I keep lookin' for somethin' I can't get Broken hearts lie all around me And I don't see an easy way to get out of this
Когда Юкио узнал о смерти Тойи, он никак не отреагировал. Выслушав монотонную речь отца, в которую вошли даже соболезнования, Юкио лишь молчаливо кивнул. Увидев редкие слезы сестры, которая, казалось бы, даже не общалась с погибшим, Юкио только отвёл взгляд. Терпеливо просидев на похоронах и за все время не оторвав глаз от фотографии Тойи, перевязанной чёрной ленточкой, он ни разу не моргнул. До глубины души прочувствовав скорбь и тоску матери, чувство потери друга Нацуо и брата — Фуюми, печаль ещё маленького, но уже все понимающего Шото, Юкио лишь поджал губы. И только когда среди огромного потока мрачных мыслей, чёрными тучами закрывающими юношу от собственного «я» и окутывающими все его нутро, он почувствовал совершенно иную, новую вещь, Юкио будто очнулся. Чувство вины. Тщательно скрытое даже от причуды Юкио разъедающее и болезненное чувство ошибки, которое заставляло кричать изнутри. Кто-то из них ощущал это. Но кто? Юкио не желал в этом разбираться, потому что и этой информации ему хватило, чтобы понять — это был не просто несчастный случай. Единственный человек, с которым он искренне желал наладить отношения, которого он считал похожим на себя, который, как ему казалось, сможет понять его, умер. Когда Юкио узнал о смерти Тойи, он захотел увидеться с ним ещё раз.***
— Ну что, Юкио-кун, готов к небольшому тесту? — кошачья улыбка на лице психиатра порядком надоела юноше за одиннадцать лет, поэтому он безразлично кивнул. — Ну-ка, смотри сюда, — пухлый мужчина достал из шкафчика в столе стопку карточек, — что видишь на картинке? — все так же улыбаясь, врач держал возле своего лица картонку с черными размытыми пятнами. — И что мне даст тест Роршаха? Его любой дурак в интернете может пройти, — выражение лица пациента сменилось на «вы серьезно?», и он скептически приподнял одну бровь. — Ну-ну, Юкио-кун, я прекрасно знаю, что ты любишь умничать. Не будь букой, скажи мне, что видишь на картинке, — рассмеявшись, психиатр замахал свободной рукой. Юноша закатил глаза. Мужчина, развалившийся перед ним в кресле, был, пожалуй, самым опасным человеком среди его окружения. Почему? Он слишком много знал. Каваи Хаяо, а именно так звали врача, был низеньким и упитанным мужчиной лет пятидесяти, который имел дурную привычку поглаживать свои усы и постоянно смеяться. Он был очень умным, проницательным и хитрым человеком, причем, относился к самому Юкио с огромным, как он говорил, научным интересом. Одна вещь в нем была действительно на руку юноше — психиатр далеко не все рассказывал отцу. На картинке некрасивыми зеркальными пятнами было изображено нечто, что Юкио, опираясь на свою фантазию, надо было назвать. Будучи человеком прямым, он бы просто сказал «клякса», но упускать возможность подразнить врача не хотелось. — Кажется, я вижу лицо, — Юкио начал говорить, словно мошенник, дающий предсказания на шаре, — оно выглядит очень страшным и уродливым. — Напоминает кого-то конкретного? — Ага, на Вас похоже, — вернувшись в прежний скептический настрой, отрезал пациент, — один в один. — Ай-ай-ай, Юкио-кун, нехорошо оскорблять людей, — пригрозив собеседнику пальцем так, будто он был пятилетним ребенком, покачал головой врач, — а теперь честно. Что ты видишь? — он поднес картинку чуть ли не впритык к лицу юноши. — Да ничего я не вижу. Клякса. Пятна. Разводы. Пойдет? — в конце он отвернулся от доктора, облокотившись на мягкий подлокотник. — Ты совсем не меняешься, — хохотнул мужчина, пригладив усы, — ну ладно, теперь проверим, что ты услышишь? — Что? Неуклюже встав с кресла, врач проследовал к двери своего огромного кабинета, находящегося на последних этажах небоскреба, и, отворив ее, впустил внутрь неизвестного человека. Это был мужчина, наверное, лет тридцати, одетый в деловой костюм и обладающий потухшим взглядом. Вид незнакомца немного смутил Юкио, поэтому тот машинально нахмурился. Еще очень давно Спектр предупредил врача о том, что сыну запрещено пересекаться с любыми людьми в этом здании, а уж тем более с психически нездоровыми. Если он тоже клиент Каваи, то у него наверняка какие-то проблемы, а если это так, тогда в его голове есть то, что юноше лучше не слышать. Он привстал с кресла, готовый отойти подальше. Радиус действия его причуды был относительно маленьким, поэтому достаточно отойти на несколько метров. Почему именно сейчас доктор решил выкинуть подобное? — Знакомься, Юкио-кун, это Теру-кун, он у меня второй любимчик после тебя, — прибывший поднял свой пустой взгляд на ребёнка и незаметно цыкнул. От внимательного Юкио это не скрылось. — Теру-кун, не стесняйся, проходи, — мужчина двинулся вглубь кабинета, стремительно сокращая дистанцию до несчастных двух метров, после чего резко остановился. Юкио заметно напрягся. Мужчина одарил каким-то, как ему показалось, высокомерным взглядом младшего, после чего взглянул на наручные часы. «Хочу умереть». — Мне тут три минуты стоять, верно, Каваи-сан? «Всё достало, ненавижу каждую частичку этого мира». Юкио прикусил губу и прижал ладонь ко лбу. Голова, казалось, сейчас взорвётся. В мыслях мелькали чёрные картинки, сменяясь всевозможными способами самоубийства. Незнакомец выглядел чересчур спокойно для человека с такими жуткими планами. Врач, совершенно не скрывая ненормальной улыбки, наблюдал за происходящим, все также стоя у двери и опираясь на её ручку. Незнакомые голоса перебивали друг друга, а кадры менялись настолько быстро, что невозможно было понять, что изображено на каждом из них. В этой какофонии тихого шепота из смеси посторонних звуков Юкио мог слышать два более громких голоса, которые, плавно сменяя друг друга, повторяли одни и те же фразы. Один из них явно принадлежал гостю, а другой однозначно походил на женский. Юкио попытался сконцентрироваться на собственных ладонях, чтобы хотя бы перестать видеть уже непонятные смазанные образы. Голоса пугали, вызывали дискомфорт, но не такой сильный, как тогда, в доме Тодороки. Кричать не хотелось, было просто немного больно внутри. И голова. Голова болела. Чувство, будто в ней появились крохотные дырочки, из которых мозг тоненькими струйками выливался наружу, и Юкио мог поклясться, что даже чувствует, как он стекает по волосам. Мужчина оставался молчаливым, безразлично разглядывая странного подростка. Затем он снова проверил время, ещё раз кинув на Юкио взгляд, в котором читалось… Сочувствие? — Три минуты прошло, — огласил он, поворачиваясь в сторону врача. — Ах, уже? — удивился психиатр, довольствующийся своим маленьким экспериментом. — Подожди в коридоре, Теру-кун, я тебя позову. Мужчина ещё раз кинул взгляд на трущего ладонью свою голову мальчишку, после чего вышел из кабинета. Голова перестала трещать по швам, как только пациент покинул тот самый радиус. Юкио злился. По-настоящему злился. Он кто? Подопытная крыса, чтобы на нем такие эксперименты ставить? Он кинул рассерженный взгляд на довольного психиатра. — Ну-ну, Юкио-кун, не смотри на меня так, — Каваи, словно довольный кот, плюхнулся обратно в кресло, — ита-а-ак… Что услышал? — его глаза неестественно блестели. — Как думаете, какую часть своей зарплаты вы потеряете, если я расскажу об этом отцу? — Юкио не собирался оставлять такие шутки безнаказанными. — Небольшую, — он пожал плечами, — я всего лишь помогаю тебе узнать побольше о своей причуде. Понимаю, стоило предупредить, все-таки раньше я так не делал. Но разве тебе не интересно? Уверен, что ты можешь слышать только голоса? — Что вы имеете в виду? — признаваться, что интересно, да ещё и как, не хотелось. Каваи хитро улыбнулся, склонив голову набок. — Твоя причуда — это нечто уникальное. Я предполагаю, что её возможно активировать. Но пока что ты ей не пользовался и об этом не знаешь. И я был бы очень рад, если бы ты позволил мне ее изучать. Взамен ты получишь знания и… молчание. Конечно, Спектр все ещё будет узнавать о том, как дела с твоей светлой, хи-хи, головушкой, но на этом все. Что думаешь, Юкио-кун? — врач выглядел чересчур самоуверенным и время от времени похихикивал, что раздражало подростка. Предложение звучало более чем заманчиво. Если Юкио действительно мог делать что-то, помимо недотелепатии, то ему надо было обязательно это знать. — Вы хотите сказать, что сейчас она не активирована? — уточнил он, сомневаясь в словах врача. — Скорее всего. — И как ее активировать? — Значит, заинтересован? — снова эта улыбка. Если отец не узнает, то можно и согласиться. А отец не узнает, потому что Каваи уже много лет скрывает от него многие детали их лечения. Возможно, этот поехавший психиатр сможет помочь Юкио узнать все о своей причуде, о которой он, по сути, ничего и не знал. Просто привык, что с детства слышит чужие голоса в голове, ругающиеся на свою жизнь, неистово кричащие от боли и несправедливости или вовсе тихо повторяющие дурацкий вопрос «почему?». Вместо решения проблемы, отец навязал избегать людей, избегать корня проблемы и, возможно, единственного ее решения. Если Юкио хоть что-то узнает… Хотя бы крупица информации… — Заинтересован, — Каваи чуть было не захлопал в ладоши, — но только при условии, что с этого момента об этом не узнает никто. — Ну что ты, Юкио-кун, я же все-таки врач. Секреты хранить уж точно умею, — мужчина усмехнулся, чуть подпрыгнув на месте. — Ну что, вернемся к моему вопросу? Юкио глубоко вздохнул. Только что он подписал себе приговор на то, чтобы, по сути, быть подопытным кроликом в лапах безумного ученого, а именно таким, если описывать простым языком, был Каваи Хаяо. Успокаивало то, что старик точно не проболтается, потому что ему самому это будет невыгодно. — Тот человек, — подросток перевел взгляд на дверь, — он уже давно продумывает свое самоубийство. Он ненавидит себя и каждый день представляет различные методы суицида, однако, для совершения задуманного ему не хватает… смелости? — настолько мрачные мысли, как эти, были особенно болезненными для Юкио. — А из-за чего, не подскажешь? — Сложно сказать… — вспоминая поток хаотичных мыслей, похожих на каракули от чернильной ручки, нахмурился юноша. — Он думает, что из-за работы, но… Нет, он убедил себя, что это из-за работы… Наверное… — Но? — Все началось раньше… Я не уверен… В его голове женский голос… — внутри черепа происходила настоящая война, и Юкио казалось, что он чувствует каждую извилину своего мозга. — Насколько раньше? — В… детстве? Это голос матери? — вдруг понял он, поднимая взгляд на сидящего напротив. — Невероятно, — Каваи на секунду завис, а потом откинулся на спинку кресла, — за несколько минут тебе удалось узнать то, что мы с Теру-куном прорабатывали в течение нескольких лет! И как я только раньше не додумался использовать твою причуду? Вот дурак! — понимая, что эксперимент удался, врач начал посмеиваться, довольный результатом. — Это… все? — удивился Юкио. — Да! И на сегодня тоже все. Думаю, подобное тебя сильно выматывает, а мне надо сделать кое-какие записи. В идеале тебе бы попрактиковаться на других людях, но, увы, Спектр это вряд ли одобрит. А я недовольного Спектра боюсь-боюсь, — расстроенно поджав губы, Каваи развел руки в стороны. — Ах да, в следующий раз приготовься как можно более подробно рассказать мне о своей причуде. Да-да, мы о ней говорили и раньше, но особо не углублялись. Не против же? — Я подумаю, — буркнул юноша, совершенно недовольный тем, что у них получилось. — Ну-ну, ты у нас мальчик умненький, потом все поймешь. Можешь идти, Юкио-кун, закончили аж на час пораньше! Ох, хотел кое-что спросить, — уже вставший с кресла и собравшийся уходить Юкио, не пряча негодующий взгляд, нехотя обернулся на врача, — как ты чувствуешь себя после смерти двоюродного брата? Юкио очень сильно постарался, чтобы скрип его зубов не был слышен для Каваи. Как бы смешно это ни звучало, но молодой человек ненавидел, когда к нему в голову лезли, а это — прямое попадание. Самый худший вопрос, который вообще возможно было сейчас ему задать. — Обычно, — спокойно ответил он. — Мы не общались. — Вот как, — задумчиво протянул врач, хотя о чем тут было думать? — Вопросов больше нет. Пока-пока, Юкио-кун. Ах да, и позови Теру-куна, пожалуйста. Юноша хлопнул дверью, не попрощавшись с психиатром. Сегодня ему предстояло многое обдумать, поэтому приехать домой на целый час раньше было бы очень кстати. Как минимум, понять, что это, черт подери, сейчас было? На что он вообще согласился? Насколько это безопасно — доверять такому человеку, как Каваи-сан? Что это за Теру, который хочет убить себя самыми извращенными способами? И зачем Юкио вообще это все увидел и услышал? И что это был за вопрос в конце? — Блять, — ему было несвойственно злиться, однако, именно это он сейчас и делал. — Неудачный сеанс? — послышалось со стороны балкона. В коридоре перед входом в кабинет Каваи располагались уютные мягкие диванчики и журнальный столик с невероятно бесящим математическим маятником, но вот чуть поодаль находился балкон. И он единственное, что здесь расслабляло. Балкон простой: большой, со стеклянными перилами. С огромной высоты невозможно было рассмотреть людей, что не могло не радовать тех, кто посещал терапии такого психиатра, как Каваи. Все, что попадалось на глаза при выходе на балкон — это небо и макушки других высотных зданий. И такой вид по-настоящему успокаивал. На балконе, опершись на перила, стоял тот самый Теру, который, казалось, совершенно не обращал на Юкио внимания. Он безразлично смотрел куда-то вперёд и завораживающе курил. Вспоминая, какие демоны сидят в голове у этого человека, Юкио автоматически сделал несколько шагов назад. — Я знаю о твоей причуде. И да, не волнуйся, я не из болтливых. Наверное, тяжело было это услышать, — мужчина указал пальцем на свою голову, после чего добавил: — Прости. Наверное, Теру первый в его жизни, кто попросил прощения за собственные мысли. Немного остыв, Юкио решил пока что не покидать это место. — Как тебя зовут? — Теруки, — вот так просто, даже не назвав фамилии, — а ты, вроде, Юкио, да? Сын Спектра? — юноша нахмурился, отмечая, что это вообще-то конфиденциальная информация, — как уже сказал, я не из болтливых. — Громкие слова для того, кто готов хоть сейчас прыгать с балкона. — А ты честный, да? — мужчина усмехнулся, одаривая подростка неоднозначным взглядом. — Будешь? После этих слов Теруки протянул Юкио пачку сигарет. То, что тот был пятнадцатилетним мальчишкой, похоже, латентного самоубийцу вообще не волновало. Придавало комичности ситуации ещё и то, что Юкио стоял не то, что не рядом с балконом, а в метрах шести от него. И этот незнакомец протянул упаковку прямо туда, в сторону подростка. — Балкон просторный, я могу отойти. Сколько надо? Два метра, три? — все еще держа руку с пачкой навесу, но уже отвернувшись, продолжил мужчина. — Трех хватит, — наконец перестал вредничать Юкио и проследил за тем, как честно Теруки сдвинулся на дистанцию даже больше заявленной и щедро оставил на перилах предложенную ранее пачку. Юноша осторожно подошел к балкону и также осторожно ступил на плитку. Прохладный ветер сдул темные пряди прямо в глаза, из-за чего он поморщился, небольшими шажками перемещаясь ближе к перекладине. Запахло терпким табаком, что чем-то напоминало аромат уже полюбившегося кофейного напитка, поэтому Юкио все же решился протянуть руку к предложенному ранее предмету. Если бы он разбирался в марках сигарет, то, возможно, смог бы оценить вкус собеседника, но, к сожалению, картонная упаковка ему ни о чем не говорила. Прочитав название, написанное на английском, Юкио все же подумал, что где-то о таких слышал, напрягая зрительную память. Хотя, откуда ему-то знать? Кинув недоверчивый взгляд на дымящего мужчину, подросток подцепил одну сигарету и поднес ее к носу. Запах ему определенно нравился. Немного горьковатый и терпкий табак, напоминающий крепкий эспрессо с кусочком тёмной шоколадки. Теруки дернул головой, обращая на себя внимание юноши, после чего бросил ему зажигалку. Ловко поймав тяжеловатый предмет, Юкио быстрым взглядом осмотрел и его. Блестящая металлическая бензиновая зажигалка, классический вариант, безусловно, подходящий человеку слева. Хоть Юкио никогда раньше и не держал подобного атрибута в руках, он примерно представлял, как им пользоваться. Поудобнее обхватив зажигалку ладонью и положив большой палец на колесико, он нажал на него. Видимо, резкости не хватило: пламя появилось лишь на секунду и тут же исчезло, слегка напугав юношу. С огнем у него вечно были проблемы. Юкио попробовал еще раз, но неловкие движения не давали должного результата: фитиль не горел достаточно долго, поэтому младший недовольно поджал губы, обращая взгляд на Теру. Тот лишь усмехнулся и бросил банальное «смелее». Юкио предпринял очередную попытку, чиркнув колесиком еще резче, и тогда пламя наконец перестало затухать. Сжав фильтр губами и поджигая другой край, юноша, наученный книгами и фильмами, попытался вдохнуть табачный дым в легкие, но сразу же закашлялся, почувствовав неприятную горечь в горле. — Ты аккуратнее, они крепкие, — «вовремя» предупредил Теруки, — это сигары. «Отлично, может, ты меня ещё в конце оповестишь о том, что это был не табак?». Как следует откашлявшись и, слава Богу, не выплюнув свои легкие, Юкио попытался еще раз. Вторая затяжка пошла полегче, хотя все еще отзывалась щекочущими ощущениями в горле, но уже не болезненными. Юноша часто заморгал, понимая, что его начинает слегка покачивать, поэтому решил опереться на перила. Ноги становились ватными, а по рукам прошлась легкая вибрация. — А меня так уже давно не берет, — заметив состояние собеседника, издал смешок мужчина, — повезло тебе. Искренне считая слово «повезло» неподходящим и немного придя в себя, Юкио все же продолжил губительное занятие, вполне довольный вкусом и запахом предложенных сигар. — Ты ведь не можешь убить себя, да? — наконец задал вопрос юноша. — Прямолинейно, — хмыкнул собеседник, — думаю, ты уже все знаешь. Я… Слишком слабый, чтобы это сделать. — Но ты ведь хочешь. — Ты меня поддерживаешь? — усмехнулся мужчина. Юкио нахмурился. Он не поддерживал, он просто точно знал, что этот человек хочет умереть. — Я излагаю факты, — уже повседневно потягивая сигару, пояснил он. — Каждый день просыпаюсь с желанием, чтобы кто-то сделал это за меня. Несчастный случай, в идеале. Сам я не могу себя убить… Это сложно, — мужчина как-то безмятежно улыбнулся. — Не хочешь прямо сейчас спрыгнуть вниз? — Юкио перевесился всем корпусом через перила, оценивая шансы разбиться насмерть, как стопроцентные. — От тебя и мокрого места не останется. — Парень, у тебя весьма мрачное чувство юмора, — искренне рассмеялся Теруки. — Я не шучу. Если хочешь прыгнуть, то не думай и просто прыгай. Я бы смог, — серьезность сказанной фразы мужчина осознал не сразу, а только когда заглянул в его серые глаза. Глаза оказались необычно осознанными для мальчишки его возраста, поэтому Теруки перестал смеяться. На самом деле, до этого он не обратил внимания на вид подростка, поэтому сейчас его взгляд зацепился за длинный белый шрам на его голове. Вкупе с мешками под глазами и бледностью он выглядел жутковато, даже несмотря на привлекательную внешность. — Думаю, у тебя бы не было проблем с самоубийством, — подытожил мужчина, продолжая рассматривать лицо юноши. — Сочту за комплимент, — хмыкнул подросток, продолжая смаковать небольшую коричневую сигару. Пока они стояли и курили, Юкио постоянно казалось, что неудавшийся самоубийца может в любой момент сброситься вниз с балкона, а его такое действие бы не особо обрадовало. Да, его слабо волновало, что этот человек сделает с собой, но видеть такой «акт» не хотелось бы. Он и так достаточно увидел в его голове, и желания повторно стать зрителем подобного, только уже в реальности, не было. Шагнуть вниз с большой высоты, как казалось Юкио, сложности не представляло. Наверное, в сравнении со всеми остальными способами самоубийства этот был самым щадящим. Пока что у юноши в планах не было умирать, но, если бы ему приходилось выбирать, он бы точно не заморачивался. Хотя существовала смерть, которая его действительно пугала, и он бы с удовольствием сделал себе даже харакири, лишь бы не умереть подобным образом. Лишь бы не сгореть заживо. — Если я все-таки решусь, то хотел бы пожать тебе руку на прощание. Ты, парень, хоть и со странностями, но вроде неплохой, — вдруг более серьезно сказал собеседник, прерывая философские мысли Юкио, — конечно, ты можешь отказаться, если мои мысли пугают. Неожиданно для себя и будто бы совсем не контролирую свои конечности, подросток протянул правую руку вперед. Делал ли он хоть когда-нибудь что-то в ущерб себе? Вряд ли. Но сейчас делает. Теруки медленными шагами двинулся в сторону Юкио, пока тот чувствовал приближение страшных голосов в голове с каждым сантиметром. Мужчина остановился всего в полуметре от подростка, еще раз оглядывая его с ног до головы. Голоса потихоньку возвращались, но были уже не такими громкими, однако злосчастное «я хочу умереть» выделялось из остального потока мыслей. Юкио терпеливо держал руку на весу и ждал, пока ее пожмут, желая выполнить, возможно, последнюю просьбу этого человека. Но вместо обычного прикосновения человеческой кожи, он почувствовал нечто иное. Все мысли в голове вмиг исчезли, переставая мешать собственным, будто разбежались, словно какая-нибудь нечисть, на которую посветили фонариком в темноте. Вместо них Юкио отчетливо увидел картинку, как мать издевается над своим маленьким сыном, избивая его всем, что попадется под руку. Подросток удивленно моргнул, когда кадр сменился обратным: ребенок избивал мать, нет, бил чем-то острым в грудь. Похоже, он убил ее. Перед глазами четко выточенными иероглифами возникло слово:«Уныние».
— Думаю, тебе пора, Юкио, — словно голос из другой комнаты, который он смог еле услышать, — спасибо за разговор. Это можешь оставить себе, — он указал рукой на неполную пачку сигар и зажигалку, устало улыбаясь. — Мне, кажется, даже стало полегче. «Не хочешь прямо сейчас спрыгнуть вниз?» — Ага… — так и не поняв, что произошло, неуверенно кивнул Юкио, забирая щедрый подарок и покидая балкон. Ему очень не хотелось оборачиваться, потому что что-то изменилось в поведении Теруки. Какая-то деталь, которую мог увидеть только сам Юкио. Он был уверен, если он обернется, то на балконе уже никого не будет, поэтому он поспешил к лифту, стараясь не смотреть в зеркало в кабине. Лучше он поскорее вернется к Гото и забудет о том, что только что произошло. А что, собственно, произошло? Ничего ведь? Верно, ничего же и не произошло. Нервно сглотнув, Юкио распихал обновки, за которые ему могло нехило влететь, по карманам и, услышав звоночек лифта, поспешил к выходу. Поскольку это крыло было отдельным, лифт, можно сказать, лично принадлежал Каваи, так что людей в корпусе не было от слова совсем. И слава Богу. После Теруки Юкио вообще вряд ли захочется видеть кого-либо. Хотелось поскорее вернуться домой и запереться в комнате, никого не пускать и ни с кем не разговаривать. А лучше остаться там навсегда. Юноша проскочил на улицу и чуть ли не бегом двинулся к знакомой машине. Заметивший его Гото сразу же вышел и пропустил его внутрь салона, бесшумно закрывая дверцу за ним. Машина тронулась с места, готовая ехать прямиком домой. Прямо после этого поворота должна быть сторона здания, с которой находится тот самый балкон. Юкио сказал себе, что не будет смотреть в окно. Он пообещал себе, что отвернется и не посмотрит туда. Он старался смотреть вниз, изучая каждую пылинку на коврике под сидением, считал ворсинки, лишь бы не смотреть в окно. Лишь бы не смотреть в окно. Лишь бы не смотреть в это чертово окно. А потом раздался крик. И Юкио машинально поднял голову, чтобы посмотреть в окно. Вот только он и так знал, что увидит. Тело, от которого, как он и обещал, не осталось и мокрого места. «Это сделал я», — так четко Юкио еще ничего не осознавал в своей жизни. — С вами все в порядке? — заметив суету за окном, обратив внимание на нездоровую бледность пассажира и услышав то, как прерывисто он дышит, спросил Гото. — Юкио-сан, не смотрите, пожалуйста, туда, — место происшествия уже вовсю окружили шумные горожане, не забывая завизжать уже в который раз. Подросток изо всех сил пытался выровнять свое дыхание и успокоиться. Но, как бы ни старался, ему не удавалось. Он не знал, как, зачем и почему, но он только что убил человека. Пульс становился все чаще, а картинка перед глазами была похожа на вид из запотевшего окна, и юноша, согнувшись и скорчившись дугой, пытаясь спрятаться от всего мира, сжал свою голову, впиваясь пальцами в уже давно переставший болеть шрам. — Юкио-сан, — Гото уже давно уехал далеко от того места, однако, похоже, юноше становилось только хуже, — Юкио-сан! — водитель безуспешно пытался привлечь внимание пассажира. Имея чёткие инструкции, что делать в такой ситуации, Гото, не теряя времени, достал телефон и нажал на нужную иконку. — Простите, Спектр-сан, без вас тут никак, — гудки были мучительно долгими и никак не заканчивались, — ну же… Спектр-сан… Сам Спектр дал Гото приказ сразу же звонить ему и только ему, если у Юкио опять начнётся неконтролируемый приступ. И этот Спектр ещё и не берет трубку! Водитель, снова обернувшись к пассажирскому сидению и проверив состояние Юкио, значительно напрягся. Любой другой бы испугался жуткой картины. Совсем ещё ребёнок бормочет что-то себе под нос, вцепившись ногтями в голову и расцарапывая её до крови. Гото же примерно представлял, каковы будут его следующие действия. Не оставляя попыток дозвониться до Спектра, он на всех парах помчался в сторону дома Йосадзаяши. Что случилось во время сеанса? Почему ребенок так отреагировал на самоубийство незнакомца? Или же он его знал? А, может… Нет, Гото не хотел в этом сейчас разбираться. Конечно, многих людей может повергнуть в шок подобное зрелище, но он прекрасно знал, что сидящий на заднем сидении вовсе не обычный мальчик. Водитель, сосредоточившись, выполнял несколько задач одновременно, проверяя состояние подростка через зеркало, смотря на дорогу и стараясь всевозможными способами срезать путь, а также звонил Спектру, и продумывал, что будет делать, когда доедет до пункта назначения. Входить в дом Йосадзаяши ему можно было только, непосредственно, с разрешения самого хозяина, а также в чрезвычайных ситуациях, за какую он и принял ту, что творилась сейчас. Про причуду Юкио он тоже прекрасно знал, поэтому помимо всех перечисленных выше пунктов, он также старался сохранять хладнокровие, чтобы не провоцировать ухудшение состояния подростка. Впрочем, будучи бывшим солдатом, он справлялся с этим на ура. Гото был верным слугой Спектра на протяжении многих лет и никогда не подводил его. Не подведет и сейчас. Привычка брать к себе на службу людей, способных сохранить здравый рассудок и холодную голову в критических ситуациях, таких, как он сам, невероятно играла на руку Спектру.***
Как казалось Юдзуне, за последние несколько лет ее характер претерпел изменения. Возможно, это замечала лишь она, но отношения с отцом все же улучшились. Они могли беседовать, хоть и не долго, дочь даже задавала вопросы по поводу работы, на которые он сухо, но все же отвечал. Девочка чувствовала себя более смелой, более уверенной. По крайней мере, в пределах дома. Перешагнуть через себя оказалось тяжело, и каждая попытка отзывалась дрожью во всем теле, но Юдзуна старалась изо всех сил. Делала, что могла. Одним из приятных бонусов стало разрешение ей пользоваться кухней, которая впоследствии стала чуть ли не ее второй комнатой. Готовка оказалась второй отдушиной и вторым хобби в жизни юной обитательницы серого дома, поэтому при первой же возможности она запаслась огромным количеством кулинарных книг и принялась творить. Совсем недавно они с отцом и братом впервые поужинали, не прибегая к помощи домработницы, а довольствуясь лишь стряпней Юдзуны. И раньше пугающий родитель даже сказал лишенное эмоций, но такое запоминающееся «спасибо» после трапезы. Это не могло не радовать, поэтому малышка продолжала свои упорства и добивалась высот в таком интересном занятии, как кулинария. Она всецело верила в то, что это хоть и малюсенький, но шажок к их шансу стать нормальной семьей. И сейчас она вовсю металась из стороны в сторону на уже полюбившейся кухне. Стул из обеденной стал вечным партнером для крохотной девочки, которая все еще не доставала до верхних полок без помощи. Наполнив кастрюлю водой, Юдзуна уже было хотела поставить ее на огонь, но во дворе послышались звуки подъехавшей машины. Глянув на часы, она немного удивилась, ведь и для Юкио, и для отца это было рановато. Пожав плечами, она все же решила выглянуть за входную дверь, чтобы проверить, не привез ли Гото брата пораньше. Шаркая шерстяными носочками по полу, девочка проследовала к двери, после чего толкнула ее от себя. И увиденное заставило ее замереть на месте. — Юдзуна-сан, подержите, пожалуйста, дверь, — в голосе Гото, казалось, звучала обеспокоенность. Он всегда парковал машину так ровно, что невозможно было придраться, но сейчас автомобиль криво «брошен» поперек дороги перед домом. Водительская и пассажирская двери настежь распахнуты, и Гото пытался вытащить Юкио из салона. Все-таки восьмилетним ребенком тот уже не был, поэтому у водителя, крайне не любившего применять физическую силу, возникли проблемы. Юкио не сопротивлялся, не дрался и не бился в припадке, но выходить из машины явно не горел желанием. Он сидел, прижав голову к коленям, пытаясь увернуться от цепкой хватки водителя. — Юдзуна-сан, дверь, — наконец кое-как вытащив пассажира из салона, Гото уже приблизился к дому и, увидев затормозившую девочку за полуоткрытой дверью, повторил свою просьбу. — Д-да… — девочка, отмерев, быстро заморгала и выбежала на улицу, придерживая дверную ручку и стараясь не мешать взрослому. Пройдя вглубь дома, Гото постарался как можно более аккуратно уложить юношу на диван. Все, что он мог делать дальше, так это оставаться рядом, следить за тем, чтобы ничего не произошло и пытаться дозвониться до Спектра. Закрыв дверь, Юдзуна неуверенно прошмыгнула за мужчиной и присела на пол возле дивана, оглядывая побледневшее лицо брата. Его невидящий взгляд заставил ее нервно сглотнуть. — Что случилось? — брови медленно поднимались наверх, а нарастающую панику выдавали трясущиеся руки. — Не уверен. Но это случилось после того, как Юкио-сан увидел труп, — Гото принялся осматривать юношу на наличие каких-либо телесных повреждений. — Т-труп?.. — Кто-то упал со здания, — пояснил мужчина, не отвлекаясь. Прямо сейчас Юкио мало чем и сам отличался от мертвеца, как казалось Юдзуне. Он не моргал и не шевелился, а глаза, хоть и были открыты, не подавали признаков жизни. Однако, он все же дышал. Прерывисто и шумно. Сердце девочки забилось настораживающе быстро. — Юкио… — Юдзуне вдруг очень захотелось взять его за руку, в надежде, что это как-то поможет ему прийти в себя. Маленькая подрагивающая ручка пробралась в полусогнутую ладонь брата и слабо сжала ее. Сестренка не была уверена, что вообще когда-либо трогала старшего. Свое же действие пугало. Голова перестала здраво соображать, а сердце подсказывало, что именно так близкие утешают друг друга. Обнять, поцеловать в лоб — жесты, чуждые Юдзуне. И она решила, что такое простое и, в какой-то степени, отважное действие успокоит брата. Она даже не успела толком почувствовать руку Юкио, как вдруг тот с неизвестно откуда взявшейся силой вырвал ее из ладошек младшей. Он резко поднялся с дивана и сел, поворачиваясь полубоком к сестре. — Не трогай меня! — его голос сорвался на панический крик, а рука вырвалась из ладони сестры. Гостиную оглушил звонкий хлопок, и хрупкая девочка отлетела на метр назад, больно ударившись о журнальный столик и сбивая его спиной куда-то в сторону. Удар пришелся ей прямо по лицу, причем, с размаха тыльной стороной ладони, куда больнее обычной пощечины. Шокированная малышка даже не успела понять, что произошло, машинально прижимая к горящей щеке руку и отползая еще дальше от дивана. Внезапно оживший и разъяренный брат хотел было сделать еще что-то, неестественно свалившись с сидения и направляясь в сторону сестры, но рефлексы Гото не заставили себя долго ждать. — Простите, Юкио-сан! — больше не ему, а себе озвучил водитель, одним резким движением перевернув юношу на живот и скрутив ему руки. Теперь подросток уже перешел в абсолютно иное состояние, не такое, что было несколько минут назад. Он безуспешно дергал конечностями, пытаясь скинуть мужчину с себя. Юдзуна пугливо провела пальцами по губе и убедилась в том, что та разбита и истекает кровью. — Пусти меня! Пусти меня сейчас же, Гото! Убери руки! Отпусти, иначе… — дерганья не прекращались и водитель, обеспокоенный тем, что Юкио может навредить себе, и оценив свои шансы на увольнение, с рассчитанной силой ударил того ребром ладони по шее. Возмущенные крики резко стихли, и юноша, потеряв сознание, уткнулся лбом в пол. Гото, шумно вздохнув, поднял полностью расслабившееся тело Юкио и уложил его на диван, не забыв подложить ему под голову подушку. Перед тем, как поспешить к вжавшейся в стену девочке, мужчина озадаченно уставился на пол вокруг нее, полностью покрывшийся инеем. Стараясь не меняться в лице, дабы не напугать ребенка, он проследовал к ней, присев на корточки. — Юдзуна-сан, у вас кровь, — оглядев лицо малышки, подытожил он, после чего достал аккуратно сложенный белый платок из кармана, — вот, держите. Сильно болит? Девочка неуверенно приняла платок и приложила его к лицу, боясь отрывать его и увидеть то, насколько много крови могло вытечь. — Спасибо, — тихо произнесла она. — Что ты… с Юкио сделал? — Он просто спит. Простите, что Вам пришлось это увидеть, — Гото склонил голову перед девочкой, извиняясь за произошедшее. Юдзуна еще раз посмотрела на мирно посапывающего брата, судорожно прижимая платок к щеке. «Нет… У меня никогда не будет нормальной семьи».