Нужен кто-то

Кэйа вышел из дома. Глаза его устремились на голубое небо. После вчерашнего дождя, на нем не осталось ни облачка. Солнце ярко светило, но для Кэйи, небо всё ещё было закрыто тучами. Люди перепрыгивали через лужи на дорожках, дети в резиновых сапожках, прыгали по воде, брызги разлетались в разные стороны. Все беззаботные, свободные и счастливые, ходили по улицам, болтали, пели. Влюбленные парочки на лавочках обнимались, разглядывая друг друга так, будто видели впервые. Будто только вчера один из них был слеп, а сейчас восхищался красотой другого. Кэй не завидовал им, лишь был рад, что их жизнь не оборвется через некоторое время, что они не будут мучаться, выкашливая бутоны цветов. Да, он был рад за них, рад, что они не испытают этого чувства. Что они не знают, что такое невзаимная любовь. Хотя, кто же знает, может у кого-то из них всё же есть цветы в сердце и легких. Альберих снова почувствовал подступающий приступ кашля, и поспешил отойти подальше от людей, чтобы не мешать их беззаботной и размеренной жизни. На языке снова появился привкус металла, когда Кэйа, оказавшись далеко от слуха людей, позволил кашлю проступить наружу. Долгий и болезненный, он разрывал его горло и грудь изнутри, резал тысячью ножами. Синеволосый оторвал руки ото рта и рассмотрел кровавый лепесток на своей ладони. Он платком вытер руки и рот, выкинул лепесток астры и огляделся по сторонам. Ноги, в поисках укрытия, привели его на кладбище. Символично. Может действительно пора выбрать тут местечко? Выкупить, пока не поздно. Тошнота подступила к горлу и его вырвало на траву. От таких мрачных мыслей становилось плохо. Кэй вышел с кладбища и направился к Джинн, чтобы получить задание и отвлечься, выполняя его. — Джинн, утречка. Что-нибудь нужно? — с натянутой улыбочкой Кэйа открыл дверь в кабинет к командиру. — Есть одно дело, садись, посвящу тебя в подробности. Альберих опустился на стул и действие отдалось болью в груди. Он прикрыл гримасу боли улыбкой ещё шире. — Все хорошо? — Джинн насторожилась, провести ее было сложно. — Великолепно, — Кэй улыбнулся не так широко, как ранее, поняв, что подобная улыбка может насторожить главнокомандующего, точнее, уже насторожила. — Не ври мне, я не могу дать тебе задание, если ты ранен, не хватало еще чтобы ты умер на поле боя. Эй, что не так? Рассказывай. — Всё в порядке, серьезно, — ему очень не хотелось говорить про болезнь. — Если бы всё было в порядке, как ты говоришь, в уголке твоей губы не зияла бы кровь. Что произошло? Объясняй, это уже даже не просьба, это приказ, Альберих. Кэй вздохнул. К горлу подступил противный ком. Он сжал горло парня, и ему показалось, что если он заговорит, то из груди вырвется лишь крик. — Я сказал Дилюку…- начал Кэйа, поняв, что отмалчиваться не имеет смысла. — Что люблю его. Но это оказалось невзаимным. Он отвернулся к окну, стараясь не смотреть на Джинн, лицо которой омрачилось печалью. Она прекрасно знала, что следует после подобного. — Симптомы уже появились, я так понимаю… — тихо сказала она, не сводя взгляда с парня. — Да. — Могу я узнать, — Джинн запнулась на полуслове — Всё что угодно, главнокомандующий. — Ты уже знаешь, что это за цветы? — Да. Ветряные астры. — Ты собираешься что-то делать? — Нет. — То есть, совсем ничего? — Да. — Кэй, мне жаль, — Джинн закрыла лицо руками, и из-за ладоней послышался тихий плачь. — Джинн, — Кей поднял на девушку красные глаза, он не смог сдержать слез, последней каплей стали слезы главнокомандующего. Парень не мог больше сказать что-то, он положил руку на плече Джинн и стоял так, пока она не оторвала ладони от лица и не сжала его ладонь в своей. Девушка подняла на него заплаканные глаза. — Прости, я просто никак не могу сложить в голове эту картинку. — Картинку чего? — Того, что ты… — Умру? Да ладно, мне жить еще год, ну, может меньше. Не воспринимайте меня, как труп, я ещё пока жив, просто постепенно разрушаюсь. — Перестань так говорить, ты… — она замолчала. Кэй выдернул свою руку из ее ладоней и закрыл руками рот. Ужасный кашель разнесся по всему кабинету, разрывая барабанные перепонки обоих. Кэйа достал платок, вытер руки и выбросил в урну лепесток астры. — Третий, — констатировал он, указывая на остаток цветка в ведре. — Кэй, прости. Извинения надоели ему, при чем здесь вообще кто-то? Кто-то кроме него самого. Почему все норовят извиниться, Дилюк, Джинн, всем им нужно попросить прощения. А зачем, если во всем, что сейчас происходит, виноват один лишь Альберих. — Хватит извинений, ты тут при чем? — Кэй собрался уходить, но когда потянулся к дверной ручке, рука замерла и он обернулся. — Эй, Джинн, задание. — Какое тебе задание, идиот, иди домой, или походи по городу, я не знаю. Но никаких заданий больше ты не получишь. Я не хочу, чтобы ты сокращал свое время. — Ясно, — Кэйа вышел за дверь, оставив Джинн со своими мыслями, а сам направился к таверне. Зачем? Он не понял, ноги сами несли его к деревянной двери, которую он закрыл вчера вечером, не собираясь больше возвращаться туда. Но он снова стоял на пороге чистилища, возведенного его братом.