Нурлан 23:37: «Недавно я обнаружил место на берегу, где отражение гор в воде напоминают черты твоего лица, когда ты улыбаешься. Как странно, что я только сейчас это заметил. Целую тебя, люблю».
Лёша уже ничему не был удивлён. На следующий день сыпало так, что Лёша готов был поспорить, занесёт всю деревушку. Это не остановило его от очередной вылазки из дома, в котором он не мог находиться просто так, ведь торчать без повода там они могли только вдвоём. Увидев в конце длинной тропинки кудрявую женщину средних лет, Щербаков остановился, прищуриваясь. Та разогнулась и, заметив оторопелого юношу, тоже пригляделась, резко поднимая руку вверх и размахивая кистью. Лёша улыбнулся, давая понять, что узнал в этой резвой, как он сам, даме Анджелу. — Лёшенька! — Здравствуй, Анджела! — Наш город более пустует, чем всегда, — она нежно взяла его руки в свои, становясь чуть ниже мужских плеч. — Да, это точно, — согласно закивал блондин. — Он бы обрадовался, что ты здесь. Он становился совсем другим, когда о тебе говорил. У него глаза светились. Только один раз он странно выглядел. Это было очень рано, он пошёл к чёрному камню, прислонился к нему и смотрел куда-то за горизонт весь день, пока не стемнело, — неожиданно у неё на лице появилась добрая улыбка, и в уголках глаз образовались тонкие морщинки. Лёша задумчиво посмотрел себе под ноги, а потом опять на Анджелу. — Что он там искал! Лёша вздернул одним краешком губ вверх, давая понять, что у неё немного получилось поднять настроение. Преодолев небольшой путь до берега, Щербаков настойчиво пробирался через сугробы снега до того самого камня. Он сел на небольшой каменный выступ и кинул взгляд на замерзшее озеро, всё также потерянно оглядываясь. Алексей вспомнил, как они с Нуриком приходили сюда ближе к вечеру, чтобы немного освежиться после знойного дня, который запер их под крышей дома. На уровне горизонта была во всё небо мандариновая кайма солнца, утопающая в блестящей глади воды. Нурлан, стоящий к нему спиной по пояс в воде, радостно улыбался Лёше, убирая с лица особо длинные мокрые пряди. Парень сидел на берегу, перебирая в руках остывшие от зноя голыши, изредка чувствуя носочками пальцев легкие волны и прохладу, исходившую от воды. Было невообразимо хорошо — только он и его любовь, такая же большая, как мир. Полотно вечерней идиллии разбавляли холодными мазками руки Нурлана на горевшей огнём груди, смешивая оттенки синего с красными цветами. Лёша достаёт свою кисть и добавляет каплю розового, оставляя на губах казаха такие сладкие, такие отчаянные поцелуи уходящего лета. Нурлан посвятил теории параллельных вселенных если не всю, то большую часть своей жизни. Подсознание выписывает круговерть необъяснимых явлений, а реальность их дополняет, когда он внимательно слушает Нурлана о других мирах и думает, что пути господни неисповедимы. Они были с Лёшей на одной волне, и это можно было брать за основу для написания диссертации, расписать на две сотни страниц, как их души пересеклись той осенью в параллельном мире и поразились всплесками мистических отголосков в его сознании. Они потянулись друг к другу бессознательно, случайно столкнувшись в диапозоне портала современной российской астрономии. Алексею кажется, что не будь этого высокого брюнета казахской национальности в его жизни, не появились бы его миниатюры последних месяцев о великом чувстве любви. «Бэсаме мучо», — звучат до сих пор в нём слова, навеянные чувствами, реальной мелодией и словами песни. Реальная мистика началась с первой бессонной ночи полной переписками, с того, что один из них, ещё не закончив своё послание, получал новое, а второй уже отправлял на него ответ, ещё не читая, не зная его содержание. — Нурлан, ты, — Лёша зависает, забывая о чём хотел сообщить немедленно брюнету, жадно имеющего его прямо на кухонном столе. Они понимали друг друга без слов, чувствами на расстоянии. Их души в тот момент соприкоснулись, сцепились, как два диких зверя в смертельной схватке. Это мистика, но и реальность. Пространство земное, настоящее, осязаемое. Нурлан существует здесь, не в потустороннем мире, как и Алексей. Души совершают полёт в параллельных мирах, но соприкасаются порой нежданно-негаданно, поражая загадкой соприкосновения и при этом возникновения нереальных ассоциаций и размышлений о возможности иных миров. Понимание с полуслова. Мысли, плывущие рядом. Только подумав о своём возлюбленном, Лёша уже слышал сигнал с монитора, оповестивший о сообщении. — Да, Нурлан, да! Так хорошо, — Лёша едва ли не плакал от удовольствия, разливающегося сейчас по всему телу. Но их объединяет понимание внутреннего состояния друг друга, тем они сильны, едины, не одиноки, и — счастливы. Лёша впервые задумывается, лёжа именно так же на берегу в силуэте своего «ангела», как и тем самым летом, когда Нурлан возносил его к небесам, как прекрасен мир, в котором есть родственные души, понимающие без слов на расстоянии в тысячи, а может, и сотни миллионов километров. И это — реальность, а не мистика дешёвых романов! Нурлан любит сюрпризы, когда блондин ничего не ожидает и не контролирует себя, любит, как надламываются его брови, любит входить глубоко и слышать несдержанные стоны вперемешку с отяжелевшим дыханием на всю комнату, любит, когда у Щербакова сносит крышу и он начинает хвататься за постельное белье, дабы найти в нем хоть какое-то утешение, пока огромный член наполняет его донельзя. «Я понял, какое отражение ты имел ввиду!» В нём неожиданно просыпается дитё, строчащее без разбору знакомые слова, но также неожиданно появляется и родитель, который успокаивает бурную реакцию своего малыша, заставляя сначала нажать «выбрать всё», а затем «вырезать», стирая радостные эмоции. Вечером снегопад усилился, успокаивая нервную систему студента и давая лучше сосредоточиться за уроками. Порой ему казалось, он — сплошная аномалия, ему было спокойно, когда на улице бушевал ураган, шёл ливень, сверкала молния, налетала метель, но стоило погоде успокоиться, как его снова переполняла тревога и страх. Утром он проснулся в постели, закиданный полностью исписанными альбомными листами. Внизу в гостиной кто-то возился, заставляя его гораздо быстрей покинуть тёплую кровать, чем обычно. — Нурлан? — Лёша потянулся, подумав, что у него опять слуховые галлюцинации. Накинув на себя халат, он тихо подошёл к перилам, вслушиваясь в каждый звук. Неожиданно раздался похожий грохот, который он слышал из спальни, а затем оживленную возню с какими-то тарелками. — Нурлан! — Лёша сорвался с места, стремительно спускаясь по лестнице. — Нурлан! — Лёша, Лёш! Это я, прости, что разбудила, — это была Анджела. Блондин поджал губы и сильней укутался в халат, расстроенно проходя в комнату. Женщина ковыряла кочергой в камине, подставляя ещё не сгоревшие стороны брёвен под жадные языки пламени. — Я всё равно не спал, — пробубнил он. — Ты застиг меня врасплох. Профессор специально сказал мне: «Если Алексей пробудет дольше, чем два дня, то положи это на стол, чтобы он тебя не увидел, — она хохотнула, разводя руками. — У меня не получилось — Не беспокойся, — заверил блондин, забирая из её морщинистых рук красный конверт. — Попозже, когда пойдёшь завтракать, я тут наведу порядок. Женщина передвинула с места на место стопку книг, что стояли тут с момента его приезда, и простучала каблучками по полу в другую комнату. Лёша открыл конверт, доставая новый диск. «Здравствуй, милый. Рад, что ты задержался в Мастрюки. Я оставил здесь свою душу. Я приглашал сюда только тебя…» Алексей не мог не улыбнуться такой лести, хоть и знал, что это чистая правда. Нурлан ухмыльнулся. «Интересно, какая сегодня погода? Если солнечно и на льду блики, то ты будто в другом измерении. Ну, а если пасмурно, то всё вокруг блекнет, и ты находишься в мире теней», — он пожал плечами, уводя взгляд куда-то в сторону. «Я этого не узнаю, но пока я был здесь, я узнал, что именно ты так тщательно скрывал от меня». Лицо Лёши в миг помрачнело, стирая любую морщинку, горящую секунду назад неподдельным счастьем, спина слегка выпрямилась, а взгляд голубых глаз стал гораздо внимательнее прежнего. «Не сердись, пожалуйста, что я об этом заговорил. Я бы всё равно поднял этот вопрос, но теперь у тебя есть преимущество…» Щербаков чувствует неладное, и внутри него всё переворачивается, сжимаясь и разжимаясь до тех пор, пока не разорвётся. Руки согнуты в локтях, складываются в замок на груди, а глаза начинают болеть. «Если не захочешь слушать мои назидательные речи, можешь в любой момент меня выключить, навсегда от меня избавиться…» Нурлан умел им манипулировать, знал, когда следует сказать то или иное слово, чтобы Лёша задумался и остановился в порыве агрессии. Даже сейчас юноша немного стал остывать в момент, когда Нурлан намеренно держал паузу на видео, чтобы его мальчик пришёл в чувство. Это не сделало его менее внимательным, но Лёше стало чуточку совестно, что давно почивший человек с таким уважением относится к выбору живого человека просто не слушать, закрыть крышку ноутбука и выкинуть диск со всеми его стараниями. Щербакову стало легче, и он не стал оставлять надежду на разговор в другом ключе, но Нурлан сохранял интригу, стараясь скрыть переживания в момент съёмки. «Поговорим о твоих родителях…» Словно гром среди ясного неба, Алексей окончательно выпрямляется в спине, нахмуривает брови, сжимая зубы за сомкнутыми губами. «Я давно заметил, что ты избегаешь этих разговоров, и не принуждал тебя, но, по-моему, сейчас самое время. Тебе это нужно, в первую очередь». Лёша покрепче сцепил пальцы, сдерживая себя не нажать на крестик. «Я знаю, что тебе часто звонит мама. Очень часто. И я догадываюсь, что ты не перезваниваешь», — он на миг завис, не решаясь начать говорить, но следующую секунду он ожил. — «Что ж, должен тебе признаться, после нашей с тобой последней встречи, я навестил её. Хорошо посидели. Не волнуйся, я не сказал ей про нас, хотя допускаю, что она могла догадаться о том, о чём я умалчивал. Возможно, поэтому она так много рассказала мне о тебе, о той аварии, о напрасном чувстве вины», — Нурлан подался корпусом вперёд, становясь ближе к камере. — Прекрати, — Алексей уже не выдерживал, начиная скалиться. «Думаешь, она тебя ненавидит, потому что в той аварии погиб не ты, а твой отец? Это так?» Щербаков испуганно бегал по экрану глазами, словно его загоняли в угол и вместе с тем лишали возможности дышать так часто, как этого хотелось. Он резко вспомнил о своих правах, и, решив прекратить это, нажал на паузу всей пятерней. Щербаков вышел из-за стола, хватаясь руками за голову прямо под корни, и стал оттягивать их вверх, тем самым приводя себя в чувства, начал кружить по комнате, стараясь придумать оправдание, но блондин позже понимает, что Нурлану не нужны сейчас его слова. Он терпеливо душит в себе размазню и возвращается за стол, тяжело выдыхая. Собравшись с духом и готовясь выслушать речь этого любопытного паршивца, Алексей приводит себя в чувство, нажимая снова «плэй». «Лё-ё-ё-ша-а-а», — осуждающе тянет своим низким голосом мужчина по ту сторону экрана и цыкает, словно знает, что его уже выключали. — «Её очень мучают такие обвинения. Она скучает. Знаю, ты меня возненавидишь, но я должен сказать. Теперь я понимаю, по какой причине ты подвергаешь себя издевательствам на боксе и почему отказался от вождения, которое когда-то так сильно любил. Помнишь, как мы ездили в Питер?», — его прерывает Алексей. — Всё! Достаточно! Хватит! «Ты хочешь исчезнуть из жизни, но исчезают другие, а ты всегда остаёшься. Я допускаю, что мои слова прозвучат банально, но ты услышишь их только раз. Прошу, дослушай», — попросил Сабуров, как тут же по клавиатуре прилетает сильный удар. — Хватит! Хватит! Хватит! — кричал Щербаков, скидывая всё со стола. Алексей сразу же хватает выезжающий диск и швыряет его в горящий камин. Он быстро поднимается по лестнице в спальню, вытаскивая из-под кровати саквояж, и начинает закидывать в него все, какие попадались под руку, вещи, не беспокоясь об эргономике. Диск в этот момент уже начал деформироваться под невероятно тёплыми языками пламени. В миг Алексей остановился, понимая, что он натворил буквально минуту назад. Парень сорвался с места и побежал вниз, цепляясь за перила, чтобы не упасть. Подбежав к камину, он видит с краю уже сильно нагревшийся платиновый кружочек. Не думая ни о чём, Лёша хватает его двумя пальцами, сразу же взвизгивая. Отпускает диск, и тот в знак протеста катится лишь ближе к огню. Лёша пересиливает себя и крепче хватается за корпус, наконец-то, вынимая диск из камина, стараясь не обжечь кожу огнём. Алексей шагает по направлению к такси, которое уже ждало его возле громоздких ворот, ведущих в посёлок Мастрюки. Неподалёку в своей глупой манере считал ворон Гарвюша, замечая, как взволнованно и быстро Алексей, нагрузивший себя кучей вещей, подбежал к такси. Он садится в машину, доставая из кармана куртки сотовый, открывает почту и находит заветного получателя, принимаясь набирать текст в очередном порыве гнева. — Раз, два, три…АлексейАлексейАлексей
— Четыре, пять, шесть, семь…АлексейАлексейАлексейАлексейАлексейАлексейАлексей
— Восемь, девять, десять, одиннадцать…АлексейАлексейАлексейАлексейАлексейАлексейАлексейАлексейАлексейАлексейАлексей