече — в ванной. Старается не быть грубым, но толчки бесконтрольно получаются жадными, и Чонгук видит похоть, которой страдает Ким. Страдает ли? — И что в тебе Инесса нашла, раз денег нет, — язвит, широко усмехнувшись. — Верную душу? — В здравом уме, я бы не изменил. Это все алкоголь, — неуверенно оправдывается. — Ну да, конечно. В глубине души Чонгук понимает, что Тэхен прав. Но что делать, когда тело и мысли сами навязывают желание почувствовать власть, живущую у нахального Кима. Это неправильно и грязно, но Чонгук растворяется в нем и ни капли не жалеет. В быстрых толчках, ярких задержках, бурных поцелуях с языком... Хочется поддаваться. — Вот так, да… ауч… Чуть-чуть сильнее, умоляю, — выдыхает, стараясь попасть в такт движениям. — Всё, я больше… Тэхен… черт, — речь обрывается на тяжелом стоне, тело откидывается на авто, получая желаемое наслаждение. Тэхен готов за ним наблюдать вечность: Чонгук, получающий оргазм — сплошной кайф для грешной души. — Приподними поясницу, — командует негромко, нависая над розовыми губами и прикрывая от наслаждения глаза. — Еще… немного… — хрипит, отдает резкие толчки и извергается, наваливаясь на молодое тело и утыкаясь в светлые волосы, глубоко выдохнув. — Вау. Осторожно выходит из него, ругаясь под нос: умудрился оставить на штанах пятно от спермы. Чонгук приходит в себя, осознает реальность, обрушившуюся на голову с тяжелым осуждением. «Какой я придурок», — крутится в мыслях, но новый поцелуй Тэхена временно выветривает глупости из башки. Чон находит в бардачке салфетки, вытирает прилипшую к телу жидкость и натягивает нижнюю часть одежды, пока Тэхен подходит, становясь рядом. У того до сих пор внимательный взгляд и распускаются руки, прижимает к себе. — Реванш? — Серьезно? — Чонгук ловит дежавю. Тот ухмыляется, зарывшись носом в висок, оставляет невесомый поцелуй, а обняв за талию, направляется к дверке с водительской стороны, открывает ее и кивает. — Садись, поедешь, ты же хотел, — подмигивает, скользнув глазами по его губам, слишком мягким и которым хочется прихлынуть снова. — Только не домой. — Ты ненормальный, — мотает макушкой, поняв, и выскальзывает из рук, садясь за руль. Эмоции сменяются удовольствием, стоит взять в руки руль и оглянуться. Просто кайф. — Да, ты говорил, — безразлично тянет, закрывает дверку, обходит авто и садится. Хватает выброшенный час назад Чонгуком вейп. — Зря я не сплю, завтра мне это не понравится, — закуривает, откидываясь на спинку, и открывает окно, чтобы автомобиль проветрился. — Пиздец, это просто дико, — комментирует сегодняшний вечер, выезжает и ищет из поля съезд. Руль красиво смотрится в руках, а Панамера чувствительна, будто Чонгук едет на ней не впервые. Ах, он и не представлял, что удастся сесть в салон такого авто: к сожалению, финансовое состояние частенько топило ко дну и закрывало доступ к дорогим развлечениям. — Нет ничего невозможного, если ты охуел до нужной степени, — приподнимает уголки губ Тэхен, затягивается вейпом, запрокидывает голову и выдыхает, вытащив руку на крышу автомобиля.
🧢
Хлопок двери. Чонгук ударяется о шкафчик в прихожей, его прижимают к стенке. Разносится тихий, задорный смех Тэхена. Обувь снимают быстро, заняты дразнящим и затяжным поцелуем. Свет включать не собираются — лишнее. Номер уютный и свежий, посередине громадная кровать, панорамное окно с распахнутыми шторами открывает вид на ночной город. На кофейном столике бутылка красного вина, два бокала и тарелка с фруктами. Ким с отелем не прогадал. — Твое идеальное тело цепляет, — признается, снимая и отбрасывая его футболку. Ключицы Чона покрываются голодными поцелуями. — Особенно нравятся плечи… Чонгук не хочет знать, почему безрассудность кружит голову и зачем согласился в отель. Он протрезвел, но хочет думать, что виноват алкоголь. Не хочется знать, что будет дальше. Может, желание нащупывать под пальцами медовую кожу Тэхена пройдет завтра, а потом придется жить с мыслями о предстоящей свадьбе, в которой уже не уверен. Нет, не безразличен к Инессе, но… Появилось стальное «но», всплывающее каждый раз, когда задумывается о будущем с девушкой. — Хочешь, чтобы на нас смотрел город? — игриво усмехнувшись, замечает светящийся мегаполис в окне, пока Ким прижимает к себе и целует шею ниже уха. — Сомневаюсь, что мы кому-то нужны, — надавив собой, валится с ним на кровать и продолжает ненасытно изучать тело. — Хотя не против, если за нами будут подсматривать, — всплывает ухмылка. — Ты любишь чужое внимание, тебе говорили, или я первый? — смеется приглушенно, придвигаясь вплотную. Тэхена тоже оставляет без одежды. Нравится, что тот заводится молниеносно — понять бы, всегда так или именно на чонгуковы ласки. — Я в Америке перевоспитывался, — зарывается рукой в пряди и натягивает на кулак. — А Бруклин — грязный городок, полно сюрпризов. — Говорят, там красиво, — задумывается, прикрывая глаза: шея, до которой добрался Тэхен, очень чувствительна. — У тебя в Америке много… приятелей? Есть родные? — К счастью, родных нет. Друзей много. — Предполагаю, живешь один, поэтому не знаешь, что такое нежность. Нависнув над ним, Тэхен заглядывает в глаза. — Договоришься, клянусь, — скользит ладонью по бедру и задерживается ниже поясницы. — Ты смышленый, мне это не нравится. — Но ты рушишь семьи — и это факт, — дерзит полушепотом на ухо, расстегивая его ремень и впиваясь во влажные губы. — Освобождаю тех, кто любит, от людей не заслуживающих обычного уважения, — поправляет в словах, но соглашается.🧢
— Дело сделано! Кликнув по экрану автомата, Югем покидает спящую улицу знакомого района и идет к авто. Включает мобильник и чат с другом, печатает: «Готово. Ты пропал. Интересно просто жив ли, и отзовись, если да». — Ну наконец-то, — стоящий у черной бмв и выкуривающий сигарету Юнги закатывает глаза. Ждать полчаса оказалось невыносимым. — Чего так долго? — Какая разница… Появились важные дела, — усмехается, подходя к водительской двери. — Поехали? — Да, отвези домой. Жди, выброшу, — затягивается последний раз и, пока Ким ныряет в авто, отходит, чтобы выбросить сигарету. Не замечает прохожего и сталкивается с ним, едва не сшибая с ног. — Аккуратнее! — недовольно ворчат вслед. Юнги возмущается, натягивает капюшон и возвращается к бмв, запрыгивая на пассажирское. — Сбивает с ног, еще и виноватым делает… Придурок, — негодует, провожая в зеркале исчезающего в темноте парня. — У тебя день не удался, — посмеивается над ним Югем, заводя авто и выезжая с стоянки. — Не то что у некоторых вот… трубку целую ночь не берет. — Тэхен? — Ага. — Забавный он, кстати, — откидывается на спинку Юнги. — Эй, пошевелись, я так спать хочу, что тут сейчас прилягу. — Упаси боже!🧢
После секса Чонгук приводит себя в порядок, но в душ не идет из-за лени, а уставшим вырубается. Исходящий прохладный воздух из открытого доверху окна проветривает комнату, смешивающаяся с шумом города тишина ласкает уши. Тэхен тоже измотан, планирует ложится, но вспоминает куда дел телефон и, накинув на плечи валяющийся у столика белый халат, в приглушенном свете ищет кожанку. Найдя сотовый и присев на кровать, бегло смотрит на спящего Чонгука и ухмыляется. Красивый, и не только потому, что разложен на белых простынях номера. На экране высвечивается три пропущенных от Югёма и одно сообщение от проснувшейся Инессы: обычно в три часа ночи вся семья спит. «Не могу дозвониться до Чонгука. Ты его отвез?». Тэхен зачесывает волосы, выравнивается и усмехается, переведя внимание на мирно посапывающего в постели Чонгука. «Конечно, малышка, он давно дома спит», — отправив ей, наклоняется к Чону, оставляет легкий поцелуй в губы и поднимается. Видя сообщение от друга, набирает его. Югём отвечает за пару гудков. — Кого слышу! — язвят в трубку. — Я так понимаю, ночь у тебя выдалась веселая. Как и вечер, впрочем. — Ага, — равнодушно мычит Тэхен. — Что хотел? — Сообщить, что выполнил последний штрих. Если не ошибаюсь, ты завтра улетаешь. Как передать билет? — Пока передавать ничего не нужно, — оглядывает Чона, убеждаясь, что тот не притворяется, и сует руку в карман халата. — Мне нужен еще один билет. — Стоп. Еще? Зачем? — теряется, но догоняет суть и напевает веселое «ааа». — Для Чонгука, что ли? — насмешка. — Хочешь забрать его? Подожди, ты точно отрезвел? — Я не планировал... И… блять, Югём, я никого не хочу забирать, — шипит тихо, отрекаясь своих слов, завязывает пояс и медленно вздыхает. — Даже когда я его трахал, он говорил, что типа ей не изменяет, — рассказывает, посмотрев на бутылку вина. — Я и не удивлюсь, если он не согласится улететь. — А если согласится? Тебе сеструху жаль не будет? Прижимая ухом мобильник, наполняет два бокала вином и приподнимает уголки губ, поставив бутылку на место. — Нет. — Ну, не знаю… Жестко чуток, — признается Югем. — Хотя… это меня не касается. Ладно, подыщу тебе еще билет. Будешь должен. Тэхен мычит, соглашаясь, сбрасывает звонок и подхватывает бокал. Город за окном горит огнями, восхищает красотой, а возвышающийся над мегаполисом полный месяц завораживает. Ни капли не жалко. Его чувства в прошлом тоже не жалели — губили и растаптывали по полной, не задумывались. Тэхен вырос и нашел способ, как убаюкать душу, жаждущую расплаты и восстановления справедливости. Инесса не понимает, что карма существует. Все его прошедшие детские обиды, собравшиеся в груди жгучим клубком, перевоплотятся в нечто тяжелое и обрушатся на голову в самый неожиданный для нее момент. О, какие только обидные высказывания не произносила сестра, какие плохие поступки не сваливала на него... Насмешки были за «неправильную» ориентацию и за слабость — но Тэхен выбрался. Из слабости. Выдохнул, когда семья отправила заграницу, хотя семнадцатилетний мальчик знал, что этаким способом от него избавились. Чувствовал. Только с тетей и мамой связь поддерживал: единственные, кто не забывали о нем. Сначала невыносимо тяжело пришлось, но он смог. А когда узнал скрытую от него радостную новость о сестре, захотел наведаться в гости. Поэтому нет — не жалко. Тэхен его не использовал. Сначала рассчитывал, что Чонгук, промелькнувший в разговоре тети как «жених», окажется ему ровесником, но никак не меньше на три года. Хотел подразнить сестру неверностью будущего мужа, ни больше, но молодого парня стало жаль, да и самоуверенный характер и привлекательность зацепили. Зачем взял билет, Тэхен сам не понимает. Видно, Чонгук чувствует что-то к ней, так запросто бросить всё вряд ли наберется смелости. Если тот останется, Тэхен не расстроится — по крайней мере, переубеждает себя. Плевать. На любой исход дальнейших событий, нужно постараться среагировать равнодушно. На столике рядом с нетронутым вторым бокалом вина лежит телефон. Тэхен поднимается с мягкого кресла, отпивает глоток и осматривает город. Высота в двадцать метров завораживает. Но теперь это не дом, куда хочется вернуться. Экран засвечивается от сообщения: «Ваш счет на карте пополнился на 1 000 000 $. Спасибо, что воспользовались нашей услугой!». — За твое счастье, любимая сестренка, — ухмыляется. Разносится лязг бокала о большое окно, за которым дремлет давно погрузившийся в сон город.