Одолжи мне счастье

Доен еще с детства не любил принимать лекарства, как и все дети. Хоть этот процесс и был неприятным и даже трудоемким, он все же после долгих уговоров послушно открывал рот и глотал сиропы или таблетки, понимая, что взрослые хотят его скорейшего выздоровления. Когда он болел, Джонни приносил все такие же таблетки и сиропы, но уже будучи взрослым и относительно состоявшимся человеком, Ким хныкал и тихо стонал, словно маленький ребенок, желающий получить свою законную порцию внимания. И Со уговаривал его, гладил по ноющей голове, целовал в висок и успокаивал, говоря, что это необходимо ради его здоровья, обещал, что как только он встанет на ноги, они пойдут в парк на прогулку или же сходят в новый китайский ресторан. Это заставляло его чувствовать себя значимым и любимым, ведь никто еще не дарил ему столько ласки и внимания, как Джонни. Он ощущал его любовь всеми фибрами души. Доен искренне не любил лекарства, но в некотором роде они были способом показать окружающим людям, как они его ценят и любят. Горло перестало болеть меньше, но вот ссадины, синяки и царапины после неудавшегося побега все никак не хотели проходить. Может быть, дело было в том, что Юта имел привычку больно хватать его за предплечья или запястья, когда злился или его что-то раздражало, но Доен подозревал, что это в некотором смысле его наказание за того юношу, который погиб так трагично по его вине. Те два изнасилования сказались на Доене, хотя ему не хотелось этого признавать, потому что это значило бы, что он безвозвратно ослабел. Или уже был слабым, просто это похищение и издевательства открыли его истинную сущность. Ах, Доен такой трусливый слабак, аж тошно. Даже глядеть в его сторону не хочется, но вот Накамото смотрел постоянно, да с таким обожанием, что внутри натянуто дрожала какая-то нить, и мужчине казалось, что еще чуть-чуть - и она лопнет, а он тут же упадет замертво. От этой нити внутри него будто зависела его жалкая жизнь. Иногда она опасно дребезжала, когда они с Джонни ссорились, и ссоры эти были настолько тяжелые и страшные, что Киму казалось, будто это конец всего. Конец отношений, конец чувств, которые возвышали их над обыденностью. Юта хоть и мучил его изо дня в день, но все же усиленно лечил, кормил и поил, не пропуская ни одного пункта из его обязательного списка по уходу за своим "питомцем". Еду приносил четыре раза в день - завтрак, обед, ужин и легкий перекус перед сном, чтобы Доен не ложился спать голодным и не проснулся посреди ночи. Лекарства состояли из двух видов таблеток - одни были для регенерации тканей, вторые были в форме зеленых капсул, и мужчина не знал, для чего они, поскольку Накамото давал строго одну во время ужина и прямо перед сном. Утром и вечером были небольшие процедуры, которые Доену не нравились, но они были терпимы по сравнению с приемом таблеток: Юта обрабатывал его царапины и разорванный анус, осматривал горло и при этом так удовлетворенно улыбался, что мурашки по коже бежали. Доену просто думать об этом как минимум неприятно, но когда наступало время приема таблеток, ему становилось лишь тяжелее. Он не мог нормально глотать, а лекарства были жесткими, и Юта будто не понимал этого, из-за чего ему порой приходилось пальцами пропихивать таблетки вглубь горла, чтобы у Доена не осталось выбора, и его рефлексы делали все за него. Он задыхался в эти моменты, его тошнило, а на глазах выступали слезы, но Накамото только улыбался и хвалил его. Гладил по волосам и целовал в висок, словно послушную собаку, выполнившую очередную команду. Но был в этом однозначный плюс: теперь боли было чуточку меньше, и он мог, пусть и едва слышно, но говорить. - Для чего эти лекарства? Доен полусидит и бросает взгляд на маленький круглый столик в углу комнаты около кровати, где стоял пластиковый стакан с водой, и лежали целой грудой таблетки и мазь. Юта оглядывается на этот столик и, немного подумав, все же отвечает: - Белые таблетки помогают твоему горлу восстановиться, а благодаря зеленым ты можешь спокойно спать. В первые дни тебе снились кошмары, и ты продолжал звать своего Джонни, но теперь все в порядке. Все эти ночи ты так сладко спишь, мой драгоценный, - он протягивает к Доену ладони и довольно улыбается, укладываясь рядом. Он снова безмолвно просит ласки и поглаживаний, и мужчине ничего не остается, кроме как начать снова его гладить по голове и задумчиво глядеть на столик. - Ах, Доен, ты здесь уже три недели. Время так быстро летит, правда? Рука Доена пораженно застывает от этих слов. Что? Три недели? Уже прошло три недели? Парень замечает его замешательство и поэтому требовательно тянет его за рукав кофты, чтобы тот продолжал гладить. Ким едва дрожащими пальцами проводит по волосам Накамото, не в силах поверить, что находится в этом месте вот уже двадцать один день. Ищет ли его вообще хоть кто-нибудь? Когда он выйдет наверх? Юта тихо протягивает: - Вижу, ты удивлен этим фактом. О чем думаешь, скажи? О том, как хорошо здесь со мной? Этот дом защищает нас от внешнего мира, никто не может больше смотреть на тебя, кроме меня. Ты ведь такой красивый. Самый-самый красивый и прекрасный. Никто не должен касаться тебя даже взглядом, Доен. Ты ведь создан только для меня. Ты только мой. Прошло три недели, смотри, как хорошо нам здесь. Мы вдвоем, наедине, наслаждаемся друг другом, и так будет всегда. Вся наша жизнь будет сплошным наслаждением. Скажи, было ли тебе когда-нибудь настолько хорошо? Доен не успевает прослеживать логические связи в его словах, они так неожиданно и резко перетекают из одного в другое, что он порою теряется и не понимает, что нужно отвечать. Юта - это непредсказуемость. Мужчина вздрагивает, когда тот больно хватает его за движущееся запястье и садится напротив, между их лицами всего пара сантиметров, большие темные глаза так пристально глядят, будто душу пожирают, и Доену вдруг становится холодно, отчего он не чувствует собственных конечностей. Итак дрожащие ладони начинают трястись лишь сильнее, а губы едва заметно дрожать, Юта продолжает молча требовать с него ответа, но в голове такая устрашающая пустота, что становится только хуже. Ким понимает, что чем дольше тянет с ответом, тем хуже делает самому себе, но ему так страшно от одного присутствия этого человека, что уж говорить о касаниях и вопросах, которые тот задает. Юта дергает его с поджатыми губами, Доен знает, что если его губы поджимаются, это говорит о недовольстве и надвигающейся злости, за которой непременно следует вспышка гнева. Накамото страшен, но еще более жуткий и ужасающий он, когда позволяет гневу или ярости руководить собой. Это подобно тому, когда он поймал его на обочине, когда убил того парня так стремительно, когда овладел Доеном, несмотря на чужую кровь и место, где они лежали. Мужчина хрипит: - Мне никогда не было так хорошо. Только с тобой я могу почувствовать настоящее наслаждение. Я всегда думаю только о тебе, ни о чем и ни о ком, Юта, лишь о тебе. Юта застывает на мгновение, а Доен в страхе ожидает его следующих действий, и, к счастью, парень лучезарно улыбается: - Верно. Кто подарит тебе столько любви и счастья, если не я? Кто, если не я... Он медленно выдыхает и накрывает губы Доена своими, требуя ответа, и он неуверенно отвечает, сжимаясь в плечах. Рука Юты властно лежит на задней стороне его шеи, и он не может не думать о том, что будет чувствовать, если парень вдруг решит свернуть ее. Он уверен, это не будет стоить ему каких-либо усилий, он может это сделать одной рукой, стоит только захотеть. - Что, если я возьму тебя прямо сейчас? Он задумчиво проводит пальцами от подбородка до пояса, и Доен снова вздрагивает с закрытыми глазами. Лучше умереть, чем испытать ту боль снова, но Накамото тихо смеется: - Нет, слишком рано. Ты еще не вылечился, однако... я до сих пор не могу забыть нашей первой брачной ночи. Это было так сладко, твои прикосновения и твои стоны чуть ли не снятся мне, - Юта мягко касается большим пальцем нижней губы Доена, слегка обнажая зубы. - У тебя такой хорошенький ротик, милый. Твои губы такие красные и сочные, так и хочется вечность целовать их. Ох... Он ерзает, сжимая второй рукой пах, и, опустив глаза, Доен, наконец, замечает его вставший член. Он медленно мотает головой, сразу же догадываясь, что произойдет дальше, но бежать некуда, и Накамото валит его на спину, зажимая сильными бедрами его плечи. Доен сопротивляется, слезы уже стекают по его лицу, однако Юта пыхтит, ярко улыбаясь и предвкушая собственное удовольствие. - Давай же, Доен, сделай мне приятно. Я знаю, что ты тоже хочешь этого. Он освобождает одной рукой тяжелый член, схватив Кима за волосы на затылке, приподнимает и тычет пенисом в его сомкнутые губы. Мужчина пытается отвернуться, но парень крепко держит, вот-вот грозясь вырвать все волосы, и второй рукой давит ему на челюсть, отчего та невольно раскрывается. Юта тут же толкается в рот, томно вздыхая, но волос не отпускает, шипя: - Только попробуй откусить или поцарапать зубами, тебе точно не поздоровится. Доен упирается правой рукой ему в таз, пытаясь оттолкнуть, но Накамото уже начал двигаться, отчего Ким неверяще стонет, а на глаза наворачиваются слезы. - О, да... Твой рот такой горячий, так хорошо... Ким чувствует, как член заполняет весь его рот и грубо толкается все глубже, упираясь головкой прямо в больное горло, но Юте все равно: он продолжает наслаждаться процессом, трахая его рот. Доен перебирает ногами, сбивая простыни под ними, но это совсем не помогает. В конце концов, все люди всегда были сильнее него, а Юта и подавно. Он наслаждается всем этим, его болью и страданиями в особенности, и Доен плачет в очередной раз. Он пытается кричать, но нет никаких криков, только сдавленные хрипы, Ким почти задыхается, но все же принимает в себя все, поскольку, если он не сделает этого, Накамото в любом случае добьется своего. Тут вопрос стоит в том, останется ли Доен после этого относительно целым или же нет. Но он не может перестать думать о том, насколько это все унизительно. Прежде его никогда никто не унижал, все относились к нему с должным уважением, но Накамото продолжает напоминать ему, что он ничем не лучше раба. Накамото вытаскивает член, и Доен резко вдыхает спасительный воздух, отчего голова начинает кружиться. Это такое знакомое чувство. Такое происходит каждый раз, когда Юта отпускает его горло, которое до этого так усиленно сжимал стальными пальцами. Голова всегда после этого кружится, словно он пьяный, ведь эйфория от возвращающейся жизни и кислорода, заполоняющего его легкие, а затем и мозг, заставляет его чувствовать себя практически счастливым. Должно быть, он сошел с ума, потому что он резко толкает Юту, отчего тот плюхается на задницу, и Ким стремительно накрывает его своим телом, чтобы придавить. Накамото заворожен этими темными зрачками, заполнившими всю радужку глаз напротив, и какая-то гордая ухмылка появляется на его лице, когда тяжело дышащий Ким едва касается мокрыми губами его острого подбородка. Да, Доен точно сошел с ума. Он медленно опускается вниз, обхватывая ладонью возбужденный член, заставляя парня резко выдохнуть сквозь сжатые зубы и тихо застонать. Юта смотрит и смотрит, не сводит глаз с Доена, который наклоняется, стоя перед своим мучителем на коленях, и берет в рот, чтобы продолжить его удовольствие. Он сосет так, как его учил Джонни: плотно смыкает губы и втягивает щеки, чтобы эрекция оказалась в жарком мокром плену, это заставляет почувствовать головокружение, и Накамото почти теряет голову от одного вида на Кима, что теперь добровольно делает ему минет. Он пошло обводит языком упругий ствол и опускает голову ниже, чтобы головка уперлась ему в горло. Юта, кажется, задерживает дыхание в этот миг, и когда Доен выпускает член изо рта, глубоко стонет. Его грудь тяжело вздымается, и он проводит горячими потными ладонями по взъерошенным волосам, будто награждая, на что Ким хрипло стонет, продолжая доставлять ему удовольствие. Минет получается грязным и уж слишком пошлым, насколько можно представить, все так, как и любит Юта, что заставляет его несдержанно стонать и тяжело дышать. Доен трахает самого себя в рот его членом, Накамото несдержанно ерзает тазом, и его бедра начинают мелко дрожать. Он почти готов. Ким плотнее смыкает губы вокруг солоноватой головки и вкруговую проводит по ней языком, и это заставляет Накамото резко схватить его за волосы и толкнуться в рот до самого горла с громким протяжным стоном. Сперма выплескивается прямо в рот, стекая в горло, и Доен послушно глотает ее, несмотря на противоположное желание, пока парень бурно кончает. Когда Юта, наконец, отпускает его волосы, Доен выпускает обмякший член изо рта и вытирается рукавом, приводя дыхание в норму. Туман в голове, но, что интересно, руки больше не дрожат, и Ким удивленно разглядывает красные ладони, сидя на смятой постели, пока парень приходит в себя. Мужчина переводит взгляд на него, и странная мысль проносится в его голове. Это было точно странно. Если проявлять инициативу, то все не так плохо ощущается, как было до этого. Накамото громко вздыхает и садится, яркая улыбка заставляет все его лицо сиять от счастья, и он чмокает его в губы, говоря: - Ты был великолепен. Так хорошо с тобой, Доен. Чувствую себя ужасно счастливым. Доен только задумчиво хрипит в ответ, пока Юта прижимается губами к его виску: - Я тоже.