Сын амазонки

      

«Бей первым, Вася».

                   Отец Иван сам предложил Владимиру пройтись, когда отправил Анну готовиться к церемонии. Легкое присутствие в своем сознании Корф не стал блокировать, постоянно сохраняя контроль над образами и воспоминаниями. Связь была, в конце концов, обоюдоострой. А ему очень многое хотелось узнать, скрыв собственное волнение и умалив значимость встречи.       Святой отец некоторое время шел молча, глядя на широкие холмистые просторы, обрамленные зелено-голубым лесом у реки, затем спокойно поинтересовался:       — Как долго вы учились, Миша? Позволите мне вас так называть?       — С пятнадцати лет, — не совсем честно ответил Корф, даже ни на миг не вспоминая о тетке, которая с детства обучала его. — Хотя и ранее имел склонность к спонтанным пророчествам.       — Похвально, похвально… — протянул священник, и его замешательство трудно было скрыть.       — А вы, святой отец? — пошел в наступление Корф. — Вы же сражались в свое время против королевы Амазонии, где, как и на Востоке, ценят людей с мистическими силами.       — Вот как? Никогда не слышал про это. Однако интересную вы тему подняли, молодой человек, — слегка улыбнулся отец Иван. — Королева амазонок пощадила меня, а потом и вашего отца.       Если священник что-то и смог прочитать в сознании Корфа, то исключительно в подтверждающем ключе. Отец Владимира там и вправду присутствовал.       — Князь Репнин был едва ли много старше меня в той битве. Но, надо же, он после окончания войны увлекся опытами по воссозданию метательного огня. Я же понял, что победа стоит за концепцией и полностью посвятил себя поиску высшего смысла.       Михаил рассказывал, что его отец разорился на этих самых опытах. Однако для Владимира само участие старшего Репнина в битве против матери было откровением. Возможно ли, чтобы они с Мишей оказались братьями не только по духу и оружию?       — Отец... особо не распространялся про королеву амазонок.       — Трудно переоценить ее. Можно сказать, она несла идею мирного сосуществования, — медленно признал священник, — ведь именно мы пытались отнять у Амазонии спорные территории, прилегающие к землям, которые часто использовались южными дикарями как форпост для атак на Росс.       Владимир и не пытался скрыть эмоции, которые легко считывались.       — Она пощадила и отца?       — Верно. Но это не значит, что князь Репнин плохо сражался.       Смутно-туманный образ возник в сознании: раненый лежит на земле, в смятении наблюдая за яростной битвой. Но, согласно рассказу матери, отец не принял пощады и вернулся в бой.       — Скорее, это она сражалась хорошо, — со вздохом признал Корф, уже подозревая, какой будет вывод от общения с первым кандидатом на роль родителя. — Недаром многие любили и любят королеву Веру.       Ничто не колыхнулось в эмоциональном фоне святого отца.       Владимир не верил, что отрешиться от всего, как полагалось священнику, означало именно это: пустоту. Нет, тепло, приятие — или же нечто прямо противоположное — все равно должны были остаться по отношению к женщине, с которой мужчина был близок. Корф уже давно не был юнцом и прекрасно понимал это.       — Вы беспокоитесь об Анне? — перевел он тему. — Я не обижу ее никогда.       Отец Иван покачал головой:       — Царевна ступила на путь своей судьбы, и тут волноваться уже поздно. Меня интересует другое. Что вы думаете о графе Бенкендорфе?       Владимир остановился и нахмурился:       — То, что он идейный вдохновитель Романова и связанных с ним кланов, вряд ли для вас секрет. Что именно вы хотите узнать?       Священник покивал и задумчиво проговорил:       — Учения армии оказались скрыты каким-то образом. Что это было? Массовая иллюзия? Иной подход к мистическим силам?       Корф на миг растерялся.       — Вы думаете, это возможно?       — А вы проанализируйте свои ощущения. Боюсь, нас ждет от него неприятный сюрприз. Но я пока не знаю, какой.       Владимир убрал со лба упавшую челку, воспроизводя в памяти увиденную ночью картину.       — Вы предлагаете обработать его? Опережающим ударом, так сказать?       — Нет, конфликт с Абрией нам не нужен. Легче спровоцировать посла на действия, за которыми его услуги более не потребуются.       — Вы же сами говорили, святой отец, что победа всегда за концепцией. Стоит ли мириться с вражеской?       Провокация против игры на опережение? Корф однозначно предпочел бы второе.       Священник усмехнулся, похлопал молодого человека по плечу и отправил готовиться к ритуалу.       Владимир теперь не сомневался, что монастырь Святой Истины был центром управления Росса.              Почувствовав легкое прикосновение — Анна! — Владимир передал невесте свою радость и любовь. Надо же, все-таки она и вправду училась у Николая. Хотя раньше не проявляла никаких признаков обладания мистическими силами, но он и не злоупотреблял тестированием царевны. Судьбу надо принимать, а не испытывать.       — Вы сейчас улыбнулись совсем по-репнински, — вдруг заметила Наташа, с которой он беседовал в ожидании суженой.       Со светлой тоской Владимир вспомнил своего друга. Да, наверное, так и есть. Миша мог вот так по-детски искренне, беззаботно улыбаться жизни.       — А я уж начала опасаться, что в вас нет ничего фамильного.       — Воспитание — это многое, но не все, — рассмеявшись, общей фразой отговорился Корф. — А Восток стал для меня куда ближе в плане воспитания, Наташа. Так что прошу меня простить, и попытаюсь исправиться.       Он перевел разговор на более приятную тему, о своей невесте. Которая вскоре сама предстала перед ним, умиротворенная и счастливая, вставшая рядом перед лицом священника.       Опережающий ход… Наверное, умным решением было бы в ближайшее время сделать Анну своей, ускорив свадьбу и судьбу. Но Владимир не мог так поступить с доверившейся ему девушкой.