Одолжи мне счастье

Путь до места, которое прежде называлось домом, тяжкий. Он такой, потому что они молчат. Доен попросту убит и до сих пор не понимает, что ему чувствовать, а Джонни... Джонни слишком напуган и взволнован. Правильные ли чувства он испытывает после встречи с человеком, который так неожиданно и жестоко исчез из его жизни и из его поля осязания? Он все там же. Все такой же просторный, с минимальным количеством мебели, Доен и Джонни всегда были поклонниками минимализма, это позволяло им даже визуально отдыхать, и Ким безэмоционально оглядывает каждую комнату. Обходит медленно, с какой-то опаской, словно боялся обнаружить там нечто новое и оттого пугающее. Он так боялся вернуться и найти в их доме что-то другое и постороннее. О, да, он так много и долго думал об этом, не один день и не одну ночь убил на это, пока ему позволялось отвлекаться от темной действительности. Мужчина не понимал, чего боялся больше, - того, что Джонни застрянет в прошлом и зациклиться на нем, оставив все, как есть, или же того, что начнет двигаться дальше, обставив квартиру совершенно по-другому, чтобы ничто не напоминало об их прежней жизни. Но в доме изменилось немногое: его одежда больше не висела в шкафу и не лежала на полках, из-за этого все казалось таким полупустым и одиноким, тоскливым даже, сердце легко колет от мелькнувшей мысли; воздух теперь не пропитан его запахом, здесь ощущается только Джонни и пара незнакомых, новых ароматов. Это странно, ведь дом не кажется из-за этого родным. Словно все это Доену никогда не принадлежало. И самая главная вещь, что заставила Кима удивленно остановиться около дивана. Он присаживается прямо на пол и протягивает слабую ладонь, едва касаясь теплой мягкой шерсти размеренно дышащего комка. - Собака... Доен произносит это неслышно, но Джонни слышит его, молчаливо кивая с влагой на глазах, а затем шепчет, и это кажется ужасно громким в такой тяжелой темной тишине: - Я завел его два с половиной года назад. Помнишь, ты как-то пошутил, что собака в этом доме появится, когда... в общем... я взял его сюда с мыслями о тебе, - его голос до ужаса виноватый, но Ким только гладит животное ощутимее, отчего пес просыпается и удивленно глядит на него. Он такой милый и щекастый из-за густой рыже-белой шерсти с большими ушами и острой мордочкой. Ким слишком долго о чем-то думает, пока не выныривает из мыслей благодаря собаке, что настойчиво проходится горячим мокрым языком по его подбородку. Это заставляет в груди что-то екнуть, и Доен только всхлипывает, обвивая питомца дрожащими руками и утыкается в его теплое пухлое тельце лицом. Он и не подозревал, как сильно скучал по самой обычной жизни, как ему не хватало самых простых ласк, самых обычных прикосновений, самой обычной тишины наедине с кем-то, кого он любил. Пес ощущает его горечь и печаль и суетится в руках, тычется носом ему в лицо, пытаясь утешить, а мужчина только слабо улыбается, теребя его мордашку. Джонни боится к Доену даже прикоснуться, он стоит позади неподвижно, наблюдая за этими перепадами настроения, и не понимает, как жить дальше. Все так усложнилось, хотя он думал, что когда Ким найдется, все станет лучше некуда, но... - Как его зовут? - Юно. Подумал, что... его мягкому и милому характеру подойдет такое короткое и нежное имя, - Со произносит это как-то уж слишком тихо и задумчиво, но Доен не обращает на это внимания, поднимаясь на ноги вместе с псом на руках. - Хочешь есть? Я уже... давно не готовил, даже продуктов нет, поэтому... могу заказать что-то из доставки. Не хочешь, например... - Спасибо, не хочу. Я... если позволишь, можно мне воды? Только воды. Я попью всего стакан, а потом сразу пойду спать, куда скажешь, - Доен не смотрит ему в глаза, отводит их в сторону, словно чего-то боится, а у самого пальцы нервно перебирают мягкий животик Юно, и Джонни непонимающе отвечает: - Конечно. Ты можешь пить и есть столько, сколько захочешь, Доен. Это твой дом, не раздумывая, проси у меня все, что тебе нужно и чего захочешь. Я все куплю и принесу. Примешь ванну? - Д-да... Они практически не разговаривают, только молча глядят друг на друга, пока Доен принимал ванну, пока пил и укладывался спать на их прежде общую с Джонни постель. Он внутри дрожит, ожидая, что тот ляжет рядом с ним и коснется его тела, но этого не происходит, поскольку мужчина уходит спать в гостиную на диван. Весь вечер убит на эту гнетущую тишину и молчание, Доен привык к чему-то взрывному, к чему-то адски обжигающему и пугающему, такому шумному и оглушающему, что удается заснуть не сразу. Все течет так размеренно, что кажется, будто это все сон. Ужасный и в то же время сладкий, такой, о котором Ким мечтал каждую секунду. Он до сих пор не в силах осознать то количество времени, что он провел вне этой Вселенной, где была его работа, его отношения, его вечная усталость. Юта его слишком пугал. Их последняя встреча была болезненной для обоих. Все резко изменилось, хотя было вполне ожидаемо, что именно так и закончится. Накамото когда-нибудь убил бы его, однако сейчас Доен жив, лежит в своем-чужом доме и не может забыть. А если не может забыть, то и жить дальше не в силах. - Как все прошло? - Никак. Он молчит, почти ничего не говорит, даже в глаза мне не смотрит, словно я его похититель, - лицо Джонни искажается болезненной гримасой, а пальцы впиваются в собственные предплечья, пока он глядит на мирно спящего Доена. - Насилие изменило его до неузнаваемости, такое никогда не проходит бесследно даже у самых сильных. Главное, что он вернулся, теперь нужно запастись терпением. - Каким терпением? Терпением, которое уже себя исчерпало еще три года назад? Я так долго и так сильно желал его найти, я лишился всякой надежды, когда расследование прекратили, но потом... я чувствую себя предателем. Все это время Доен был там, тот зверь делал с ним неизвестно что, а я просто взял и перестал его искать, я... - Прекрати. Ты не виноват. Джонни выходит из комнаты, прикрыв дверь, и останавливается только на кухне, погруженный в собственные мысли. Да, все так усложнилось. Или жизнь изначально была таковой? - Что теперь делать? Я не знаю, как к нему подступиться, даже коснуться боюсь, вдруг это на нем негативно скажется. Я всего боюсь... - Без помощи хорошего психотерапевта или психиатра не обойтись, Доену нужна терапия. Во время сеансов он сможет и помочь самому себе, и рассказать следствию все нужные факты. Когда получим сведения, то упрячем Накамото Юту далеко и надолго. Клянусь, я сделаю для этого все, слышишь? - Ради кого? Ради Доена? Джонни глядит выжидающе, но глаз не отводит, показывая, что требует ответа, и мужчина лишь медленно выдыхает и взъерошивает густые каштановые волосы. - Моя работа создана ради каждого невиновного человека, ради тех невинных, которых... - Не нужно этого сейчас, это так театрально, Джехен, что даже слушать стыдно, - Со останавливает его громким шепотом, готовый вот-вот заплакать, но Чон в один широкий шаг сокращает между ними расстояние и касается прохладных рук. - А что еще я должен сказать? Что делаю это ради тебя? Не могу. Ты знаешь, что не могу, и по какой причине. Доен вернулся, он мыслями и душой застрял в том времени, в прошлом, в котором есть только вы вдвоем. Где ты принадлежишь ему. Где нет меня. Он в прошлом, где ты любишь его. Ты не можешь вот так взять и бросить его в такое время, Доен сломлен тем чудовищем, пойми же! Я... я тебя все равно не люблю. Все, что между нами было, это просто ошибка. Не понимаю, как вообще ввязался во все это. Все было намного проще, когда это дело вел следователь Ли, черт, я... Джехен останавливает этот словесный поток только тогда, когда Джонни касается его мягких губ своими, нежно и умоляюще, словно просил не говорить всего этого и остаться здесь навсегда. Но Чон только отрывается от него, тихо говоря: - Я все сказал. Ты должен быть с Доеном, а я... я буду просто работать. Я - следователь, Доен - жертва, ты - его жених. Ничего больше. - Джехен!... - Оставь меня! Джехен покидает квартиру как-то уж слишком стремительно, Джонни ничего не успевает ему сказать и остановить. Может быть, тот и прав. Что между ними может быть? Ничего. Но как теперь быть с Доеном, без которого привык жить за эти три года?