Тень

      Приятная музыка доносилась из квартиры пятьсот восемь, лёгкий мотив ласкал слух. Разомкнув веки, Неджи потянулся к телефону: не спеша пролистал новостную ленту, проверил почту, куда уже успели прислать электронные квитанции за электричество и отопление (к слову, последние дали только вчера, хотя обещали ещё месяц назад). Скинув одеяло, он сел на кровати, отчего та прогнулась и противно заскрипела, и упёр взгляд в коробку, до сих пор не распакованную. Она всё так же пылилась на тёмно-коричневом комоде. Там были вещи Тен-Тен, точнее, та малая часть, которую он не в силах был выкинуть после переезда. Это были безделушки, которые для неё что-то значили, а значит, были важны и для него. У Тен-Тен была дурацкая привычка собирать всякую всячину: рождественские статуэтки, подаренные не слишком близкими коллегами; засушенные цветы, зажатые страницами старых книг; открытки с пожеланиями; блокноты с понравившимися цитатами; камни, подобранные у реки.       — Какой ты камушек? —  спросила Тен-Тен, распуская собранные в кубышку волосы.       —  О чём ты? — непонимающе спросил Неджи и накинул на её мокрые после купания плечи полотенце.       Она взяла его руку и вложила в открытую ладонь горстку разных камней, недавно собранных у берега: невзрачные серые с шершавой поверхностью, гладкие тёмно-горчичные с жёлтыми и зелёными прожилками, небольшие белые с сероватыми впадинами и плоские чёрные продолговатой формы.       —  Закрой глаза.       —  Зачем?       — Боже, Неджи! Неужели так трудно сделать что-то без лишних вопросов?       Он откинулся на гальку, перебирая камни, прикрыл глаза от палящего солнца. Никого кроме них не было на этой стороне берега, вокруг было тихо, река слабо шумела, нежно перекатывая свои воды.       — Представь, что ты камень и почти всю свою жизнь неподвижно лежишь на дне речном. Время от времени сильное течение поднимает тебя и вместе с илом ты плывёшь неведомо куда, не видя света. Вода стачивает тебя, шлифует...       — Какая-то депрессивная жизнь у камней, — смеясь, сказал парень и слегка приоткрыл глаза. Взгляд упал на неё: обычно ровные волосы слегка завивались после мелкого дождика или купания в реке. Он положил камушки на одежду, что лежала рядом и, притянув к себе девушку, обнял её. Тен-Тен положила острый подбородок на его широкую грудь и мягко улыбнулась:       — Слышала, вы продвинулись по делу «Спящих».       — Тенни, — прервал Неджи, приподнимаясь на локтях. Камни больно впились в кожу. Лицо до этого спокойное стало серьёзным.       Заводить отношения с кем-то из конкурирующих отделов всегда было чревато неприятными последствиями, вплоть до отстранения от службы. Как-то раз молодой следователь из десятого ненароком сболтнул лишнего своей девушке из четвёртого и, при ссоре, в порыве, она выложила всё своей команде, подставив парня, о чём впоследствии жалела. Не то чтобы Хьюга не доверял Тен-Тен, в глубине души он искренне верил, что она с ним никогда бы так не поступила, но всё же этот случай засел в памяти, заставляя проводить толстую линию между работой и личной жизнью.       — Извини. Было любопытно. Не хмурься, — проронила она, разглаживая небольшие морщинки на его лбу. Отводя от него взгляд, девушка провела тонкими пальцами по плотному узорчатому покрывалу, прихлопнула комара, размазав по светлой коже кровь. — Я хочу уйти из полиции.       — Уйти? Что-то случилось? — обеспокоенно спросил он, наклонился вперёд и приобнял за плечи. — Учиха обидел? Я могу поговорить с ним.       — Что? Нет. Он тут ни при чём! Я знаю, что ты его недолюбливаешь, но он хороший напарник.       — Тогда что?       — Мне надоело... постоянно о чём-то умалчивать или бояться спросить. И разве это жизнь? Так, урывки. Целыми днями на выездах, постоянная беготня по подворотням и моргам. Вечно недовольные лица людей, которые сыплют проклятия или грозятся убить, как только выйдут из тюрьмы. Это вечное напряжение, суета... Ты не хочешь, чтобы я уходила?       — Я... никогда не думал об этом...Чем ты займёшься?       — Может стану хорошей женой для начала... Если ты, конечно, меня возьмёшь.       Неджи вспыхнул и закрыл лицо рукой. Они съехались спустя неделю после знакомства. Это было странно и волнительно одновременно, особенно для него, как для человека, всегда принимающего взвешенные и обдуманные решения. Он легко и быстро предложил жить вместе. Всё было так естественно и просто, что у него ни разу в мыслях не возникало, что ей хотелось бы узаконить отношения.       — Я ведь дурак тот ещё. Ты действительно хочешь выйти замуж за такого болвана?       — Хочу. Ты ведь мой дурак, — прошептала в губы и нежно поцеловала.       Натянув футболку и штаны, Неджи поплёлся в ванную, чувствуя себя разбитым после вчерашнего. Из вытяжки резко потянуло горелым пластиком, а за стенкой раздался высокий женский голос:       — Ооо, чёрт! Я, кажется, угробила твою кофеварку! Ну кто делает пластиковые ручки на таких вещах? И это... ты только не сердись, я вроде и блины угробила.       — Ничего страшного, Ино. Ты лучше в душ иди, а то на работу опоздаешь. А я всё исправлю, — раздался тихий женский.       Хьюга улыбнулся будничному разговору, вероятно, двух подруг или сестёр. Слышимость была отличная, сразу стало понятно, насколько тонкими были стены: казалось, ударь кулаком и можно было проломить их. Умывшись тёплой водой, Неджи медленно нанёс крем для бритья, и лезвие, только что промытое в проточной воде, коснулось щеки. Но не успел он сделать и движения по небритой коже, как за стеной раздался грохот и оглушительный крик. Через мгновение последовал второй.       Следователь впопыхах выбежал в коридор и хотел было постучать в дверь, как она сама резко отворилась, чуть не разбив ему нос. Две девушки, крича и пища, в чем мать родила вывалились из квартиры и припечатали мужчину к холодной стене подъезда. Дверь квартиры пятьсот шесть открылась и обеспокоенный, взлохмаченный, в боксерах и наизнанку надетой голубой футболке выскочил Саске. Он перевёл взгляд на Неджи, прижатого к панельной стене: лицо его было вымазано в белом креме, взгляд довольно растерянный; затем на девушек, которые дрожали, то ли от холода, то ли от страха, прижавшись друг к другу. Одна стояла в нижнем кружевном белье, а другая – в майке и коротких шортах, что едва прикрывали пышные бедра. Девушки не замечали посторонних, которые откровенно пялились на них, потирали плечи и переминались с ноги на ногу.       — А у вас довольно весело, — откуда не возьмись появилась светлая макушка Наруто, который застал всю честную компанию на лестничной клетке так не вовремя.       С утра он решил заехать к друзьям и лично сообщить, что Кабуто Якуши поймали два часа назад. Также поблагодарить за хорошую работу — во вчерашней суматохе это не удалось сделать.       Девушки резко обернулись и с ужасом взглянули на троих парней, а затем громко закричали. Ино спрятала Хинату за спиной и залилась краской, понимая, что стоит перед ними в откровенном белье. Узумаки внимательно посмотрел на девушку, черты лица которой показались знакомыми. Серьёзно задумавшись, он насупился, пытаясь припомнить, где уже её видел.       — А! Девушка со шваброй! Это же ты! — воскликнул он, указывая на Ино.       — Какой ещё шваброй? — прошипела она, непонимающе смотря на парня, втянув шею и пытаясь прикрыть грудь.       Он скользнул взглядом по хорошо сложенному телу, непроизвольно облизнул губы, уперев взгляд в почти прозрачные чёрные кружевные трусы. Только сейчас заметив смущение девушки, Наруто торопливо снял пальто и протянул ей, отвернувшись. Лицо его стало пунцовым.       Неджи с Саске стояли на карачках, убивая разбегающихся во все стороны рыжих тараканов с длинными усиками. Каждый из них проклинал Узумаки, который со свойственным ему альтруизмом вызвался спасать девушек, а сам тем временем переложил всю работу на них и мирно попивал чай, время от времени хохоча. Скрипя зубами два напарника убили последнего — особо прыткого, и вздохнули, надеясь, что их не заставят убирать раздавленные трупики насекомых. Хьюга вошёл на кухню и, убрав волосы назад, торжественно сказал:       — Мы закончили.       Все дружно повернулись и улыбнулись столь радостной новости. Ему показалось, что у него выбили воздух из лёгких, когда он заметил сидящую в углу девушку с застывшей в руке кружкой. Незнакомка моргнула пару раз и, закусив нижнюю губу, внимательно посмотрела на него, слегка нахмурив носик.       — Ладно. Спасибо за чай, девчонки. Неджи, пойдем. Эй, Неджи…       — А... — только и успел произнести мужчина, как друг развернул его на сто восемьдесят градусов.       Заглянув в ванную, Узумаки собирался окликнуть Саске, но замолк, завидев весьма комичную ситуацию. Учиха стоял весь мокрый напротив раковины и пытался заткнуть футболкой бьющуюся фонтаном воду. Слипшиеся пряди чёрных волос свисали с лица, капая на и без того продрогшее тело, а лицо было таким злым и сосредоточенным, что, казалось, он точно убьёт первого попавшегося под руку.       — Кран прорвало, — крикнул Учиха, морщась. От ледяной воды немели пальцы, и он в мыслях проклинал этот день, эту квартиру и себя, вздумавшего ополоснуть руки.       — Надо перекрыть, — вбежав и оглядываясь, серьёзно сказал Неджи.       — Я что, по-твоему, идиот? Я не нашёл его! В этом чёртовом доме его нет! А если и есть, то не факт, что не отвалится, когда ты к нему притронешься!       В это время у Наруто зазвонил телефон, который тот без замедления думал отклонить, чтобы помочь друзьям. Но, завидев на экране, что звонят с главного управления, он принял вызов. Пока Узумаки яростно наматывал круги по коридору, размахивая руками и ероша волосы, мимо ураганом пронеслась Ино, которая опаздывала на работу. Быстро надев куртку и сапожки, она что-то крикнула подруге и выпорхнула из квартиры.       — Мне нужно бежать, я снова забыл про собрание. Вы тут помогите. Считайте это своим заданием. Хината уже вызвала сантехников, — оперев руку о дверь, проговорил Наруто и вышел из квартиры следом за блондинкой.       Хината металась по квартире в поисках вещей: взяв одеяло и стянув простынь, она бросила их на залитый в ванной пол. Последнее, что ей хотелось, это затопить соседей. Саске пару раз чихнул и ослабил хватку, холодная струя ударила прямо в лицо.       — Пылесос. Есть пылесос? — крикнул Неджи, смотря на обеспокоенную девушку в проходе.       — Пылесос? Я... только переехала и не успела купить, — стала оправдываться она, нервно стискивая край светлой футболки. — Есть веник, от предыдущих съёмщиков, наверное...       Хьюга махнул рукой и выскользнул из квартиры, а спустя некоторое время влетел вихрем с гофрой для пылесоса. Кое-как установив и обмотав пластиковую трубу, они перенаправили основной поток воды в ванную. Конечно, проблему они не решили, ведь вода всё так же утекала и заливала пол, но уже не так быстро — до приезда сантехников можно было продержаться, не затопив дом. Саске сел на бортик в ванной и зашёлся грудным кашлем, не в силах остановиться. Босые ноги касались мокрого одеяла, которое как губка поглощало жидкость. Соседка, встав на колени, поставила красный тазик под раковину и нервно начала собирать растекшуюся лужу вафельным полотенцем. Она кусала губы и убирала падающие на лицо волосы, ледяная вода обжигала. Неджи крепко держал гофру, чтобы она не вылетела от напора, руки его покраснели от холода. Сантехники приехали минут через двадцать, повозились с краном десять минут, содрали приличную сумму и довольные уехали.       — Подождите, — остановила Хината парней у выхода. — Из-за меня у вас ужасное утро. Я не знаю, как могу вас отблагодарить, но… Я приготовила завтрак. Вы, наверное, голодные.       — Спасибо, но нам нужно идти, — холодно ответил Саске, делая шаг вперёд и открывая дверь.       Ему казалось, что если он хоть на секунду задержится в этой проклятой квартире, то что-нибудь обязательно случится и ему придётся остаться здесь навечно, разгребая чужие проблемы. Живот предательски заурчал у него, а через мгновение у Неджи. Оба сделали вид, что не слышат.       — Я... я... в контейнер всё положу, — выпалила Хината, слишком поздно поняв, что никаких контейнеров у неё нет.       — Хорошо, — сказал Хьюга, смотря на растерянную соседку. Отказывать в такой простой просьбе, как принять благодарность в виде завтрака, было невежливо. Казалось, что если они откажут, то она расплачется прямо у них на глазах.       Саске удивлённо вскинул бровь и громко чихнул. Незнакомка засеменила на кухню, раздалось тихое шуршание, через несколько минут она вернулась с целлофановыми пакетами.       — Извините... Контейнеров нет, поэтому я положила всё сюда... И вот, это вам сироп от кашля. Он хорошо помогает, - Хината протянула руку с лекарством в сторону Саске, а потом беспокойно перевела взгляд на Неджи и запустила руку в карман шорт. – А это… Простите, я вас сразу не узнала… Вы меня выручили тогда…       Неджи глянул на протянутую купюру и хотел было уже отказаться, но то ли от неведомо откуда взявшейся радости, что его узнали, то ли не в силах отказать, он взял деньги и развернулся. Саске изумлённо вздёрнул брови и ухмыльнулся. Уже попрощавшись с девушкой и стоя подле дверей своих квартир, Учиха язвительно бросил:       — Не знал, что ты такой мелочный.       Хьюга повернулся к нему, зло сверкнув глазами и хотел было что-то сказать, но промолчал, поняв, как это выглядело со стороны. Объяснять что-либо не хотелось, да и не обязан он был оправдываться перед ним. Тяжело вздохнув, Неджи зашёл в свою квартиру.       Мгновением позже Саске уже сидел у себя на кухне, переодевшийся во все сухое, пил горячий чай и согревался. Он так давно нормально не завтракал, что сам не заметил, как быстро исчезли омлет и блинчики с кленовым сиропом с тарелки. Кашель снова одолел его и, заглушив чаем боль в горле, он потянулся к небольшой бутылочке из коричневого стекла. Отвинтив крышку, он сделал глоток и приторно-сладкий вкус солодки растёкся на языке. В штанах завибрировал телефон, достав его, Саске помрачнел.

«Если хочешь увидеть дочь, приходи в четверг. Я буду дома. На выходные мы уезжаем».

      Учиха сжал телефон, едва не сломав его и отпив чай, напечатал:

«В четверг я не могу. Сегодня?»

«Сегодня я не могу. И я отвезла её к своей маме. Туда не приезжай, тебе рады не будут. Значит увидишься с ней на следующей неделе».

«Я постараюсь приехать в четверг».

«Ты постараешься или приедешь? Что мне сказать дочери?»

      Саске зло шикнул и уронил голову на руки. В четверг ему нужно было ехать на собрание анонимных наркоманов, поговорить со своим куратором, посетить психиатра и сдать анализ, что он чист. Это всё могло затянуться на целый день.  

«Постараюсь приехать до того, как она ляжет спать». «Хочешь, чтобы я целый день угробила в ожидании тебя?» «Не будь сукой, Сакура». «А ты перестань быть ублюдком»

      Саске представил перекошенное от ненависти лицо бывшей жены и устало вздохнул. Лишь бы телефон в порыве злости не разбила.

***

      Что-то защекотало нос, Шисуи поморщился и перевернулся набок. Когда над ухом раздалось сопение и чей-то шершавый язык лизнул ушную раковину, парень соскочил с кровати и, запутавшись в одеяле, с грохотом упал и больно ударился копчиком о пол. Большой тёмный кот, восседавший на подушке, смотрел на него жёлтыми глазищами, правда, быстро потеряв к нему интерес, стал вылизывать себя, издавая причмокивающие звуки. Шисуи, затаив дыхание, обвёл взглядом комнату, попутно вспоминая, каким образом здесь очутился. Судя по общему беспорядку, куче носков под письменным столом и скомканной одежде в шкафу, который, ко всему прочему, был без дверцы, можно было заключить, что обитель принадлежала мужчине. Попятившись назад, парень споткнулся о джинсы и едва не упал, успев схватиться за острый угол деревянного стола. Голова закружилась и загудела, почувствовав пустынную сухость во рту, Шисуи облизнул потрескавшиеся губы и ощутил жуткий запах перегара. Он выдвинул стул и, плюхнувшись в него, стал потирать виски, пытаясь унять ноющую боль; лёгкое жжение раздалось в области солнечного сплетения, и мужчина приложил ладонь к телу, пытаясь найти источник неприятного ощущения. Только спустя минуту до него дошло, что он почти полностью раздет и абсолютно не помнит, как тут оказался.       — Проснулась спящая красавица, — неожиданно раздался низкий голос, заставив его дёрнуться.       Парень поднял голову и сощурился, стараясь сфокусировать замутнённый взгляд. Облокотившись о дверной косяк, в растянутой серой футболке и потасканных спортивных штанах, стоял ухмыляющийся Мадара. Ухмылка больше походила на злой оскал, правда, в домашней одежде он не выглядел громоздким и устрашающим. «Точно домовой» — пронеслось в голове, и это странное сравнение дико рассмешило его. Если бы не подступающая тошнота, он бы засмеялся в голос.        — Туалет справа по коридору. Хилый же ты парень.       Пока Шисуи, склонившись над унитазом, выблёвывал последствия вчерашней ночи, память потихоньку просачивалась сквозь головную боль. Это Мадара его напоил! Этот чёртов мужик достал из кухонного шкафа две бутылки рома и ещё какой-то хрени и насильно заставил пить, всё время провоцируя, что Изуми не могла выбрать эдакого дохляка. На четвёртом стакане ему уже было нехорошо: он еле волочил языком, мысли путались и терялись. Затем, выхватив стакан у Мадары, следователь залпом выпил «особо крепкое» и окончательно потерял связь с реальностью.       — У вас есть что-то от головы? — прохрипел Шисуи, проходя из ванной на кухню.       — Вот, возьми, — сказал Мадара, протянув гранёный стакан с жидкостью желтовато-зеленого цвета. Доверия она не внушала.       — Что за гадость? — скривился мужчина от гадкого вязкого привкуса, осевшего на языке.       — Гогль-могль от тяжёлого похмелья. Пей залпом, неженка.       — Похоже на кошачью мочу, — заявил Шисуи, сполоснув стакан в раковине.       — Ты пробовал кошачью мочу?       — Нет. Это образно, — отмахнулся следователь, поняв, что над ним насмехаются. — Это вы меня раздели?       — Я похож на пидара? Это ты вчера устроил чёрт знает что, хвастаясь мышцами и кубиками пресса.       — Я… Что?!       — Что слышал. Я даже испугался за себя, поэтому закрыл тебя в спальне. Мало ли что можешь натворить. Твои вещи в зале.       — Извините, — виновато проговорил парень, понимая, что из-за него Мадаре пришлось спать на диване. — Я не знаю, что вчера на меня нашло. Я, наверное, устал... от... ожидания.       — Яичницу? — спросил Мадара, вынимая из холодильника филёнку.       Шисуи отрицательно покачал головой: казалось, если хоть крошка попадёт в раздражённый желудок, его вывернет наизнанку. Пройдя в зал, он быстро взял с дивана вещи и наспех натянул, слегка покачиваясь. Глянул на часы, было без четверти двенадцать. «Хорошо, что сегодня выходной, отосплюсь и приведу себя в порядок». Взгляд Шисуи невзначай упал на бумаги, что лежали на широком подоконнике за тонкой занавеской. Неведомая сила потянула его и, немного отодвинув тюль, он покосился на лист. Следователь узнал себя, Итачи и ещё пару человек из полиции: над каждым имелся знак вопроса и тянулись синие линии к центру — к фотографии Изуми, вырезанной из газетной статьи.       — Что это? — нетерпеливо спросил Шисуи, держа в руках лист.       — А на что похоже?       — Вы подозреваете нас с Итачи? Почему?       — Вы же подозревали меня, отчего я не могу?       — У вас судимость, вы...       — Убил человека. И если ты тщательно изучал моё дело, то должен был понять, что это была месть. Я действовал по справедливости, потому что такие как вы закрыли тогда на все глаза. Я тебе не безумный серийный убийца, — жёстко отрезал Мадара, поджигая фильтр сигареты. — Преступления совершают и полицейские. Только мотивы у всех разные. Вам попросту легче скрыть, — отомкнув окно, мужчина смахнул пепел. Во дворе никого не было. — Изуми была в курсе. Однажды я признался ей, что сидел. Она не испугалась, не смотрела на меня осуждающе, напротив, наши отношения стали лучше, мы сблизились: она звала меня в гости, поила чаем, оставляла кота и даже носилась посреди ночи в аптеку, когда слышала кашель за стеной. Знаешь, что она мне сказала тогда? — понизив голос и подойдя вплотную к Шисуи, спросил Мадара.       — Что? — прошептал следователь, ощущая горький запах табака. — Что она сказала?       — «Блюстители закона творят вещи и похуже». Я жалею, что не спросил её тогда, почему она так думала. Возможно, это и была та самая нить, которая привела бы меня к ней. В последнее время я чувствовал, что у неё что-то тяжёлое на сердце. Ходила вся в себе, вечно обеспокоенная. И никогда не признавалась, в чем дело – списывала на работу и натянуто улыбалась. Я особо-то и не лез, каждый имеет право на свои скелеты в шкафу. К тому же, жизнь в детском доме научила прятать свои слабости.       — Она не любила говорить о себе, — перебил Шисуи, протерев ладонью лицо. Он опёрся головой о стену, чуть повернулся, наблюдая, как за окном плывут, гонимые ветром, сизые облака. — Я тоже замечал, правда, списывал всё совсем не на работу. Ей нравился Итачи... а не я. Но Итачи не интересны женщины.       — Я знаю.       — Вы следили за ним?       Мадара кивнул, усаживаясь в кресло, подпёр подбородок и хищно оскалился.       — Женщины – это твоя слабая сторона.       Шисуи онемел от удивления, волна стыда окатила его. Он не знал, куда себя деть, вспоминая, что творил после трёх месяцев ожидания. Тогда казалось, что случайные связи помогут снять напряжение, хотя бы на время заглушить чувства. Поначалу это помогало, ощущения вытесняли внутреннюю тревогу, а затем его с головой накрыло чувство вины и отвращение к самому себе.       — Я не... это не совсем... Я любил Изуми, но…       — Любовь любовью, а обед по расписанию, — Мадара сжал губы в тонкую полоску и, задрав подбородок, вызывающе посмотрел. — Говоришь, спала с тобой, думала о другом, — неожиданно расхохотался во все горло. — Думаешь она из тех, кто играет чужими чувствами? — успокоившись, мужчина хрипло откашлялся и потянулся к бутылке с недопитым алкоголем и сделал глоток.       — Я, — парень резко замолчал, перевёл взгляд с окна на Мадару, приложил ладонь ко лбу, — не знаю. У нас всё началось спонтанно. Мы почти неделю провели вместе в другом городе, собирая сведенья по одному довольно трудному делу. Оно измотало нас. Очень, — сглотнув и засунув руки в карманы брюк, мужчина опустил голову и тихо продолжил. — Это был перепихон. Мы...       — Не особо хочется знать, как и где ты ей присунул, — отвернувшись, пробурчал Мадара и сжал руки.       — Я не знаю, когда именно у меня возникло это странное чувство. Когда стёрлась грань, которую я между нами прочертил. Это я предложил встречаться без обязательств. Понимаете, с нашей работой невозможно построить нормальные отношения. Мало кто из девушек выдержит постоянное отсутствие мужа, что говорить о парнях. А заводить отношения с коллегами по работе не запрещается, но и не приветствуется. Это как прострелить самому себе ногу. Но против природы не попрёшь, беспорядочные знакомства выматывают, хочется постоянства. Найти кого-то, кто согласен только на секс, довольно трудно, — в горле пересохло, взяв со стола стакан и наполнив его, он выпил воду. — После... поездки мы не разговаривали неделю. Точнее, не затрагивали то, что между нами произошло. Она вела себя как обычно, словно ничего не было. А мне хотелось повторения. Меня влекло к ней. И как-то, оставшись с ней наедине в кабинете, я и предложил ей эти отношения. Она так легко согласилась, что я немного опешил, думал, влепит мне пощёчину и пристыдит. А спустя некоторое время меня стало распирать от нежности. Я стал ловить себя на мысли, что мне хочется обнять её при людях, поцеловать, хотя бы в щёчку, прошептать какую-то глупость ей на ушко, чтобы она улыбнулась. Единственное, что я мог сделать — шутливо закинуть кубик сахара в кофе и помочь достать папки с верхней полки. Мне стало недоставать времени с ней. Пару часов пролетали быстро и она испарялась. Меня стало задевать, что она не хочет остаться на ночь. Я хотел знать её вне работы, послушать пару рассказов из жизни, прогуляться по парку, как обычно, наверное, делают влюблённые парочки. Когда ей выпадало ночное дежурство с Итачи, я осознал, что не переживаю за неё, а ревную. Я понимал, что не имею на это право. В какой-то момент мне захотелось, чтобы о нас узнали. Мне хотелось отношений с ней. Хотелось разрушить тот уговор, который сам ей и предложил. Но ей... ей... не нужны были отношения. Её всё устраивало, — он протёр глаза, хриплый голос становился все тише. Вошедший кот подошёл к нему и потёрся о ногу. — И тогда я подумал, что если её переведут в другой отдел, то в скором времени её влюблённость в Итачи исчезнет и останусь только я. Это было моей самой большой ошибкой, из-за этого мы с ней повздорили как раз перед её исчезновением. Я тогда и подумал, что она придумала историю с бабушкой, только чтобы не видеться со мной пару дней. Я такой идиот. Я... если бы я... — голос его задрожал, как хрустальное стекло, а глаза наполнились болью и отчаяньем, — задержал её хотя бы на пару минут, может быть, это спасло бы её, — он опустился на корточки и почесал кота за ухом, в комнате раздалось тихое мурчание. Мужчина посмотрел на животное и грустно улыбнулся. —  Не знал, что вы его у себя оставили. Думал, сдали в приют или на улицу выгнали. Я хотел его забрать, но с моим графиком он бы помер через неделю.       — Странного ты обо мне мнения, парень, — сказал Мадара, приподняв брови. — Я что, похож на человека, который бросит бедное животное на произвол судьбы? Да и кота бы я тебе всё равно не отдал. Мы с ним как-то сразу нашли общий язык. И Изуми я обещал приглядывать за ним в её отсутствие.       Шисуи поднял голову и улыбнулся. Этот странный человек открылся перед ним совсем с другой стороны. Его внешний вид, прошлое и манеры отталкивали, но в глубине души он был добр и одинок.       — Вы не обижайтесь, но я раньше голову ломал над тем, что вас связывало. Даже предположил, что вы были близки. Все гадал, что она в вас нашла. Вы ведь так рьяно искали её, не как простой сосед.       — А всё оказалось проще, — задумчиво ответил мужчина и почесал нос.       Проще не было, по крайней мере, для Мадары. К Изуми он чувствовал далеко не дружеские чувства. По началу она его раздражала своей наивностью, иногда беспечностью, а затем сердце, давно не бившееся, стало оттаивать и согреваться под доверчивой улыбкой или мягким прикосновением женских рук. Они были из разных миров и отделяло их почти пятнадцать лет. Он был судим с жизнью под откос, а у неё жизнь только начиналась. Встреть он её раньше и будь она хотя бы на восемь лет старше, он бы, несомненно, за ней приударил. Только в своих грязных фантазиях он мог прикоснуться к её дрожащим губам и сжать в объятьях худенькое тельце. Мадара посмотрел на парня и горько ухмыльнулся: молодой, в расцвете сил, красивый, с безупречным прошлым и настоящим. Как глупо было на что-то надеяться.