«Such a lonely day And it's mine It's a day that I'm glad I survived»
Мать любила слушать неторопливую, спокойную музыку. Звуки бас-гитары и барабанов выводили её из себя. Стоило ему включить в своей комнате рок, как она врывалась и выдёргивала из розетки шнур от динамиков. Когда Итачи отправляли в летний лагерь, а отец уезжал в командировку, она ставила на всю мощь Шопена и под вальс с бокалом вина кружилась по комнате, смеясь и плача. В такие моменты она его пугала, и он спускался, чтобы её успокоить. Он никогда не говорил отцу или Итачи о её странном поведении в их отсутствие, так как каждый раз давал ей обещание, что сохранит маленький секрет. Раньше он любил мать, но чем старше он становился, тем сильнее чувствовал к ней неприязнь, так как стал замечать её отчуждённость к Итачи, словно это был не её ребёнок. Его всегда поражала её избирательная холодность к брату. Когда тот возвращался со школы и рассказывал о своём дне, она замыкалась в себе, натягивала искусственную улыбку, накладывая обед, и машинально повторяла, какой он хороший мальчик. Она никогда не целовала брата в щёку или макушку, не приходила к нему в комнату, чтобы пожелать спокойной ночи. И почти не обнимала, а если и делала это, то с некой безучастностью. Это было странно. Разве мать могла не любить собственного ребёнка? Или у них в семье были распределены роли: отец должен был любить Итачи, мать — Саске? В глазах папы всегда отражалась обречённость. Может быть, они с братом были камнями в его одежде, которые тянули его на дно. Как-то он спросил маму, любил ли её папа. Микото сразу изменилась в лице и впервые в жизни влепила ему пощёчину. Он не заметил, как по щеке скатилась скупая слеза. Выключив поспешно радио, вышел из машины и, пройдясь вокруг, посмотрел на окна домов. Холодный воздух отрезвлял и воспоминания постепенно исчезали за завесой белого снега. — Там, случаем, не сын Фугаку стоит возле твоей машины? — спросил Хизаши, стоя у окна и смотря на двор с высоты третьего этажа. Неджи натянул джинсы и застегнул ширинку. — Мы работаем вместе. — Не хочешь поговорить? — отец приподнял брови и озадаченно потёр подбородок. — Не сегодня. — Сейчас он стал больше походить на своего отца в молодости. — Ты был знаком с Фугаку Учиха? — Да, мы учились в одном университете. Посещали вместе лекции одного профессора. Он был стипендиатом, сдержанным и зацикленным на учёбе. С другой стороны, выходцу из двадцать пятого района ничего не оставалось, как учиться, чтобы выбраться из этого болота. — Ты точно говоришь о Фугаку Учиха? — Да, в это сложно поверить, но он из двадцать пятого. — Почему никто об этом не говорил? — Когда-то об этом говорили много, — усмехнулся он. — На каждом углу трещали, что какой-то пройдоха заполучил самую богатую девушку и влился во влиятельную семью. — А прокурор не промах. — Не думаю, что Фугаку к этому шёл намеренно. Он был простым парнем, хотел стать адвокатом и защищать выходцев из двадцать пятого, так как мало кто там может позволить себе адвоката. После выпуска я встретил его лишь однажды в прокуратуре по делу твоей матери. Выглядел он неважно и по его осунувшемуся виду и потухшим глазам, я понял, что не такой он жизни хотел. — Он вёл дело мамы? Ты не говорил... — Нет, тогда он был лишь ассистентом прокурора. Если бы на тот момент он занимал должность прокурора, думаю, что дело дошло бы до суда и этого наркомана судили, как положено, а не списали бы на несчастный случай. Многие недолюбливают Фугаку из-за того, что он поднялся снизу и утёр нос многим богатым людям. Но нельзя не отметить, что как только он занял должность прокурора, почти половина дел стали доходить до судьи. — Не знаю, пап. Может я не питаю к нему симпатии из-за его сына, но мне он кажется довольно скользким человеком, — сказал Неджи и стал возиться с замком на куртке, который расходился, стоило дойти до середины. — Ты просто не знаешь, что творилось до его прихода. Как отец я его понимаю, я бы тоже тебя отмазывал от всего... Будут свои дети — поймёшь.***
Сакура узнала новости лишь к полудню, когда вышла отдохнуть после очередного вскрытия. Раньше она и представить не могла, что с лёгкостью сможет выбросить окровавленные перчатки, вымыть руки и стереть из головы картинки недавно выпотрошенных внутренностей, забыть противный, пробирающий до костей звук пилы при вскрытии черепа, и буквально через минуту наслаждаться кофе со сливками или зелёным чаем, и с некой циничностью рассказывать анекдоты о смерти. «Привыкнешь», —сказал как-то пожилой мужчина, когда она, побледневшая, вышла на улицу подышать после первого вскрытия. Она привыкла не только к синюшным телам, но и к счастью, которое у неё появилось, поэтому дошедшая до её ушей сплетня напугала её. Харуно стала набирать Ли, чтобы убедиться в наглом вранье, но он не брал трубку. «Это всё Саске! Чёртов Саске!», — пробежалось у неё в голове красной лентой, связав его приход, задумчивость Рока и сегодняшнюю новость. Слишком многое совпадало. Сейчас всё в ней кипело, хотелось громить, ломать и дать в морду каждому, кто осмелился сказать о продажности её жениха. Рок был самым честным человеком, которого она когда-либо встречала. Он никогда бы на такое не пошёл. Зная его характер, она не на шутку обеспокоилась, как бы чего он не натворил с собой. Ведь Рок никогда не выплёскивал агрессию на окружающих, всё всегда копил в себе. Если она, не сдержавшись, могла что-то ляпнуть, за что впоследствии корила себя, то он никогда не позволял оскорбления и даже повышение голоса. Эта его черта одновременно восхищала и раздражала, так как она не понимала, что он чувствует. С Саске было легче, его эмоции читать было довольно просто. Вначале она думала, что он просто вспыльчивый, но слишком резкие перемены настроения от полного спокойствия, радости до нервозности настораживали с первой встречи. Предпосылки задуматься, что с ним что-то не так, были ещё до свадьбы, когда она случайно обнаружила в его кармане сосудосуживающее средство, подметила дёрганость на прогулках, вечно текущий нос и частые кровоизлияния. Тогда она не придала этому значение, отгородилась от правды, списав всё на напряжённую работу и воспитание. Она была влюблена и на многое закрывала глаза. Когда он пришёл домой в третьем часу и от него разило алкоголем и дешёвыми женскими духами, она закатила истерику, и он впервые поднял на неё руку. Тогда она не ушла от него, а сказала себе, что сама виновата. Сакура не собрала вещи и не покинула дом, даже когда в квартире стали пропадать сбережения, а на её вопросы он лишь хлопал дверьми и кричал, что только деньги её интересуют. Харуно не влепила пощёчину, а проглотила горький ком из обид, когда он попросил её сделать аборт, ставя под сомнение своё отцовство. Она не ушла от него даже тогда, когда он выставил её с плачущим ребёнком на улицу из-за того, что у него болела голова от постоянного ора. Она не звонила Итачи и не сообщала о том, что его брат, снова закрывшись в ванной, нюхает кокс. Потому что Саске клялся, стоя на коленях, плакал, говоря, что скоро завяжет, и если она расскажет Итачи, то тот точно отправит его в клинику и доложит начальству, а это убьёт его. И она слепо верила ему, хотела верить, потому что помнила его нежным и мягким, с лёгкой редкой улыбкой на губах, помнила его утренние осторожные касания, смущённое лицо, неуклюжие ухаживания и чистый, тихий смех. Если Саске сидел на наркотиках, то она была зависима от него. Лишь когда она однажды вернулась с магазина и обнаружила дочь на подоконнике с настежь открытыми окнами, она осознала, что ради ребёнка ей нужно разрубить туго затянутую верёвку на своей шее. Это было тяжело, но она справилась и из всего дерьма её вытащил Рок, которого она раньше никогда не воспринимала всерьёз. Он казался ей некрасивым, недалёким и надоедливым, шумным стажёром, который каждую неделю появлялся в здании то с пончиками, то со стаканчиком кофе, то с цветами, рассказывал глупые истории и смотрел на неё так влюбленно, а её тошнило от осознания, что такой человек может о ней мечтать. Её по сей день грызла совесть и передёргивало от самой себя за такое поверхностное отношение к нему, ведь Ли был самым достойным человеком. Это она была его недостойна. Отпросившись с работы, она поехала к нему в отдел, где улыбчивый секретарь сказал, что они с Майто Гаем уехали час назад в главное управление. Улыбка секретаря ещё никогда не казалось ей такой издевательской. Доехав до главного управления, она увидела Гая, спускающегося по лестнице с озадаченным лицом. Мгновенно вбежав, она схватила за руку начальника, чем сильно удивила Гая такой фамильярностью. Несмотря на то, что девушка была лучшей в своём деле и многие её уважали, большинство отмечало её бестактность и заносчивость. — Где он? Где Ли? — на повышенных тонах, вся взмыленная, спросила Сакура, со злостью смотря на пожилого мужчину. — Уехал двадцать минут назад. — Куда? — нетерпеливо спросила она, заскрипев зубами. Суровый мужчина, проходящий мимо, непонимающе на них посмотрел. Гай отдёрнул руку и поправил рукав. — Представления не имею. — Вы... думаете...— охнула она, в ужасе распахнув зелёные глаза. — Как вы могли засомневаться в нём?! Вы для него были как отец! — со слезами сказала Сакура, вспоминая, как тепло отзывался о начальнике Ли. — Сакура, — встряхнув её за плечи, прикрикнул Гай, — держи себя в руках! — вся эта история вокруг Рока ему тоже не нравилась, но вчера Ли позволил довольно громкие высказывания и из-за обиды мог пообщаться с прессой. В утечку информации из главного управления слабо верилось - там каждый трясся за своё место. Он сам никому не говорил о деле. Оставался лишь Рок. Если бы это произошло два месяца назад, то никто не обратил бы на это всё внимание, дело бы замяли. Такое частенько происходило. Однако недавняя самодеятельность третьего отдела заставила главный отдел засомневаться в своём авторитете, решив, что следователи страх потеряли и, к тому же, дело «коллекционера» стало громким и им необходимо было принять довольно жёсткие показательные меры. Року просто не повезло. Отстранение от работы на три месяца и ни о каком повышении в ближайшие два года можно было не мечтать. — Мне жаль. Позаботься о нём, пожалуйста. — В отличии от вас, я его не оставлю, — сжав в тонкую полоску губы, выплюнула Сакура и, развернувшись, сбежала по лестнице. Приехав домой, она надеялась обнаружить Ли, но его не было. Нервно сгрызая ногти, Сакура сидела в полной темноте и поглядывала на телефон, который по-прежнему молчал. — Он в порядке, в порядке, — шептала она себе под нос и вздрагивала от каждого шороха. Когда телефон зазвенел, она вскочила, чуть не выронив его из рук. — Сакура Харуно, — после развода она вернула свою девичью фамилию, раз и навсегда разрывая связь с Учиха. Теперь только фамилия дочери мозолила ей глаза. — Да, — пискнула она, услышав хрипловатый голос женщины, и слёзы градом потекли по щекам. — Только не говорите, что с ним что-то произошло... Пожалуйста... — Я не понимаю, о чём вы, но если вы через пятнадцать минут не явитесь в детский сад, то явно что-то произойдёт. Ваш ребёнок останется на улице. Воспитатель ждёт сорок минут, вам придётся оплатить... —Да, да, — затараторила Харуно, с облегчением вздохнув. В этой суматохе она потеряла счёт времени. — Простите! Я сейчас приеду! Она взяла дочь на руки, выходя из такси. Дома было всё так же темно, Сарада без конца болтала о сегодняшнем дне и о каком-то мальчишке, который попытался забрать у неё игрушку. Сакура кивала, слушая вполуха и восклицала, но в мыслях была далеко. Усадив её на специальный стул и положив цветные карандаши с альбомом на стол, она открыла холодильник, достав овощи и мясо. — Ужин сам себя не приготовит, — пробурчала она себе под нос, разделывая филе курицы. Она обжаривала лук до золотистой корочки, когда услышала тихий скрип двери. Всё внутри неё замерло, и она зажмурила глаза. Шорох, доносящийся из зала, успокаивал. Ей хотелось выбежать к нему, обнять и накричать за то, что заставил волноваться, но она этого не сделала, а продолжила пассеровать лук деревянной лопаточкой на медленном огне, всем своим видом показывая, как она зла на него. Зла за то, что в трудную минуту он не искал поддержки у неё. Словно они не семья. Он всегда только отдавал и ничего не просил взаймы и этот неравноценный обмен коробил её. Значило ли это, что он ей не доверял, или не считал их отношения достаточно серьёзными? Шум воды в ванной комнате и тишина, длящаяся минут пятнадцать, настораживала. Сакура выключила конфорку и, слив с кастрюли воду, стала толочь картофель, вливая в него жирные сливки. — Папа! Смотли, что я налисовала! — крикнула Сарада, заметив его в проёме, и начала размахивать листом со своими каракулями из стороны в сторону. — Ух ты! Какая красота! — подойдя к ребёнку, восторженно воскликнул мужчина, всматриваясь в разноцветные линии. — О, это явно облако, — ткнув пальцем в синий круг, сказал он. — Это бала...шек. — Барашек? — Вот это уши, а это ножки. — Теперь и вправду вижу барашка, — взъерошив её тёмные волосы, он поцеловал ребёнка в макушку. Сакура тихо засмеялась и быстро утёрла концом фартука непрошеные слёзы. — Ужин готов, убираем всё со стола, — повернувшись, улыбнулась Харуно. Ли, бледный и вымотанный, смотрел на неё и улыбался. Его руки были перевязаны, и через бинты проступала кровь. Она знала, он сбил костяшки до мяса. Сколько он может на себя взвалить, прежде чем сломается? — Ты ничего не хочешь мне сказать? — придвинув стул, спросила она, испытующе смотря на него. — Говорить-то нечего, — безоружно улыбнулся он, проведя рукой по лицу. — Рок. — Не сейчас, не при ребёнке. Она вымыла посуду и, выключив свет на кухне, прошла в спальню и села на кровать. Ли вошёл в комнату, как только уложил дочь спать и, расстегнув рубашку, стал стягивать одежду. — Я могла бы обработать. — Не стоит волноваться, — посмотрев на кулаки, сказал он, оставшись в футболке и семейных трусах, — пустяки. — Ты всё так и оставишь? Не будешь бороться? — Да. Это не имеет смысла, всё уже решили. К тому же дали три месяца отпуска. — Почему ты не пришёл ко мне? — Не хотел беспокоить. — Не хотел беспокоить?! Да я целый день как на иголках! Я столько себе напредставляла, — подлетела она и ударила его в грудь. Мужчина закашлялся. — Прости, не рассчитала силы. — Ты уверена, что судмедэксперт? — засмеялся он, потирая грудную клетку. — Почему ты такой невыносимо... хороший, — она резко зарыдала и крепко обняла его. Он был таким огромным, а она такой маленькой в его руках. — Больше никогда так не делай. Мы же семья. И если тебе хочется плакать — плачь, я не буду смеяться. — Если ты меня ещё раз ударишь в солнечное сплетение, то точно заплачу. — Ли!***
Ино непонимающе хлопала накрашенными ресницами, переваривая всё, что сказал менеджер, а затем пулей выбежала из торгового центра, сбив пару-тройку покупателей с ног и получив вдогонку проклятия. Она непременно бы им ответила что-либо малоприятное, если бы не была поглощена своими мыслями. Ведь ещё никогда она не чувствовала себя так глупо, как сейчас. Её выводил из себя факт того, что, на вид простодушный следователь, оказался совсем не простым, а она явно потеряла хватку, приняв всё за чистую монету. Всё это время, проведённое в кино и сегодня днём, он изучал её, считал воровкой или преступницей. Интересно, когда он заподозрил неладное: с самого первого дня знакомства, или позже? Любопытно, нашёл ли он что-то на неё? — Ты такая дура! — недовольно буркнула Ино под нос, ударив себя по лбу. — Пф-ф, должность начальника не за красивые глазки дают. И что же теперь ты будешь делать? Он же всё видел и явно не поверит, что майка случайно к тебе попала. Клептоманы не возвращают вещи. Может кинуть ему в лицо пакет и закатить истерику, сказать, что это было задание от психолога по раскрытию тайных желаний? — усмехнулась она. — Нет, слишком театрально. Не купится, — она дошла до остановки, всё так же бормоча, и заходила взад-вперёд, потирая подбородок, привлекая внимание прохожих. — Может выложить всю правду? Он же следователь. Нет, слишком рискованно. Если пробьёт по базе из любопытства, то меня вычислят. А там уже никакой Хаширама не поможет, —автобус подъехал, и она запрыгнула в него и тут же вылетела, вспомнив, что совсем забыла купить таблетки для Хинаты. Всё-таки район, который выбрала подруга для проживания, немного пугал своей безлюдностью и заброшенностью, и, если бы не упрямое желание Хинаты жить отдельно, она бы никогда не одобрила снятие жилья в этом месте. Пусть плата была низкая, но жить в доме, который, кажется, пропах нафталином, сомнительная выгода. В первый раз Ино не на шутку перепугалась, что она специально выбрала такой район, чтобы быстрее найти наркотики, ведь именно в таких местах их проще достать, но немного поуспокоилась, поняв, что здесь живут следователи, а значит место более-менее безопасное. Хоть Хината держалась молодцом и сказала, что справится сама, Яманака всё же нашла информацию о собрании анонимных наркоманов и выписала адрес. Вот только не знала, как подсунуть бумажку, не задев чувства. Хинате действительно нужна была поддержка со стороны людей, которые изо дня в день борются с зависимостью. Ей, девочке из благополучной семьи, с хорошим воспитанием и строгими взглядами отца, необходимо было осознать, что идеальных людей нет — все ошибаются, и принять себя такой, кем она являлась сейчас, а не такой, кем хотел видеть её отец. Ино, в отличие от Хинаты, не нуждалась в одобрении или поддержке. Поэтому на предложение Хаширамы обратиться к психологу она отреагировала громким смехом, сказав, что если у него есть лишние деньги, то лучше пусть он потратит их на нее, чем будет пускать их на ветер. Как бы ей ни хотелось оправдать себя, она всегда была лишь красивым яблоком с гнильцой внутри, которое разрасталось с каждым годом. Её никто не вводил в заблуждение, доверчивой она никогда не была. Во всём, что с ней случилось, виновата лишь она сама. У неё был выбор закончить всё, не причинять боль и не творить всех тех вынужденных мерзких вещей, не калечить жизнь Дейдары, но она этого не сделала, потому что цеплялась за жизнь. И её навряд ли мог кто-то упрекнуть в этом желании. Однако, она всё же решила исправиться, выбраться из обволакивающей трясины безысходности. Не ради себя, а ради брата, который уже давно лежал на дне болота. Жаль, что он так и не понял, что она хотела его спасти. Почувствовав пинок в живот, девушка простонала и выплюнула багровый сгусток на бетон. Густая кровь во рту вместо слюны, с отвратительным привкусом метала, затопила горло. Ино захлёбывалась. Ей казалось, что внутренности пропустили через мясорубку и там в животе образовался фарш. Боль пронизывала всё тело, не было сил кричать или плакать, только слегка придвинуть ноги к груди, чтобы хоть как-то защититься от побоев, действовать на чистых рефлексах. Кто-то, приподняв за волосы, дал пощёчину, в ушах зазвенело: стоны, крики брата, хруст костей и смех — дикий, почти звериный, смешался в жуткую какофонию звуков. — Я же сказал, не по лицу, — раздалось эхом по холодному помещению. У неё замерло сердце, и она зажмурила глаза. — Не порть мордашку, может сгодиться для... — мужчина подошёл к ней и, взяв её за подбородок, покрутил, как вещь, оценивая ущерб. После недовольно цокнул, проведя пальцем по распухшей скуле и рассечённой губе. — Не... ру...ки, только не... ру… — прохрапела она еле слышно, видя, как кто-то отбивает пальцы брата лакированным ботинком. Дейдара лежал на полу, потеряв сознание. Его волосы были пропитаны кровью и облепили лицо. — Пож...ста. Это я... Он... не... причём, — бардовая кровь стекла по подбородку и шее, голос дрожал. — Не слышу! Ты что-то сказала?! — громко и иронично прокричал голос над ухом, тряся её голову, которая раскалывалась от боли. — Он ни при чём. Это я! — крикнула она, собрав все свои силы, и сплюнула кровавый сгусток на бетонный пол. Багровая вязкая нить потянулась за ней, задрожала. Ино вытерла подбородок, размазывая кровавую жижу по лицу. — Я. Он не причём, только я. — Иииноооо, — смакуя каждую букву ее имени, прошептал мужчина, — я знаю. — Тогда зачем... наказываешь его? — Я наказываю тебя, детка, — прошептал он на ухо так, что мурашки ужаса прошлись по спине. — Разве не большую боль ты испытаешь, чувствуя, что из-за тебя кто-то страдает? Разве тебя это не разрывает? — Чушь, — попыталась улыбнуться она, но из-за боли простонала, скривив губы. — Ты плохо врёшь, — снова схватив её за подбородок, прошипел он и довольно оскалился, когда она вздрогнула от сильного хруста. —Хочешь всё прекратить? — его свирепые глаза прищурились, и он склонил голову набок, ожидая ответа. — Да. — Тогда сыграем, — он достал револьвер и, помахав перед ней, открыл барабан, извлёк все патроны, оставив всего один. Оглушительно щёлкнул. — В рулетку. Если будет осечка, то я отпущу тебя и его, обещаю. Если нет, то только его, — он приставил дуло к своему виску, и его пепельные волосы упали на лицо. Ино закрыла глаза с замиранием сердца, вслушиваясь в звуки вокруг. Щелчок, и дикий хохот затопил всё. — И всё-таки Бог меня любит. Теперь твоя очередь, — вкладывая револьвер ей в руки, сказал он. —А тебя он любит? — Как видишь, нет, — ответила она, пытаясь не заплакать, он жутковато расхохотался. Её руки тряслись, сжимая револьвер, и она не в силах была приставить его к виску. — Трусишь? — издевался он, придвинувшись к ней ближе. — Так и знал, что ты маленькая трусливая сука. Стреляй, или станешь моей сучкой на побегушках. А этот, — он пренебрежительно указал на Дейдару, — будет выполнять всё, что я скажу. Когда Ино почувствовала холодное дуло у виска, её всю затрясло от страха. Слёзы покатились из глаз, губы задрожали, всё вокруг замерло, боль исчезла, и на секунду всё стихло. Она представила скорбное лицо отца и Джун, и ей хотелось увидеть их, попросить прощение за то, что трепала нервы и вела себя как избалованная девчонка. Значит вот так она закончит. Вышибет себе мозги, и её тело будет валяться где-то в сточной канаве. Оно окоченеет, посинеет, станет уродливым, одутловатым. Отец её точно не узнает, и хорошо. Она ещё даже жить не начала, а тут уже готовится умирать. Не справедливо. Жизнь не справедлива! Она хочет жить, пусть она тысячу раз пожалеет, но она выберет жизнь. — Я буду твоей. — Не слышу. Что ты мямлишь? — Буду твоей сучкой. Он покатился со смеху и, уходя, приказал людям прекратить бить. Хината открыла с третьего звонка. Закутавшись предварительно в одеяло, растрёпанная, полусонная, она показалась в дверях. Ино поёжилась, не понимая, почему дома холоднее, чем на улице, и недовольно топнула ногой, когда услышала рассказ о случившемся. На уговоры переехать к ней на пару дней подруга не поддавалась, упрямо сопротивлялась, доказывая, что не такой уж и лютый холод в помещении. И если станет совсем морозно, она включит духовку. Уложив её в постель, Яманака принесла горячий чай и купленный в магазине суп. И пока Хината ела, тихо причмокивая, Ино думала, как спасти её от предстоящей холодной ночи. Ехать в торговый центр за радиатором было поздно и оставался лишь один способ раздобыть его (точнее, отжать у соседей напротив). — Ты кого-то ждёшь? — с интересом спросила Ино, выходя в коридор. — Нет, — сипло раздалось из спальни. — Я открою? — Да. — Эм, добрый вечер, — растерянно сказал Саске, не ожидая увидеть странную блондинку, которая смотрела так, словно имела на него свои планы. От женщин, подобных Ино, он всегда старался держаться подальше. Как-то в школьные годы он вычитал в одном научном журнале, что самки богомолов откусывают голову самцу после спаривания, чтобы восполнить в организме количество белка для кладки яиц. Именно такой ему показалась эта девушка: расчётливой и готовой пожертвовать чужими интересами ради достижения своей цели. — Привет, — мягко улыбнулась она и быстро пробежалась по нему взглядом. — Хината дома? — Да, — кивнула Ино и, прищурившись, помассировала мочку уха. — Какое-то дело? — Купил замок, хотел установить. Саске не знал, почему, но после работы прямиком отправился искать подходящий замок для соседки. Может, потому что не хотел иметь за собой должок из-за сиропа от кашля, или в какой-то мере чувствовал долю вины за сорванный кран. Он, вероятно, сорвался бы и без него, но всё же сломался на нём, и где-то в глубине своего подсознания Учиха допускал мысль, что слишком резко открыл кран, чем вызвал гидроудар и именно по его вине девушке пришлось выложить немаленькую сумму за починку. А небольшая услуга в качестве замены замка помогла бы ему успокоить совесть. — Саске? — удивлённо сказала Хината, появившись в коридоре, закутанная в одеяло, как мумия. — Я не вовремя... — Что ты! Устанавливай замок, мы совсем не против, — протянула Ино, шире открывая дверь. — Что-нибудь надо принести? — Нет, нужна только отвёртка. Она у меня есть. — Апчхи, — раздалось в квартире. Саске нахмурился. — Простудилась, — пояснила Ино. — Не удивительно, такой холод. У вас тут совсем о людях не думают. Ночью, между прочим, обещают минус восемь. А она не говорила мне, — девушка наклонилась к нему ближе и шепнула на ухо. — Не любит просить денег. Я бы купила ей, только уже, скорее всего, всё закрыто. А у тебя есть радиатор? — прямо в лоб спросила она. — Да, — на автомате ответил следователь, не понимая, к чему она клонит. — Не одолжишь на одну ночь, а? Заночуешь у своего друга. Ну же, не будь таким жестоким, она же замёрзнет, — Учиха захлопал ресницами. — Хината, у тебя такой хороший сосед, узнав, что ты не купила обогреватель, решил одолжить тебе до завтра, — громко крикнула Ино, прямо смотря на ошарашенного Саске. — Правда?!— радостно воскликнула Хината, приподняв полы одеяла и тепло посмотрев на него. —Да, — сглотнул Учиха, не зная, что ответить. «Да что с этой квартирой не так?» — Спасибо большое, — осипло пропищала соседка, слегка наклонившись вперёд. Он сменил замок и вручил ключи. Когда Саске выкатывал новенький радиатор из своей комнаты, Неджи возвращался домой с пакетами, полными продуктов. Напарник непонимающе на него глянул, гадая, с чего ему вечером приспичило катать обогреватель по коридору. Учиха не удосужился ответить на его немой вопрос, однако возникшая на лестничной клетке Ино тут же разъяснила ситуацию. Хьюга ещё раз посмотрел на Саске, тот пожал плечами, как бы говоря — так вышло. — Эм, чуть не забыла, — у Учиха дёрнулась бровь. — Ты не мог бы сказать мне адрес вашего начальника — Наруто? Он кое-что просил ему передать. — Я могу передать, — сказал Неджи, ставя пакеты на пол и доставая ключ. — Это личное, — неловкая и обворожительная улыбка появилась на красивом лице девушки. Два следователя стояли как вкопанные, уставившись на Ино, не понимая, когда Наруто успел закрутить роман с подругой соседки. — Я могу дать его личный номер, — Неджи достал телефон и стал искать в телефонной книге Узумаки. — Тогда это не будет сюрпризом, — намотав на палец прядь волос, ответила Ино, загадочно смотря в сторону и покусывая губы. — На пересечении пятой, девятиэтажка, 6 этаж, квартира 77, — отчеканил Учиха. Вначале ему не хотелось говорить адрес. Он очень сомневался, что у Узумаки с ней близкие отношения. Но в их знакомстве и будущей холодной ночи виноват Наруто, поэтому пусть тоже мучается, подумал Саске. — Спасибо, — подпрыгнула на месте Ино, и тут же исчезла, хлопнув дверью. — Думаешь, они встречаются? — с подозрением спросил Неджи, смотря на закрытую соседскую дверь. — Слабо верится. — Тогда зачем сказал? — Он в последнее время нервный, может поможет... — Вот в это слабо верится, — сказал Неджи, и оба ухмыльнулись. Хината сидела на краю кровати и, вытянув руки, блаженно грела ладошки. Она была похожа на маленького, потерянного ребёнка и Ино, не удержавшись, плюхнулась рядом с ней, обняла, и клюнула носом в щёчку. Когда Хаширама сказал сблизиться с ней, она сопротивлялась, не питая симпатии к людям, у которых было всё, но они буквально просрали своё будущее, спасаясь от реальности в иллюзорном мире миражей. — У неё нет друзей, — сказал Хиширама, сидя на стуле, отпивая чай напротив неё. — Мне-то какое дело, — фыркнула Ино и, сложив руки на груди, недовольно и демонстративно повела голову назад, рассматривая блёклые стены. — У меня их никогда не было и живу вполне себе. — И это неправильно. Ино, не упрямься, — мягко сказал он и девушка тут же посмотрела в его нежные карие глаза. Яманака в первую их встречу отметила для себя, что он довольно симпатичный мужчина, которому идёт возраст: мелкие морщинки, щетина и проглядывающая в тёмных волосах седина. Голос у него был приятный, бархатный, обволакивал и успокаивал, хотелось сразу довериться ему, рассказать о своих проблемах и, прижавшись к его широкой груди, почувствовать на теле мягкие, немного шершавые ладони. А когда он улыбался или смеялся во всё горло, то непроизвольно в её груди всё наполнялось теплом. Иногда она ловила себя на мысли, что хочет оказаться с ним в постели, почувствовать его губы, тёплые руки между ног, как тогда в электричке. Она думала, что он должен быть чутким и нежным любовником. Однако на все её уловки он не вёлся и считал ребёнком, высмеивая любые попытки соблазнить. Ино безумно злило такое отношение. А сейчас её просто выбешивало, что, отсутствуя почти две недели и оставив её в этой квартире без возможности выйти, он подсовывает ей фотографию какой-то пигалицы с глазами испуганной лани и просит сблизиться. — Я в няньки не нанималась. — Я и не прошу, просто поговори с ней. И тебе, кстати, тоже пойдёт на пользу посещение собраний. — Я не жертва! Понятно? — крикнула Ино, вскочив с дивана. — Понял, — сказал Хиширама и встал со стула, — спасибо за чай. Больше приставать не буду, — и сунул фотографию в нагрудный карман пиджака. — Кто она? — Дочь старого знакомого. — Она важна тебе? — закусив губу и смотря в пол, спросила Ино. — Я в долгу перед её отцом. — И это всё? — Я женат, Ино, — ласково произнёс мужчина, застегнув пуговицу пиджака. — Мало кому это мешает. — Я люблю свою жену и уважаю, — искренне ответил он. — Мне жаль, что ты видела лишь одну сторону — плохую. Не все мужчины такие подлые. — Хорошо. — Что хорошо? — Давайте адрес, я пойду на собрание. Но ничего не обещаю, поэтому не питайте ложных надежд. — Конечно, — просияв, сказал он и достал блокнот, быстро написав и вырвав листок, — спасибо. — Пока не за что. Собрания были скучными, и если бы не дядечка психолог, который смешил её своим серьёзным и скорбным лицом, выслушивая сопливые истории из жизни пострадавших, то давно бы бросила эту затею. Она сомневалась, что этому старику понятна вся боль своих подопечных. Через линзы толстых очков он не видел разверзшийся ад в их душах. — Тебе смешно? — тихо спросила «молчунья», когда в конце сеанса психолог попросил всех взяться за руки. Ино смутилась и спрятала улыбку, наклонив голову. — А тебе? — Нет. В этом нет ничего смешного. — Неужели? — На сегодня закончили, всем хорошего вечера. Увидимся на следующей неделе, — они расцепили руки. — Эй, подожди, — крикнула Ино, беря свою сумку со стула. Слова «молчуньи» её задели, и она хотела объясниться. К тому же первый раз за всё время эта девушка с вечно опущенной головой и обгрызенными ногтями заговорила. Нельзя было упускать такой шанс. А то она уж подумала, что Хаширама решил над ней подшутить и подсунул немую. — Ты осуждаешь меня? — Да. Он, как может, старается им помочь, и они, рассказывая свои истории, хотят встретить понимание, а не осуждение. — А ты разве не смеёшься над ними? — Что? — поправив упавшую на глаза чёлку, сказала девушка, непонимающе хлопая серыми большими глазами. — С чего ты взяла? — Ты ничего не рассказываешь. Считаешь себя выше их? Да ты хуже, чем я! — Я не... не нуждаюсь в сочувствии. Я не жертва! Я сама во всём виновата, — выпалила «молчунья» и двинулась вперёд, шагая размашистым шагом. — Стой же, — пытаясь догнать её на высоких каблуках, — ты такая быстрая. Спортсменка что ль? — С отцом бегала, — еле слышно сказала она, и глаза вмиг увлажнились. — Как тебя звать? А то я тебе придумала прозвище — молчунья. — Ты что... Ты...— пыхтя, стала возмущаться девушка. — Не злись, я всем придумываю — привычка. Можешь и меня как-то обозвать, не обижусь. Так как мне тебя называть? — Хината. — Я Ино. Тогда почему ты ходишь сюда? — А ты? — поправив лямки рюкзака, Хината испытующе посмотрела ей прямо в глаза. — Скажем так, мне нравится этот старик. Я его ярая фанатка, — вскинув руки, сказала Ино. Хината засмеялась в кулачок, и этот невинный жест заставил Яманака улыбнуться. — Не хочешь поесть гамбургеров на ночь глядя? Ино полюбила и привязалась к Хинате. Несмотря на то, что с ней случилось, эта хрупкая девушка сохранила мягкое доброе сердце и веру в людей. И она прониклась к ней уважением. Правда её самобичевание немного раздражало, хотелось встряхнуть, отбросить все её комплексы и заставить любить себя. Ведь она была прекрасна в своей простоте. — Он правда сам отдал радиатор? — поинтересовалась подруга, взяв кружку с тумбочки и отпив противное лекарство, сморщилась. — Честное слово. Сказал, что переночует у напарника. — Странно. — Что? — Мне показалось, что у них натянутые отношения, — протянула Хината и откинулась на подушку, потянув одеяло на себя. — Хм, а, по-моему, самые обычные. Тебе что-то принести? — Нет. Кажется, я сейчас усну. — Спи. Я приберусь на кухне и пойду... Ключи возьму? Теперь же у тебя пара. — Не останешься? — Прости, есть кое-какое дело. — Но уже поздно. — Не переживай за меня. Ты же знаешь, я себя в обиду не дам. Выключить свет? — Да, спасибо. Ино вымыла посуду и, расставив всё по своим местам, слегка приоткрыла дверь в спальню. Убедившись, что подруга спит, закрыла наглухо. Взяв пальто и сумку, она медленно оделась в прихожей, тщательно застегивая пуговицы на одежде. Взгляд упал на фотографию в рамке, что стояла на тумбе у зеркала, и у неё закружилась голова. Она быстро перевернула её, не в силах больше смотреть. Перед ней тут же всплыло его красивое суровое лицо с тонкой струйкой крови на бледной коже, холодные серые глаза, в которых было столько боли и сожаления перед смертью, она почувствовала его ледяные пальцы на своих щеках и тёплые слёзы хлынули из глаз. — Прости меня, старик, — прошептала она, закрывая рот рукой, и взяв рамку в руки посмотрела в его глаза. Здесь он был так молод, что она его не узнала в первый раз, только потом взглянув в знакомые черты, осознала, что натворила и как жизнь, спутав всё, привела её к той, у кого ей нужно вымолить прощение. — Прости, пожалуйста. Если бы я только знала, что всё так обернётся... Я не знала, что он убьёт тебя. Не знала, — затрясла она головой. — Я передам, правда передам твои слова ей, когда буду готова. Можешь и ты передать моему старику, что я любила его, — выдавила она, размазывая тушь под глазами.***
Наруто, вернувшись домой, бросил одежду куда попало и, найдя в груде вещей более-менее чистую футболку и спортивные штаны, зашёл в душ. Горячие струи воды расслабляли мышцы и, быстро оттирая себя мочалкой, которая не вспенивалась, думал о Ли. Ему было искренне жаль бывшего коллегу, и он гадал, кому он мог не угодить, что так быстро сняли с должности. Ещё раз убедившись во власти главного отдела, он заскрипел зубами. Выйдя из душа, следователь прошёл на кухню и, печально открыв холодильник, простонал, вглядываясь в пустоту. В животе урчало, а сегодняшний торт он подарил Каори, которая целый день носилась с телефонами и так на него косилась, что, не выдержав, он протянул пакет. Вытащив из шкафа коробку с сухим раменом, он поставил чайник. Мужчина думал о девушке, которую убили, и ему стало невыносимо грустно оттого, что над смертью никто не властен и он тоже может умереть в любой момент: собьёт машина, подстрелят на работе или от болезни на больничной койке в полном одиночестве. Когда в дверь позвонили, он пыхтел над рамёном, который обжигал горло. Подумав, что это Конохамару, он вальяжно прошёл по коридору, попутно втягивая лапшу и пачкая бульоном футболку. — Ино?!— удивлённо воскликнул Наруто, застыв с лапшичкой во рту. — И тебе привет, — улыбнулась она, поёжившись от холода. — Как ты... Что ты тут делаешь? — Ты же у нас следователь, вот и догадайся, — съехидничала она, кокетливо заправив волосы за ухо. — Я так и буду стоять? Даже не пригласишь, или у тебя кто-то есть? — Эм, я… — растерялся он, посмотрев назад в прихожую и вспомнив, какой бардак в доме, покраснел. — Одну минуту, —проговорил он и, вложив коробку с лапшой ей в руки, закрыл перед её носом дверь. Девушка вскинула брови от лёгкого шока, первый раз встречая такую реакцию. Не зная, что делать с лапшой, она продолжала стоять, пялясь на глазок в надежде, что дверь распахнётся. Наруто же быстро накрыл кровать одеялом, сгрёб носки, одежду и закинул в стиральную машину, убрал парочку журналов и томик любимой манги в шкаф, а затем, принюхавшись к своей одежде, поморщился и брызнул дезодорант, который был на исходе. Почесав затылок и поправив футболку и штаны, открыл дверь, всё так же не понимая, зачем она пришла. Хоть он считал себя довольно симпатичным парнем, однако не питал иллюзий на свой счёт. Женщин он привлекал, но не таких, как Ино. Учитывая, что она была не так проста, ей явно было что-то от него нужно. — Прости, теперь проходи. — Ах, вот как живёт начальник отдела, — протянула девушка, оглядывая и изучая простую квартиру, где ни о какой роскоши не было и речи. Холостяцкий беспорядок, который он усердно пытался прикрыть, говорил о том, что девушки у него явно нет. Однако это ещё необходимо было выяснить в процессе разговора. Направляясь к нему, она обдумывала многое и решила, что Наруто Узумаки ей может пригодиться в дальнейшем. Кто знает, сдержит ли Хаширама своё слово? — Чай? — неуверенно спросил Наруто, надеясь, что у него он есть. — Нет. Я ненадолго. Вот, держи. Твоё, — сказала она и достала пакет с майкой. — Раз купил, тебе и носить. — Ино, я... — пролепетал он, заглядывая внутрь и вспомнив злосчастную майку, за которую выложил половину зарплаты. — Мог бы и сказать, что считаешь меня воровкой, а не разыгрывать этот спектакль в кино. Обидно, это был самый лучший вечер в моей жизни, — хлюпнула носом она. — Я не...— потеряно говорил Узумаки, не зная, что сказать, как себя вести. Он совсем не ожидал, что она узнает об этом, и терялся в догадках: говорит она искренне или ломает перед ним комедию. Он абсолютно её не понимал. — Я не хотел тебя обидеть. Возьми это в качестве компенсации. — Нет, забирай. — Но зачем она мне? — Я-то откуда знаю?! Подаришь кому-то. — Кому? — Девушке? — Но у меня её нет! — Значит, найди! — крикнула Ино и швырнула пакет на диван. - Я хотела тебе сказать кое-что, чтобы расставить всё по местам и развеять твои догадки насчёт меня. Когда я училась в школе, то часто творила всякие глупости: прогуливала уроки, воровала вещи из дорогих магазинов. Я делала это не из-за того, что моя семья была неблагополучной или бедной, мне просто казалось, что это круто. В глазах одноклассниц я видела восхищённые взгляды и мне это нравилось. Моя мать умерла, когда я была ребёнком и отец воспитывал меня один, а потом он женился, и моя жизнь внезапно перевернулась. Мне хотелось выделиться, привлечь его внимание, пусть даже таким способом. — Ино, тебе не обязательно рассказывать мне об этом, — прервал он её, чувствуя себя неловко. — Я была плохим ребёнком, — всхлипнула она и утёрла слёзы. — Я не знаю, что на меня нашло в тот день. Не знаю, почему стащила эту вещь. В надежде, что отец мне позвонит? Он ведь видеть меня не желает после всего. Я принесла ему много боли. А потом я пришла домой и поняла, что совершила ошибку. Что это неправильно. А сегодня, когда я понесла вещь назад, мне сказали, что ты заплатил за неё. И мне стало так противно от самой себя, я так на тебя злилась. Ты должен был сказать, что обо мне думаешь, а не улыбаться! — Ино, я просто... Это привычка. Профессиональная деформация. Я тогда и не думал, что ты воровка. Я просто проверил. — И? — он молчал. — Что ты думаешь сейчас? — Я не знаю, — честно сказал Наруто. — Я не преступница...Знаю, ты думал об этом, — посмотрев на него исподлобья, сказала она. — Я не плохой человек, но и хорошей я бы себя не назвала, поэтому лучше держись от меня подальше. И спасибо, что не завёл дело на меня, — она развернулась и выбежала из квартиры. Наруто опустился на диван, пытаясь осмыслить их разговор и, взъерошив волосы, откинулся на спинку. «И почему меня так задели её слова? И почему мне совсем не хочется, чтобы она думала обо мне плохо?»