***
Лёгкий мороз приятно обнимал привыкшее к холоду тело, обволакивал пушистым невесомым одеялом. Щеки уже бледно розовели, а дыхание превращалось в белые клубочки пара. Зима наступила. Любимое и вместе с тем печальное время года. Хотя почему печальное? Скоро ведь Новый год, каникулы. Но все же… Так много мыслей кружится в голове, точно снежинки в стеклянном шаре. Юдзуна уже пару недель числилась в клубе по ИЗО: Арита честно сдержала свое слово, сдала задокументированные списки и больше особо не дергала. Гото забирал дочку хозяина из школы ровно в пять вечера, однако занятия в клубе проходили не каждый день из-за каких-то технических работ. Почему-то именно тогда, когда она туда «вступила»! — С днем рождения, Юкио, — тихо-тихо куда-то в небо прошептала Юдзуна, ловя кончиком носа крохотную пушинку. Сегодня ей «отведено» всего два свободных часа для прогулки, которые она уже давно обещала выделить младшему брату. Чётко в оговорённый час Гото прибудет к набережной. Поэтому лучше без приключений. Хотя бы сегодня. — Гото, какое время года тебе больше всего нравится? Снежинки бесшумно оседали на пушистый шарф, окрашивая его серое пальто в белую крапинку. Водитель, стоя рядом с хозяйкой, не захотевшей дожидаться брата в машине, незаметно прикрыл глаза и задумался. Какое время года у него ассоциируется с… — Весна. Ранняя весна. — Когда ещё холодно, но уже предвкушаешь, как цветут деревья в парках… Когда солнышко сияет… но не согревает, — с несвойственной ей нежностью озвучила старшеклассница, а затем, немного смутившись, улыбнулась Гото. — Да? — Именно, Юдзуна-сан. — Гото, как думаешь, — продолжила она, рассматривая уже заснеженную набережную, — можно ли с помощью причуды определить родственник ли тебе человек? Мужчина с немым удивлением посмотрел на младшую хозяйку, которая выглядела сегодня чересчур задумчивой. — Конечно. Например, причуда Вашего отца на такое способна. — А она точно определяет? — Безошибочно. — М-м, — безучастно протянула она. С этим-то и так понятно. Зачем только спрашивала?.. — А если, допустим, по запаху? — По запаху? — приподняв брови, повторил вопрос Гото. — Ну да. Наверняка же есть какая-нибудь такая причуда. — Юдзуна-сан, я уверен, что анализ крови даёт гораздо более чёткий результат, нежели любой другой, — твёрдо ответил водитель, словно отчитавшись. — Однако, если причуда нацелена именно на такое использование, то вряд ли она может просчитаться. Но необходимо учесть, что запах всегда можно перебить. — Хм… И правда, — и почему она раньше об этом не подумала? Запахи могут смешиваться и путаться. Не о чем переживать. Да? Набережная протянулась неподалёку от школы Нацу, поэтому её и выбрали как место встречи. На пешеходном переходе появился румяный и немного растрёпанный мальчик. Гото, заметив его, поклонился и поспешил удалиться. — Привет, Юдзу! — брат, похоже, был чем-то впечатлён. — Представляешь, мы сегодня играли в волейбол с ребятами из другой школы и выиграли! Это было обалденно! Мы их, блин, размазали просто всухую! Эх, жалко, ты не видела… Такое надо своими глазами видеть! — он радостно подпрыгнул, будто мячик. — Ой, а ты чего такая грустная? Они сегодня все сговорились, что ли? — Поздравляю! — состроить ради брата нужное лицо оказалось не так сложно. — Нет-нет, я не грустная. Просто задумываюсь много. — Говорят, много думать — вредно. О, а у тебя волосы снова белеют! А то я уже испугался, что они такими и останутся, — Нацуо добродушно посмеялся, а затем поднял глаза наверх, довольно морщась от снегопада. — Ух-ты, прямо настоящая зима! Юдзуна не могла не улыбнуться и вдруг, кое-что придумав, выставила руку ладонью вперед, протянув ее Нацу. — Снежинка, — на ладони с характерным треском образовалась небольшая ледяная снежинка, настолько идеальная и завораживающая, что приковывала взгляд. — Прямо как у Шото… — забрав фигурку из рук сестры, задумчиво протянул парнишка. — Я вот так не умею. Воспоминания, как когда-то давно Юдзуна чуть не заморозила себя, пытаясь создать безупречный и необычный подарок для младшего брата, пургой пронеслись в голове. И это правда было сложно для нее? Время так быстро летит… — И как ты это делаешь?.. — пробурчал Нацу, покручивая ледяную фигурку в руках. — Дядя Сакуя еще не нашел братишку Юкио? Юдзуна отрицательно покачала головой и посмотрела куда-то вдаль. — Ему сегодня должно исполниться девятнадцать. — Уже так много? — удивился Нацу. — Он самый старший из нас. А тебе скоро шестнадцать. Одиннадцатого у Шото. Тринадцатого у тебя. А восемнадцатого… Мальчик замолчал, потупив взгляд, и Юдзуна, не совсем поняв его тишины, склонила голову к нему. — Забавно, что вы все в январе родились. Прямо друг за дружкой. Как думаешь, это что-то значит? — любопытные глаза часто-часто заморгали, поднимая взгляд с земли. — Наверняка, — усмехнулась сестра. — У одного моего друга тоже… день рождения в январе. «Мы все?». он никогда не говорил, когда именно, сколько бы она ни спрашивала… «Кто еще?». — Ты имел в виду Тойю-куна? — спешно переспросила Юдзуна, не понимая, почему ее вдруг так взволновала какая-то дата. Нацуо еле заметно поджал губы. — Да. Восемнадцатого января. Ему было бы семнадцать. — Если я скажу, что мне скоро семнадцать, ты поверишь? — Ха-ха, точно нет! Врунишка! Вероятно, это просто совпадение, да? Нет, хватит. — А вот… братишка Тойя рыбу не лю… — Рыба. Не люблю ее. Голова, прекрати думать то, чего не может быть. — Вот, пей. Говорят, от молока растут. Тебе не помешает… — Маленьким. Как ты. Ну, ладно. Может, все-таки чуточку побольше. И тоже волосы белели. В принципе… Внешне вы чем-то… — А какого цвета они у тебя были до покраски? — Такими же, как и у тебя. — Ну хотя бы скажи, когда у тебя день рождения. Вдруг я захочу сделать тебе сюрприз? — В январе. «Юдзуна-чан, ты с двоюродным братом или сестрой?» «И твой гость пахнет прямо как ты. Ну… Почти». — Эй, Юдзу, — неизвестно, как долго охваченный страхом Нацу тряс сестру за плечо. — Юдзу, ты опять меня пугаешь. Что с то… — Нацу! Стой здесь, мне надо… Мне срочно надо уйти! Прости! — дрожа, выпалила, развернулась, бросила вещи и побежала в неизвестном направлении Юдзуна. — Сто-о-ой! Ты куда…***
Не может быть. Не может быть. Не может быть. Это просто совпадение. Это просто совпадение! Тойя умер. Тойя умер четыре года назад. Его похоронили. Она была на похоронах. Лично. Она видела. Он сгорел. Он… сгорел Почему Даби так странно себя вел? Почему не хотел ее трогать? Почему не хотел целовать? Почему ничего не рассказывал? Почему так боялся идти к ней домой? Почему разглядывал те фотографии на камине? Почему так часто переводил тему, когда она начинала говорить про дядю? Почему… Почему?! Если это правда. Если это правда… А если это правда?! Нет. Нет-нет-нет-нет. Нет. Пожалуйста, нет. Это все — просто одни большие сплошные совпадения, не иначе. Верно? Верно? Юдзуна не чувствовала своего тела — ни того, как отнимаются от бега ноги, ни хлыстающего лицо холодного ветра, ни сходящей с ума причуды. Она падала, разбивала колени о заледеневшие лужи. Сдирала ладони в кровь, оставляя свежие яркие капли крови на грязной тряпке, что когда-то была юбкой. Задыхалась. Чувство — колкое и растущее — грозящее в любой момент вырваться, тянуло куда-то назад, мешало двигаться. Такого она раньше никогда не ощущала. Это так… больно. Это так нечестно! Пусть он сам скажет ей, что это не так! Пусть он сам скажет, что не врал ей все это время. Пусть скажет, что все эти совпадения — лишь совпадения. Пусть докажет! Нет, пусть скажет правду. Пусть во всем сознается. Пусть расскажет абсолютно все. Пусть скажет, что он не Тодороки Тойя. Некогда легкий снегопад превращался в настоящий буран. Из-за непогоды или причуды — неизвестно. Да и неважно. Вообще ничего сейчас не важно. Надо не сойти с ума и не прекращать двигаться, пока у нее окончательно не откажет тело. Надо все узнать. Надо… Врезаясь во все отваливающиеся куски бетона и торчащие металлические штыри, Юдзуна побежала вверх по лестнице, непонятно каким чудом устояв еще и на ней, и вихрем влетела в конуру наглого лгуна. От такого появления Даби, дрогнув, обернулся. Сегодня гостья не по расписанию. Дыхание сбивалось, пульс заходился как бешеный, а в глазах беспощадно темнело. Юноша, с удивлением — нет, даже шоком — оглядев подругу, которую будто волокли на веревке через весь город, подошел поближе. — Боже, что с тобой опять… — острый, как и ее лед, взгляд, заставил его сменить интонацию на осторожную, — случилось. — Просто… п-пожалуйста, — голос дрожал, очень сильно дрожал, — пожалуйста, я прошу тебя… Скажи, что это неправда. Пожалуйста… На лице Даби промелькнул печально-настороженный взгляд. — Когда у тебя день рождения? — сглатывая, медленно спросила Юдзуна, оставаясь стоять вдалеке. — Когда ты попал сюда? Где жил раньше? Как тебя зо… Вопросы по нарастающей скатывались в снежный ком из неразборчивого бубнежа. Собеседник на секунду прикрыл глаза и притих. Ждать, ответа — мучительно и невозможно, но она ждала, внимательно смотря на него. Даби медленно-медленно поднял веки, прицелился взглядом куда-то вниз, затем в сторону и потом уже в нее. Прямо в нее. Начал говорить. Так четко, словно для ребенка, который только учится разбирать слова. Так резко и неожиданно, что мозг отказывался воспринимать сказанное. Так спокойно, что уши совсем перестали слышать. — Я — Тойя Тодороки… Нет, прекрати. — Отвечай! Когда?! — в пустом помещении даже ее тоненький голосок, сорвавшийся на крик, звоном бил по ушам. — … старший сын Энджи «Старателя» Тодороки… Пожалуйста, замолчи. — И тебе будет семнадцать, да?.. — … и племянник погибшей при несчастных обстоятельствах сестры моей матери… Не надо. — Ты получил эти ожоги четыре года назад, когда тебе было тринадцать? — … представительницы клана Химура — Рей. Юдзуна до крови закусила губу, с трудом заставляя себя продолжать этот разговор. Мне просто послышалось. — Почему… Почему тебе так сложно ко мне прикасаться? Молчание. Это отвратительное молчание и яркий, направленный прямо на нее, взгляд голубых глаз. — Говори!! — половина помещения уже заросла толстым чернеющим слоем льда, закрывая дневной свет. — На этом все, — Даби на секунду прикрыл глаза, и, кажется, Юдзуна даже услышала, как смыкаются его веки. — Нет… — Правды лучше никогда не знать, верно, Юдзуна Тодороки? — Ты мне не доверяешь? Ты мне совсем не доверяешь? Я столько всего… а ты… Почему ты… — Хватит, Юдзуна, — он подошел почти вплотную, снова заглядывая ей в лицо. — Юдзуна, хватит, — но ее продолжало трясти. То ли от холода вокруг себя, который она уже совсем не контролировала, то ли от эмоций. — Нет! Скажи, что это шутка! Скажи, что ты просто пошутил! Не издевайся так надо мной! Я же… Я же… Люблю тебя совсем не так! — крохотные морозные кулачки начали сердито, но совсем не больно, биться в горячую грудь. — Стой. Хватит. — Зачем ты такое говоришь?! Зачем?! — Я ответил на твои вопросы, потому что ты попросила. Я ответил, чтобы тебе была известна правда. Я ответил, чтобы ты не возлагала на меня ложные надежды. Чтобы предостеречь тебя от необдуманных решений. На этом, — его голос чересчур спокоен, и это так… злит? — все. — Ты… — возле ног маленькой фигурки резко, с оглушающим устрашающим треском, выросла морозная корка. — Не надо. Ты же знаешь, что лед имеет свойство таять. — Я… Я пр-о-с-сто… — плотный наст тотчас рассыпался вдребезги, открывая вид на невредимый пол, а незваная вандалка разразилась прерывистым плачем, — п-просто.. х-х-хот-тела.. Я п-просто.. м-мечтала.. К-как т-т-ты можешь.. так спо..спокойно об этом.. говорить?! Лучше бы.. Лучше бы! — хриплый и разбитый голос вновь приобрел силу и громко, так громко, что, кажется, эти слова мог услышать целый мир, озвучил одну горькую фразу прямо в лицо юноши. — Лучше бы ты тогда умер! Тойя замер. Замер надолго, словно одна из тех ледяных статуй, что создавала Юдзуна. Замолк и застыл. Но потом вдруг, будто бы истерично — но нет, так же спокойно — легко улыбнулся. — Возможно, ты права… Но человеком я остаюсь тем же. Даже несмотря на то, что мы родственники. Тебе, наверное, сложно это понять. Он развернулся, увеличил дистанцию между собой и гостьей, так, что она больше не могла видеть его лица. Лица, в котором только сейчас начала различать знакомые, но давно забытые черты. — А если я сейчас сбегу? Ты пойдешь за мной? — Нет. — Почему?.. — Я думаю, тебе нужно время, чтобы… — Почему ты отворачиваешься, Тойя?! — Не то чтобы я не был готов к такой реакции с твоей стороны… Но все же… — он обернулся так, чтобы было видно лишь краешек его лица, уголок губ, которые явно дрогнули в улыбке. Снова. — Тебе что, смешно? — её тоже неожиданно прострелило улыбкой, только уже точно истеричной, из-за битого крошева эмоций. — Ты что, смеешься надо мной? Да?! — Нет, просто… — Просто что? — грусть и слезы то накатывали, то уходили, сменяясь злостью и улыбками-усмешками не к месту. Совсем не контролирует. Как и причуду, заморозившую, наверное, уже все здание. — Забавно. Все это. Хочешь уйти? — вопрос загнал подругу в тупик: ответ-то на него был очевиден, вот только отвечать не хотелось. — Я не держу. Если что. Он стоял уже полностью повернувшись к ней и улыбался. Но… как-то грустно, что ли? И кто все-таки не прав?.. — Нет. И я, кажется, не смо… Юноша успел поймать за секунду рухнувшее на пол тело. И в этот раз. Помещение вмиг затмила белая непроницаемая дымка из снежного пороха рассыпавшегося льда. Она ведь поймет?