Сын амазонки

      

«Красота в глазах смотрящего».

             Владимир никак не мог поверить, что явившееся перед ним чудесное видение — действительно его суженая. А как же царевна? Долг перед матерью и народом?       Однако с первого же взгляда, когда он увидел красавицу, все перевернулось в его душе. Девушка была не просто изысканно красива: он видел исходящий от нее свет доброты, чистоты и искренности — в фиалковых глазах и в каждом жесте, в смелом повороте головы и в том, как она улыбнулась ему. Тонкие и нежные черты лица, хрупкая фигура, алебастровая кожа подчеркивали неземную одухотворенность. Великолепные светлые локоны струились по плечам, довершая сказочность образа чаровницы.       Но тетка утверждала, что его женой будет Анна, и Надежда Корф никогда не ошибалась.       Владимир сомневался даже в тот момент, когда позволил себе на миг отрешиться от своей миссии, статуса и обязательств, подняв неожиданную спутницу на руки и тесно прижав к груди. Изящная головка так удобно устроилась у него на плече, будто на собственной подушке, высокая грудь оказалась прямо перед глазами, волнующие духи запретной интоксикацией ударили в мозг.       Перестал сомневаться он только тогда, когда окончательную точку во внутренней борьбе поставили стихи, которые красавица пропела, не понимая их смысла. Сначала он не поверил собственным ушам, как ранее отказался верить глазам и сердцу. Но таких случайностей в мире никогда не бывало и быть не могло. Это были знаки судьбы!       — И что же это за таинственная царица? — снова своей непередаваемой улыбкой одарила его девушка.       — Царице Небес поклоняются амазонки, — ответил он и заметил, как потемнели и расширились прекрасные глаза. — Так они называют вселенскую мать мира: женскую, творческую ипостась изначальной истины, которая часто зовется богом.       Потрясение девушки было ненаигранным. Она чуть пошатнулась, и он придержал ее за плечо.       — А-амазонки?.. — наконец пролепетала она. — Но ведь это фольклор… этой песне неизвестно сколько лет… Неужели когда-то мы были связаны общей религией с нашими таинственными соседками?       — Это не просто песня, — с кривой улыбкой покачал головой Владимир, приковав к собеседнице пронзительный взгляд.— Это песня свадебного обряда.       Карминно-розовые губки раскрылись в удивленном выдохе.       — У амазонок есть разные вполне законные формы заключения брака, и это один из них, — довольно продолжал Корф. — Так что вы, сударыня, как истинная амазонка, только что не просто сделали мне предложение, а можно сказать, объявили своим мужем.       Изумление на утонченном лице сменилось заалевшим смущением, а потом дерзким вызовом.       — Но это же не вся церемония, не так ли? И вы, как я вижу, не возражаете, сударь. Сударь?..       — Князь Михаил Репнин к вашим услугам, — галантно поклонился Корф. — Можете звать меня просто Миша.       Она улыбнулась той самой нежной, искренней улыбкой, которая с первого взгляда свела его с ума.       — А вы меня — Аня.       «Аня?.. Анна! Ну, тетя, предсказательница всевидящая!» — в веселом бешенстве подумал Корф.       Его судьбу звали Анна.       — Я готов провести… хм… всю церемонию прямо сейчас, но боюсь, нас не одобрят. И к началу бала мы уж точно опоздаем.       Лучше было даже не представлять, как он опускает ее на траву среди ландышевого дурмана и…       Владимир глубоко вдохнул и дотронулся до воротничка, отгоняя возбуждающие картины.       С заданием он справится и так. Он сможет влиять на политику и без женитьбы на царевне, завоевав высокое положение при дворе.