О доверии

Хьега поправляет неприятно спадающую на лицо челку и хмурится, оглядываясь по сторонам незаинтересованным взглядом. Его хозяин, или, как он называет его, «генерал», еще не подошел, и это означало, что он должен простоять в одной и той же позе еще какое-то время. А у него, хоть он и был мертвецом, уже дико затекли плечи. Но ни поправиться, ни расслабиться, ни хотя бы походить на месте нельзя было — разрешалось только вертеть головой в разные стороны. Глаза видели одну и ту же картину уже на протяжении пары десятков лет: все заняты какой-то работой, ходят туда-сюда, наступают на бережно посаженные Никки цветы и затаптывают весь уложенный газон. Они не обращают ни на что внимание, а в глазах у каждого виднеется определенная цель: и каждый день у каждого разная. Хьега всё еще удивляется: откуда у них столько дел? Хотя и не понаслышке знает, что они есть. Хьега не выдерживает и осторожно, осмотревшись по сторонам, пожимает плечами: напряженность уходит, но он сразу же замирает, испуганный — главное, чтобы его никто не увидел. Строгий голос его генерала спустя 40 лет всё еще звучит в голове, и он никогда бы не хотел услышать тон своего хозяина таким снова, как когда он рассказывал правила пребывания у себя. Наконец, он замечает идущего к нему навстречу хозяина, и с удвоенным вниманием дожидается его первых слов. — В путь, — кратко отрапортовал генерал, и Хьега, в ту же секунду отмерев, двинулся к хозяину и встал точно по правую руку от него. Цукаса даже не обернулся на подошедшее оружие и продолжил целенаправленный путь. Практически каждый день Цукаса по несколько часов проводит на жестком патруле. Он берет одно из своих боевых священных оружий, и они вместе исследуют город на наличие (или, желательно, отсутствие) всего паранормального или связанного со смертями. Шишио очевидно напряженно ловит любые слухи и легенды в городе: он должен быть настороже и знать всё лучше, чем сама Вселенная. Хьега уже не может высчитать, какой по счету его патруль, но в каждый раз с Цукасой — как в первый. Его генерал каждый раз ходит новыми закоулками, новыми путями, и их получается столько разных путей, сколько снежинок, падающих с небес за единственную снежную ночь, сколько различных отпечатков пальцев существует у людей. Бесконечное множество. Конечно, когда-нибудь всё кончается — вечный двигатель в 20 веке еще не изобрели, но пока что, пока люди в это верят, есть что-то вечное. И Хьега временами верил, что количество новых и новых дорог, найденных Цукасой — одно из этого вечного круга веры людей. Он ведь, всё же, всё еще тот самый человек. Поток цикличных мыслей не прерывает ничего, кроме того факта, что Хьега понимает, что увлекся. Он прощается с навязчивыми мыслями и сосредотачивается на патруле. Теперь за всем внимательно следят четыре уха и два оружия, не имеющих ушей: со своей средневековой кольчугой и шароварами Цукаса уже долгое время не расставался. Очередная закоулочка остается за спиной, и Хьега уже сомневается, что сегодня будет хоть что-нибудь интересное. Видимо, ему очень сильно «везет»: каждый раз, когда настает его очередь патруля вместе с хозяином, не происходит ничего — и Хьега не помнит так же, когда он в последний раз становился своим сосудом, хоть и живет он как мертвый уже около 40 лет. Как будто все аякаши, плохие люди или легенды шугаются Бога Войны. Хьега мысленно грустно посмотрел на Цукасу и вздохнул, но никак не отразил это на лице. Ближайшие полчаса, как и думает (но в глубине души не надеется) Хьега не происходит ничего. Острый слух не ловит ни шёпота, ни крика, ни подозрительного движения кустов. Хьега совсем расслабляется, уже незаинтересованный, а поэтому пропускает пару интересных разговоров. Но зато их вполне хорошо ловит всегда настороженный Цукаса. «И как он всегда остается таким собранным? Боги все такие, или это только мой — такой?» — спрашивает у себя Хьега и оставляет этот внутренний монолог без ответа, даже не зная, откуда его подчерпнуть. За всю свою не-жизнь других Богов он еще не видел вблизи настолько, чтобы иметь объект для сравнения. Когда он понимает, что за пределы патрулируемой ими территории они уже вышли, проходит не так много времени. Цукаса быстрым шагом преодолевает две улицы и хватает Хьегу за руку. «Сейчас куда-то пойдем», — заинтригованный, Хьега даже слегка почувствовал мурашки на спине. Все-таки, что-то случится. Через пару трудных секунд телепортации Хьеге открывается вид на небольшой домик. Хотя небольшими он называл все те, которые были определенно меньше дома его хозяина, имеющего около полусотни оружий, поэтому его суждение можно считать не полностью верным. Цукаса быстрым, но тихим шагом преодолел расстояние между ним и дверью белого каменного забора. Пару раз вдохнув, скорее всего, чтобы настроиться, Цукаса постучал в дверь ровно четыре раза. Спустя полминуты дверь открылась, и перед Хьегой, выглядывающим из-за спины своего хозяина возникла черно-белая макушка и сразу спряталась за забором. Впрочем, далеко эта макушка не могла уйти: Цукаса направился внутрь, жестом показывая Хьеге, что тот так же должен зайти за ним. Реликвия осторожно протопала за хозяином, решаясь не издавать много звуков, чтобы никого не потревожить. И сразу на входе Хьегу чуть не сбивают с ног, и тот даже не понимает, кто это мог быть: только через пару мгновений взгляд цепляется за маленькую золотоволосую макушку, которая, не обращая ни на кого внимание, бежит куда-то. Хьега замирает и наконец замечает, что там, куда пришёл его хозяин, творится самая что ни на есть суматоха: люди бегают туда-сюда, останавливаются, о чём-то совещаются, обмениваются и продолжают свой бег — среди них даже есть та самая чёрно-белая макушка, открывавшая дверь. Тем не менее, несмотря на занятость, черно-белый останавливается и кланяется Цукасе. — Приветствуем Бога Войны в нашем скромном доме. Просим прощения за такой беспорядок, недавно свалилось много дел, — голос вставшего перед ними человека слегка запыхавшийся, но даже вполне юный: судя по всему, ему лет двадцать. И что Цукаса здесь забыл? — Ничего страшного. Мы пришли без предупреждения. Сенку дома, я так понимаю. Могу я с ним поговорить? Недолго. — Что вы, что вы, — чёрно-белый малец выставляет руки вперед и ослепительно улыбается, показывая всем своим видом, что ничего страшного не происходит, — мы не настолько сильно заняты, чтобы отказать Богу Войны. Конечно можно. Можете разговаривать, сколько душа пожелает. Чёрно-белый малец снова кланяется, произносит еще пару слов и начинает движение. Цукаса неотрывно следует за ним, а после него идет Хьега. Сам Хьега не понимает, где они находятся. И он даже не ожидает пояснений, когда Цукаса подходит к нему и слегка шепчет на ухо. — Это дом одного из Богов, Бога Науки. Мы с ним уже долгое время друзья, — два предложения Цукасы много разъясняют в голове Хьеги. Так вот оно какое — жилище других Богов? А тот чёрно-белый малец, видимо, одно из его оружий. Эта маленькая догадка Хьеги подтверждается, как только вся троица доходит до ранее упомянутого Бога Науки. Чёрно-белый пацан не отходит от другого пацана со странной причёской, видимо, составляя ему компанию, прямо как Хьега «составляет компанию» Цукасе. Вышеупомянутый, судя по всему, Сенку, сидит на деревянном полу, поправляет под собой небольшую подушку и слегка потягивается; чуть не задевает чертежи рядом с ним, но оказывается спасен доброй рукой оружия: Сенку благодарно оглядывается на реликвию и обращает внимание обратно на вошедших. — Приветствую… — Сенку, давай без формальностей, — прерывает говорящего Цукаса, на что ловит понимающий хмык. — Это у вас там придумали всю эту бурду с приветствием. Так что спасибо, что согласился её сейчас убрать. Я никому не скажу, и нас не убьют. К тому же, — Сенку оглядывает заваленную бумагами комнату, тяжело вздыхает и поднимается, — предлагаю перейти в более пустую комнату. — Обычно у вас все более спокойно, — замечает Цукаса, разглядывая куда-то спешащую девочку, зовущуюся, как он уже знает, Суйкой, выходя в коридор. Сенку немного задержался, не забыв закрыть за собой дверь, и вышел вперед. — У нас не всегда открывают Уран, Радий, Полоний, гамма- и бета- излучения, — пожимает плечами Сенку, открывая каждую дверь своего дома и проверяя на наличие или отсутствие бумаг и оружий. Пока что все везде было заполнено, — новый шаг в науке требует жестких мер. А тут уж прямо скачок. Приходится разгребать. Вдруг какие-нибудь люди по ошибке решат, что можно цепные реакции деления урана-235 использовать для убийств. А нам раньше срока этого не надо. — Так они всё-таки будут использовать это для убийств? — Этого не избежать. Люди всегда были одновременно и умными, и глупыми. А такую штуку в их руках можно легко превратить в хорошее оружие. Ну а потом, века через полтора, устроить апокалипсис — ну, знаешь, не всегда в руках оказывается оружие массового поражения. Эх, когда-нибудь развитие науки приведет к ее концу, — Сенку хоть и говорил странно-неприятные вещи, продолжал искать пустую комнату и даже слегка улыбаться, — но если такова судьба развития — я с этим поделать ничего не могу. Не имею права вмешиваться в людские дела. Остается надеяться на благоразумие людей. Ведь им еще много нужно открыть. А, — Сенку остановился перед одной из комнат и обернулся на Цукасу, — тут свободно. Дорогие гости, проходите. — Я, кстати, не представил, — Цукаса быстрым движением хватает Хьегу за подмышки, поднимает и, словно куклу, ставит его перед Богом Науки, — недавно спас этого малыша. Пол века назад, если точнее. — Какой он тебе малыш, — Сенку слегка смеется и внимательно осматривает оружие с ног до головы, — и как же тебя зовут, малыш? — Хьега, — кратко отвечает Хьега, не двигаясь и не реагируя ни на что. Цукаса хмыкает, довольный поведением оружия. — Ну тогда, — Сенку тоже берет свое оружие подмышки и собирается, видимо, передразнить Цукасу, однако ему не удается это: чёрно-белый пацан лишь на несколько саниметров поднимается от Земли, но все равно остается притянут гравитацией обратно, — а я хотел, как ты, — Сенку утирает несуществующий пот со лба, отпускает оружие и похлопывает его по плечу, — тогда без этого. Это Ген, мое оружие, — для Хьеги представляет его Сенку и кладет руку Гену на голову, — и нам с ним по тысяче уже стукнуло. — Ну, где-то тысяча и четыре века, — задумавшись, пробормотал Ген. Он оглянулся на Сенку и встал с ним рядом, непроизвольно заставляя Сенку отпустить руку, — так что все-таки понадобилось Богу Войны в нашей скромной лачужке? — В общем, — Цукаса огляделся в поисках чего-то. Сенку протянул ему подушку, которую захватил с собой из одной из комнат. Цукаса благодарно кивнул головой, подложил себе и сел на неё. Напротив него сел и Бог Науки вместе со своим оружием. Хьега остался стоять, заинтересованно оглядывая странного Бога, — я услышал, что не так давно начали пропадать дети. — Тебе интересно, что я мог об этом слышать? Прости, Цукаса, твоя территория хоть и близко с моей, но человеческие дела до моих ушей не всегда долетают, — Сенку слегка заинтересованно смотрит на Цукасу и кладет подбородок на руку, опираясь рукой о колено. Цукаса более чем стомиллионпроцентно знал, какой получит ответ. И мог бы понять, что его приход к Сенку — бессмысленный. Но, тем не менее, он здесь. Значит это не всё, что ему нужно. — Я понимаю, Сенку, — Цукаса кивает и слегка оборачивается на дверь, — но у меня есть подозрение, что это не просто человеческие дела. — Предполагаешь, что наш мир примешан? Ты никогда не кидаешься бессмысленными обвинениями. Твои суждения на чём-то основаны? — После пропажи детей всем матерям снится один и тот же сон, где они гуляют по лесу, в котором никогда не были. Этот сон настолько реалистичный для них, что убеждает их в том, что они видят последние мгновения своих детей. А, как мы знаем… — Такое происходит только с людьми, чьи родственники были убиты аякаши… Последняя воля, — задумчиво произносит Сенку и оборачивается на Гена, — и мы так просто пропустили такой сюжет? — У нас открыли Уран, — пожал плечами Ген и ответно посмотрел на Сенку, — мы уже как неделю не реагируем на любые дела. Юкио, возможно, что-то слышал, но он определенно занят настолько, что мог и пропустить мимо ушей. — Ты пришел ради Юкио, — Сенку повернулся к Цукасе и скорее утвердительно, чем вопросительно сказал свои слова. Цукаса улыбнулся уголком губ, понимая, что Сенку всегда угадает. Словно открытую книгу он читает мысли. — Если тебя не затруднит, — не видя смысла говорить простое «да», отвечает Цукаса согласием и оглядывается на Хьегу. Ген, пожимая плечами, что-то спрашивает у Сенку и, получив ответ, поклонившись, откланивается, и через пару минут приводит другую реликвию Бога Науки. Юкио, как того назвали, заходит в комнату, слегка кланяется сидящему перед ним Богу и складывает руки на груди в недовольном жесте. Хьега заинтересованно проводит взглядом но, не замечая в этом Юкио ничего интересного, кроме до смешного огромной шляпы, разочарованно вздыхает и снова абстрагируется. — Сенку, от меня что-то нужно? Я думал всё может делать Ген, — Юкио немного недовольно сверлит взглядом своего хозяина, и Ген понимает его напряженность: у них всех много дел. Сенку тоже вполне это понимает, — только не говори мне делать перепись. Я так как-то уже попался. Мне хватает тех цепочек реакций, которые приходится переписывать на разные листки по пять раз в документе. То мы отдыхаем и маемся от скуки, то разрываемся от дел. — Что ж поделаешь, — пожимает плечами Сенку, совсем не обиженный тоном Юкио. Он знает, что его оружие — добрая душа, а ворчит он просто от усталости, и Ишигами дает ему такую возможность. Иначе от невыраженных эмоций Юкио начнет заражать Сенку (такую маленькую и логичную истину как-то Ишигами объяснил Ген, почитав пару книг по психологии), а это может плохо закончиться… Что-то много всего в мире Богов может плохо закончиться, — сейчас мне понадобится помощь в немного другом деле. Ты же поможешь? — Не имею права отказать, — заявляет беспрекословно Юкио, но знает, что с таким хозяином, как Сенку, он вполне может отказаться выполнять что-то, и ему за это ничего не будет — да и все об этом знают — но никогда не пользуются. Так же, как Сенку ценит свои реликвии, реликвии в ответ ценят своего хозяина, а потому, и правда, не имеют права отказать. Они благодарны ему от всей души. — Спасибо, Юкио, — Сенку тепло улыбается и хлопает рядом с собой. Юкио присаживается и оборачивается на Бога Войны. Пытается строить хмурый, незаинтересованный взгляд. — Помощь нужна мне, — произносит Цукаса и слегка поднимает руку в непонятном жесте. Юкио, впрочем, уже догадался, что помощь нужна не его Богу. — Буду рад служить, если это не требует смены имени. Норой мне становиться пока что не особо улыбается. — Нет-нет, все в рамках приличий, — сразу же отнекивается Цукаса, не желая, чтобы его юный помощник был такого о нем мнения, — и в рамках закона. Я бы хотел, чтобы ты кое-что подслушал. — И вот это — в рамках закона? Размытый у нас закон, получается, — усмехается Юкио, ставит руки за спину и опирается на них, всей позой показывая расслабленность. Цукаса внутри слегка проклинает Юкио за его не очень тактичные слова, но пытается улыбаться — ведь ему сильно нужна помощь. — Как я сказал, ничего криминального. В городе пропадают дети. — И вы считаете, что я смогу услышать, куда их отводит похититель? — Ну, похититель определенно не обычный человек. До смерти дети идут по лесу. Откуда ему взяться в центре города? К тому же, — Цукаса слегка понижает голос, — я не понаслышке знаю, какой у тебя замечательный слух. — Спасибо за комплимент, — Юкио слегка неприятно пожимает плечами. Не хотел бы он, чтобы его особенности воспринимали, как данное, и пользовались кто ни попадя, но в слух этого не говорит, — я понимаю, что мне нужно сделать. Но это займёт какое-то время. От двух часов до пары дней, при условии, что повезёт, если быть точным. — Мы готовы ждать, — вздохнув, произносит Цукаса. Выбора у него не остается, тем более, что два дня — вполне короткий срок. Хьега удивленно оглядывается на своего хозяина — сегодня он узнал о генерале много того, о чем даже не думал. Вполне забавно было бы обсудить это с Хомурой. Цукаса уходит, грустным взглядом провожая дом, но возвращается по зову спустя день. Через сутки дома у Бога Науки ничего не меняется: даже, возможно, из-за нехватки одной пары рабочих рук становится атмосфера вокруг напряженнее. К тому же, их не встречает вечный провожала — Ген, лишь вымотанный Юкио подзывает Цукасу ближе к себе, сидя около небольшого озера и омывая лицо, в блаженстве закрывая глаза и подставляясь холодному ветру. — Я узнал, — сразу переходит к делу Юкио и открывает свою записную книжку, в которой размашистым почерком виднеются небольшие записи. Юкио указывает на какую-то надпись и поворачивает блокнот к лицу Цукасы. Рядом с пальцем реликвии виднеется странный адрес, — сначала из слухов: дети пропадают каждую ночь, без пропусков. Началось это лишь пару дней назад, поэтому панику не наводят: но все на низком старте. Это первое. Второе: матерям потерянных детей действительно снятся сны с лесом, но это не единственное: некоторые их них помнят шумную проезжую часть и убитых оленей в чаще. И, раз уж тут может быть замешан аякаши, это вполне может являться правдой. И, наконец, уже не из слухов: вчера забрали ребенка. Но настолько быстро, что среагировать очень сложно. Похититель стомиллионпроцентно телепортировался, и, судя по сопровождающему эту телепортацию звуку, достаточно далеко. Всю ночь у меня заняла расшифровка места, и мне удалось. Место в России, я написал координаты и примерный адрес, судя по карте, но там могло уже все поменяться, так что ориентируйся на координаты больше, чем на адрес. Вроде все, что мне удалось узнать, — Юкио устало выдохнул, пытаясь отдышаться: он сказал все на одном дыхании, чтобы потом не возвращаться. Вся эта тема не очень приятно на него влияла. На самом деле, он и сам бы исследовал пропажу детей: смерти — это страшно, но раз за дело взялся Цукаса, то нужно предоставить ему как можно больше информации, чтобы избавиться от еще одной мировой опухоли. — Спасибо Юкио. Я рассчитаюсь с Сенку, как вернусь. Отдохни, — Цукаса похлопал Юкио по плечу, на что ему ответили благодарно-усталой улыбкой. — Все ради науки. Цукаса вышел за забор и закрыл деревянную дверь: реликвия рядом с ним слегка зябко пошевелилась, но осталась непоколебимой и не задавала лишних вопросов. Цукаса в который раз понимает, что воспитал свои оружия правильно. — Хьега, можешь спросить что-нибудь у меня. Если у тебя есть вопросы. — Спасибо, генерал, — несмотря на очевидно написанное на лице непонимание, Хьега сдержанно помотал головой и посмотрел в глаза хозяину, — я пойму всё в процессе. Но вам не требуется мое понимание, чтобы исследовать что-то. Вдруг, пока вы будете мне объяснять, преступник уйдет? — Хорошее замечание. Тогда сразу в путь, — Цукаса бросил взгляд на координаты, взял оружие за край плаща и телепортировался. Вокруг раскинулась такая густая чаща, что ни единый лучик света не попадал внутрь. Стояла мерзлая сырость — деревья у корней поросли лишайником, мхом и плесенью, и больше ни одной травинки не выглядывало из-под голой земли. Цукаса поморщился и оглядел ботинки — скорее всего, заменит после сегодняшней прогулки. Ботинки он увидеть смог — рядом с лесом пролегала шумная трасса с большим скоплением машин, стоящих в пробке. Единственным источником света являлась эта самая трасса. — Юкио был прав, трасса есть, — прошептал Цукаса, не решаясь тревожить тишины леса. Продвигаясь вперед, ему приходилось раздвигать огромное количество паутин и все время посматривать на землю, чтобы не запнуться о хитрые корни. Иногда рядом с ними лежали туши убитых оленей, и это заинтересовало и Хьегу, и Цукасу. Шишио осторожно подсел к одному из трупов, не брезгуя дотронуться до него: он развернул тушу оленя и осмотрел со всех сторон. У него был вскрыт череп, оказавшийся без самой лучшей внутренней составляющей — мозга, но больше ничего полезного Хьега не заметил на этом олене. Цукаса же, задумавшись, аккуратно встал. — Олень не местный, — спустя минуту заключил Цукаса и снова бросил взгляд на мертвое животное, — такие в закрытых лесах не водятся. Он вполне здоровый — что практически невозможно без хорошего Солнца. Даже шерстка на спине слегка подгорелая от солнечных ванн. — Может, их откуда-то телепортировали? — предположил Хьега, но получил лишь отрицательное поматывание головой. — Не думаю. Скорее всего, их просто притащили из другого леса, неподалёку. — Разве тут есть леса, пригодные для таких животных? — Есть. Даже вполне рядом, — Цукаса выставил палец вперед, наклонился к земле и прижался ухом к почве, — можно услышать грохот их копыт. Хьега предпочел не комментировать. Откуда-то неподалёку в чуткий глаз Цукасы ударил свет. Он насторожился и стал аккуратно продвигаться дальше вглубь леса, не издавая лишних звуков, но продолжая обходить трупы животных. Хьега медленно продвигался за хозяином, оглядываясь по сторонам, но ничего необычного не улавливая. Наконец, спустя десять минут в глаза бросился одинокий, потрёпанный дом. Цукаса, уже не тратя время на бессмысленную тишину, рванул в дом и с шумом выбил дверь. Деревянная доска, бывшая ранее дверью, с жалким звуком упала на пол, открывая вид на потрепанное убранство дома: протухшие консервы, заплесневелые коробки, раньше являвшиеся буханками хлеба, да и общий беспорядок показывали, что в доме уже давно никого не было: но Цукаса знал, что это не правда. Он шумно втянул воздух носом и сплюнул. — Пахнет скверной, — прокомментировал Цукаса и внимательно оглядел домик. Он определенно видел отсюда свет, но ему попросту неоткуда было взяться — никаких следов электричества или использования свечей не было видно. Повсюду валялись предметы обихода, потрепанные жизнью вещи, а пыль покрывала это всё в еще два слоя. Однако… В одной из комнат стоял огромный шкаф и больше ничего. Пол вокруг него был, если не чистейшим, то определенно менее грязным, чем в остальном доме. И где-то рядом со шкафом в редкой пыли виднелся след маленького ботинка, — явись, Бинки, — прошептал Цукаса и взял в руку появившееся копье. С секунды на секунду… Сзади Цукасы появился ослепительный свет: и Бог Войны был бы не собой, если бы не среагировал молниеносно: обернувшись, Цукаса взглядом зацепился за двух потусторонних существ, и они оба, не успев среагировать, оказались либо убиты, либо повалены на пол грозным Богом. В частности, убитым оказался аякаши, уже тянувший свои противные ручки к живому существу, а прижатым к доскам — его, видимо, хозяин. И как только тот увидел, что от аякаши рядом с ним ничего не осталось, пронзительно завопил. — Заткнись, — Цукаса уперся острием копья в руках прямо в грудную клетку человека под ним, заставив того сглотнуть и замолкнуть. Но через несколько секунд даже копье не остановило персонажа под ним от душераздирающих, обозленных криков. — Что ты наделал! — заорал человек и схватился за волосы, словно стремясь оттянуть их в разные стороны и оторвать с корнями, что у него не особо сильно, на самом деле, получалось. — Мой бесценный подопытный! Он был ближе всего к результатам! Еще пара детей, и он обрел бы разум! — Ты какой-то Бог, верно? — игнорируя все выкрики бешеного, Цукаса пытался вызнать хоть какую-то информацию, однако персонаж под ним не стремился отвечать. Он грыз ногти, не смотря на Бога Войны над ним и о чём-то размышляя. Наконец, его метания закончились и он, зло посмотрев на Цукасу, плюнул ему в лицо. — Я не собираюсь ничего говорить. Можешь убить меня, если хочешь. — Ну раз ты настаиваешь, — со стеклянным лицом проговорил Цукаса и совершенно безжалостно проткнул Бога под ним. Тот, удивленный, что-то прохрипел, но Цукаса сразу размозжил ему череп, чтобы тот не возникал и не попробовал восстановиться. Ботинки придется облить святой водой, а потом уже выбросить. Прежде, чем уйти из этого странного дома, из которого вызнать бы все равно ничего не получилось, Цукаса осторожно открыл шкаф, предварительно слегка почистив дом: не хватало, чтобы маленького гостя хватило пожизненное заикание или кошмары. Он вытащил малыша, которого заметил еще до того, как почувствовал, что в этот дом телепортируется Бог, посадил на руки и вытер другой рукой кровь с щеки. Бог Войны поставил окровавленное оружие острым концом вниз, делая из него обычную палку, о которую можно свободно опираться, и улыбнулся дрожащему ребенку. Тот, почувствовав, что старый дядя не вернется, а этот, видимо, пришел его спасать, благодарно обнял Цукасу за шею и схватился за волосы. Шишио едва удержался от того, чтобы отлепить ребенка от неприятно натянутых волос и вышел из дома. *** — Он притворялся продавцом в одном из ларьков, — вытираясь полотенцем, прокомментировал Юкио и прислонился к холодной бутылке, — у меня не было причин подозревать его до момента, пока он не подозвал одного мальчика из толпы. Скорее всего, пацан просто отстал от друзей. Я не успел это сказать сначала, времени было в обрез. Я надеялся, что ты успеешь поймать его до того, как тот скормит ребёнка. — Но почему он дожидался утра, чтобы скормить его? — впервые за все время пребывания у Бога Науки спросил Хьега. Ему нравилось то, что при нем наконец-то что-то случилось, поэтому он позволил себе маленькую вольность. Да и Цукаса никак не реагировал, что развязывало язык. — Возможно, было слишком темно, — Сенку рядом со своим оружием начал перечислять причины, — возможно, ждал реакции на предыдущего ребенка. А возможно, он что-то наисследовал и выяснил, что на аякаши в его руках как-то влияют только утром съеденные люди. Ну или, может быть, он просто все то время до утра исследовал ребенка, чтобы понять, на что в изменениях аякаши потребуется обращать внимание в первую очередь. — Очень подробно, Сенку-чан, — проходящий мимо Ген шутливо поддел своего хозяина, докуче дернув пару прядок. Сенку встал и, хитро улыбаясь, приблизился к реликвии. — А вдруг я ему помогал? А потом бы скормил этого аякаши кому-нибудь из своих оружий, и они стали бы самыми мощными оружиями… — Ага, как скажешь, — со смешком произнёс Ген и, не убирая руку Сенку со своей талии, удалился вместе с дьявольски усмехающимся хозяином. Цукаса проводил Бога Науки взглядом и уткнулся в ладони. — Да ладно тебе, — Юкио хлопнул Шишио по плечу горячей потной рукой и, поняв, что сделал, быстро вытер ее о штанину, — детей уже не вернуть. Ты пресёк все на корню с малым количеством жертв. На твоем месте не каждый бы ухватился за такую новость, тем более не нашел бы преступника так оперативно, как сделал это ты. Так ты еще спас одну непричастную душу. Ты хорошо постарался, Цукаса. Не убивайся, ты все равно контролировать всё не можешь. — Погибшие дети могли вырасти великими… Учеными, воинами, инноваторами, врачами… А их унес обычный озабоченный маньяк. Тем более — Бог, который должен поощрять все дела людей и покровительствовать им. — Но без тебя он унес бы больше, — недавно подошедший к странной компании Рюсуй щелкнул пальцами и указал на Цукасу, — и почему Бог Войны раскис от выполненного задания? Выше нос, салага! Иначе твое оружие, — Рюсуй взглянул на Хьегу, — возьмет с тебя пример! — Спасибо что помог, Юкио, — Цукаса отлепился от рук и встал, накинув свою безразличную, но с легкой улыбкой маску, — и за то, что подбодрил. И тебе, Рюсуй. — Всегда пожалуйста, — пожал протянутую руку Юкио, — но в следующий раз предупреждай где-нибудь за неделю. Так я хотя бы не буду выглядеть вымотанной тряпкой. Хьега внимательно осмотрел оба оружия, пропуская мимо ушей остальную часть разговора, окинул взглядом дом и мысленно с ним попрощался. «Спасибо этому дому, пойдем к другому» — мысленно пошутил Хьега и с тоской пошел за Цукасой. Ему понравилось это маленькое приключение. Он хотя бы узнал, что даже Боги Войны не любят бессмысленные смерти.