Одолжи мне счастье

Доен словно разделился на две части - одна его половина думала и существовала мыслями о Юте, а вторая погибала от воспоминаний, прожитых наедине с этим человеком. Реальность воспринималась как обычно, но при этом настолько сюрреалистично, что голова порой ходила кругом, и Ким медленно прикрывал глаза, чтобы хоть на мгновение забыться и успокоиться. Ему это было необходимо. Он больше не приходил к следователю Чону, и оттого не знал, больно ему, не больно, или же сердце настолько сильно было покрыто ранами, что очередная порция боли не приносила ему особых страданий. Но назойливые мысли раздражающе скреблись изнутри, грозясь разорвать внутренние органы. Чон Джехен был похож на рыцаря, рассекающего острым клинком Доена напополам, и, как ни странно, сам раненый рад своим увечьям, поскольку впервые за такое количество времени он начал четко ощущать страх и отторжение к Накамото Юте. Этого не было довольно давно, событие осознанное, даже радостное, но Ким почему-то умалчивает об этом на сеансе с Тэном. Суета вокруг него с каждым днем начинает бесить все сильнее, и это выливается в очередную зависимость. - Не кури, прошу, - Джонни просит об этом уже неизвестное количество раз, и Доен каждый раз игнорирует это с удивительной настойчивостью, сотрясаясь от кашля, но продолжая усиленно затягиваться. Их уютная кухонька теперь провоняла сигаретным дымом, потому что Ким даже не удосуживался открыть форточку, и у них начались проблемы и с соседями, которые практически каждый день приходили жаловаться на вонь, что проникала и в их квартиры через вентиляцию. Со извинялся, не успевая мозгом зафиксировать, сколько раз уже кланялся перед недовольными соседями, и краем глаза цеплялся за сидящего на подоконнике Кима, который задумчиво глядел в окно. Почему это так тяжело? Мысли, переполненные раздражением, начинают давить на мужчину, и это все копится внутри, не в силах найти выход. - Черт тебя дери, Доен, перестань курить! Джонни не выдерживает в один из темных вечеров, яростно вырывая тлеющую сигарету из длинных пальцев и сминая в своей жесткой ладони. Он даже не чувствует боли из-за переполняемых чувств, тяжело дыша, пока Доен медленно поворачивает голову и очень тихо произносит, не сдвигаясь с места: - Верни. Немедленно верни. - Ну, уже нет! Я множество раз просил тебя, умолял не курить, просил хотя бы открывать окно, когда ты занимаешься этим, потому что меня уже достало унижаться перед соседями, которые только и делают, что орут на меня из-за твоей привычки! Хватит быть эгоистом! Доена несколько удивляет этот громкий, яростный тон, с которым Джонни выплевывает ему в лицо эти грубые слова. Прежде он никогда не разговаривал с ним вот так, даже когда узнал об измене. - Я эгоист? Я? - Да, ты, - Джонни произносит это твердо, хотя уже где-то в глубине души начал понимать, насколько ужасно ведет себя сейчас, но чувства не дают ему остановиться. - Я эгоист, смешно, - мужчина сначала издает ироничный смешок, который спустя несколько секунд перерастает в захлебывающийся хохот, и, может, это было бы смешно, могло бы и обрадовать, но весь контекст, все эти негативные эмоции и ненормальность реакции на всплеск ярости словно отрезвляет Со за секунду. Он с негодованием наблюдает за Кимом, что почти падает с подоконника, и безобразно кашляет, надрывая горло, и отступает на несколько шагов назад. Сигарета потухла, а ожог остался. Терпкий пепел оседает на чистый пол, но мужчине уже плевать на это. Просто... во что превратились они оба? Ведомый этими мыслями, он уже разворачивается, чтобы побыть наедине с собой, как его останавливает слишком уж веселый голос сзади: - Эй, Джонни Со! Хочешь, чтобы я открывал окно? Он оборачивается и в ужасе застывает, увидев Доена, сидящего на подоконнике спиной к отрытому к окну. Углубившись в свои мысли, он даже не услышал, как тот открыл его нараспашку, и теперь холодный вечерний воздух проникает в дом. - Я открою его ради тебя, так уж и быть. Вопрос только в том, успеешь ли ты поймать меня? Ведь соблазн так велик! Джонни, словно в замедленной съемке, видит, как Ким отклоняется назад и отцепляет пальцы от подоконника, начиная выпадать из окна с такими темными, печальными глазами, что сердце буквально останавливается от страха и боли. Джонни почти умирает в этот миг, но, ощутив рукой смятую кофту и тяжесть, интуитивно упирается второй в стекло и тянет назад всеми силами, что у него были. Доен спокоен, словно все так и должно было случиться, а у Джонни все тело сотрясается от ужаса. Еще мгновение - и они бы расстались навсегда. - Даже не знаю, разочарован я или рад, - эта краткая фраза будит Со и заставляет новую волну ярости и боли вырваться наружу. Он хватает Доена за грудки и отчаянно кричит, грубо тряся его, словно куклу, и грозясь уронить вниз: - Почему?! Почему Накамото Юта так легко забрал тебя у меня?! Что я делаю не так?! Я искренне и так сильно люблю тебя, что уничтожаю свою жизнь вот этими руками, но почему же вся твоя любовь, все твое внимание, все твои мысли, ты сам, принадлежат только ему?! Доену бы плакать, отбиваться, кричать в ответ, но он лишь глядит на искаженное лицо человека, которого он когда-то любил и о котором когда-то мечтал, и не может перестать думать о том, как Чон Джехен припечатывает его к столу. Чувствует его горячее дыхание над своим ухом, помнит этот мужественный изысканный аромат, сильные руки и бархатный голос. Этого не было у Накамото Юты. - Наверное, потому что ты заставил меня слишком долго ждать. В этот миг Джонни совершенно отчетливо понимает, что Доен его так и не простил. Никогда не сможет этого сделать, даже если пройдет множество лет психотерапии у самых лучших врачей мира, даже если позабудет все те годы, что провел взаперти, одно чувство останется с ним навсегда - чувство брошенности. Как бы далеко ни зашел человек, каких бы высот ни достиг, его всю жизнь будут преследовать самые травматичные события, чувства, что ему пришлось испытать в тот или иной момент времени, и предательство любимых, близких, самых родных людей, которым доверяешь безоговорочно и в которых веришь, заставляет замкнуться в себе, а душу практически умереть. Так бы Доен описал это. Земля уходит из-под ног, мир будто начинает вращаться до тошноты, а ноги хотят унести тебя как можно дальше, лишь бы сбежать от пугающей реальности. - Вы словно не удивлены. - Нисколько. Я ожидал нечто подобного. Джехен делает большой глоток дымящегося кофе, словно этот напиток совершенно не обжигает его слизистой, и откидывается на спинку, медленно выдыхая. Он выглядит великолепно - по-простому, но все так же необыкновенно. Волосы слегка взлохмачены, а глаза красные и уставшие, Ким все замечает, хотя и не должен вовсе. На этот раз следователь отчего-то не пугает его и не будоражит внутренности, только заставляет ощущать спокойствие, которого не было вот уже столько дней. Будто чувство безопасности настигло его столь неожиданно. - Он смотрел на меня так, словно впервые увидел. Было ли у нас нечто настолько выбивающее из колеи, чтобы глядеть вот так? Все же мы... не чужие друг другу, - Доен опускает задумчивый взгляд в пол и не может выкинуть из головы лицо Джонни после сегодняшних событий. - Сколько бы Вы себя ни утешали, Доен, правда такова, что теперь вы с Джонни разделены. Больше нет никаких "вас", есть теперь только "Вы" и "он". И чья же это вина? Накамото Юты?.. Или... все-таки Ваша? Доен резко поднимает голову, встречаясь с выжидающим взглядом следователя, который, несмотря на дикую усталость, мог продолжать думать и делать сумасшедшие умозаключения. Мужчина мотает головой, неосознанно вцепляясь пальцами в диван: - Нет. Причем же здесь я? Разве я бросил любимого человека в заточении и перестал его искать? Он предал меня! - Вы усиленно убеждаете себя в этом, но... я почти уверен, что между вами что-то произошло незадолго до похищения, - взгляд проницателен и слишком уж знающий. Отчего-то это раздражает, Доену невыносимо находиться в этом кабинете и продолжать этот неожиданно откровенный и давящий разговор, но продолжает сидеть на месте. Ладони вспотели, руки почти скользят по сидению, а ком перекрывает кислород. - Вы выбрали правильную профессию, следователь Чон. Даже слишком правильную, и это пугает. - Идите домой, Доен. Уже очень поздно, пора спать, - столько заботы и тепла в этом бархатном, кошачьем голосе, приятно прокрадывающемся в уши и оседающем в памяти. У Доена мурашки по коже от этого человека до ужаса нежные и обволакивающие, доставляющие удовольствие. И это неправильно, он понимает это где-то глубоко внутри, но продолжает ходить, вспоминать и слушать его. Почему же все так? Что с ним не так? Накамото Юта был теперь понятен Киму и оттого неинтересен более, но Чон Джехен - сама тайна. Мужчина провожает его до самых ворот, всегда так делал, то ли от волнения, то ли просто потому что так нужно было сделать. Но так или иначе, Доену это нравилось, поскольку так он мог провести с ним дольше времени. - Больше не ходите сюда. Когда закончится расследование, можем иногда встречаться по-приятельски, но сейчас не следует этого делать. Вы слишком заинтересованное лицо в этом деле, - он говорит жестко, но с таким мягким, словно свежая булочка, лицом, что Ким все пропускает мимо ушей, сосредотачиваясь на пушке на белой коже, который было видно в свете фонарей. - Я изменил Джонни с Тэеном. Это было лишь однажды, но... кажется, эта ошибка аукнулась мне в виде Юты. Хоть я и привязан к нему, - в глазах Доена Джехен видит горечь и сожаление, и это не может не радовать. С другой стороны, подобная подробность была очень значима в расследовании. - Хотите знать, почему Джонни смотрел на Вас так сегодня вечером? Он понял, что никогда не заслужит Вашего прощения, хотя, честно сказать, вы оба виноваты в случившемся. Вы убили друг друга своими предательствами и именно это не дает двигаться дальше, - Чон судорожно вздыхает, запахивая пальто поплотнее. - Да... я ошибся. Джонни теперь не в силах Вас спасти, потому что предательство убивает любовь, какой бы крепкой и глубокой та ни была. Он не любит Вас, а Вы - его. Вас обоих связывает друг с другом лишь иллюзия этих чувств. Джонни держится из-за долга, а Вам просто некуда пойти в нынешнем состоянии, ведь, что скрывать, положение Ваше жалко и очень тяжко. Вопрос теперь в том, получится ли привести себя в порядок или же... станете вторым Накамото Ютой? С этими словами Джехен возвращается в здание, ни разу не обернувшись, и Доен не знает, что дается ему тяжелее - этот жест равнодушия или последние пугающие слова.