Плетёт свои сети хитрый Паук

      Руки Мэй немного подрагивают.              — Ох, блядь, — говорит зомби. — Это было мое любимое лицо.              Мэй отстраненно думает о том, что ее могло бы стошнить, но ее не тошнит. Видит бог, она в этой жизни имела дело с достаточным количеством дерьма.              Зомби деловито ощупывает свою простреленную голову и кривит уцелевший уголок рта.              — Ой, ну почему? — вопрошает он.              Мэй отстраненно думает о том, что раньше зомби не жаловались, когда ты вышибал им мозги. Видит бог, это уже немного чересчур.              — Э-э, леди, стойте, — зомби неожиданно убирает окровавленные руки от лица и машет ими в сторону Мэй. — Не надо вам ходить туда в одиночку.              Мэй смотрит на него.              — Я серьезно. Не знаю, заметили ли вы, но в коридорах больницы сейчас веселая тусовка из ребят, которые, по сравнению со мной, может рожей и вышли, зато чувством юмора уж точно не блещут.              Мэй не заметила. Но стоит ей открыть рот, чтобы сказать об этом зомби, как она слышит шаги откуда-то из коридора. Ее взгляд скользит в сторону окна. Это второй этаж, и она определенно попытает счастья, если вокруг здания не окажется зомби. Или окажется, но, по крайней мере, хотя бы в пару раз меньше, чем в коридоре.              — Ладно, давайте попробуем еще раз, — беззаботно болтает, тем временем, зомби перед ней. — Дэдпул, выглядел стремно еще до того, как это стало мейнстримом.              Руки он ей, надо заметить, не протягивает.              — И я — не зомби, — объясняет он, дружелюбно ухмыляясь. — Вообще-то, они меня кусали пару… десятков раз, но шутка на них. Могу поспорить, они ущерба понесли больше.              Мэй косится в сторону двери, которая неприятно приоткрыта, а зомби, который утверждает, что он не зомби, все болтает и болтает. При этом он все еще ухмыляется уцелевшей стороной рта, и это выглядит так жутко и сюрреалистично.              А потом дверь медленно приоткрывается, и в проем протягивается изуродованная черными венами рука.              Мэй не успевает сделать ни одного шага в сторону окна, прежде чем Дэдпул молниеносно выхватывает из-за спины катану и сносит протиснувшемуся в кабинет зомби голову.              — Я тут, вообще-то, пытаюсь завести новые знакомства, — сообщает он обезглавленному телу.              Тело пару секунд качается на месте, после чего падает.              — И произвести хорошее, блядь, впечатление! — рявкает Дэдпул раздраженно, при этом доставая откуда-то из кармана тряпку и бережно начиная стирать с катаны следы крови.              Мэй не знает, сказываются ли на ней бессонные ночи, или, может, просто факт произошедшего конца света накладывает свой отпечаток, но она ловит себя на том, что тихо хмыкает.              —              Бетти думает о том, что у нее хорошая карма.              Нет, она сейчас не про свою лучшую подругу-вероятно-зомби, и уж точно не про родителей-вероятно-зомби, и не про то, что в их мире случился апокалипсис. Скорее, она размышляет о том, какой вероятностью было встретить на призрачной заправке одноклассников, которые мало того что вытащили ее оттуда, так еще и собираются (абсолютно неосуществимыми, как уже несколько раз за последние пару часов отметил Флэш, способами) в Лондон.              Ну, по поводу того, что касается неосуществимости, Бетти не рискнет с ним спорить. С другой стороны, невозмутимость и уверенность в том, что она делает, ЭмДжей, внушают уважение.              Да, есть вероятность, что Тони Старку плевать на то, сколько у него квинджетов (по крайней мере, пока зомби являются более насущной проблемой), но главная сложность даже не в том, чтобы одолжить (как это называет ЭмДжей, Бетти уверена, что здесь должно быть другое слово) у него этот квинджет. Главная сложность в том, чтобы просто до него добраться.              Они ползут со скоростью пробки в час пик, хотя никакой пробки, разумеется, нет. Проблема в основном в брошенных автомобилях — но также и в обрушившихся зданиях и упавших фонарных столбах, а также в полуобглоданных трупах, валяющихся на проезжей части (о чем Бетти точно старается не думать). И если ЭмДжей объезжает каждое препятствие со своим привычным безразличием, то остальные явно не разделяют ее спокойствия.              — Быстрее было бы добраться пешком, чем тащиться на этой развалине.              Например, Флэш.              ЭмДжей сдувает лезущую в глаза прядь волос и монотонно парирует:              — Тогда выйди из машины и сделай это, встретимся на месте.              Томпсон бросает убийственный взгляд на фыркнувшего Неда, однако Бетти тоже против воли улыбается: не потому что это смешно, скорее потому, что весь мир рухнул, а Флэш и ЭмДжей ни капли не изменились, и это странно утешает. Наверное, именно из-за того, что она все еще смотрит на Неда, Бетти задает этот вопрос.              — Так кто-нибудь из вас слышал что-то от Питера?              Она жалеет об этом почти сразу же — после того, как ЭмДжей поджимает губы, а Нед начинает выглядеть как грустный щенок. Только Флэшу, кажется, действительно наплевать, потому что он не задерживается с ответом.              — Могу поспорить, Пенис Паркер сейчас шатается по улицам вместе с себе подобными, — выпаливает он язвительно, игнорируя выражение лица Неда. — Нет, серьезно, вы вообще видели его незадолго до того, как началось все это постапокалиптическое дерьмо? Он спал, наверное, примерно никогда, и…              ЭмДжей ударяет по тормозам так резко, что если бы они ехали с чуть большей скоростью, кто-то из них мог бы об этом пожалеть. Потом она медленно, спокойно поворачивается к Флэшу.              — Знаешь, Флэш, — говорит она очень спокойно, пока ее взгляд прикован к чему-то за его спиной. — Я все еще не понимаю, что ты делаешь здесь, с нами.              — Э-ЭмДжей?              Бетти видит это в тот же момент, когда Нед подает голос, а вот Флэш со своего пассажирского сиденья, повернувшийся в сторону места водителя в оборонительной позе, не заметит движения даже если сильно захочет.              — Уверен, что не хочешь выйти из машины?              — ЭмДжей! — теперь Нед звучит испуганно, и Томпсон хмурится, прежде чем, наконец, правильно расшифровать взгляд Джонс и резко обернуться.              Бетти четко ловит тот момент, когда кровь отливает от его лица.              — Какого, — едва слышно начинает он, инстинктивно отшатываясь от окна. ЭмДжей несколько мгновений разглядывает его перепуганное лицо, потом едва заметно изгибает уголок губ и резко газует, выруливая в противоположную от практически врезавшихся в машину трех зомби сторону.              — К-какого хрена? — жалобно заикается Флэш.              — Но если ты уверен, что не хочешь, — невозмутимо заканчивает свою мысль ЭмДжей, полностью его игнорируя. — Тогда просто заткнись и не отвлекай меня от дороги.              —              Иногда Питер уверен, что паучье чутье — не такая уж и редкость, и у Морган оно точно должно быть.              — Ты беспокоишься, — замечает она, крутя в руках пачку печенья, которую он протянул ей несколько минут назад. — Это как-то связано с твоими друзьями, которые собираются украсть квинджет моего папули, или есть другая причина?              Питер рассеянно хмыкает.              — Я не думаю, что с ними что-то может случиться — только не пока ЭмДжей там. Но я чувствую, что, — он обрывает себя. — В этом нет смысла.              — Ты чувствуешь: что-то не так, — без вопросительной интонации говорит Морган. — Вроде как… твое чутье говорит тебе, что кто-то из них может оказаться в полной заднице, или это всего лишь паранойя Питера?              — От моего чутья в последнее время не слишком много пользы, — замечает Питер. — Я же говорил тебе об этом.              — А я говорила тебе, что ты должен перестать его игнорировать, — парирует Морган.              — Ну да, это же не в твоей голове постоянно звенит как после взрыва бомбы.              — Уверена, ты преувеличиваешь.              Питер забирает у нее печенье, разрывает упаковку и засовывает в рот сразу две штуки, чтобы не признавать, что по большей части она права и он просто драматизирует.              — Однако, — говорит он, даже не потрудившись сначала прожевать, из-за чего Морган смотрит на него без особого восторга. — В этот раз я не уверен, действительно ли это ложная тревога.              — Ты должен пойти и проверить, чтобы они были в порядке, — заявляет Морган, после чего, пользуясь его секундным замешательством отбирает печенье, не учитывая того, что у Питера действительно есть эти паучьи рефлексы. — Эй! — возмущается она, когда его пальцы просто прилипают к упаковке.              — Хм, — Питер смотрит на них, после чего немного хмурится, и Морган, наконец, забирает себе пачку. — Не думаю, что это хорошая идея.              — Из-за меня, — кивает дочь Старка без восторга. В ее голосе звучит плохо скрываемое раздражение, когда она добавляет: — Уверена, смогу постоять за себя лучше, чем твой Нед, который даже у мухи, которую он случайно прихлопнет, станет просить прощения.              — Он так не делает, — протестует Питер, слабо ухмыляясь, но ее слова напоминают, как сильно он на самом деле скучает по лучшему другу.              — Я серьезно, просто иди и убедись, что они в безопасности, — настаивает Морган. — Скажи им, что ты — Паук, между делом, кому теперь какая разница. Могу поспорить, ты просто мечтаешь увидеть, как Флэш обоср…              Питер смотрит на нее, и Морган закатывает глаза.              —              ЭмДжей чувствует, что еще немного — и она начнет засыпать за рулем.              Дорога не становится проще, когда они оказываются за городом: никакого кордона, кстати, ЭмДжей не видит, даже ни единого на него намека. Однако шоссе усеяно брошенными машинами тех, кто до последнего надеялся спастись и у кого явно что-то пошло не по плану.              Хуже всего, что не только проезжая часть напоминает свалку автотранспорта, но столкнувшиеся, перевернутые машины перекрывают и обочину. ЭмДжей чувствует, как взмокает ее спина, пока она пытается протиснуться между грудами металлолома и не застрять, что скорее всего привело бы их к скорой и не слишком приятной кончине.              Проблема в том, что даже полная сосредоточенность, которая от нее требуется, не помогает в борьбе со сном. Как не помогают и Нед с Бетти, сладко уснувшие друг у друга на плече, стоило сумеркам сгуститься еще сильнее. Только Флэш продолжает бодрствовать, наверняка из упрямства, или, может, боится, что ЭмДжей скормит его зомби, кто знает. Однако он бодрствует и даже дает советы короткими, на удивление не раздражающими фразами, когда они преодолевают очередной особенно сложный участок дороги.              — Ты, кажется, говорил что-то о том, что единственный здесь имеешь право сидеть за рулем, — сдается, в конце концов, ЭмДжей, когда едва не пропускает вынырнувшие из темноты две столкнувшиеся машины. — Можешь сменить меня, в таком случае.              Она хочет, чтобы ее голос звучал более твердо и непринужденно, но дорога сильно ее вымотала. ЭмДжей действительно устала, и она не уверена, что у нее хватит сил вступить в словесную перепалку с Флэшем, если он решит, что молча уступить будет слишком просто.              — Ладно, — отвечает Томпсон, не добавляя ничего язвительного.              ЭмДжей тормозит на открытом участке дороги, где, по крайней мере, никто не сможет подобраться к ним незамеченным, и отстегивает ремень безопасности.              Холодный ветер, обжигающий лицо, действует отрезвляюще — но недостаточно, чтобы она перестала ощущать усталость. Несколько секунд ЭмДжей просто наслаждается тем, как расслабляются затекшие от неудобной, напряженной позы мышцы, пока ее взгляд рассеянно скользит по сторонам, не особо преуспевая в том, чтобы проникнуть сквозь грязный серый полумрак.              Флэш ведет гораздо более плавно, чем она, что, с одной стороны, приносит облегчение ее ноющим плечам, но с другой — не помогает в борьбе с накатывающим сном. Томпсон явно замечает, что ее глаза закрываются, но не говорит ни слова — не то чтобы ЭмДжей собирается спать, пока за рулем машины кто-то, кому она не доверяет. Однако, в конце концов именно это и происходит — она засыпает. Или, по крайней мере, начинает погружаться в сон, потому что, когда Флэш тихо произносит: «Джонс», она чувствует себя дезориентированной.              Впрочем, ей не приходится спрашивать, в чем дело.              Мишель уже ни один и ни два раза, чему она точно не рада, видела жертв эпидемии вблизи, вот только от этого зрелище не становится привычнее или приятнее. Иногда она жалеет, что в реальном мире зомби не похожи на зомби с экранной картинки. Каким-то образом их похожесть на выживших делает все только хуже. Ну, в духе того, что ты следующий. Да, она бы точно предпочла следы разложения.              — Что-то не, — Бетти давится вздохом, и ЭмДжей испытывает облегчение, когда она не начинает визжать.              Флэш совершает ошибку в тот момент, когда сбрасывает скорость. ЭмДжей не может его винить: это просто здравый смысл и попытка минимизировать ущерб. Вот только и то, и другое в конце концов приводит к тому, что они оказываются в ловушке: две столкнувшиеся фуры с одной стороны и сжимающееся полукольцо зомби с другой, и, какого черта.              Мишель уже далеко ни один раз видела жертв эпидемии вблизи, вот только еще ни разу — такой огромной, практически организованной группой. Гигантской группой, которая двигается прямо в их сторону.              — Дави их! — Нед в панике хватается за кресло ЭмДжей, просовывая вперед голову, но тут же резво отшатывается, когда лобовое стекло разбивается от врезавшегося в него мертвого тела.              Теперь Бетти визжит, но ЭмДжей не то чтобы может ее винить. Флэш давит на газ, но зомби слишком много и колеса проворачиваются вхолостую, пока они продолжают надвигаться. Нед, кажется, начинает молиться.              Неожиданно Флэш начинает отчаянно сигналить. Рот Неда забавно приоткрывается, когда зомби синхронно застывают и резко разворачиваются, словно что-то привлекает их внимание.              — Сработало? — недоверчиво пищит он, однако ответа не требуется. Они замечают темную, стремительную фигуру одновременно и, кажется, так же одновременно выдыхают.              —              Бетти никогда не считала Паука монстром, за которого его все принимали.              Вообще-то, она им восхищалась: и до того, как мир начал разваливаться, а Паук считался главным злом Нью-Йорка, и после того, как он неожиданно стал главным борцом с зомби (но все еще, судя по всему, внушал благоговейный ужас).              Но сейчас, если кто-то и должен испытывать благоговейный ужас, то это зомби. По крайней мере, те из них, у кого физически есть шанс успеть это сделать. Потому что Паук двигается так точно и смертоносно, что Бетти бы, на их месте, точно ощутила отчаяние.              И после этого, неожиданно, никто из них больше не находится в опасности быть укушенным.              — Эй, — говорит Паук, поворачиваясь в их сторону, и его немного механический голос практически заставляет Бетти подпрыгнуть. Она не может знать этого точно — не с этими невыразительными линзами его маски — но ей кажется, что взгляд Паука скользит между ними, словно он пытается определить возможные повреждения. — Кто-нибудь ранен?              — Чертова машина, — отвечает ЭмДжей.              Бетти невольно задается вопросом, как кто-то может звучать настолько безразлично и раздраженно одновременно, а потом осознает, что это, вообще-то, по отношению к Пауку, который только что спас их жизни, еще и грубо.              С другой стороны, у недовольства ЭмДжей есть причины.              Например, потому что они посреди ничего, грязные сумерки превратились в полноценную ночь, а их машина выглядит так, словно… ну да, словно она проиграла в схватке среднего размера группе зомби.              Бетти ловит себя на том, что дрожит — и не только от холода.              — Хм, — говорит Паук, склоняя голову и тоже разглядывая машину.              Никто не двигается, и это, кажется, раздражает ЭмДжей еще больше. Она огибает тупо пялящегося на Паука Флэша и, наклонившись, пытается завести двигатель. Длинная кудрявая прядь выбивается из небрежного пучка на ее затылке и, когда ЭмДжей отвлекается, чтобы заправить ее за ухо, Бетти замечает: ее рука дрожит.              Машина не заводится.              ЭмДжей выпрямляется и прислоняется спиной к покореженному боку машины, разворачивая карту.              — Мы почти на месте, — говорит она, поднимая голову и обводя их компанию взглядом. — До Базы около четырех часов пути. Однако, — теперь ее взгляд скользит вдоль дороги, теряющейся во тьме.              Ей не надо заканчивать эту фразу.              «Однако, сейчас так темно, что мы не увидим зомби, если они решат снова к нам подобраться. А даже если увидим — нам это ничем не поможет. Однако, мы здесь как на ладони, а когда бросим машину, то останемся даже без иллюзии защиты. Однако, если бы не Паук, мы все были бы уже мертвы».              — Мы могли бы дождаться утра здесь, и уже тогда идти дальше, — невозмутимо заканчивает Джонс.              Именно тогда Флэш взрывается.              — Дождаться утра? — кричит он, давится слюной и начинает кашлять. — Как насчет плана, в котором мы остаемся в живых? Как насчет плана получше, чем рисковать жизнью, чтобы украсть квинджет Тони Старка?              — Все еще без понятия, что ты здесь делаешь, — пожимает плечами Эмджей.              Флэш поворачивается в сторону остальных в поисках поддержки и уже открывает рот, чтобы продолжить свой гневный монолог, но Паук выбирает именно этот момент, чтобы вмешаться.              — Я могу остаться с вами, пока не рассветет, — говорит он, хоть то, как он переступает с ноги на ногу, и подсказывает Бетти, что он не слишком счастлив такой перспективе.              Флэш закрывает рот.              — Эм… — Паук запинается. — Хм. Ваша подруга права: сейчас идти слишком опасно.              Это глупо, но плечи Бетти расслабляются от нахлынувшего чувства безопасности. Поэтому она пропускает тот момент, когда ЭмДжей поворачивает голову, чтобы посмотреть на Паука так, словно он отрастил себе еще две пары конечностей.              Потом ЭмДжей молча сворачивает карту, прячет ее в карман и вытаскивает из машины свой рюкзак, прежде чем повернуться к столкнувшимся фурам.              —              Нед ловит себя на глупой мысли о том, что он соскучился по ощущению одеяла, в которое можно завернуться перед тем как уснуть.              В их доме все одеяла были тяжелыми — ба считала, что только под такими возможно полноценно выспаться. Она была права — безопасная тяжесть заставляла тело расслабиться независимо от того, насколько беспокойным был мозг.              Одеяло, найденное в одной из фур, совсем не похоже на эти одеяла из его детства. Оно тонкое и колючее, пропахло чипсами и сигаретами, оставившими выжженные следы тут и там.              И, все-таки, это одеяло. Нед натягивает его практически до глаз, сворачиваясь калачиком на полу, и наблюдает за остальными, все еще слишком беспокойными, чтобы лечь и попытаться уснуть.              ЭмДжей, сидящая на небольшом спальном месте в кабине фуры, где они все устроились, заплетает две тугих косы, идущих через всю голову (Нед понятия не имеет, как они называются, но выглядит удобно. Длинные волосы в условиях зомби-апокалипсиса — не самая практичная вещь, что бы там ни говорили сериалы). Бетти сидит рядом и зашивает рукав своей голубой теплой кофты, сейчас выглядящей скорей грязно-серой. Паук устроился на водительском месте, закинув ноги на искореженную приборную панель и практически не шевелясь. Нед почти физически ощущает, насколько напряжены его плечи. Флэш на пассажирском сиденьи рядом с ним рассеянно вертит в руках давно разряженный телефон. Он что-то спрашивает у Паука, слишком тихо, чтобы Нед, лежащий прямо за ними, мог услышать, но он слышит короткий ответ.              — Я чувствую опасность раньше, чем вижу ее.              Вероятнее всего, Томпсон высказывает свое недовольство тем, что Паук сидит здесь, с ними, а не охраняет снаружи, как типично.              Нед размышляет о том, что некоторые люди не меняются даже когда вокруг — толпы зомби, и к тому моменту, как дверь кабины скользит в сторону, впуская внутрь холодный воздух, уже засыпает.              —              Питер потирает лицо в маске ладонью, ощущая, как порыв ветра проникает до костей и отгоняет сонливость.              Он слышит движение за своей спиной, и, конечно, ЭмДжей выбирается на улицу вслед за ним. Питер решает не заговаривать первым.              — Ты сказал, что можешь почувствовать опасность, — говорит она.              Питер обдумывает это. Полностью в духе ЭмДжей: последовать за ним, считая, что он идет разбираться с набредшими на их импровизированный лагерь зомби. Он замечает, что Джонс держит руку в кармане.              — Все в порядке, — он прислоняется затылком к холодному боку фуры и позволяет мышцам шеи расслабиться.              ЭмДжей пару секунд разглядывает его, словно размышляя, стоит ли доверять его словам, после чего вытаскивает ладонь из кармана и скрещивает руки на груди. Несмотря на некоторую враждебность позы, ее голос звучит расслабленно:              — Остальные уснули.              Питер поворачивает голову, чтобы видеть ее лицо.              — Тебе бы тоже стоило, — замечает он ради справедливости.              — Знаешь же, что водители стараются не ехать ночью в одиночку на большие дистанции, — невозмутимо парирует ЭмДжей.              Питер всерьез начинает считать, что сбивать его с толку — ее суперспособность.              — Хм, — говорит он, чтобы выиграть себе немного времени.              — Не хочу, чтобы ты уснул и нас всех сожрали, — любезно поясняет ЭмДжей.              Это не смешно, но Питер хмыкает.              — Пауки не спят, тебе не о чем беспокоиться.              — Пауки не спят — они дремлют, — теперь он почти уверен, что ЭмДжей его дразнит, и, конечно, она знает.              Некоторое время они молчат.              — Мне бы хотелось ошибаться, — говорит ЭмДжей неожиданно, и из ее голоса исчезает любой намек на поддразнивание.              Это заставляет Питера чувствовать себя неуютно.              — Я прослежу, чтобы никого из вас не сожрали, — легко обещает он, прекрасно понимая, что ЭмДжей уже сменила тему.              Ее сердцебиение неровное, и это заставляет его нервничать — словно он знает, что она собирается сказать. Наверное, он действительно знает.              — Эй, неудачник, — говорит она тихо.              Его собственное сердцебиение ненамного ровнее.              — Питер.              Он шевелится и понимает, что не может оторвать руку от помятого бока фуры: такое случается, когда он слишком сильно беспокоится. Тогда он словно утрачивает контроль над своими силами, и они обращаются против него, что приводит к поврежденным столешницам, оторванным ручкам и сенсорной перегрузке.              — Но я знаю, что не ошибаюсь, — тихо заканчивает ЭмДжей, и ее голос все еще напряжен. — Не так ли?              Когда тот паук укусил его, Питер был слишком напуган, чтобы не держать это в тайне. Он чувствовал, что меняется, и не мог контролировать это. Он не знал, что с ним происходит и к чему это приведет. Он мог бы сказать Мэй или Неду, но он этого не сделал. А потом стало слишком поздно. Они проносятся у него перед глазами каждый раз, когда он решает, что слишком устал нести эту тайну в одиночестве — лица злодеев, когда они произносят эту фразу. Любую вариацию этой фразы, не имеет значения, какую. Важно только то, что они всегда это делают.              Я убью тебя и всех, кого ты любишь.              И это — до того, как Паук из просто линчевателя превратился в чудовище. Наверное, мало кто помнит, что он не всегда был любимой родительской страшилкой для их непослушных детей. Хранить свое альтер-эго в тайне становится проще и сложнее одновременно: теперь это не только желание защитить близких от тьмы, которые несут его враги, теперь тьма, которую несет он сам, тоже имеет значение.              Поэтому Питер молчит. Он всегда молчит, даже когда Нед говорит ему, что Паук не может быть настолько плох, как все говорят, или Мэй пропускает пальцы сквозь его волосы и мягко советует больше спать.              И теперь ЭмДжей называет его по имени.              Соври ей, — коротко говорит ему здравый смысл.              Воспоминания крутятся в голове Питера: слишком беззаботные и неуместные сейчас. Вот он шипит на Неда в школьной столовой, чтобы он перестал так громко обсуждать то, что он, Питер, якобы слишком часто пялится на ЭмДжей во время тренировок по декатлону, пока ЭмДжей проходит мимо, как всегда невозмутимая и с книгой подмышкой.              А вот и менее беззаботные воспоминания: ЭмДжей наставляет на него пистолет, после того как он спас ее от кучки зомби. Или просит его достать разделочный нож с верхней полки стеллажей склада. Или продолжает спокойно излагать свой план, когда Питер видит: ее руки дрожат.              Или нет, — теперь его здравый смысл сомневается.              Питер чувствует, как его пальцы расслабляются: не сразу, медленно, пока его дыхание приходит в норму. Он опускает руку.              — Я думаю, ты никогда не ошибаешься, — говорит он.              Хорошая работа, чувак, — отмечает его здравый смысл голосом Неда.              —              Мэй спокойно размышляет о том, что с каждым днем ее жизнь приобретает все больший градус абсурда, и в какой-то момент он станет достаточным для того, чтобы без возражений иметь с ним дело.              Лола Лидс на чистом английском называет Дэдпула «милым, воспитанным молодым человеком» и угощает его печеньем из их скромных запасов, в ответ на что тот вываливает из своей сумки на коробку, служащую им столом, целую гору продуктов. Мэй наблюдает за светской беседой, которую ведут эти двое (Дэдпула, кажется, нисколько не смущает, что по большей части они говорят на разных языках) и чувствует все более сильные угрызения совести за то, что парой часов ранее выстрелила ему в голову.              Именно поэтому она извиняется несколько раз подряд, после чего протягивает Уэйду руку с искренним: «Мэй Паркер».              И в это мгновение Дэдпул меняется в лице. В маске, если быть точнее, но вся его фигура излучает такой восторг и энтузиазм, что Мэй никак не может понять, как ему это удается.              — Мэй Паркер? — переспрашивает он взволнованно. — Мэй Паркер? О мой бог.              Он хватает ее за руку — крепко и при этом бережно, и с еще большим энтузиазмом трясет.              — Пожалуйста, скажите, что Питер Паркер — ваш племянник.              Мэй замирает, и ее дыхание перехватывает.              — Ты видел Питера? — выдавливает она, когда к ней возвращается самообладание. — Он в порядке?              Дэдпул, кажется, ее совсем не слушает.              — Да, Желтый, да, — бормочет он, восторженно размахивая руками. — Мы только что действительно познакомились с тетей Паука.              — Что?