***
— Даби! — Юдзуна постаралась позвать его как можно громче, заходя на четвертый этаж уже знакомого здания. — Даби, ты любишь онигири? — заметив парня, сидящего на матрасе и лениво поднимающего на нее глаза, спросила она. — Поступила? — поинтересовался он. — Да! Баллы, конечно, так себе, но главное — что я в списках, верно? — она улыбнулась, склонив голову набок, чем напоминала растрепанного маленького котенка. Даби согласно хмыкнул, забирая из рук девушки треугольную рисовую лепешку, которой она уже вовсю трясла у его лица. Он обычно не разглядывал еду, но сейчас в глаза бросилось то, что онигири будто потрошили и собирали заново, что показалось ему странным. Пожав плечами, он надкусил уголок. — Приятного аппетита, — юноша чуть кивнул. — Знаешь, кого я встретила? — он наблюдал за уж больно активной сегодня девушкой, которая доставала из сумки что-то еще, одновременно пододвигая к нему контейнер с едой и стараясь уложить все как можно удобнее. — Шимаду. Ну, того самого Шимаду, — Даби снова кивнул. — Представляешь, он подсмотрел в документах из учительской, куда я поступила, и прибежал извиняться. Даже не думала, что он на такое способен, — она хмыкнула. — Я коротко ответила, что нам не по пути. Юдзуна повернулась в сторону Даби, проверяя, слушает ли он ее, а потом вспомнила, что он никогда не разговаривает, когда ест. И вообще не любит, когда его отвлекают. Прямо принц какой-то. Или же кот. — А у тебя… дела как? — девушка протянула ему коробочку с клубничным молоком, заранее воткнув туда трубочку, будто ужинающий не мог сделать этого сам. — Вот, пей. Говорят, от молока растут. Тебе не помешает, — она тихо хихикнула, на что он закатил глаза. — Я-то еще вырасту, а вот на твой счет не особо уверен, — Юдзуна замолкла, когда поняла, что Даби прекратил жевать, чтобы ответить ей на невинную шутку. — Мне нравится мой рост, — буркнула девушка. — А вот вы, мальчики, потом растете. Мой брат, например, резко вырос после шестнадцати. Хотя он всегда был большим… — задумалась Юдзуна, вспоминая старшего, с которым разговаривать приходилось с задранной вверх головой. — Так что, смотря сколько тебе лет, — она хитро сощурилась, как бы невзначай напоминая, что о своем возрасте он ей еще не говорил. — Не сработает, — он прикрыл глаза и продолжил есть. — Ну хотя бы скажи, когда у тебя день рождения. Вдруг я захочу сделать тебе сюрприз? — собеседница состроила грустное личико, надеясь, что хотя бы давление на жалость сработает. — В январе. — О, у меня тоже! У меня тринадцатого. А у тебя? — ответа не последовало. — Ладно, ешь, — насупившись, она отвернулась и плюхнулась на матрас возле него. Краем глаза Юдзуна рассматривала Даби. Честно говоря, она частенько так делала. И каждый раз находила в его внешности какую-то новую малюсенькую деталь. Со временем незваная гостья привыкла к его ожогам, и они перестали казаться какими-то уродливыми, даже наоборот, придавали особой изюминки. На самом деле, у него красивое лицо. Очертания скул, острый нос, точеный, но не грубый подбородок и особенно — глаза. Такие необычайно яркие, подходящие по цвету к его пугающему огню. Пламя на лице дяди-то ее пугало, что уж говорить о любом другом огне. Интересно, много кто также владеет огненной причудой? Раньше она знала только Старателя. — Папа недавно перестал работать в команде с Леди Наган, — Юдзуну смущала тишина, поэтому она решила рассказать что-нибудь еще. — Даже, кажется, как-то повеселел. Не то, чтобы она ему прям так не нравилась… Просто с ней еще в паре ученик, парень на стажировке. Такой… С крыльями. Представляешь? Такие большие красные крылья. До сих пор мурашки… — девушка вздрогнула, подтверждая тем самым свои слова. — Будущий герой, — неоднозначно проговорил Даби, уже закончивший трапезу и неспешно потягивающий молоко из трубочки. — Ага, что-то вроде. Как его там звали?.. Орел? Ворон?.. — Юдзуна задумалась, опустив лицо на коленки. — А! Ястреб, — она хлопнула в ладоши. — Запомни. Через лет пять посмотрим, будет ли такой. — Я-с-т-р-е-б, — протянул юноша, словно пробуя это имя на вкус. Из окна подул холодный, совсем не характерный для японской весны ветер, и Юдзуна поежилась, утопая лицом в своем шарфе. Похоже, у Даби таких проблем никогда не возникало. Ну конечно, он же до температуры ядерного реактора разогреться может, что ему… Девушка шмыгнула носом, чувствуя, как неприятно холодеют ладошки, и перевела взгляд вбок, на парня. Интересно, о чем он сейчас думает? И как вообще к ней относится? Не слишком ли она доставучая? Не раздражает своим присутствием? Хотя, он из тех, кто сказал бы сразу, если бы хотел, чтобы она ушла… Но вдруг просто не хочет ее обидеть? Нравится ли ему с ней общаться? Он, весь такой загадочный, так и продолжал сидеть с самым спокойным в мире лицом. Юдзуну напрягало, что все ее мысли в последнее время приводили к размышлениям о нем. Доходило даже до абсурда, когда она наливала себе стакан воды и отмечала, что Даби, наверное, тоже воду пьет. Но ведь это в порядке вещей? Они же подружились, вот она и беспокоится. Подружились же, да? До действительно важных вопросов их разговоры никогда не доходили. Юдзуна лишь рассказывала ему о всяких бытовых проблемах, иногда жалуясь, а он кивал или кратко отвечал, частенько над ней подтрунивая. Но это никогда не задевало. Наоборот, успокаивало. Раньше ей казалось, что так спокойно не может быть ни с кем. Что за волшебный парень? На самом деле, ей было очень интересно разок увидеть его реакцию хоть на что-нибудь. Даже когда она показала ему свою причуду, он практически ничего не сказал, да и удивленным не выглядел. Предел его эмоций — приподнять брови, да и то в лучшем случае. Юдзуна нахмуренно покосилась на руку Даби, опирающуюся на матрас в нескольких сантиметрах от нее. Она наверняка теплая. Девушка, зажмурившись и не зная, чего именно она пытается добиться, резким движением положила свою ледяную ладошку на его тыльную сторону ладони. Юноша дернул головой, непонятливо приподнимая одну бровь и озадаченно оглядывая гостью, ожидая объяснений. Она покрепче сжала его теплую-теплую ладонь, чтобы он, не дай Бог, не отдернул ее, а то она точно со стыда тут умрет. — Погрей, — тихо попросила она. — Я для тебя батарея? — Совсем немножко, — продолжила ненавязчиво настаивать она, чувствуя, как у нее горят щеки. Послышался шумный и выказывающий явное недовольство вздох, а затем Юдзуна почувствовала, как рука Даби начинает нагреваться. Ну вот, не так уж и сложно, верно? Главное, позорно не провалиться под землю, потому что красными от смущения становились уже не только щеки, а все лицо, которое она тщетно старалась скрыть в складках серой ткани. Вечно холодная ручка начала приятно теплеть, а вместе с ней и все тело. Поначалу Юдзуна хотела посмотреть на его реакцию в ответ на этот небольшой жест, но теперь боялась даже моргнуть лишний раз, что уж говорить о том, чтобы поворачивать голову и смотреть в сторону Даби. Давящая тишина сводила с ума, и Юдзуна все же решилась краем глаза проверить, как там парень. Она осторожно повернула голову на жалкий сантиметр и с досадливым счастьем убедилась, что он смотрит прямо на нее. Отвернулась обратно она с такой скоростью, что чуть не свело шею. И как он может быть таким спокойным даже сейчас? Они же за руки держатся! — Тебе… нравится со мной… о-общаться? — язык заплетался и наотрез не хотел слушаться, потому она могла лишь надеяться, что он понял ее слова. — М? — его вопросительное мычание только давило на и без того расхлябанные нервы. — Ну… Ты не прогоняешь меня. И всегда слушаешь. Не затыкаешь. Не перебиваешь. И я подумала… — Что? — его вопросы были до невозможности тяжелыми, и Юдзуне казалось, что он играет в дурачка нарочно. — Просто… Просто я рада, что мы встретились. С тобой не так одиноко, — она собрала всю свою волю в кулак, чтобы повернуться и посмотреть ему в глаза, чуть улыбаясь. — Мне тоже, — неожиданно согласился он, все так же не меняясь в лице. Этот коротенький, но в кои-то веки хоть чуточку выражающий его отношение к ней ответ обрадовал ее настолько, что она на секунду перестала соображать. Горячая рука приятно грела и не давала замерзнуть, поэтому Юдзуна осмелилась сжать ее еще крепче.***
Сакуя преследовал врага уже прилично долгое время, и такая задержка по плану порядком раздражала. Признаваться не хотелось, но с Леди Наган работа шла проще. Обычно он не лез на передовую и выступал в качестве поддержки, потому как битва при помощи своей крови чревата потерей сознания. Конечно, будучи опытным про-героем, он имел свои тузы в рукаве, но запасы крови не бесконечны. На крыше показался один из напарников, который, судя по реакции, заметил что-то за ближайшим поворотом. Сакуя добежал до него и, замечая преступника, приготовился к бою, но помощник использовал свою причуду, разливая скользкую жидкость под ногами беглеца. — Спектр! — давая герою знак, что сейчас — лучшее время для атаки, крикнул напарник. Пользуясь потерей равновесия преступника, Сакуя сделал резкий шаг вперед, удачно касаясь его руки краем пальца. Тот, все-таки устояв на месте, отпрыгнул назад и, самодовольно улыбаясь, принялся петлять вокруг Спектра. — Ха, чуть не попался, — усмехнулся он. — Не коснулся меня, да? Сакуя вздохнул, прикрыв глаза, и такой апатичный настрой злодею отнюдь не понравился. — Семи процентов хватит, — высказал свои мысли вслух он. — Чего ты там бубнишь? — фыркнул противник. — Впрочем, неважно. Тебе конец, Менструатор, — процедил преступник, готовый атаковать Героя №3. — Я передумал. Будет десять, — Спектр почти незаметно приподнял один палец вверх, после чего из тела злодея начала выливаться кровь, собираясь в ровную красную сферу в воздухе. Сначала он упал на одно колено, тяжело дыша и покачиваясь, бессильно пытаясь закрыть крошечные царапинки, из которых струилась его кровь. В глазах читался настоящий испуг от происходящего. Сакуя спокойно наблюдал за преступником, временами покручивая пальцем, чтобы поддерживать аккуратную форму жидкости. Через несколько секунд противник свалился на землю, окончательно теряя сознание, и Спектр, оставив готовый кровяной шар летать над его головой, подошел к телу, не теряя бдительности. Присев на одно колено и убедившись, что преступник уже не встанет, Сакуя повернул голову в сторону крыши. — Полиция уже здесь, — оповестил напарник. — Здорово Вы его, — он чуть улыбнулся. — А почему Вы решили забрать именно десять процентов? — Он крупный. Подстраховка, — упуская то, что решил он это из-за «Менструатора», объяснил Сакуя. Полиция подъехала через пару минут, сковывая в наручники бессознательного преступника, и только тогда Спектр вернул всю кровь на место. Несмотря на то, что вся Япония знала о том, как работает его причуда, все еще находились преступники, сражающиеся с ним абсолютно неосторожно, и даже полицейские с открытыми ртами наблюдали за левитирующими дорожками крови. Из-за этого Сакуя чувствовал себя каким-то фокусником, что и заставило его цыкнуть. — Спасибо, Спектр-сан, — полицейский отдал честь, благодаря героя за помощь. Герой №3 уважительно склонил голову, после чего уже хотел откланяться, но из телефона раздалась неприятная вибрация. Он никогда не отвечал на звонки на работе, не собирался и в этот, но имя на экране заставило его удивленно вскинуть брови. Хоть этот человек и отмечен в его сером списке неприятных людей, но звонил он только по делу. — Слушаю, — Сакуя все же взял трубку, отходя подальше от полицейских машин. — Дорогой Спектр, сожалею, что отвлекаю Вас, но звоню, чтобы напомнить, — герой закатил глаза, заведомо догадываясь, насчет чего его беспокоят, — что Вашему сыну нужно лечение. — Каваи-сан, я и с первого раза прекрасно уяснил это. И тогда же сказал Вам, что мой ответ — нет. — М-да-а, упрямство у Юкио-куна явно от Вас, — протянул психиатр. — Вы понимаете, что он нездоров? И не просто нездоров, это не какая-нибудь простуда или грипп. Это касается его психики. Я не могу спокойно сидеть и наблюдать за тем, как Вы бездействуете. Я же говорил, это хорошая лечебница. Я сам ее рекомендую, я ее проверял и имею опыт работы с… — Я сказал «нет». И скажу еще раз. Нет, — Сакуя потер переносицу. Врач действовал на нервы. — А я говорю: надо! Вы же умный человек! Ваш сын может навредить не только окружающим, но и себе! Вы вообще видели его руки? — Спектр нахмурился. — Так вот будьте добры посмотреть. У него суицидальные наклонности, и я тут не помогу. Юкио-куна надо класть на лечение, пока еще не поздно. Вы меня слышите? — Я не чувствовал крови, когда… — Не чувствовал он крови, ха! — перебивая и передразнивая героя на этом конце провода, противно захихикал в трубку доктор. — Юкио-кун не глупый, чтобы давать Вам ее чувствовать! — Послушайте… — Сакуя был готов бросать трубку, но ради приличия все еще терпел. — Нет, это Вы послушайте! Из Вас психиатр, как из меня балерина, поэтому я не прекращу звонить Вам и говорить о том, как важно заняться лечением Юкио-куна прямо сейчас! Блокируйте и удаляйте номер, делайте, что хотите — я добьюсь своего. Подпишите документы, положите его в больницу! — Каваи тоже начинал выходить из себя. — И плевать я хотел на Вашу чертову репутацию. — Юкио не покинет дом, — знаменитый холодный голос Спектра пробирал до мурашек, особенно когда он раздельно проговоривал каждое слово. — Все под контролем. Он не нуждается в лечении. Потому что оно не поможет. Мой сын останется жить в моем доме. Ясно? — Спектр, как думаете, чем сейчас занимается Юкио-кун? — с грустной усмешкой произнес психиатр. — И жив ли он? Сакуя сжал телефон в ладони до скрежета. — Знаете, сколько существует различных способов убить себя? Знаете? Сталкивались? А Юкио-кун такой умный мальчик… Повешение. Передозировка. Потеря крови. Удар током. Падение с большой высоты. Прыжок под поезд. Самосожжение. Утопление. Удушение. Отравление. Даже ритуальное самоубийство, — Спектр чувствовал, как выходит из себя, выслушивая каждый из перечисленных методов суицида. — Хотите посмотреть на мертвого сына? Хотите? Вперед, я не держу. Сакуя прекрасно знал, что им в наглую манипулируют, играясь на родительских чувствах. Каваи — проницательный противный старик — видел, что отец хоть и скрытно, но волнуется за сына, и использовал это знание на полную катушку. Прямо сейчас его место в сером списке неприятных людей Спектра получило победное золото. Конечно, он не хочет смотреть на труп сына. И сделает все, чтобы такого не произошло. Но лечебница? Психиатрическая больница? Какой бы хорошей она ни была, Герой №3 едва ли верил, что из сына там не сделают овоща. Юкио бывает буйным, упрямым, даже чересчур, а ещё любит попререкаться. Набор качеств, которые в лечебницах стараются приструнить. Но там он хотя бы точно будет жив? — Что за… Клиника? — стискивая зубы и перебарывая свою гордость, которую побеждало другое щемящее чувство, спрятанное глубоко внутри, наконец спросил Сакуя. — Другое дело, — донеслось довольное мурлыкание. — Серидофу, — о такой Герой №3 слышал, и вроде бы, не самое плохое. — Находится в Саппоро. Вся территория по периметру оснащена антипричудными барьерами, поэтому там, считайте, все равны. Я Вам даже давал почитать о ней, но не думаю, что Вы смотрели. — Причудоподавляющие барьеры? Как в Тартаре? — Сакуя приподнял одну бровь. — Если Вам от этого станет легче, то да. Как в Тартаре. — Мне должно стать легче от того, что Вы предлагаете поместить Юкио в тюрьму? — Ох уж эти герои! — вымученно простонал Каваи. — У вас антипричудные барьеры — это сразу тюрьма. Это именно то, что нужно Юкио-куну. Безопасность. Спокойствие. И свои мысли в голове. Нет, Спектр был не согласен. Он не был уверен, что Юкио станет лучше от резкого отключения его причуды, с которой он мирился и рос всю жизнь. Как сказал Хару, причуда — часть хозяина, его характер и сознание. И проверять, что будет при помещении сына в антипричудные барьеры, было чересчур опасно. Шанс того, что это поможет, конечно, тоже существовал. Но так рисковать?.. — Я перезвоню, — в ответ из трубки послышалось неоднозначное мычание. — Только не забудьте. В Вашем возрасте проблем с памятью ещё быть не должно, хи-хи. — До свидания. Нажать на кнопку сброса оказалось удивительно приятно, но почти сразу Сакуя набрал другой контакт, который, как и всегда, принял звонок за считанные секунды. — Гото, проверь, как Юкио. Сразу же оповести меня. И останься там до моего приезда.***
Юкио задумчиво рассматривал серый забор, вдоль которого вилось какое-то неизвестное ему растение, перекручивая в зубах сигарету. Сил не было ни не что. Хотелось закрыть глаза и лежать, а лучше — уснуть и не просыпаться. Парень закинул одну ногу на скамью, прижав её к груди, и оперся на неё подбородком, поджигая сигарету. Серая бетонная стена оказалась на удивление интересной, и Юкио готов был поклясться, что видит в ней какие-то узоры и даже целые рисунки. Она казалась такой пестрой, но при этом он осознавал, что она серая, и сам удивлялся тому, как путаются мысли в его голове. — Она точно такая? — сощурившись, спросил себя он. Юкио не мог понять, что за цвета перед ним и почему у них вообще есть названия. В голове плескались свои, не похожие на существующие. Серая стена разливалась целой палитрой разнообразных, ранее не доступных для юноши цветов. Звук открывающейся двери вмиг вернул стене былую скуку, из-за чего она казалась даже ещё более мрачной и гнетущей, оттого Юкио и недовольно цыкнул. Он лениво повернул голову на стеклянную дверь в сад, разглядывая того, кто пришёл домой в такой час. На пороге стоял Гото, а парень настолько привык курить в саду, что не сразу понял, что сигарету надо срочно убрать. Поскольку стало уже поздно и его поймали с поличным, он решил не тушить впопыхах недокуренную сигарету, дабы не жертвовать действительно ценной вещицей. — Юкио-сан… — мужчина тихо прошёл в сад и одарил юношу строгим взглядом. — Не говори отцу, — его отрешенный тон даже не был похож на просьбу и, видимо, осекшись, он добавил: — Пожалуйста. Это же не наркотики. Я даже ни разу не трогал алкоголь из шкафа. — Ладно, — прикрыв глаза, согласился Гото. — Об этом я не доложу Спектру-сану. На какое-то время. Но прошу Вас показать мне свои руки, — мужчина подошёл поближе к скамье, чувствуя запах табака. Когда-то и сам Гото курил, но пришлось бросить именно из-за неприязни Спектра к этой вредной привычке. Табачный дым приятно пах, действуя на водителя, как ностальгия. Он тоже начал курить, будучи подростком, хоть этим и не гордился. Смотря на Юкио, он мог сказать, что радости в жизни у этого ребёнка даже меньше, чем мало. Может, хотя бы так ему становится легче? В таком случае, для Гото будет не так сложно умолчать об этом. Просто сделает вид, что он ничего не видел. Но только об этом единственном случае. Юкио недоверчиво покосился на водителя, рефлекторно отодвигаясь к другому краю скамьи. — Опять? — он выглядел очень недовольным, что на этот раз уже вызывало подозрение. Хотя и в недавнем прошлом он отказывался показывать руки, в итоге причин для беспокойства не оказалось. — Это Каваи-сан, да? Я знаю, чего он добивается. Он хочет упечь меня в особый цирковой дурдом в Саппоро. Но отец никогда не согласится, — Юкио отвернулся, уверенный в том, что Спектр его никуда не отдаст. — Юкио-сан, если Вы продолжите вредить себе, то это придётся сделать. Я не смогу постоянно наблюдать за Вами, — Гото позволил себе присесть на противоположный край скамьи. — Руки, Юкио-сан. — Я отказываюсь. Из принципа, — краем глаза замечая, что мужчина уже гораздо ближе, чем был изначально, юноша встал и отошёл подальше. Гото тоже поднялся и преградил Юкио путь, ведущий в дом. Парень, делая вид, будто его сейчас не пытаются насильно заставить задрать рукава, начал наматывать круги возле растений и серого забора с лозой. Иногда Гото искренне не нравилось, что ему приходится делать, но на то это и было работой, что он выполнял любой приказ Спектра. И Герой №3 велел убедиться в том, что сын не наносит себе увечья, сразу сообщив о том, подтвердилось ли это или нет. Первостепенной задачей было узнать, в порядке ли Юкио, а как только она оказалась выполненной, перед Гото встала другая проблема. Юноша настроен вовсе не дружелюбно, и черт знает, что вообще творилось у него в голове. Стоит ли его трогать? Нервировать? Пугать? Вдруг дойдёт до приступа? За такое Спектр ему точно спасибо не скажет. Просто пойти на компромисс с ним пока что не удавалось. — Просто скажите, стоит ли мне беспокоиться, Юкио-сан. Я делаю это не только из-за приказа Вашего отца, — Гото сделал шаг вбок, следуя параллельно траектории шага подростка. — Пожалуйста, покажите мне Ваши руки и скажите, что Вы не причиняете себе вреда. — Не о чем беспокоиться, — спина юноши уперлась в холодную стену, и он понял, что не может обойти мужчину. — Там ничего нет. — Покажите. Гото находился уже в метре от Юкио, который в случае, если его просто схватят и оттянут рукава, мог сделать ровным счётом ничего. И дело даже не в его немощности, нет — в отличие от сестры его физические данные не на нуле — а в самом Гото. Он не особо высокий или крупный, как, допустим, Старатель. Зато он был военным, опытным бойцом, хладнокровным и сохраняющим спокойствие даже в самых чрезвычайных ситуациях. Например, он, не задумываясь, вырубил Юкио три с половиной года назад, когда у того случился приступ. Пугало ещё то, что парнишка не знал, какая у него причуда. Он никогда не спрашивал и не интересовался, а отец никогда не рассказывал просто так, как и сам Гото. Если увидят его руки, ему конец. Он не отделается простым арестом в комнате. Зато отправится в путешествие до Саппоро в общество людей без личностей и сознания. — Ты ошибаешься, Гото, — стараясь быть как можно более убедительным, начал лгать Юкио. — Я же не дурак, чтобы заниматься таким в доме Спектра. Сам подумай. Тем более, руки — слишком просматриваемая часть тела. Я бы делал это в других местах. — Давайте начнём с рук, Юкио-сан, — Гото точным движением схватил юношу за плечо и, повернув к себе спиной, оттянул назад. — Мне правда очень жаль. Юкио уже не мог сопротивляться, хотя мужчина держал его крепко только одной рукой, а второй пытался задеть рукав. Юноша не чувствовал от Гото ни одной негативной эмоции, поэтому ему было нечего противопоставить водителю. Бывший солдат и его стальная выдержка — худший противник. — Отпусти меня, Гото! — Юкио дергался, не позволяя мужчине дотянуться до его рукава. — Я не хочу! Я не хочу… — наконец крепко схватившись за край ткани, водитель потянул его на себя, оголяя бледное, полностью исчерченное глубокими шрамами запястье. — Я не хочу туда!!! Гото сделал шаг назад, возвращая Юкио свободу. — Смотри! Докладывай об этом сраному отцу! Ничего не забудь! — юноша закатал и второй рукав, подтверждая догадки Каваи. Гото застыл на месте. Он не мог понять, как Спектр, чувствительный даже к капле крови, не заметил, что сын с собой вытворяет? Его руки изрезаны не просто какими-нибудь царапинками, это — самые настоящие, серьёзные и глубокие раны, наносить которые наверняка было очень больно. Спектр мог не узнать только в том случае, если Юкио сразу же обрабатывал все спиртом по несколько раз, да ещё и выбирал такое время, чтобы раны немного затянулись. И все это ради того, чтобы причинить себе боль? — Я не хочу… Я не хочу никуда… Я не хочу ничего… Я не хотел родиться таким! Я не хотел эту причуду! — впервые за долгие годы Гото видел, как юноша в отчаянии плачет и так надрывно кричит. — Юкио-сан, Вам же не так давно стало легче… Когда Вы пошли в школу, — не понимая, когда все настолько усугубилось, вспомнил мужчина. — Я все соврал. Мне никогда не становилось лучше. Я думал… Я думал, что все будет в порядке, как только смогу это контролировать, — он посмотрел на свои трясущиеся ладони. — Я убедил себя, что люди — просто игрушки, которыми можно пользоваться. И мне нравилось. Очень нравилось! Но сейчас я понимаю, что это неправильно. Я не хочу больше слышать их в своей голове! Зачем мне это, если я ничем не пом-могу даже себе?.. А им?.. С какой целью я родился с этой силой? Лучше бы я просто умер! Юкио свалился на колени, и его тело тряслось и резко вздрагивало, сопровождаемое громкими всхлипываниями и отчаянными криками, пока он упирался лбом в холодную каменную дорожку, вдавливая в неё руки. И это не приступ. Юноша просто в кои-то веки смог открыться. Он плакал, ему было больно и плохо, он чувствовал отчаяние и загнанность в тупик, не знал, что ему делать, совсем как обыкновенный человек. У него есть чувства и эмоции. Всегда были. — Юкио-сан, — Гото позволил себе присесть рядом и осторожно положил руку на спину страшно скрюченной фигуре. — Юкио-сан, я рядом, — он начал аккуратно поглаживать ребёнка по голове, едва задевая мягкие темные кудри. — Не уходи, Гото… — это было сказано настолько тихо, что Юкио и сам себя не услышал. — Я не хочу оставаться один, — его жутко дрожащая рука оторвалась от земли и мёртвой хваткой вцепилась в край пиджака водителя. Такой, как Спектр, и не смог вырастить психически здоровых и стабильных детей. Ведь он никогда не оказывал им поддержки, моральной поддержки, ласки, которую родители обычно давали своим детям. Умел ли он вообще поддерживать, подбадривать? Гото и сам не считал себя специалистом в этой области, но он не мог просто стоять и смотреть на то, как страдает ещё совсем юный мальчишка. Он помнил его ещё маленьким, когда он вёз его из роддома, он всю жизнь возил его по врачам и психиатрам, он отвёз его в первый раз в школу… Он наблюдал за тем, как Юкио и Юдзуна растут. И не мог оставаться безразличным. Юноша резкими и отрывистыми движениями поднялся с земли и принял очень шаткое положение сидя, размазывая по лицу слезы, растирая покрасневшие и припухшие глаза. Они блестели от влажности и печали, они были живыми. Юкио смотрел на Гото, словно раскаиваясь во всех своих грехах, он смотрел с настолько осознанным взглядом, продолжая плакать, что у водителя что-то закололо в груди. — Я никуда не уйду, Юкио-сан, — Гото осмелился сделать огромный внутренний шаг, крепко обнимая худенького юношу, который почти сразу же судорожно сцепил руки вокруг единственного услышавшего его внутренний голос человека. — Спасибо…Это — те самые объятия, которые он когда-то хотел получить от родного отца.