Что-то с кармой...

До дома доехали в молчании. За руль сел Брок — дорогу он запомнил, а сюда их вёз Джек, так что всё справедливо. Дом встретил их сытным плотным фермерским ужином — жара спала, день был наполнен не самым лёгким физическим трудом, так что желудок не то что намекал, а прямо интересовался: «Хозяин, ебал я твои диеты глубоко и долго, где мои калории, сволочь небритая?!» Брок живо, под матерные вопли разгулявшегося органа пищеварения, тщательно принял душ, переоделся в свежую футболку и шорты-карго и пошёл в просторную кухню, она же столовая, на первый этаж, ведомый божественным ароматом бараньего рагу с чесноком и горой свежих и тушёных овощей на гарнир. Пока мужчины работали челюстями, мамаша Клэр бодро излагала последние новости городка. Самой яркой было известие о том, что не только местным краснокнижным амфибиям припекло размножаться. В одном из милых скромных домиков на окраине сонного городка был чердак. Проблема не в самом чердаке, а в том, что именно там двум аметистовым питонам общей длиной под тридцать погонных футов пришла в голову дивная идея поддержать численность своего вида. Чего взять с двух здоровенных змеюк — мозги рептильные, им пофигу, что поверхность под двумя могучими телами, завернувшимися в пароксизме страсти морскими узлами, ходуном ходит. Ну, сами понимаете, из чего дома строят, один хрен всё до первого урагана. В общем, под питонами прогибался пол, а над хозяевами дома, соответственно, потолок. И пока хозяева обалдело следили за этим перформансом, потолок, жалобно скрипнув, прогнулся в последний раз и упал, а хозяева, здраво рассудив, что стоять на дороге почти девяноста фунтов убийственной страсти как-то не совсем умно, смылись и змееловов вызывали уже со двора дома. Джек улыбнулся истории. Он был доволен. Ему было хорошо. Он дома. Родители здоровы. Он принёс пользу. И ещё принесёт. Даже Брок, наработавшийся за день, утихомирился. По молодости Джек был тем ещё раздолбаем. И школу прогуливал, и с байкерами тусил, и под уголовку чуть не угодил. Оттого и подался в армию. Долго обижался на родителей, которые хотели запихнуть его в университет, учиться на ветеринара. В гробу он видел эту ферму! Скучища! Дурак был. Ферму, конечно, унаследует Молли. У неё образование. Джек только свежевать, потрошить и разделывать умеет. Но он тоже не пропадёт. Сицилийская родня Брока давно их к себе зазывает, как в отставку выйдут. Брок пока отбрыкивается, но это с возрастом пройдёт. Брок, утоливший первый голод, разливался соловьём: —…а как же иначе, бабуля Лучиана ещё жива, и она основной владелец. Да, виноградники у семьи большие, но белых сортов почти нет, красные в основном. Вулканическое вино, так это называют. Сицилия же, Этна, как выброс, так какие-то свои новые фишки у вина проявляются. Так что вот так, мамаша, у вас вербл… юди, у нас виноград. Вернёмся, договорюсь со своими, пришлём вина. Не того, что на продажу, а того, что сами пьём и для друзей на стол ставим. Помните, я привозил как-то две плетёнки? Кузен писал, три года назад урожай уж больно хорош был! — Мы больше по пиву, сынок, — сурово проговорил папаша Пол. К Броку, несмотря на все его заслуги, проёбы и возраст, старшие Роллинзы относились по-родительски. Как ни к кому из друзей молодости Джека. Это о чём-то да говорило. — Молчи, старый пень, — прикрикнула на него мамаша Клэр. — Я вот очень даже не против выпить вечером бокал хорошего вина. Джек улыбался. Хорошо, когда есть семья. По губам Брока змейкой скользнула лёгкая улыбка. Ему нравилось, когда друг улыбался, хотя то ранение, благодаря которому на лице Джека навечно застыло суровое выражение, пусть и не лишило того сурового мужского обаяния, но, конечно, красоты его дражайшему заму не добавило. А улыбка, пусть даже такая кривоватая, смягчала суровые черты. Не то чтобы Брок был таким уж ценителем мужской красоты — хотя да, был, — но улыбаться Джеку очень шло. — Куда собранный пластик вывозить будем? — Усталость дня постепенно наполняла тело тяжёлой ленивой расслабленностью, и Брок тихонько зевнул в кулак. — Пока на задний двор, а потом потихоньку на переработку оттащим, — ответила мамаша Клэр. — Там пивные банки есть? Джек кивнул. — Ну вот отсортируем и оттащим. Остаток дня закончился как-то очень быстро, и Брок сам не заметил, как оказался в своей комнате, на любовно сшитом лоскутном одеяле. А утро началось по той же схеме. Подъём, душ, плотный сытный завтрак, обычный для людей, занятых суровым трудом земледельца и скотовода, кружка кофе со специями, экипировка (и да, солнцезащитный крем!). Только вместо маленькой старушки Джи к их услугам был представлен куда более новый пикап — мусор сам себя не вывезет. Запас провизии в сумке и подготовленная вода с солью и лимонным соком — профилактика обезвоживания, схлопотать его на жаре проще простого. Вскоре они уже ехали по ставшей привычной трассе. За руль ради разнообразия сел Брок. — Па вызвал тягач для автобуса, — сообщил Джек. — Надо пошариться вокруг. В эту низину, где речка впадала в озеро, большие наводнения всегда наносили всякой непредсказуемой дряни. И крокодилов иногда. — Надеюсь, крокодилов там не будет, — озабоченно проговорил Брок, выбираясь из пикапа. Они с Джеком обошли по-прежнему лежащий на боку автобус, внимательно присматриваясь к окрестностям. Внезапно потянуло до боли в носу знакомым запашком — вчерашний валлаби, нашедший упокоение в зарослях, напомнил о себе очередным пахучим приветом. — Ну здравствуй, вонючка! — бодро поприветствовал старого знакомого Брок. Знакомый, слегка подвялившийся на ветерке, не ответил. В тот же момент кусты зашевелились, Брок насторожился… и в следующий момент летел в сторону автобуса за Джеком по пятам. — Не могу поверить! Не могу поверить, какого хрена! Этот-то что тут делает? — возмущался Брок, птичкой-матерщинником вспорхнувший на перевёрнутый автобус. Рядом с ним мрачно косплеил горгулью Джек. — Джеки, может, его как-то отвлечь и взять помповик? — Нет, — увесисто обронил Джек, любуясь здоровенным — футов восемнадцать — гребнистым крокодилом. — Не то будет как в Рокхэмптоне. Он достал телефон, сфотографировал крокодила и принялся звонить рейнджерам. Крокодилы такого размера в их ведении. А они пока тут посидят. Телефон в кармане Брока пиликнул входящим сообщением — Джек прислал ему ссылку на какую-то статью. Делать все равно было нечего, и Брок погрузился в чтение. Содержание статьи расшифровывало Джеково лаконичное «будет как в Рокхэмптоне». В этот самом Рокхэмптоне, в одной из мелких проток реки Фицрой, был обнаружен застреленный эстуарный крокодил, длиной не меньше той твари, что скромно изображала из себя брёвнышко с глазками рядом с автобусом. Браконьерство — дело неприличное, негигиеничное и абсолютно незаконное, корячиться за него три года реального срока в тюряге плюс замечательных размеров штраф. Браконьера ищут все, и для него лучше будет, если его поймает полиция, потому как желающих наделать из этого козла сумочек, перчаток и ремешков огромное количество. Своим выстрелом этот урод обеспечил весёлую жизнь всей реке Фицрой от устья, ибо гребнистые крокодилы регулярно выходят в море и там наводят шороху, доводя до икоты акул, до верховьев. Фишка в том, что это была самая крупная рептилия на данной крокодилообильной реке. И теперь у всех местных гребнисто-чешуйчатых начнутся Голодные игры в сочетании с Королевской битвой на предмет, кто тут самый главный. В играх будут принимать участие все трибуты, тьфу ты, рептилии определённого размера, а их на всю реку туева хуча. Понятно, что этот расклад тех, кто живет, работает и как-то иначе контактирует с рекой, никого не радует. Причём настолько, что пойманный убивец главзубастика вполне рискует оказаться вкусным призом в этих самых играх. Это, конечно, если тому не повезёт попасть в добрые жилистые руки местных жителей. А полиция за невозможностью использовать термин «убийство», так как потерпевший — крокодил, предполагает, помимо браконьерства, дополнительно квалифицировать сие незаконное деяние как «противоправное лишение жизни эталонной особи». Брок вздохнул и спрятал телефон. На свободе ему нравилось как-то больше. И так только чудом пролетел мимо тюрьмы. Если б не Зимний — не прокатило бы. Зелёная скотина по-прежнему притворялась брёвнышком, греясь под жаркими лучами австралийского солнца. Джек безмятежно любовался пейзажем, глядя, как перелетают с одной купы деревьев на другую стайки сверкающих на солнце какаду. Мама когда-то ездила и читала лекции фермерам, уверенным, что какаду расклёвывают овец ради жира. Промывала мозги до полной прозрачности. Хотя, конечно, птички сволочные. Что угодно расковыряют. Крокодил, согревшись, шустро доковылял до вчерашнего валлаби, захапал его, проглотил, развернулся и неторопливо вернулся в озеро. — За работу, — хлопнул Брока по плечу Джек. — Вон, видишь? — он указал в ту сторону, где что-то поблёскивало хромом из-под толстого слоя подсохшей грязи. Брок, уже сползший с автобуса, выпрямился в строевой стойке, развернулся на каблуках в сторону кустов, где лежал тот самый полужидкий валлаби, вскинул руку в воинском приветствии и торжественно произнёс: — Покойся с миром, неизвестный! Армия США тебя не забудет! И пошёл смотреть, что там такое блестит из-под грязи. Оказалось — автомобиль. Покоцанный унесшим его потоком, а может, просто побитый жизнью старенький серебристый седан. Пока Джек расчищал капот, пытаясь найти регистрационные номера тачки, Брок попробовал открыть салон, потянув за дверь с полуоткрытым стеклом. Замок щёлкнул, и из салона раздражённо зашипели, намекая, что гостям тут не рады. Брок от греха захлопнул дверцу, но рассмотреть шипящее нечто успел. Красивая змея около трёх футов длиной с гладкой чешуей медного цвета свернулась клубком на водительском сиденье И она была какой-то толстоватой, как будто уже сытно пообедала. — Змея? — спросил Джек, фотографируя номера и отсылая в дорожную полицию. — Ага. Самоходная колбаса какая-то. Обожралась уже, аж брюхо вздуто, — пробурчал Брок. Знакомиться ближе с этой «колбасой» медного цвета он не собирался. Конкретно этот вид змей он не знал, точно мог различить разве что тайпана или древесную змею, но если эта корпулентная красотка — безобидный ужик, то он, Брок, — балерина Анна Павлова. Джек сфотографировал и змею, отослал снимок рейнджерам, предупредил их о дорожной полиции. Змею он не распознал, даже не понял, обожралась она или беременна, но его это и не волновало. — Смотрим дальше, — скомандовал он. Дальше было скучно. Найти, рассмотреть, поковырять, если отковыривается, выкапывается, отдирается — нужное подчеркнуть, — стащить в отдельную кучку. Остов велосипеда стал основой для складирования обнаруженного металла. Дверца автомобиля, ещё парочка покорёженных велосипедов, несколько гофрированных металлических листов, судя по всему, бывшая крыша сарая. Чуть поодаль — местечко для складирования найденного пластика: пакеты, обрывки плёнки, упаковка, бутылки — всё шло сюда и упаковывалось в мусорные мешки. Ещё одна куча пополнялась сучьями, обломанными ветками и поваленными стволами — теми, что можно было утащить одному-вдвоём. Вывороченные большие стволы не для них — тут нужна распилочная техника. Но таких было немного. Подсохнет — можно сжечь, а зола — превосходное удобрение. Не зря же на месте лесных пожаров такая буйная молодая поросль. Брок разогнулся, выдохнул, глянув на поднявшееся в зенит солнце, и негромко сказал: — Давай похаваем, Джеки. Время передохнуть. Джек кивнул. Пора. Брок за работой был такой непривычно тихий, видно, боялся, что в рот кто-то залетит или запрыгнет, что прям душа радовалась. Джек любил своего друга, но уж больно Рамлоу нравилось попиздеть. Они неторопливо пообедали, чем мамаша Клэр послала, и, растянув тент, устроились в пикапе. Всяко повыше, чем на земле, и крокодилы вверх прыгать не умеют. А то мало ли тут ползает… всяких. А самое высокое солнце надо пережидать. Мусор от них не убежит, а солнечный удар — штука крайне неприятная. Дремоту их прервал далёкий шум мотора. — Если это рейнджеры, надеюсь, они не предъявят нам за змеюку в машине, — проворчал Брок, припоминая строгие законы насчёт животных в салоне автомобиля. — Машина не наша, — спокойно ответил Джек и приподнялся, выглядывая. — Тягач и дорожники. Будет шоу, определённо. Автобус надо перевернуть, вытащить на дорогу и только тогда его можно будет цеплять к тягачу. Если кран не пригнали, это не проблемы Роллинзов. Им автобус мешать не будет: в этой части фермы скот не пасли. Брок тихо хмыкнул — богатый впечатлением у них получился отпуск. Вчера — кивсяк и лягухи, сегодня — крокодил, змеюка и орущие какаду. И что будет завтра, хотелось бы знать? Кенгуру и пауки? Надежды на шоу не оправдались. Кран таки пригнали, и с помощью техники синяя колымага медленно, словно нехотя снова встала на четыре колеса. Дорожники работали быстро и слаженно. Но когда один из них подошёл к тому самому седану, Брок крикнул: — Хэй, в салон лучше не заглядывать! Там змея угнездилась! Высокий тощий парень в спецовке почесал во взлохмаченном затылке и спросил: — Рейнджерам звонили? Джек кивнул. И расщедрился на пару слов: — Гребнистый крокодил. Футов четырнадцать. — Угу, — подтверждающе кивнул Брок,. — Минут сорок на автобусе сидели, пока это бревно дохлого валлаби не сожрало и к озеру не ушло. Пока дорожники возились с автобусом, подъехала команда рейнджеров: грузовичок, в нем пятеро крепких парней в оливковой форме. И шестой за рулем. С собой у парней были ловчие сети, верёвки, скотч, крепкая длинная тележка на шести колесах. И, выгребя все это добро, пятёрка усвистела к озеру в направлении, указанном Джеком. Туда, куда уползло подзакусившее аппетитной тухлятинкой гребнистое и зубастое бревно. Рейнджер, сидевший за рулем, оказался молодой девушкой, судя по цвету кожи, аборигенкой, с тяжёлым узлом кудрявых волос, которая быстро разобралась со змеёй. Ползучая колбаса, несмотря на шипение и вялые выпады, была отловлена с помощью специальной палки с рогулькой на конце и помещена в пластиковый контейнер, где и свернулась толстым бубликом. — Медноголовая змея, ядовита. Очень. Вам повезло, что она на сносях, и не очень подвижна из-за этого, — сверкая белоснежными зубами, пояснила девушка, точнее, рейнджер О. Джей. Уллас, судя по вышитой на рубашке фамилии. — Ей время откладывать яйца? — из любопытства спросил Брок, глядя на чешуйчатое кольцо, свернувшееся в контейнере. — Нет, этот вид живородящий, — рассмеялась рейнджер. — Рожают до двадцати детенышей. И те ядовиты с рождения. Конечно, человека такая мелочь не убьет, количество яда слишком маленькое, но плохо будет. А вы, должно быть, со станции Шепард-Крик? Я слышала, что со вчерашнего дня у озера работают двое волонтёров оттуда. — Да, — кивнул Джек. — Я Роллинз-младший. В отпуск приехали. Что-либо добавлять он не счёл нужным. И так понятно: сын с другом приехали в отпуск, помогают на ферме. Пока разбирались со змеёй, от озера вернулась наконец бригада охотников на крокодилов. Сытая рептилия равнодушно взирала на мир и на двуногих, которые так непочтительно запаковали её в веревки. И пасть строительным скотчем заклеили. — Хорош, зараза. Он вообще-то не тут живет, но, видимо, большой водой занесло. Это Старина Ник, вот, видите, характерный шрам на морде. Спасибо, что сообщили, мы вернём его, так сказать, по месту жительства, — утирая пот со лба, сказал пожилой рейнджер, видимо, старший. — Мы собранный мусор видели — ваша работа? — Да, мы вчера озеро в первую очередь почистили — мисс Роллинз сказала, что там нерестовое мелководье, — усмехнулся Брок. — Спасибо, что отловили этого… красавца. — Вам спасибо, что так ответственно подходите к природе и её проблемам, — серьёзно отозвался старый рейнджер. — Если будет что-то ещё, сообщайте. У нас сейчас полно вызовов. Много животных пострадало. Брок не отказал себе в удовольствии сфотографироваться вместе с Джеком возле запелёнутого крокодила, и рейнджеры, погрузив рептилию в грузовик, уехали. Через час, вытащив из грязи автобус и седан, уехали тягач и дорожная полиция. Джек проводил их взглядом и посмотрел на вновь открывшийся фронт работ. Какаду так и летали, громко крича. Им вторили лягушки — ещё громче. Ветер шелестел листьями, неся влажную прохладу от озера. Внезапно в голову пришло, что Молли так и не замужем и без детей. Что через несколько лет придётся менять профессию, если доживёт: боевики старше сорока пяти сильно сдавали, а у него ещё и старые ранения. Что деньги есть, и можно попробовать всё-таки получить этот клятый диплом бакалавра. Родители стареют. Хотя верблюды… Но ими может заниматься Молли. А с овцами и фермой он и сам справится. Они доработали этот полный событий день. Забив под завязку пикап мешками с пластиком, Джек сел за руль, подождал, пока загрузится Брок, и завёл мотор. Пора домой. Работа работой, но и отдыхать тоже нужно. Завтра будет завтра.