Сын амазонки

      

«Для любви нужны подвиги».

             Ночь приглушенно звучала природным разноголосьем, небо менялось каждый миг, то соглашаясь со светом, что царил у влюбленных в душе, то укрывая их пологом тьмы от зла и невзгод.       Владимир был счастлив, горд и даже в какой-то мере умиротворен. Никогда еще он не испытывал столь разностороннюю, непередаваемую палитру чувств и эмоций: глубокий покой и одновременно невероятную силу, звенящую радость и расширение сознания чуть ли не на все мироздание.       Он согласился на безумную затею возлюбленной, сколь бы желанна она ни была, только по одной причине: ради этой силы, что текла сейчас сквозь его сознание и могла быть противопоставлена в битве с Бенкендорфом. Схватка была неминуема раньше или позже, и, скорее, раньше, так что прагматизм однозначно определил выбор. Но и тут Владимира ожидали сюрпризы: невинная и неопытная царевна заставила его пережить такой запредельный опыт, о котором он и не мечтал ни во дворце амазонок, ни на Востоке, ни повинуясь судьбе тайного агента. Она стала частью его самого, а он — ее частью. Полученная сила казалась помноженной на два, словно он и впрямь стал богом, повелевающим могучими силами природы.       Владимир ласково погладил светлые локоны жены… да, теперь уже своей жены.       — Анечка, нам пора идти дальше.       Словно просыпаясь после счастливого сна, она очнулась от моря неги, улыбнулась, заглянула ему в глаза и вдруг зарделась. Владимир взял в ладони прекрасное лицо, все еще озаренное божественным вдохновением.       — Тебе нечего стесняться, моя красавица. Самая лучшая во всей вселенной!       Он помог ей подняться и заставил себя выпустить из рук стройное тело. Подобрал одежду. Отвернулся, чтобы не смущать молодую жену, когда та принялась приводить себя в порядок. Молча протянул остатки воды, которую Анна с жадностью выпила.       Голубая луна, кокетливо появившись из-за клубящихся облаков, осветила место свадебного обряда, которое пора было покидать. Владимир обвел взглядом ландышевую поляну, мысленно впитывая силу этого удивительного уголка природы, навеки ставшего для них священным, и крепко взял за руку Анну. Та смотрела на него доверчиво и нежно.       Однако едва счастливая пара собралась тронуться в путь, как вблизи послышались голоса и топот ног.       Владимир мгновенно потянул Анну к густому кустарнику, прячась в спасительной тени.       — Тихо. У них нет собак, тебя не найдут.       — А ты? — пискнула было она, но Корф приложил палец к ее губам, нежным и слегка припухшим, и исчез в ночном подлеске.       Группа оказалась небольшой, всего три человека. И шла бы она дальше лесом, если бы беглецы могли задержаться: стоило зажечься рассвету, как прятаться стало бы намного сложнее.       Владимир незаметно вышел в тыл вооруженных арбалетами беспечных вояк. Неслышно отправил в беспамятство самого последнего, проведя болевой прием. То же проделал со вторым, и лишь возглавляющий незадачливую команду получил удар прямо в челюсть.       Завладев арбалетами и отобрав холодное оружие, Владимир окликнул Анну. И застыл.       Совсем рядом раздался собачий лай. Вторая группа следовала по пятам, и она была куда более опасная.       Спешно подойдя к жене, тревожно озирающейся по сторонам, Корф вложил ей в руки взведенный арбалет.       — Встанешь за мной, и если кто-то приблизится сзади — стреляй.       Анна испуганно ахнула. Но страх быстро сменился решимостью: голова царевны гордо вскинулась и зажегся огонь в фиалковых глазах.       — Я умею стрелять, — коротко кивнула она.       — Я знаю, — криво улыбнулся он, сжал тонкие пальцы возлюбленной вокруг оружия, отпустил их и, доставая меч, развернулся к врагу.       Второй трофейный арбалет был наготове. Владимир предполагал, что Александр приказал взять живьем сбежавших пленников, или хотя бы одну Анну, и это поначалу должно было ослабить возможную атаку противника, но того, что произошло, он не ожидал.       На поляну выпрыгнул огромный пес. Или это был волк, скрещенный с гигантской собакой? Арбалетная стрела Корфа почти попала в цель, но злобно оскалившийся хищник каким-то образом уклонился. Владимир изумленно смотрел, как тот, сверкнув желтыми глазами, обернулся к воткнувшейся в землю стреле и, на миг замерев, смачно перекусил ее.       Странный волк медленно повернул голову, и Корф встретился взглядом с круглыми полыхающими глазищами.       Он уже видел такое ранее: у вороны, залетевшей в гости в столичном доме… Полный контроль неразумного существа. Это тебе не подталкивать в нужном направлении несопротивляющееся человеческое сознание. Это тотальное подчинение чужой воле. Привет господину графу!       Однако теперь Владимир имел силы напрямую противостоять Бенкендорфу.       Пусть посол не присутствует лично, отпор он получит самый что ни на есть реальный!       Краем внимания молодой мистик уловил темные мужские силуэты: такие же наемники Александра, как и их собратья, только что отправленные на отдых. Совсем не вовремя, но выбирать врага не приходилось.       Звонкий голос Анны разорвал напряженную тишину:       — Я ваша законная царевна, Анна Долгорукая-Романова. Приказываю всем стоять на месте! — И дальше со стальными нотками, которые, как выяснилось теперь, тоже имелись в арсенале нежной красавицы: — Кто первым двинется, тот будет мертв уже сейчас. Остальным виселица позже.       Взведенный арбалет заставил тени застыть на месте, но Владимир уже был сфокусирован на другом. Волк ринулся вперед в обманном прыжке, затем вновь, под лезвием, целясь в бедро. Корф в последний момент увернулся, и тут же взгляд, как проводник, открыл ворота в сознание животного.       Натренированное тело само встало в оборонительную стойку, сознание же расширилось, совмещаясь с фокусировкой сознания хищника. Всей своей силой Владимир заставил мышцы зверя расслабиться, гася порыв к прыжку, и в какой-то миг уловил фокусировку Бенкендорфа. Это воля мага побуждала животное к атаке, это его недобрая сила управляла схваткой.       Полагаясь на собственное боевое умение, Владимир решился на прямой удар. На миг ослабив контроль над волком, он переключился на того, кто пытался бедным зверем управлять. Бездна сознания Бекендорфа чуть не затянула, но Корф собрал волю в кулак.       «Я не отступлю никогда. Ни за что. Со мною бог». И одно-единственное намерение: сдайся сам, отойди, вон отсюда!       Сколько времени прошло, он не знал. А было ли время в этом противостоянии? Когда сосредоточен лишь на единственной цели всей своей силой, любовью, энергий… Кто прав, с тем и победа!       Анна, вероятно, наблюдала, как волк сделал попытку к прыжку — и осел. Заскулил жалобно и закрутился вокруг своей оси, а затем припал мордой к земле.       Но радоваться было рано. Маг ушел в черную пустоту, и Владимир резко прервал контакт, чтобы не последовать за ним в ловушку чужого — и чуждого — сознания.       — Вы были правы, граф. Они побежали сюда, — раздался знакомый мерзкий голос, но звучал он будто из-за водной завесы или некоего другого мира, пока мистик приходил в себя.       Мир вокруг вновь проявился и оформился.       Предрассветное солнце посеребрило облака, расцвечивая их контуры в насыщенно-розовый. Волк трясся всем телом и нервно поскуливал у ног победителя. За спиной стояла Анна с арбалетом, а впереди Александр гарцевал во главе вооруженного до зубов конного отряда.       Владимир скривился в насмешливой улыбке, глядя на Бенкендорфа, который, тяжело дыша, чуть ли не распластался на шее лошади. Ну-ка, попробуй теперь защитить свою марионетку!       Солдаты из первой группы опасливо поглядывали то на волка-пса, то на Владимира и не разделяли хозяйского энтузиазма.       Александр спрыгнул с коня, кинул поводья подбежавшему адьютанту и, ни на миг не теряя светской напыщенности, приказал:       — Схватить их!       Анна подняла арбалет:       — На свою царевну замахнулся, изменник?       Владимир сузил глаза и сконцентрировался на сознании, но не высокомерного шута, а того, кто ринулся было исполнять приказ.       — Господин, девушка утверждает, что она царевна Анна, — помявшись, ляпнул тот.       Александр мельком глянул на графа, глаза которого начали наблюдать за сценой уже не так бессмысленно, как сразу после схватки.       — Если она законная правительница, то я законный правитель, — презрительно бросил Романов, впившись взглядом в почти что ускользнувшую добычу.       — Это измена! — с пафосом провозгласил Владимир.       И что есть силы ударил по сознанию зарвавшегося претендента на трон.       Даже тайн твоих грязных знать не хочу.       Дезориентация, расфокусировка, невозможность связать слова, непоследовательность действий — вот что ожидалось от такого приема. Однако Бенкендорф, слегка оправившийся от поражения, в последний момент смягчил атаку.       Получилось так себе.       — Молчать! — взвизгнул Александр так громко, будто его оглушили, сглотнул и выдавил, слово оправдываясь: — Эта женщина скоро станет моей женой… Станет, раздери меня демоны!.. Клянусь… да, клянусь своим родом!       Владимир слегка улыбнулся, краем глаза отметив, как напряглась Анна. Прекрасные глаза полыхнули гневом, нежные ладони, которые совсем недавно ласкали его, крепко сжали оружие.       — Полноте разбрасываться пустыми клятвами. Я никогда не стану вашей женой. — Она сделала шаг к Владимиру. — Мы сочетались браком только что.       По рядам солдат пробежал удивленный шепоток. Александр непонимающе уставился на врага. И только Бенкендорф сумел растерянно переспросить:       — Только что? Как такое возможно?       — По обычаю амазонок, — гордо пояснила Анна.       Шепоток усилился, граф же сухо рассмеялся, потом закашлялся и, в конце концов, с напускным снисхождением заявил:       — Не смешите меня, право слово. Ландыши, ну надо же… Брачный закон амазонок не легитимен для Росса, — и добавил, неодобрительно покосившись на Романова: — Вот разве что девчонка уже могла понести... Не послушали меня… Ну ничего, найдем способ…       Владимир решился прервать это мерзкое словоблудство, заметив, как побледнела Анна. Пора было сбросить маски раз и навсегда. Прости, мама.       — Вы ошибаетесь, ваша светлость, — четко парировал он. — Еще как… хм… легитимен… Я Владимир Корф, сын королевы Амазонии. И обряд совершен в полном соответствии с законами моей страны.       Тишина пришла в лучах солнца. Солдаты опустили оружие и смотрели разинув рты, будто увидели чудо. Неужто думали, амазонки размножаются почкованием?       Александр, нахмурившись, переводил взгляд с одного на другого участника молчаливой сцены. Бенкендорф с отвращением глядел на бедолагу-волка, ползущего по-пластунски к кустам.       Высокородный лицедей не понимает, а вот ты давай-ка, подумай о возможном конфликте с соседней страной, граф. Впрочем, выбора теперь немного. Самый лучший — бежать из страны. Но вряд ли матерый мистик согласится на такой исход.       Владимир позволил себе мельком взглянуть на жену. Та арбалет не опустила, но дышала часто и взволнованно, при этом улыбалась до ушей.       Будто плита слетела с плеч. Как же он боялся открытия правды, в то же время ругал себя за ложь, переживал, что не имеет права открыться любимой женщине! Теперь же все встало на свои места, маски сброшены, игральные кости легли на стол.       Молодой человек подавил порыв нежности и приготовился к бою. Анну он им не отдаст, ни за что и никогда!       Романов наконец пришел в себя.       — Королевский сын — шпион. Чего еще ожидать от варваров, — презрительно выдавил он.       Бенкендорф вдруг насупился.       — Не стоит этого делать, — яростно зашептал он, так, что было вполне слышно. — Предлагаю действовать почти по старому плану: захватить этих двоих и совершить марш-бросок на Петроград. Пока подтянут армии, будет уже поздно. Заодно повесим щенка, обвинив в этом Долгорукого.       Романов поморщился, отмахнулся и положил руку на оружие.       — У нас свои обычаи чести, вам не понять.       Владимир не поверил собственным ушам. Человек без чести говорит о неких благородных обычаях?       — Раз уж титул позволяет, вызываю вас, сударь, на поединок!       Рассветный оранжевый шар солнца висел над самым горизонтом, но свет прорывался сквозь ветки деревьев и золотил оружие. Восток посылал привет своему сыну.       —Владимир, — выдохнула Анна.       Только сейчас она опустила арбалет и сжала предплечье мужа, выражая всю свою тревогу, боль, страх за него, веру в победу и полную преданность, которые он не понять не мог.       Корф скупо улыбнулся, уверяя одним взглядом, что все будет хорошо.       — Я принимаю вызов!       Тело требовало еды и воды, но молодой воин не замечал таких мелочей. Все его тренировки, вся подготовка, все жертвы и аскезы вели его к этому моменту, в котором решалось слишком многое, больше, чем жизнь.       Понимал ли это Александр?       Куда интересней был вопрос, на чем сосредоточится пусть и ослабленный, но еще вполне дееспособный Бенкендорф: на защите своего подопечного или на атаке. Два объекта ему были уже не по зубам.       Владимир коснулся сознания противника, скинувшего плащ и вставшего в стойку — защищено, не сфокусироваться так просто. Но так хотя бы граф не будет влиять на Анну или же на солдат. Высокородный пес ему все-таки важнее, и это хорошо.       Да и не нужно ментальное влияние для победы!       Мечи скрестились, солнечные лучи искрами пробежались по лезвиям. Удар последовал за ударом, набирая все больше ярости и агрессии. С первых движений Владимир понял, что Александр потратил много времени на учебу, вот только по-серьезному не воевал никогда. Это не учебный бой, князек доморощенный!       После серии обменов ударами и прощупывании обороны Романова, Владимир позволил тому провести ряд атак, умело их парируя. Александр был хоть и ниже ростом, но более тяжел, несколько раз он попытался действовать силой и массой: выбить меч или повалить соперника на землю. Но в этом же крылась и его слабость.       Сцепившись лезвиями, столкнувшись плечами, противники продолжили противостояние, и Владимир улучил момент. Удара под колено ногой Романов точно не ожидал. Еще один прием с инерцией массивного тела врага — и тот распластался на земле. Владимир приставил меч к горлу поверженного негодяя быстрее, чем тот успел вскочить на ноги.       Александр захрипел от отчаянья и ненависти:       — Ну, давай, ублюдок!.. Давай…       — Я не добиваю лежачих. Откажись от притязаний на трон — этого достаточно!       Ударом ноги Корф выбил меч побежденного. Тот в ответ что-то нечленораздельно промычал. В сознании — полная муть. Бенкендорф пытается повлиять?       — Не услышал про отречение.       — Отрекаюсь от притязаний! — наконец выдавил князь.       — Громче, чтобы все твои воины слышали.       — Отрекаюсь!       Корф сделал шаг назад, глядя, как Александр тяжело поднимается на ноги, и позволил себе мельком взглянуть на жену. Та стояла, стиснув оружие, с ярким румянцем на лице, оттеняющим бледность и лихорадочный блеск глаз.       Но тут же внимание Владимира переместилось на Бенкендорфа — слишком отчетливым было намерение того действовать, и срочно. Анна!       Корф упустил всего лишь миг, но этого оказалось достаточно, чтобы пропустить атаку: Александр быстро развернулся и метнул кинжал. Лезвие воткнулось в плечо — дальше уклониться не удалось. Решение было мгновенным: четко пущенный в ответ метательный диск прорезал горло обезумевшего бунтовщика.       Александр с хрипом схватился за шею, кровь уже хлестала на шелковую рубашку. Анна вскрикнула и, кажется, бросилась вперед…       Образы вдруг помутнели, закружилась голова…       Яд… Клинок был отравлен!       Анна…       Из последних сил Корф дотянулся сознанием до волка, про которого все забыли. Тот так и лежал у кустов все это время, в полубеспамятстве, положив голову на лапы. Объединившись фокусировкой с животным, Владимир направил всю свою волю, чтобы дать приказ измученному зверю прыгнуть вперед.       Уже падая на землю, молодой человек увидел, как подчинившийся волк вцепился зубами в бедро Бенкендорфа, пытаясь перекусить артерию.       — Владимир! — отчаянный крик жены прорезал тишину, вслед откуда-то с запада послышался боевой армейский горн.       Яркий диск солнца протиснулся сквозь макушки леса, окрасил ландыши в оранжевый и ослепил прямыми лучами.       — Не спи, тебе нельзя терять сознание, — властный голос, очень похожий на теткин, на миг вывел Владимира из тумана бреда.       Последнее, что он запомнил, погружаясь в пучину тьмы, было встревоженное лицо князя Николая.       — Сынок…       Он точно бредит. Надо остановить распространение яда. Но где взять силы?       Анна… жена… Все ли с ней в порядке?