Toxic

Никотин проник в каждую клеточку, вскружив голову. Девушка подняла взгляд к небу и выдохнула густой дым, наблюдая, как его разносит холодный ветер. Тонкие пальцы судорожно стучали по железным перилам террасы. Чувство беспокойства покинуло её. Теперь стало намного проще. Скрывать свою сущность и характер уже не к чему. Все вернулось к точке отсчета. Появился еще один человек, которому она поведала тайну. События повторяются. Только в этом раз человеком узнавшим её личность был не капитан полиции, а такой же преступник, как она. Но в отличии от неё, ему не нужно скрываться, не нужно держать себя в оковах из-за семьи. Чонгук поведал ей, что от отца ему достались не только садистские наклонности, но и бизнес, который был связан с борделями и наркотиками. Семья Чон до сих пор владеет самыми крупными клубами всего государства, а он все еще так же близок с дочерью президента Кореи. Все знают о том, чем промышлял его отец и догадывались о том, что сейчас этим же занимается и его сын, но в этом бизнесе все давным давно было оговорено и куплено. Он пользуется огромным козырем в своем рукаве — симпатией со стороны дочери президента Пак Чаён. Им было суждено встретиться, ведь теперь и у Мирэ будет свой туз в рукаве. Общаться с ним стало проще с тех пор, как они узнали правду друг о друге, только вот Мирэ это не тревожило, а Чонгук был немного насторожен. Он до конца не знал, чего можно ожидать от неё, она была волком в овечьей шкуре, она смогла так искусно провести его, находясь с ним в его доме, будучи к нему так близко и не разу не оскалив свои зубы. Единожды солгавший, сделает это еще раз. — Ты все еще тут? — на тропинке, которая вела к доме, Мирэ заметила девушку. Судя по её вопросу, она прекрасно знала о том, что Мирэ находилась здесь. Её взгляд был слишком высокомерный, брюнетка смотрела на неё с высока, словно она здесь что-то значит. Её длинные черные волосы развевались на ветру, а походка была подобна кошачьей. — Ты меня знаешь? — Мирэ бросила окурок перед её ногами и вскинув бровь, оценивающе прошлась по ней взглядом. Глазные яблоки так и хотелось вырвать, чтобы больше не смели так смотреть на неё. Кто она Чонгуку? Его девушка? Для просто знакомой она выглядела слишком самоуверенной, видимо она видела в ней соперницу. — Ты же пленница Чонгука? Его новая собака, — довольно хмыкнула брюнетка, — как он позволяет тебе так просто разгуливать тут? Разве ты не должна находиться в подвале? — Да, ты права, — значит она не знает. Чонгук не рассказал ей. Но подвал… Не она ли была причиной того, что Мирэ чуть не заперли в подвале? — Господин Чон находиться в доме, пожалуйста, проходите. — Он хорошо выдрессировал тебя. Выглядишь действительно жалко, — Суа цокнула зубами и вошла внутрь. Они с Чонгуком о чем-то долго и громко разговаривали в его кабинете, Мирэ не стала подслушивать, ей было не интересно. В данный момент её волновало лишь то, как пройдет представление на благотворительном вечере, который организовывает её брат. Из-за выходки Чонгука все словно зависло в воздухе, она боялась, что времени не хватит и что все пойдет коту под хвост. Брюнетка сидела на кухне и крутила свой телефон в руке. Удивительно, но кроме Тэхена ей так никто и не позвонил. Он правда её любил. Но что он будет делать, когда узнает, что Мирэ не его родная сестра? Расстроить или разозлить брата всегда было очень легко. Будет ли он ненавидеть ту, кого любил так сильно? От него можно было ожидать любой реакции, учитывая то, что по отношению к своей сестре он всегда был мягок и благосклонен. — Чонгук, почему ты разрешаешь ей вот так просто разгуливать по дому? — с кабинета вышло двое, первой шла Суа, а за ней Чон. Но в отличии от слишком болтливой брюнетки, парень молчал. Его брови выглядели очень хмуро, а взгляд был сосредоточен на той, кого он заметил внизу. Суа не должна была здесь появляться, не должна была знать то, что ей не следовало. Из-за того, что Чонгук привел Мирэ к себе домой, Суа было запрещено здесь появляться. Злость раздирала её изнутри. Никогда еще он не запрещал ей являться тут. Она была его утехой, дарила ему тепло каждую ночь. Мысли о том, что его пленница может занять её место, сводили с ума. Суа она могла возразить Чонгуку, но разозлить его и заставить возмещать свою злость на других — могла. — Я же просил, Суа! Не задавай лишних вопросов и уходи! — на его шее пульсировала вена, желваки на лице напряглись, а голос был слишком низкий и грубый. Видимо она чем-то разозлила его или же, поведала ему то, что заставило разозлиться. — Прошу прощения, — Мирэ встала со стула и пошла на встречу к тем двоим. На её лице читалась еле уловимая ухмылка, — я кое-что хотела бы вернуть. — Почему здесь так воняет дымом? — Суа остановилась и осматривалась вокруг, словно и не замечая Мирэ, которая подошла к ней насколько близко, насколько это только возможно, — Это от тебя так несет? — Если еще раз так посмотришь на меня, я затушу этот окурок в твоих глазах, — брюнетка нагнулась к её уху и шепотом произнесла эти слова, а затем отстранившись, посмотрела прямо в глаза Суа и демонстративно поднесла руку, в которой находилась зажженная сигарета к губам. Сделав длинную затяжку, Мирэ выдохнула дым прямо в лицо стоящей напротив девушки. Суа закашлялась от дыма, а потом вдруг почувствовала резкое и сильное жжение на шее, терпеть эту боль было невыносимо, кожа словно плавилась под +700°С. Она закричала от пронзающей боли, не понимая, что происходит, пока не отвела взгляд в сторону. Мирэ прижала к её шее зажженный конец сигареты, сильно вдавливая пальцами. Она специально ранее сделала затяжку, чтобы еще больше раскалить сигарету. Она наградит её шрамом в самом болезненном и заметном месте, и каждый раз, когда Суа будет видеть его, она будет вспоминать этот момент. Она пыталась отойти, отбросить руку, но её противник оказался намного сильнее её. Суа увидела в её глазах нечто действительно пугающее, то, что зачастую видела в глазах Чонгука. Чонгук же не пытался что-то исправить, не пытался помочь ей. Он просто стоял и наблюдал, как ей делали больно, казалось, ему это нравилось, его это интересовало. — Чонгук, — брюнетка дрожащим голосом облегченно выдохнула, когда увидела, что Мирэ отбросила потухший окурок в сторону и пошла к лестнице. Она зажала рукой место, которое до сих пор пылало, — как она? Почему ты не остановил её? — Подожди здесь, — он кинул пару слов и поспешил вслед за брюнеткой, которая уже скрылась за стенами второго этажа, — Мирэ! — Да? — она остановилась, немного оглянувшись назад, но по-прежнему стояла к нему спиной. — Ты не можешь причинять вред моим людям. Разве я не говорил тебе? — он обошел её и стал напротив, пронзив пристальным взглядом, который прожигал до костей, в прочем, как обычно. — Скажи спасибо, что я не вонзила её нож в горло. Я всегда возвращаю долги, знаешь ли, — Мирэ ухмыльнулась, — Тебя интересуют только шлюхи и вино, и она видимо, была одна из них. Я сказала тебе, что останусь здесь всего на некоторое время, но о том, что не трону твоих людей, я не говорила. — Шлюхи и вино значит? Я мог убить тебя в том подвале и оставить гнить твое тело там! — вена на его шеи начала пульсировать. Он прижал её к стене, сильно схватив и удавив за плечи. — Она так дорога тебе? Ты делаешь мне больно, Чонгук, — Мирэ тяжело вздохнула и отвела взгляд в сторону. — Нет, — резко ответил брюнет, словно ожидал этот вопрос. Но он не отпускал её, удерживая силой, чувствуя, как ровно билось её сердце, а черные глаза прожигали бездну. — Она ведь все знает обо мне. Вот почему вы так ссорились. Она достала те фото для тебя, преподнесла на блюдечке. Она знает, кто такая Ким Мирэ. Теперь она знает. — Да, — резко на выдохе ответил брюнет. — Тогда убей её. Раз она не дорога тебе — убей, — не отводя взгляд от пары глаз напротив, решительно ответила Мирэ. Что-то в этой девушке не давало её покоя, она чувствовала угрозу. Она могла читать людей, как открытую книгу, никогда еще не ошибалась, стоило ей лишь раз увидеть человека и услышать его речь, посмотреть на его повадки. Она знала, что Суа возможно дорога Чонгуку, ведь никогда не видела в этом доме другой девушки помимо себя и её. Когда он видел её, взгляд менялся, но он был не влюблен, здесь дело было в чем-то другом, — в противном случае, стоит ей только покинуть это место, как она раскроет мою тайну. Еще слишком рано. Я не могу позволить кому-то разрушить мои планы. — Я не буду убивать её. Она не сдаст тебя. Успокойся и иди в комнату! Позже поговорим, — он убрал от неё руки и сделал шаг назад. — Ты действительно веришь в это? — Мирэ негромко засмеялась, — Ты дурак что-ли? — Мирэ! — из-под лба он нервно кинул взглядом на девушку, ожидая, что у той угаснет пыл, но нет, это явно не тот человек. — Чонгук! Сможешь ли ты поручиться за то, что она не сдаст меня? Кто я ей? Помеха. Отплачиваешь ли ты ей еще чем-то помимо того, что трахаешь её? Она видит во мне соперницу. Как только она покинет дом, где гарантии, что она не пойдет к моему отцу или брату и не будет шантажировать их? Они заплатят, чтобы не запятнать свою фамилию, репутацию семьи и свой статус. Деньги. В этом мире все хотят денег. Если ей предложат много, то плевать она хотела на тебя, ведь ты уже предал её доверие в тот момент, когда привел в этот дом меня. Ты мужчина и не знаешь на что способна пойти женщина, которая видит угрозу в сторону её мужчины. Я не хочу быть на крючке и ты полагаю тоже. — Я запру её в подвале, — он не хотел её убивать, ведь она была ему полезна по всем фронтам. Он знал, что она неконтролируема и может сделать то, о чем говорит Мирэ. Он развернулся и пошел по коридору. Звуки тяжелых ботинков по мраморному кафелю разносились эхом. — Надеюсь ты знаешь, что делаешь, — в мыслях девушка прокрутила эти слова и следом пошла за Чонгуком, не желая его слушать. Ей нужно было самой убедиться, увидеть своими глазами, ведь на кону её судьба, без преувеличений. Если он ничего не сделает, то придется ей. Раньше она не раздумывая вонзила бы нож по самую рукоять в горло всех, кто ей противоречит, но была у неё одна слабость, о которой ей стоило уже давно забыть. Не успел Чонгук спуститься к Суа и проверить её самочувствие, как Мирэ появилась на лестнице. — Что? Чонгук, что ты делаешь? — Суа задрожала, когда парень крепко схватил её за руку. В её глазах читался страх. Предательство. Он все же предпочел тайну другой — ей. Появился смешок, но даже он не смог скрыть истинного страха. Её Чонгук больше не её и никогда не был. Она утешала себя иллюзиями, каждую ночь проведенную с ним, она думала, что он станет её. Чонгук не хотел быть чьим-то, он всегда был свободным. Но сейчас он был в её руках. В руках чужой девки, которая вырвала его, оборвала все нити, которые когда-то могли связать их. То, что она увидела, когда собирала фото преступлений было ужасающим, было зверским, словно человек, сделавший это, давно уже потерял рассудок. Но, то, что она видела там и что сейчас стояло пред ней, сильно отличалось. Кто из тех двоих хуже: Чонгук, который всегда верен холодному рассудку или Мирэ, которая похоже совсем с рассудком не дружит? — Вот видишь. Все оказалось намного проще, — на лице Мирэ появилась довольная ухмылка, она сложила руки на груди и медленно спускалась по ступенькам, одаряя то одного, то другого своим взглядом, — теперь и тебе предстоит познать все прелести подвала. — Ты ведешь меня туда? В то место? Чонгук! Ответь же! — Суа начала кричать и вырываться. Она боялась. Боялась, что оттуда уже не выйдет. Она доверяла ему, но он предал. Зачем пришла сюда? Зачем затеяла все это? Все эти вопросы крутились у неё в голове. Только сейчас она поняла, как глупо поступила, ведь достаточно хорошо знала Чонгука.

***

      Иногда мы даем обещания, которые не в силах сдержать. Нужно переступить через все свои принципы, подавить неуверенность и напрочь выбить из головы право выбора. Иногда чувство долга давит на мозг, словно тонна бетона. Но ты должен выдержать, должен терпеть боль. Ведь это наглость, хотеть чего-то, не желая вытерпеть боль. Боль, которая не убьет тебя, станет в итоге ключом к твоей свободе. — Мирэ, — по ту сторону трубки послышался нежный, тонкий голос. Он был неровный, словно его владелице не хватало воздуха. Она дрожала, на её лбу выступил пот, а пальцы на ногах от нервов сводило. Сделав небольшую паузу, чтобы перевести дыхание, девушка продолжила, — он умер. — А с другими что? — уголки губ слегка приподнялись. Еще один пункт её плана исполнен. Дело осталось за малым. — Вполне возможно, что некоторых контузило. Но они целы, пока целы. — Благотворительный концерт моего брата не увенчался успехом, — небольшая пауза, — я заеду к тебе на днях, нужно наконец-то увидеться. — А почему не сегодня? Мирэ… Я волнуюсь, — робко ответила девушка. Не в первый раз она делает это, но каждый раз её раздирает совесть. — Сегодня мне нужно еще кое-что сделать, — она выдохнула, о чем-то задумавшись. Прошла уже неделя с тех пор, как Суа находиться в подвале, но это совсем не то, чего она хотела. Она мешала ей хоть и находилась там. Чонгук иногда навещал её, ведь она была под его покровительством очень долго, Мирэ это не нравилось. Она еще ни разу с того самого дня не виделась с ней и зря, — Ты хорошо держалась, Дженни. Прими горячую ванную и выпей свой любимый ромашковый чай. Я скоро приеду к тебе, обещаю.       Накинув черный кожаный плащ, Мирэ пошла на задний двор. На улице на смену недавнему морозу снова пришла слякоть. Круглосуточные дожди, болото и сырость. Грязно и холодно. Черные резиновые сапоги шлепали по лужам, а грязь от них отлетала, пачкая одежду. Спускаясь по лестнице в подвал, девушки обратила внимание на пару грязных следов, эту подошву она не спутает не с чей. Чонгук похоже утром наведывался к своей пленнице. Открыв дверь, брюнетка вновь увидела этот желтый, тусклый от мигающей одиночной лампочки. Она бы поддалась воспоминаниям о своих последних визитах сюда, если бы была одна. На стуле, посреди бетонной комнаты сидела девушка и с вопросом в глазах смотрела на вошедшую фигуру. Она не была связанной и имела полную свободу действий, но только в этом небольшом помещении. Спала она на старом диване, который стоял в углу с парой одеял и пледов на нем. Как бы там ни было, она здесь не должна была умереть или заболеть. Одна из женщин прислуг, которая уже давно работает на семью Чон, четыре раза на день носит ей горячую еду и теплую воду, чтобы та ни в чем не нуждалась. — Чонгук навещает тебя? Как часто? — медленно, короткими и твердыми шагами, девушка подходила все ближе. Она осматривала небольшое помещение с неким напряжением, так, словно глубоко внутри боялась увидеть здесь что-то, принадлежащее его хозяину. — А что? Ревнуешь? — она огляделась и ехидно улыбнулась, — Видимо ты не устраиваешь его, раз он приходит ко мне сюда, в сырой и холодных подвал, чтобы согреться. — Когда в последний раз ты мылась? Вонь от тебя розит за километр, — Мирэ засмеялась, — Даже бомж не прикоснулся бы к тебе. — Зачем пришла сюда? — цокнув зубами, брюнетка недоверчиво посмотрела на свою «конкурентку». Она расслаблено сидела на стуле и даже не боялась явно исходящей угрозы от Мирэ. Видимо привыкла. Чонгук всегда был с ней груб, как физически, так и словесно. — Мне стало скучно и я вспомнила о тебе, — девушка потащила второй стул, скрепя железными ножками по бетону и села напротив. — Ты думаешь я буду разговаривать с тобой? Это из-за тебя я здесь! — А мне и не нужно что-бы ты говорила. Хотя нет… Ты все же должна ответить на один мой вопрос, — удобнее усевшись на стуле, Мирэ закинула ногу на ногу и начала ею ритмично мотать, — Это ведь ты однажды заперла собак? Хотела чтобы меня наказали. Я точно знаю, что я этого не делала, а другим не за чем было, тогда, в свете последних событий, остаешься только ты — его шлюха. — Как ты меня назвала? Шлюха? — брюнетка подскочила и нависла над Мирэ, схватив ту за воротник плаща. Но та даже не дрогнула, даже глазом не моргнула от неожиданности. На лице Суа появилась довольная ухмылка, — Даже если и да, то что? Пожалуешься Чонгуку? И что с того? Он не убьет меня, ведь я ему нужна. — Он может и нет, но я могу, — резко схватив девушку за шею, Мирэ сильно сдавила её, специально надавливая длинным острым ногтем на недавнюю ранку от сигареты, вновь рассекая её. Суа упала на колени пред ней, ведь боль пронзала, словно острие ножа. Другой рукой она полезла в карман плаща и достала небольшой раскладной нож. Она все еще сдавливала её шею своими длинными, худощавыми пальцами, наблюдая, как жадно Суа начинала хватать воздух. Мирэ была сильна в руках, ведь много лет занималась боксом, поэтому она без особых усилий могла заставить красные сосуды расползаться по глазам. Второй рукой она медленно проводила холодным остриём по слегка покрасневшей щеке. В её глазах вспыхнули огоньки. Один неглубокий порез и немного густой алой жидкости выступило на свежей ранке. — Если хочешь убить меня, то давай. Ты ведь только на это и способна, видимо, — на лице Суа появились проблески угасающей улыбки. — О нет! Я не убью тебя. Не сегодня, — брюнетка оттолкнула Суа на пол и подняла свитер, чтобы показать оставшийся шрам от ножа, которым она себя пырнула здесь однажды, — Знаешь, как я вышла отсюда, когда из-за тебя меня заперли здесь? Я ударила себя ножом. Крови было правда много… Но… Представь только, если я сама себя могу так легко ранить, то что я делаю с остальными. — Бешеная сука! — делая глубокие вдохи, словно в последний раз, брюнетка медленно отползала назад и с опасением смотрела на Мирэ. Стоит ли её дразнить? Что в её голове? Эти вопросы снова и снова всплывали в мыслях брюнетки. Она была безумной. Даже Чонгук с ней не сравниться. Это и есть настоящее лицо Ким Мирэ? Красные от злости и наслаждения глаза, хищный оскал и самодовольное лицо, от которого мурашки шли по коже. Вот почему она никогда не прекратит делать это — ей это дико нравилось. — Я верну тебе должок, — Мирэ поднялась со стула и подошла к сидящей на полу девушке, прокручивая нож в руке, она что-то внимательно рассматривала, — правый или левый? — Что? — дрожащим голосом спросила Суа, зрачки увеличились от страха, а затем все помещение поглотил громкий болезненный крик. Нож резко вошел в плоть, рассекая брюшную стенку. Рваная рана была глубокой и скорее всего могла задеть органы, но брюшную аорту она не задела, иначе Суа сразу же умерла. Девушка судорожно пыталась зажать ладонью рану, которая начала сильно кровоточить, она чувствовала невыносимую боль, не сравненную ни с чем до этого. На её глазах мгновенно выступили слезы, а свет от лампы начал раздражать. Рана лишь кровоточила и ужасно жгла. — С тобой все будет в порядке шесть-двенадцать часов. Не пойми меня не правильно, — Мирэ толкнула ногой Суа, от чего та протянулась по холодному бетону, — если ты не умрешь сегодня от кровотечения, то вскоре умрешь от инфекции. Я правда не хотела делать этого, но… Ты должна почувствовать то, через что из-за тебя пришлось пройти мне. Если бы ты с самого начала не стояла у меня на пути, если бы не нашла ту информацию с фото, если бы не узнала кто я и не попыталась убрать меня при помощи лжи, я бы не тронула тебя. В конечном итоге Кан Ханбель исчезнет навсегда, а те, кто знают о ней или уже мертвы или скоро будут. — Я… Прошу, умоляю, помоги мне, — девушка криком молила о помощи, болезненно зажимая рану, — пожалуйста. Позови врача или позволь мне… Я правда не стану у тебя на пути, не расскажу никому. Только помоги, умоляю. — Прости, но ты тоже должна понять меня. Никаких гарантий твоих слов нету, — она кинула нож на землю и пошла к выходу, — я оставлю его тебе. Если будет невыносимо больно и ты начнешь бредить, просто перережь себе горло или вены вскрой. Так ты по-крайней мере тебе больше не придется страдать и корчиться от боли.

***

— Теперь мне нужно больше времени, — парень раскинулся на кресле, нервно постукивая пальцами по кожаным подлокотникам, — Ким Мирэ… Куда же ты пропала? — А тот парень господин? Вы говорили, что видели её с каким-то парнем ранее в клубе, — один из стоящих в комнате подал голос. — Ты знаешь, кто то был? — парень провел языком по пересохшим губам, — Чонгук из семьи Чон. Думаешь он будет водиться с ней? Вряд-ли. Черт… Она ведь всегда была у меня на виду, все пошло коту под хвост! — Думаю, можно пару дней понаблюдать возле его дома, вдруг появиться? Не могла же она провалиться сквозь землю. — Хорошо. Раз так… Только осторожно, если его люди вас заподозрят или он вас поймает лично… Вы ведь знаете да? Даже если вас поймают, попробуйте только сдать меня! — пригрозил парень, твердо смотря каждому из своих подчиненных в глаза, — Чертовая дрянь! Скоро ты отправишься следом за своими родителями.

***

— Чонгук! — девушка выбежала в коридор и даже обрадовалась тому, что хозяин дома вернулся домой, — у меня есть небольшая просьба. — Ки! Кай! К папе! — брюнет стал на корточки и гладил собак, игнорируя стоящую прямо перед ним девушку. — Чонгук! — повысив голос и явно разозлившись еще раз повторила она, — Ты что это, игнорируешь меня? — Что ты сделала с Суа? — не поднимая головы и продолжая играть с собаками, он пытался держать себя в руках, чтобы не сорваться. — Ты был у неё? — Так она может умереть, Мирэ. Разве я не говорил тебе, не трогать её? — он поднялся и подошел к ней впритык. Его голос был спокойным, ровным и ледяным, что давило еще больше. Горячее дыхание обжигало лицо, а холодные пальцы подцепив подбородок, заставляли смотреть прямо на него, — Мне стоит наказать тебя? — Ты сказал мне не убивать её. Она ведь жива, Чонгук. Жи-ва, — по слогам девушка произнесла последнее слово, усмехнувшись. — Да ладно, плевать, — он безразлично выдохнул, — и что ты хотела попросить? — Мне нужна одна из твоих машин и несколько часов времени. — Ты издеваешься? — он засмеялся, прижав её к перилам лестницы, — Я не позволю тебе выйти отсюда, ты же знаешь. Вдруг ты побежишь к своей семейке, а? — Ты ведь в курсе, что я нахожусь здесь лишь потому что хочу, да? Если бы меня что-то не устраивало, я бы уже давно ушла. — Значит ли это, что ты используешь меня? — он схватил её за шею, несильно надавив. — Ага, — хмыкнула девушка. Она знала, что он позволит ей выйти за пределы дома. Их отношения стали иными, сейчас их больше описывало слово «взаимовыгода», — так что, на счет просьбы?

***

Туманный вечер. Пустая слегка мокрая трасса, розово-красный закат, ровные высокие деревья по обе стороны и светоотражающие знаки создавали особую атмосферу. В черном BMW X2 играла классика, которая успокаивала и освобождала от лишних мыслей голову. На спидометре было где-то за 140, видимо дело было и правда срочным. Постукивая в ритм мелодии по рулю, девушка что-то напевала себе под нос, разбавляя классику с чем-то более современным, с песней, которую она часто напевала будучи в Лондоне. Тогда жизнь казалась иной, никто не мог помешать ей и не нужно было переживать о том, что на кону стоит все. Беззаботные дни там казались скоротечными, бесцветными. Хотя нет, не всегда. В дни, когда рядом с ней был близкий ей человек, все в мире играло разными цветами, более насыщенными, более важными. Там ей нечего было терять, а тут — есть. В этой стране она собиралась прожить всю свою жизнь, но прежде, нужно было определиться с личностью, которая будет её проживать. Ким Мирэ — приемная дочь влиятельного человека, умная, добрая и милая, а Кан Ханбёль — дочь предателя, хладнокровная убийца. Все это время ей приходилось жить чей-то жизнью, но не своей. Какая она настоящая? Какое имя в итоге она выберет и как будет жить?       Дорога была длинной. Около четырех часов ей пришлось ехать за город. Там располагалась небольшая фермерская деревня и там её ждал единственный человек с её прошлой жизни, о котором никто не знал. Домик был стар и находился на самой окраине, жилых домов рядом не было, одни хозяйские угодья. На крохотной веранде под навесом скрутившись спал кот, а в окнах горел тусклый желтый свет. Девушка пару раз кратко постучала в дверь, а после услышала приближающиеся шаги, от которых деревянный пол слегка скрипел. — Мирэ, — девушка распахнула дверь и сразу же обвила вторую руками, положив голову на её плечо и облегченно вздохнув. — Прости, что мне пришлось задержаться, — успокаивающе похлопывала брюнетка по её спине. — Ты наверное устала и замерзла? Пойдем скорее, я заварила ромашковый чай, — кареглазая девушка с длинными каштановыми волосами выглядела очень радостно после визита Мирэ. Ей стало намного легче, ведь она наконец-то увидела её — свою лучшую подругу, которая заменяла ей сестру. — Выглядишь не очень хорошо, — сидя на небольшом диванчике, брюнетка отпивала горячий чай и наблюдала за своей подругой, — никак не можешь оправиться после того вечера? — Знаешь, мне всегда было тяжело играть твою роль, — девушка слегка приподняла уголки губ и обхватила горячую чашку, которая слегка обжигала ладони. — Ты хорошо справилась. Прокурор мертв, а остальные напугано ищут Ханбёль — единственную, чьи действия сейчас им не удастся предугадать. Знаешь, когда людям действительно становиться страшно? Когда они ничего не знают. К примеру, тебя заперли в камере с двумя людьми: один из них известный серийный убийца, а второй совершенно незнакомый тебе. Кого бы ты боялась больше? — Ну… Думаю убийцу, — робко ответила девушка, отпивая чай и внимательно смотря на Мирэ. — А вот и нет! Ты должна бояться второго. О первом ты знаешь все: его имя, то, как он убивает и даже число жертв, ты знаешь, на что он может быть способен, а вот второй… Чистый лист. Ты не можешь предугадать его действий, не знаешь, что он может выкинуть. Врага нужно знать в лицо, но если ты не знаешь его, это не значит, что он не знает тебя. — Тогда я не пойму. Зачем мне нужно было назвать твое имя? — Чтобы они искали. А пока они ищут, они почувствуют это — страх от неизвестности. Никто бы не решился убить влиятельного человека в месте, где все они собрались. А когда они найдут, а они обязательно найдут, они испугаются еще больше, ведь окажется, что лица убийцы нету. Они узнают только имя, пол и то, на что способна эта девушка. И в каждой они будут видеть угрозу, нужно лишь только вовремя подтолкнуть. — А что если тебя правда найдут? — обеспокоено спросила брюнетка. — Тогда и узнаем, — девушка расслабляющие откинулась на диван, ведь по правде очень устала с дороги, первый раз она так долго вела машину, а скоро нужно опять возвращаться. — Собирается дождь, — негромко сказала Дженни, — уверена, что не хочешь остаться здесь на ночь? — Нет. Теперь я нахожусь в другом месте и еще некоторое время там пробуду, — она внимательно смотрела на девушку, которая сидела напротив. Она была ей такой родной, такой близкой. Она соскучилась по ней, но… Кажется в её жизни, её всегда будет преследовать слово «но». Уже тогда она знала об участи, которой Дженни не избежать, но все еще хотела беззаботно и комфортно проводить время с ней. Эта девушка была для неё особенной, она была единственным её другом, настоящим другом, с которым хотелось делиться всем, которому всегда хотелось открыться. Они были, как инь и янь. А для Дженни она была единственной семьей, ведь она потеряла всех. Она была бы совершенно одна в этом мире, если бы не Мирэ.

…

«Однажды мы делаем что-то в последний раз: встречаем последний рассвет, читаем книгу, наслаждаемся горячим чаем, видим лица близких нам людей и видим последний сон в нашей такой краткосрочной жизни. Бога нет, люди слишком глупы. Ведь если бы он был, позволил ли бы он так бесстыже отнимать жизни? Оставлял ли он сиротой грудного ребенка? Убивал ли ни в чем неповинного человека? Болезни, войны, аварии, мучительная боль… Я веровала в Бога до тех пор, пока не узнала правду. Однажды я познакомилась с девочкой, мы с ней вместе учились, но она постоянно ходила в гольфе с длинными руками и в штанах, даже когда было жарко. Иногда, когда её не было на занятиях, я задавалась вопросом, увижу ли я её снова? Она была единственным моим другом, действительно доброй и чистой девочкой, только вот была у неё очень плохая жизнь. Где ваш Бог, спросила я тогда? Почему с ней происходит такое? И почему однажды произошло со мной? Её отец был настоящим монстром, он избивал свою дочь и жену, только потому, что ему это нравилось, только потому, что почти каждый день у него не было настроения. Её мама вскоре оказалась в больнице и умерла от того, что ей отбили органы. До дня своей кончины, она долго лежала в коме. Девочку тоже ждало это. Однажды я спасла её от смерти, вытащила с лап самодовольного бога. В тот день Дженни пыталась покончить с собой. Тогда она так просила, умоляла все силы, которые существуют и нет, помочь ей. Но никто так и не услышал её, никто не помог. Никто, кроме меня. Я заключила с ней сделку, ведь участь моя была велика. Я помогла ей избавиться от тирана — её отца. Поначалу мне было страшно лишать кого-то жизни, но потом я задала себе вопрос: если не я, то кто тогда? Этот мир слишком несправедлив и многое в нем решают деньги. Люди прогнили, они стали хуже хищных животных. Впервые попробовав, мне понравилось. Понравилось видеть, как те, кто называют себя людьми корчатся от боли, умоляют спасти их никчемную жизнь, не стоявшие ни разу на коленях — встают, ползают в своей же крови, смотрят в глаза своими, полными боли. Это правосудие, думала я. Но нет. Это было чем-то большим: искушением, искуплением, забавой.»

***

      Попрощавшись с Дженни и убедившись, что с ней все хорошо, по-крайней мере, лучше, чем бывало раньше, Мирэ возвращалась в Сеул. В дороге она уже не раз подумала о том, что все-таки нужно было переночевать там, ведь дождь становился все сильнее, а видимость, все хуже. Дождь стучал по окнам и капоту, а фары освещали пустую мокрую дорогу. Глубокая ночь. Какое-то особенное чувство. Ты едешь по пустой трассе совершенно один, тихо играет любимая музыка, а дождь за окнами громко играет свою мелодию. Первые звезды видимо уже давным давно появились, но из-за облачного неба их не видно, как и луны. Время, когда ты можешь побыть один, находясь в такой атмосфере было золотым. Хотелось успеть подумать обо всем и ни о чем. Мыслей в её голове всегда было предостаточно. Сначала все место там занимал Чимин, потом же по возвращению в родную страну — Тэхен и родители, а теперь… Теперь там поместился и Чонгук. Странные встречи изначально были обречены на провальные отношения. Тот страстный поцелуй однажды она не забудет никогда, как и шрамы, которые осталась на её бедре и боку. Когда-то, когда все птицы перестанут петь и они споют свою последнюю песню. Им все же придется выбрать сторону и попрощаться навсегда. Он был её врагом, спасителем и вдохновением. Но если бы время можно было вернуть вспять, она бы никогда не захотела встретить его. Лишь случайно, единожды, не зная кем он был, как и тысячи прохожих людей. Тогда бы он был одним из тех людей, которых мы видим случайно и этого достаточно. Проехав немного больше, чем полпути, девушка заметила фары позади. Одна из машин обогнала её, а две остальных ехавших сзади начали догонять. Мирэ не сразу заподозрила что-то, но позже, это казалось весьма подозрительно. Ехавшие сзади не пытались её обогнать, а машина которая вырвалась вперед не намеревалась скрыться на пустой ночной трассе.       Девушка прибавила скорости, но на первом повороте её сразу же подрезали, заставив резко затормозить и остановиться. Серый минивэн перегородил дорогу спереди, а две другие машины — сзади. Они включили дальний свет, что очень ослепляло и она толком ни в чем не могла разобраться. С машин начали выходить какие-то мужчины, их она насчитала около тринадцати, не считая тех, кто вполне мог быть еще в машине. Сдать назад или прорваться вперед она бы не смогла, к тому же, они бы ни за что не позволили ей выехать. Машина была габаритной. Трезво посмотрев на ситуацию, Мирэ не нашла иного выхода, как бежать в лес. Она бы попыталась их избить, ведь была хорошим боксером, но когда девушка заметила у них пистолеты, то вся самоуверенность улетучилась. Теперь она точно знала, что они пришли по её душу. Но кто это? Пока они еще не подошли близко к машине, даже не успев накинуть курточку, Мирэ выбежала, заблокировав машину и направилась в лес. За ней тут же рванули те люди. — Остановись или нам придется открыть на тебя охоту, как на дикого зверя, — кричали ей вслед, но она была слишком увлечена тем, чтобы бежать, что есть сил, лишь бы не оказаться пойманной. Она не знала кто это, но точно знала, что они не были её друзьями. И если им удастся её поймать, кто знает, что будет дальше. Бежать было слишком тяжело. Скользко и слишком вязко. Они начали стрелять, но ей удавалось скрываться в темноте за деревьями. Обувь застревала в болоте, ноги казались слишком тяжелыми. Мужчины не прекращали преследовать её, крича и угрожая ей вслед. — Ким Мирэ, тебе лучше сдаться. Остановись уже. Иначе, когда мы тебя поймаем, не обещаем оставить здоровой, — насмешки звучали позади и разлетались эхом по лесу. Дождь был слишком сильным, это все достаточно усложняло ситуацию. Мирэ не знала и не видела куда бежит, но знала только одно — нужно. Несколько раз она просто падала в болото и еле подымалась, карабкаясь на четвереньках. Вся её одежда была мокрой и грязной, а с кроссовками она распрощалась уже давно, в очередном болоте, которое полностью проникло внутрь обуви и мешало. Босые ноги по холодной, мокрой земле и насквозь промокшая одежда её сейчас волновали меньше всего. Ей удалось достаточно опередить их, ведь свет от фонариков мигал где-то вдалеке, а голоса давно уже были не слышны. Но она продолжала бежать. Мыслей в голове было слишком много. Кто бы это мог быть? Как они нашли её? Следили с самого начала? Значит ли это, что кто-то узнал о том, что она в том доме и караулил её возле него? Здесь она не знала никого, кто бы мог желать ей смерти. Отец? Или же это люди Чонгука? Тогда, он бы скорее убил её у себя в доме, нежели отпустил на свободу. Но если не они, то кто? Кто еще знал о ней и кому она мешала?       Мирэ слишком погрязла в мыслях и ступила ногой не туда. Она скатилась куда-то вниз, полностью испачкавшись в грязь. — Телефон… Да… Он был где-то в кармане, — суетливо, грязными пальцами девушка начала искать телефон в карманах черных джинс-кюлотов, но скорее всего она потеряла его где-то по дороге. Она брела куда-то вглубь леса, вся мокрая, испачканная в болото и обессиленная. Казалось она ходила кругами, пока не нашла какой-то заброшенный деревянный домик, хотя он больше был похож на разваленный сарай, но в нем хотя-бы была крыша, а значит можно было избежать дождя, — Кажется они потеряли меня. Мирэ облегченно выдохнула, сев на деревянный пол и оперевшись о стену. Она вслушивалась в каждый шорох, чтобы точно быть уверенной, что за ней не придут. Но как теперь добраться обратно? Слишком темно, чтобы куда-то еще идти, нужно было дождаться утра, но… Было слишком холодно в насквозь промокшей и пропитанной болотом одежде. Как согреться? Никак. Она скинула одежду, ведь казалось, в ней было еще холоднее, чем без неё. Обняв себя за колени, она медленно водила глазами по этому месту и все думала о произошедшем недавно. Её трясло от холода, а конечностей она уже и вовсе не ощущала. — Я умру тут? — безэмоционально пробубнила она себе под нос, склоняя голову на руки, — Это будет самая нелепая смерть.

***

Чонгук сидел на диване в гостиной и чесал за ушками двоих собак, которые положили свои головы ему на ноги. Он ждал её казалось целую вечность. Но почему? Волновался за неё или за то, что она может предать его? Эта девица никогда не слушала его, всегда делала все вопреки, как бы сильно он не запугивал её. Все изменилось с того момента, как он узнал правду. Ему было по-началу даже жаль Мирэ, она казалось такой слабой и часто её глаза блестели от слез, но после того, как её раскрыли, она словно стала совсем другим человеком. Какая она настоящая? Этот вопрос интересовал его уже очень давно. Но почему? Опять же. Почему именно к ней у него появились такие странные чувства и как давно? Давно. С момента их первой встречи возле реки Хан. Тогда Мирэ только вернулась в Сеул. Она выглядела очень одиноко и подавлено и была в стельку пьяна. Тогда она спутала его с другим человеком, а он спас её, потому что тот день для него был особенным. Тот день был датой смерти его отца. Он никогда не ходил к нему на могилу, даже не присутствовал на похоронах, но день запомнил, ведь в тот день он остался один. Худшее, что может быть с человеком — это одиночество. — Проверили? — брюнет обратился к двоим мужчинам, которые вошли в дом. — Да, господин. Машина остановилась на трассе и с тех пор не рушила с места. — Сколько она там уже стоит? — продолжая гладить собак, спросил Чонгук, насупив брови. — Сорок минут. Думаю, что-то случилось господин. В том месте ничего нету, только лес и дорога. — А телефон? — Согласно карте, — он поднес к парню планшет, — он находиться где-то вот здесь.

***

— Не спать! — Мирэ давала себе пощечины и отгоняла мысли о сне. Она ходила кругами по скрипящему полу, пыталась делать сложные физические упражнения, чтобы согреть свое тело, но все было в пустую, она была слишком уставшая после длительного бега, — Интересно, сколько времени уже прошло? Сильный дождь сменился на более умеренный и равномерный, но крыша все еще протекала. Сейчас все о чем она только могла мечтать — это чистая одежда и горячий чай, а еще кровать… Да, оказалось желание ко сну преобладало над остальными. Спустя некоторое время, девушка отчетливо услышала звук трескающих веток. — Зверь? Интересно, в этом лесу есть хищные звери? — она внимательно прислушивалась, пытаясь понять, от чего мог исходить этот звук, — Обувь? Это что человек? Брюнетка поднялась из пола и взяла в руки небольшой ржавый железный прут, который нашла в этом месте, когда изучала его, ведь времени было предостаточно. Неужели те люди продолжали все это искать её? Дверь резко открылась, а фонарик от телефона ослепил глаза. — Мирэ? Что случилось? — он посмотрел на девушку, глаза которой были полны отчаянья. Она стояла перед ним с железным прутом в руках, в одном нижнем белье, с босыми дрожащими ногами и мокрыми, облепившими шею и плечи волосами. — Чонгук… — она выпустила с рук прут и бросилась к нему, прижавшись к телу, от которого исходило тепло, — Я рада, что это именно ты. — Собирай одежду и пойдем, — он слышал, как сильно дрожало её тело и каким холодным оно было. Он скинул худи, которое находилось под курткой и отдал ей. Оно было сухим и теплым. — Не уверена, что смогу идти. У меня нету обуви и я поранила стопы, — она надела худи и вновь села на пол, из-под лба наблюдая за ним. — Хорошо. Я понесу тебя, вставай, — он выдохнул и подал ей руку. — Здесь даже очень красиво, я и не заметила, — себе под нос бубнила девушка, находясь на спине парня, пока тот нес её через лес. — Что случилось, Мирэ? Ты так и не ответила, — он перевел дыхание, ведь по правде было тяжело идти по болоте, которое замедляло и скользило, да еще и с багажом сзади. — Я не уверена. Похоже за мной был хвост, хотя по дороге я не заметила, видимо просто не обратила внимание. На обратном пути меня подрезали три машины, было примерно тринадцать человек, по крайней мере я сколько насчитала. Они были вооружены, поэтому мне не оставалось ничего, кроме того, как пытаться бежать в лес, в надежде спрятаться там. Они следовали за мной довольно долго, пока я не упала с горки, — Мирэ сделала паузу, — они хотели убить меня или отвезти к тому, кто мог бы убить, поэтому так усердно пытались догнать. Я не знаю, кем они были и что хотели, но я уверена в том, что они преследовали именно Ким Мирэ и еще… Я думаю они установили слежку неподалеку от участка, где находиться твой дом. — Кто-то хочет убить тебя? Интересно, — хоть девушка и не видела, но на лице Чонгука появилась улыбка. Дело набирало интересных оборотов, — значит, в мой дом мы не вернемся. Я отвезу тебя в место, о котором никто не знает. — Я хочу найти их и заставить пожалеть, — брюнетка сильнее сжала руками его курточку, — можешь отпустить меня, я пойду сама. — Ну хорошо, — он даже не стал спорить, а отпустил её ноги, позволяя ей соскочить со спины, — тогда я не стану ждать тебя. Мирэ продолжила стоять на месте опустив руки, пока Чонгук шел вперед. Она снова почувствовала сырость земли и холод, который пронзал иголками. Сейчас ей хотелось окунуться с головой в холодную воду и опустошить свою голову от мыслей. За ней открыли охоту, смешно. Впервые она стала добычей, а не охотником. Она смотрела вслед отдаляющемуся силуэту и не могла сделать ни шага, словно застряла в том болоте. — Бёль, ты чего там стала? Пойдем же! — эти слова. От них сердце начинало биться чаще, видя перед своими глазами лучезарную улыбку блондина. Он был все еще там, в глубинах её сердца, в месте, в котором навсегда останется. — Прости меня, Чимин, кажется… — ей стало плохо, кажется, она слишком перемерзла. Мирэ видела, то чего не было, или же просто хотела это видеть. Она хотела видеть его здесь. Того теплого, лучезарного человека, который был ей очень важен, но вместо него она видела бледное лицо приближающегося к ней Чонгука, который был полной противоположностью. Но ей нравилось находиться рядом с ним. Ей нравилось видеть его. Глаза медленно закрывались, а лицо парня размывалось.

***

Проезжая по одной из улиц, Чонгук заметил что-то новое для него. Раньше у него не было времени обращать внимание на такие вещи или он просто не хотел. На улицах все еще было темно, хотя стрелки часов показывали 5:00, в летние дни в это время солнце уже поднималось, но в зимние — был мрак. Все еще горели фонари, а мелкий дождь заряжал своими унылыми песнями город. Мокрые улицы, пьяная молодежь, которая только возвращалась с ночных клубов и вайбовые огни вывесок, зазывающее и обещавшие что-то невозможное. В лужах на асфальте отсвечивались огни зданий, что создавало некую романтическую обстановку, наверное поэтому авторы многих книг любят описывать дождь, ведь в нем есть какая-то изюминка, толчок для вдохновения и не передаваемая словами атмосфера. Чонгук по правде никогда не радовался такому, он никогда не отдыхал и не чувствовал себя свободным. Вся его жизнь была погоней за чем-то, но в этой погоне он уже давным давно потерял самого себя. С самого детства он не знал, что значит слово «любовь». Отец дрессировал его, как собаку, как безэмоциональную машину. Он верил, что его сын станет достойным бойцом и никто не сможет стать на его пути, он знал, что его сын голыми руками сердце вырвет и заставит его съесть. Чонгук никогда не жаловался и не сожалел ни о чем, кроме того, что не смог собственноручно убить своего отца. Они ехали довольно долго, но Мирэ все это время спала. Машина повернула в частный сектор, который хорошо охранялся, ведь дома, которые находились там, сдавались иностранным послам и дипломатам. То есть, время от времени половина домов там пустовали, но так, как въезд был закрыт, никто не переживал, что что-то может случиться. Тот дом, в который Чонгук решил отвезти Мирэ, давным давно приобрел его отец, тот дом был его душей. По бумагам он принадлежал дочери экс-президента с которой старший Чон был очень близок, но никто не знал, что те двое оформили договор дарения в тайне. Ходили даже слухи, что она была мамой Чонгука, но забеременела путем насилия, будучи на то время в браке с другим. Другие говорили, что она на самом деле любила Чона, но они не могли узаконить свои отношения из-за того, что были с разных миров. Но кто знает, может это и правда всего лишь слухи.       Дом был полностью пропитан жизнью отца Чонгука: охотничьи оружия, картины, коллекционные мечи и множество книг. На заднем дворе был бассейн, который стоял без воды с тех самых пор, как старший Чон покинул этот мир. Было в нем что-то близкое Чонгуку, что-то родное, даже воздух здесь казалось все еще помнил его отца. Чонгук иногда наведывался сюда, буквально пару раз в год, чтобы поддерживать дом в порядке. Он все скитался от одного к другому, от ненависти к чему-то своему, родному. Тяжело понять то, что не в силах. Он разбудил Мирэ и провел её в ванную комнату, ведь она все еще была в грязи. Оставив полотенца и сменную одежду, которую достал со своих запасов здесь, он остался в гостиной, чтобы дождаться её. Ехав сюда, он знал, что Мирэ захочет есть, когда проснется, но также знал, что в этом доме абсолютно нет еды. По пути, он остановился в круглосуточном магазине и купил рамён и десяток баночек бананового молока, которое ему нравилось. Он не знал, что ей нравиться, да и времени что-то выбирать не было, ведь раньше он никогда не заботился ни о ком, кроме своих собак, для него это было как-то странно. Теперь, пока она будет находиться здесь именно ему предстоит закупать для неё продукты и лично привозить. Теперь, когда её хотят убить, он решил запомнить эти моменты, которые возможно, больше никогда не повторяться. — Чонгук, — девушка позвала его, выйдя с ванной комнаты, — ты все еще здесь? — Да, — резко ответил парень, обрывая предложение. — Тогда… — она подошла к нему и стала напротив, пока тот сидел на диване, — Давай чего-то выпьем! — Выпьем? Разве ты не голодна? — он удивленно поднял взгляд на неё. Это все та же Мирэ? Нет. Она больше похожа на девушку, которую он впервые встретил, до того, как узнал, что она убийца. На её лице была легкая улыбка, а глаза по-детски блестели, на щеках наблюдался свежий розовый румянец, который остался после принятия горячей ванной. Это заставило его на минуту растеряться. Как легко эта девчонка способна кого-то одурачить. Как ей удается так сильно меняться каждый раз? — Да, можно и перекусить. Но разве здесь что-то есть? — она провела глазами по периметру, а затем снова сфокусировалась на Чонгуке. — Значит ты знала о том, что еды здесь нет, но была уверена, что есть выпивка? — он слегка улыбнулся, хмыкнув, — Есть рамён. — Правда? Это хорошо, — она погладила живот, а затем свалилась на диван, рядом с ним, — Я правда проголодалась. — Мирэ! — он повернул голову к ней и свел скулы, — Не веди себя так. — Как? — непонимающе переспросила брюнетка, поправляя влажное полотенце на голове. — Так, как раньше. Не путай карты, — он резко встал и пошел на кухню, чтобы вскипятить воду для рамёна. — Разве это не ты их путаешь? — она сняла полотенце, а влажные волосы упали на оголенные плечи, подойдя к столешнице, за которой стоял Чонгук, она уперлась двумя руками в неё и из-под лба осуждающе посмотрела на него, — Я всего лишь хотела быть чуть мягче, но если тебе нравиться другая я, то хорошо. — Мне не нравиться никакая, — твердо ответил он, сверля её взглядом. Опять это чувство, словно тебя поджигают и не пытаются потушить пламя. Чонгук был непредсказуем и мог сказать что угодно, а действия его всегда вызывали кучу вопросов. Он словно сам провоцировал, он не был уверен не в чем и заставлял сомневаться других во всем. Когда он подавал какие-то хорошие жесты, то потом мгновенно рассеивал все, словно для него это ничего не значило. — Ну хорошо. Тогда мне стоит уйти? Я думаю, Чонгук, что наше сотрудничество пора прекратить, — она кинула в него небольшое кухонное полотенце, которое лежало на столе и пошла прочь. — Убить тебя мало, чертова сучка, — он тихо фыркнул и пошел за ней.

***

      Парень в черном брючном костюме тройка сидел в темноте на полу в своей комнате, сжав в руках фотографию. Его русые волосы небрежно спадали на лицо, полностью закрывая лоб, а глаза были устремлены куда-то вдаль. Он выглядел очень мужественно, был высокий и крепкий, ведь каждый день посещал спортзал и особые боевые тренировки. Он был здесь физически, но мысленно где-то очень далеко в прошлом. В прошлом, которое уже давным давно стоило отпустить, но он держался за него со всех своих сил не желая расставаться с тем, кто был ему так дорог. Он поставил на кон все и ждал, когда придет конец. Каждый день проведенный в этом месте был для него каторгой, ведь каждый день ему приходилось видеть лицо убийцы его матери, который собственноручно задушил её на глазах ребёнка, не подозревая, что тот был в комнате. Тогда ему удалось спрятаться и очень повезло. Он ненавидел его, но ничего не смог сделать, он был бессилен и чтобы добиться хоть чего-то ему пришлось преодолеть огромный путь. Женщина умерла из-за того, что была слишком любопытна, ей стоило держать свой рот на замке, так тогда сказал тот мужчина. Но она умерла из-за того, что была слишком доброй и заботилась о ребёнке. Ей не стоило ничего делать, ей просто нужно было хорошо заботиться о своем сыне, но из-за своей жалости и великого сердца, ей пришлось уйти с этого мира. Все это время он старался помнить все, каждую деталь того злополучного дня, когда он стал сиротой. Он держался со всех сил, потому, что внутри него каждый день все сильнее становилось чувство ненависти. Сначала ему было больно принять тот факт, что те, кто был для него семьей, на самом деле были врагами. Но такой выбор сделала его мама. Она знала, что возможно её настигнет именно такая участь, но все же, она раскрыла правду, она хотела спасти ребенка, но сделала из него монстра. Если бы сейчас она увидела, что стало с тем ребенком, она бы ни за что тогда не рассказала это, она бы не хотела такого для него. Но никто никогда не знает, что ждет их в будущем и к чему может привести их выбор. Её сын хотел убить виновных собственными руками, как однажды убили его маму, даже не пытаясь её понять. Он хотел, чтобы убийца его мамы наблюдал за смертью каждого из своих детей и мучился, как когда-то он, а после и сам умер, так и не попрощавшись с ними. — Намджун, пойдем скорее, нас ждет господин Ким.