Плетёт свои сети хитрый Паук

      Роуди кажется, что он сходит с грёбаного ума.       Паук ребёнок — вот что он пытается сказать. Паук, которого весь Нью-Йорк считает воплощением зла, а ЩИТ — своей проблемой номер один — ребёнок.       Роуди открывает рот и снова закрывает, потом поворачивается в сторону своего лучшего друга, словно надеясь, что он сейчас скажет нечто вроде «ха-ха, тебя так легко провести, утконосик, разумеется, это всё просто одна большая ложь».       Тони не выглядит удивленным. Однако то, как Старк потирает переносицу — устало и как-то обреченно, даже расстроенно, говорит ему, что они все в полном дерьме.       Ребенок-паук, тем временем, держится гордо. Ему явно удаётся справиться с дезориентацией, вызванной действием транквилизатора, потому что его взгляд становится убийственно ледяным, а вся поза выражает настороженность и готовность к битве. Роуди отстраненно думает о том, что, если бы не наручники, он бы уже давно на них с Тони набросился. Роуди отстраненно думает о том, смог бы он сражаться против ребенка.       А потом Тони задаёт этот вопрос, на который Роуди правда не хочет знать ответа.       — Так сколько тебе лет, пацан?       Паук продолжает сверлить их тяжелым взглядом, игнорируя вопрос. Его положение на полу и то, как он выворачивает шею, чтобы не выпускать их из виду, заставляет шею Роуди заныть.       — Почему бы тебе просто не связаться с ЩИТом, Тони? — тихо предлагает он. — Сомневаюсь, что он станет с нами сотрудничать.       Неожиданно Паук хмыкает, что делает всё ещё хуже. Его взгляд не теплеет ни на йоту, когда он открывает рот.       — Я могу сломать эти наручники, — говорит он скучающим тоном так просто, словно отвечает у доски простую тему. Отстраненно Роуди размышляет о том, ходил ли Паук когда-нибудь в школу. Потом до него доходит смысл его слов, и он напрягается.       — Не знаю, в курсе ли ты, что такое вибраниум, — начинает он немного раздраженно.       Паук щурится, делает неуловимое движение плечами, и наручники разбиваются вдребезги.       Хорошо, вот теперь они точно в полном дерьме, — успевает подумать Роуди, пока Тони, даже не сдвинувшийся с места, говорит Пятнице что-то про Халк-аут. Впрочем, он понимает о чем речь, сразу же — как и пацан, успевший занять боевую стойку, но явно отвлекшийся на рухнувшие вдоль стен железные заслоны.       — Тони, — раздраженно шипит Роуди, подавляя желание задвинуть друга себе за спину. — Надень чертов костюм.       Паук плавно поворачивается в их сторону, и он вскидывает руку с репульсором, готовый выстрелить, если он начнёт двигаться.       Тони Старка ничто из происходящего явно не впечатляет.       — Так, — тянет он. — Не-а. Опусти эту штуку, Роуди.       — Как мило, у Тони Старка есть моральные принципы, — комментирует Паук.       — Надень. Костюм, — больше не стараясь звучать тихо, повторяет полковник.       Паук тихо и зло смеётся.       — О, да ладно вам, — он жестикулирует, и Роуди напряженно следит за каждым его движением. — Я определенно не собираюсь драться с единственным в мире человеком, который может остановить то, что сейчас происходит.       — Так ты думаешь, это его рук дело? — Роуди уже практически уверен, что сможет сражаться против ребенка, но ответ заставляет его руку дрогнуть.       — Я думаю, что Тони Старк — самый умный человек из всех, кого я знаю, и он может найти выход из любой, даже настолько дерьмовой, ситуации.       Роуди хочет думать, что эти слова — просто попытка запудрить им обоим мозги, однако Паук говорит так спокойно и убежденно, что он не уверен.       — А ещё я думаю, что ему от меня что-то надо, потому что агенты ЩИТа всё ещё не здесь, — заканчивает Паук и скрещивает руки на груди.       — Пятница, — говорит Тони устало.       — Питер Бенджамин Паркер, шестнадцать лет, — мгновенно отзывается ИИ, как всегда точно определяющая, что хочет от неё создатель, по одной лишь интонации. — Из живых родственников только тётя, она же его опекун.       Паук — Питер — смотрит в сторону потолка.       — Неплохо, — говорит он.       — Шестнадцать лет, — говорит Роуди.       Его лучший друг и Паркер одинаково его игнорируют.       — Давай честно, мистер Паркер, — предлагает Тони. — Ты работаешь на Гидру?       — Я… что? — переспрашивает Паук так, словно уверен, что Тони Старк сбрендил, а потом, неожиданно, громко фыркает.       — Пятница, — снова говорит Тони.       Роуди очень внимательно наблюдает за лицом пацана, когда Пятница выводит на голографический экран прямо перед ним фотографии с той самой ночи, и он не пропускает вспышку досады и чего-то тёмного, на мгновение исказившего его молодое лицо.       Роуди мысленно мрачно ликует, потому что Паук, определенно, работает на Гидру, вот только Тони Старк продолжает терпеливо ждать ответа.       — Нет, — наконец отвечает Паркер и вздергивает подбородок.       — Тони, — предупреждающе начинает Роудс.       — Забавно, — продолжает Питер, снова его игнорируя. — Что вы двое задаете мне этот вопрос.       — И что же здесь забавного, Паучок? — интересуется Старк невозмутимо.       — Без обид, мистер Старк, но для человека с такими гениальными мозгами, как ваши, кажется двойной тупостью работать на ЩИТ и не знать, что он уже давно превратился в Гидру, — отвечает Паркер таким тоном, что сразу становится ясно: обиды предполагаются.       Тони хмыкает, а Роуди возводит глаза к потолку, раздраженно переступая с ноги на ногу в своём железном костюме.       — Как насчёт доказательств? — предлагает он.       Паук поводит плечами.       — Более чем бесполезно, если учесть, что вы считаете меня главным мировым злом.       — Ну, насчет мирового было немного самонадеянно, — замечает Старк с некоторым весельем в голосе.       На секунду Роуди кажется, что его старый друг, саркастичный и полный, оптимизма вернулся, но потом Паук бросает небрежное «по крайней мере, я не работаю на тех, кто убил любовь всей моей жизни», и плечи Тони каменеют.       —       Питер жалеет о своих словах практически сразу, как их произносит, но, с другой стороны, у него есть поводы для раздражения.       В конце концов, его похитили. Накачали транквилизаторами и похитили, что означало Морган, оставшуюся в другой части города совершенно одинокой против бродящих вокруг орд зомби. И это, в общем-то, всё, о чем он сейчас может думать, так что беспокойство о чужих чувствах — не то, что его занимает.       С другой стороны, Железный Патриот выглядит так, будто собирается выстрелить в него из репульсора, и сделать это прямо сейчас.       Питер вздыхает, признавая поражение.       Потом он решает, что самое время сделать то, что всегда получалось у него лучше всего. Да, сбежать.       Он надеется, что полковник Роудс стреляет в него больше машинально, чем потому, что он — законченный козёл, когда с размаху врезается в железный заслон и морщится на то, что он не поддаётся. Тогда Питер бьёт ещё раз, и всё идёт совсем не по плану: неожиданно его отбрасывает назад, причём с такой силой, что он ударяется спиной о противоположную стену.       — Ух, блин, — бормочет он протестующе, чувствуя, как затылок противно пульсирует. Он проглатывает восторженное осознание того, что материал, судя по всему, способен накапливать кинетическую энергию, и вскакивает на ноги на тот случай, если Роудс снова решит в него стрелять.       — Это даже смешно, — говорит Питер громко. — Да ладно, что вам от меня надо? Либо свяжитесь уже с Гидрой, либо отвалите.       — ЩИТ — не Гидра, — говорит Железный Патриот недовольно, однако он выглядит так, словно сожалеет, что выстрелил, и это подтверждает то, что он опускает руку с репульсором.       — Конечно, — язвительно соглашается Питер. — А я — ваш дружелюбный сосед.       Тони Старк разглядывает стену, от которой его только что отбросило, так, словно он впечатлен.       — Ты в порядке, Паучок? — наконец, спрашивает он. После чего добавляет, глядя в сторону Роуди: — Выстрелишь в него снова — и я попрошу Пятницу деактивировать твой костюм.       — Знаете, мистер Старк, — говорит Питер. — Честно говоря, с чувством самосохранения у вас как-то не очень.       Роуди не приходится признавать, что он согласен с восьминогим кошмаром Нью-Йорка: прямо в тот момент, когда он открывает рот, Пятница четко сообщает:       — У вас сообщение от ЩИТа, мистер Старк. Они утверждают, что прямо сейчас Паук подвергает угрозе жизни гражданских в противоположной части Нью-Йорка.       Питер щурится, переводя взгляд на потолок.       — Вау, я такой многозадачный, — восхищается он.       — Хм, — говорит Роуди. — Какого черта?       После чего две вещи происходят одновременно: пол под их ногами вздрагивает, и Пятница снова подает голос, чтобы сообщить лаконичное:       — Зафиксировано вторжение.       — Ну, — говорит Питер практически не злорадно. — Думаю, сейчас я больше не ваша проблема номер один.       —       Тони Старк ненавидит зомби.       Серьезно, он их нахрен не переваривает. Дело даже не в том, что сейчас они — часть их обыденности, в которой, такими темпами, каннибализм скоро станет легализован.       Тони Старк ненавидит зомби с того самого момента, как вышел этот длинный и скучный сериал, где каждый герой пытался переиграть остальных в своей тупости. Тогда у них с полковником Роудсом даже произошел сорокапятиминутный спор, в течение которого Тони доказывал, что вот он-то бы точно выжил, если бы люди вокруг внезапно начали жрать друг друга, а его лучший друг находил на каждый его довод контраргумент.       К чему Тони ведет — зомби определенно в начале списка самых ненавистных вещей для Тони Старка.       И вот, пожалуйста — прямо сейчас они разгуливают по этажам Башни так, будто это их Башня.       Самое странное во всей этой ситуации то, что Паук не сбегает. Бесшумный, быстрый и смертоносный, словно это не ему здесь шестнадцать, он разделывается с тремя зомби раньше, чем Тони успевает зарядить репульсоры. Потом они сражаются вместе: Тони чувствует смутный дискомфорт из-за того, что костюм Паука, в отличие от его железного, не даст ему никакой защиты, если хоть один из этих ходячих мертвецов попытается добраться до него своими зубами. Что, конечно, не оправданно. Потому что Тони наблюдал, как Паук разделывается с зомби так, будто ему это ничего не стоит. Правда, тогда он ещё не знал наверняка, что это ребёнок.       Однако, Паук здесь — и он помогает им. Но, когда Тони разбирается с последним плохим парнем, который еще недавно, возможно, таким не был — о чем он определенно старается не думать — Паук делает то, что у него действительно хорошо получается. Быстрая, невидимая, неуловимая тень — он сбегает.       —       Питер размышляет о том, что мог бы сказать Морган.       «Твой отец, который не знает, что он — твой отец, накачал меня наркотиками и собирался сдать Гидре — так что, это не совсем моя вина в том, что я тебя, вроде как, бросил. О, кстати, его лучший друг — тот ещё мудак.»       Потом он отвлекается на размышления о том, собирался ли Тони Старк сдать его Гидре в действительности. Исключая тот момент, что его гениальный мозг каким-то невероятным образом до сих не сложил два и два и не осознал, что Гидра проникла в ЩИТ и разрушила его изнутри уже несколько лет назад — Старк все равно, кажется, не собирался. По крайней мере он сказал Пятнице — его искусственному интеллекту? — этого не делать. Это значило, что Старк не доверял словам ЩИТа, или всего лишь то, что он не считал его, Питера, представляющим опасность? Он не знает. С другой стороны, то, как Старк даже с места не сдвинулся, когда он стряхнул с себя наручники из вибраниума так легко, будто они были из пластмассы. С другой стороны, это был Тони Старк — он никогда не беспокоился о своей безопасности. Или, может, все дело было в смерти той, о чьей безопасности он как раз-таки беспокоился.       Питер трет лицо рукой и поджимает губы. От всего этого несет таким безумием.       — Эй, — зовет он тихо.       Он чувствует гордость, когда перехватывает нож в дюйме от своей головы.       — Ладно, может, было глупо волноваться, что ты не сможешь за себя постоять, — улыбается он.       Морган тринадцать — иногда Питеру кажется, что гораздо, гораздо больше. Иногда она заставляет его чувствовать себя маленьким несмышленым идиотом. Может, все дело в том, как быстро ей пришлось повзрослеть: двенадцать — не лучший возраст, чтобы потерять мать и попасться в руки агентов террористической организации. Спустя почти год Питер до сих помнит этот день так ярко, как никакой другой: он, прячущийся за стеной дома, лицо Морган, на чьих глазах убивают ее мать, и ржавый, проникающий сквозь фильтр маски и заполняющий легкие запах крови. В тот момент он не мог ничего сделать: одно неверное движение, и Морган была бы мертва. Она была бы мертва чуть позже, или, может, они бы использовали ее для того, чтобы подобраться к Тони Старку — что глупо, потому что Тони Старк понятия не имеет, что у него есть дочь. Ну, она была бы мертва, если бы Питер не вмешался.       Не то чтобы Морган сразу поверила, что он хочет помочь. Питер ее не винит — сомнительные парни во всем черном едва ли похожи на кандидатов в лучшие подруги. Однако, в конце концов, они застревают вместе.       Сначала Морган молчит — не доверяет, Питер может это понять. Не до конца доверяет даже тогда, когда он снимает маску. Но в один из вечеров она все-таки рассказывает ему о том, как узнала, что ее отец — Тони Старк, о том, как узнала, что плохие парни узнали об этом тоже. Пеппер хотела ее защитить, вот и все — хотела для нее нормальной жизни, не связанной с Железным Человеком и не имеющим конца списком врагов, которые жаждут смерти его самого и всех, кто так или иначе оказывался в его жизни. Но это не сработало, когда они обо всем узнали — «я знала, что это случится, Питер» — и пришли за ними. И Тони Старка не было рядом.       — Ей не стоило сходиться с твоим отцом, если она действительно хотела тебя защитить, — говорит Питер тогда раздраженно, а потом осекается, но Морган только усмехается и качает головой.       — Могу поспорить, ты однажды тоже влюбишься и будешь разрываться между этим чувством и тем, чтобы она или он держались подальше от тебя и были в безопасности.       Да, иногда она заставляет его чувствовать маленьким и несмышленым.       — Тони Старк смог бы защитить тебя лучше чем пятнадцатилетний линчеватель, большую часть времени понятия не имеющий, что он делает, — замечает он тогда.       — Ты так считаешь?       Питеру нечего ответить на этот тон.       Так что они застревают вместе. Питер впихивает работу между школой и борьбой с преступностью, чтобы оплачивать аренду крохотной квартиры для Морган (в ход идут поддельные документы и пара взяток), Морган устраивается в крошечную, забытую богом кафешку (в ход идут поддельные документы), где ее точно не смогут заметить. И все, вроде как, нормально настолько, насколько может быть в этой ненормальной ситуации.       А потом происходит зомби-апокалипсис.       — Где ты, блин, был, Питер? — шипит Морган, забирая у него нож.       — Ну, — Питер одергивает рукава плюшевой толстовки.       — Ну?       — Твой отец надрал мне задницу, — сдается он. Его рука машинально дергается в сторону шеи.       — Мой отец надрал тебе задницу, — медленно повторяет она.       — Гидра хочет меня прикончить, — пожимает плечами Питер. — Они сотрудничают. Точнее, не думаю, что это так.       — Питер, — теперь Морган выглядит немного раздраженной, запутавшейся и обеспокоенной одновременно.       — Мхм, кстати об этом, — тянет он. — Тони, вроде как, теперь знает, кто я.       Морган скрещивает руки на груди.       — Да что у вас там произошло вообще?       —       В какой-то момент Неду начинает казаться, что Мишель вообще наплевать на конец света.       ЭмДжей, точно. Она небрежно бросила, что предпочитает, когда ее зовут так.       Она всегда казалась ему странной: слишком отстраненная, слишком не заинтересованная… во всем. И теперь она просто продолжает сохранять спокойствие, пока мир вокруг рушится и превращается в руины.       Одна часть Неда кричит, что люди не должны так спокойно относиться к апокалипсисам, пока вторая резонно заявляет, что спокойный человек рядом — не худшее, что с ним может произойти.       Потому что Нед не спокоен. Честно говоря, он в ужасе. Его дом разрушен, его единственный родственник мертв, его лучший друг пропал без вести.       И Нед понятия не имеет, как кто-то может оставаться спокойным, пока они пробираются темными закоулками к складу, оглядывая окрестности на предмет зомби.       — Это худшее место, куда можно было пойти за едой, ЭмДжей, — шипит он, нервно поправляя лямку рюкзака рукой в перчатке без пальцев. — Здесь наверняка все кишит мертвецами.       — Именно поэтому мы идем сюда, — отвечает ЭмДжей невозмутимо.       Нед приглушенно ругается себе под нос.       — Это, скорее всего, одно из немногих мест, где еще что-то осталось, — объясняет она, игнорируя это.       — Включая зомби, ага, — ворчит Лидс, прекрасно понимая, что она права.       Его нервы натянуты до предела: дождь, барабанящий по крыше, становится все сильнее, заглушая посторонние звуки, в то время как Нед предпочел бы слышать, если кто-то решит к ним подобраться. Кто-то голодный до человеческой плоти, например. Кто-то, как…       — ЭмДжей, — шипит Нед, выбрасывая вперед руку, чтобы остановить ее.       Однако Джонс уже, явно, и сама видит.       — Надо уходить, — шепчет Нед ей на ухо, дергая ее назад.       ЭмДжей щурится, а потом сбрасывает его руку и делает уверенный шаг вперед.       — Эй, — негромко говорит она.       — Что за дерьмо, — говорит Нед в ужасе.       Потом фигура, к которой прикован его взгляд, плавно поворачивается, делает шаг в их сторону, выходя из тени, и в горле у Лидса пересыхает. Потому что это не зомби, как ему показалось вначале. Это Паук. И он понятия не имеет, что хуже.       — Здесь что-то осталось? — спрашивает ЭмДжей спокойно.       Паук наклоняет голову набок, и это движение каким-то образом выглядит настолько нечеловеческим, что у Неда пересыхает в горле.       — Мы просто пойдем отсюда, — бормочет он машинально, дергая ЭмДжей за рукав. — И не будем никому мешать. Да, ЭмДжей?       — Нет, — отвечает она просто.       Паук, неожиданно, хмыкает.       — Да, — говорит он, и Нед не сразу понимает, что это ответ на вопрос ЭмДжей, потому что какая-то его часть содрогается от этого механического голоса. — Здесь осталось довольно много всего.       — Супер, — говорит Мишель равнодушно и проходит мимо него, задевая плечом.       Нед думает, что он готов умереть прямо здесь.       Паук теперь смотрит прямо на него — Нед чувствует его внимательный, изучающий взгляд даже за маской, и от этого взгляда по его спине ползут мурашки.       — Эм, — говорит он нервно. — Помогу ей. Э- найти все, что нужно.       Он просачивается мимо Паука, изо всех сил стараясь выглядеть круто.       Нед знает, что не выглядит круто ни разу.       — ЭмДжей, нам правда лучше уйти, — шепчет он, нервно оглядываясь, пока девушка спокойно складывает в рюкзак тампоны. — Серьезно, это же Паук, ему хватит секунды, чтобы расправиться с нами обоими.       ЭмДжей полностью его игнорирует, останавливаясь напротив полки с консервами.       — ЭмДжей, он стоит и просто смотрит, почему он стоит и просто смотрит? — продолжает причитать Нед, косясь на темную фигуру из-за плеча Джонс.       ЭмДжей бросает в рюкзак несколько энергетиков и молча протягивает его Неду.       — ЭмДжей, он…       — Я больше чем уверена, что он слышит каждое твое слово, лузер, — сухо говорит Джонс, требовательно протягивая руку за пустым рюкзаком, болтающимся на плече Неда.       — Чт… — Нед резко поворачивается в сторону Паука, и его глаза распахиваются в ужасе.       — Эй, Паучок, — зовет ЭмДжей неожиданно. — Не поможешь мне достать тот разделочный нож с верхней полки?       Нед следит за каждым шагом Паука, снова содрогаясь от нечеловеческой плавности его движений. Паук останавливается рядом с ними и смотрит на ЭмДжей безразличными линзами своей маски, а ЭмДжей просто раздраженно смотрит на него в ответ. Затем, не глядя, он вскидывает руку, спаутинивает нож и протягивает его Джонс.       Нед делает глубокий вдох, понимая, что задержал дыхание.       ЭмДжей не говорит «спасибо».       —       Тони Старк наблюдает за тем, как Питер уводит нескольких зомби подальше от гражданских, испуганно сжавшихся за баррикадой из перевернутых машин.       В какой-то момент, когда они оказываются в безопасности, а зомби больше не представляют опасности, Питер неожиданно замирает, а потом безошибочно поворачивается в его сторону. Тони чувствует на себе его взгляд, а потом усмехается, когда Паук вскидывает в воздух руку, демонстрируя ему средний палец. Тони может его понять: если бы кто-то накачал наркотиками, чтобы сдать назначившей цену за его голову организации, его самого, он бы тоже не был с этим кем-то дружелюбным.       Паук щурится и быстро оглядывает подворотню, и Тони догадывается, что он ищет Роудса. Или, может, кого-то из агентов ЩИТа — у этого ребенка врагов определенно больше, чем стоит иметь в его возрасте. Однако он здесь один — надеется, что это не спугнет Паркера, потому что им без сомнения есть что обсудить.       Ну, Паук, что имеет смысл, не хочет иметь с ним дела — потому что когда Старк приземляется и заставляет лицевую пластину костюма открыться, Питер уже исчезает — снова, с профессионализмом, которому позавидовали бы даже некоторые шпионы.       — Ну ладно, Паучок, — бормочет Тони, а потом снова взлетает, когда в подворотню начинают стекаться зомби, как и многие другие в этом мире заинтересованные его персоной.