*******
Прошло два дня с окончания миссии по спасению Гаары. Отношения между Конохой и Суной стали намного крепче за счёт того, что шиноби из Листа помогли в поисках Казекаге и оказали помощь раненным шиноби Суны. Сейчас, все шиноби, отправленные на миссию по спасению Казекаге, стояли в кабинете Хокаге, где находились также Хирузен и Шизуне. — Благодарю вас за проделанную работу, вы свободны, — махнула рукой Цунаде и вновь уткнулась лицом в бумаги. — Ну наконец-то блин, — Наруто облегчённо выдохнул, вместе с Эми выходя из резиденции. Узумаки потянулся, прищуривая глаза от лучей солнца, бивших прямо по ним. — Да уж, я и не рассчитывала, что моя первая миссия будет… такой серьёзной… — джинчурики Санби неуверенно пожала плечами. Взгляд девушки уткнулся в землю, она неспешно шла вслед за братом, но затем остановилась. Она с содроганием вспомнила тот момент, когда гнев овладел Наруто. — Но… есть всё-таки важный разговор, братец… И касается он печати Четвёртого… — А? О чём ты? — Наруто немного ушёл вперёд, и обернулся, лишь сейчас заметив, что куноичи остановилась на месте. — Чё с печатью не так? — Это касается твоей печати и силы Девятихвостого, впрочем, улица не самое лучшее место для таких разговоров, не находишь? — Узумаки бегло осмотрелась по сторонам. Жителей вокруг было действительно слишком много и вести разговоры о печати, сдерживающей Величайшее бедствие Конохи, в столь людном месте — слишком рискованно и глупо. — Тогда давай быстрее пойдём, — Наруто понимал, что Эми не стала бы так шутить. Всё же, состояние Печати Восьми Элементов — слишком важно для него. Один лишь неверный шаг — и Лис может вырваться вновь. За несколько минут дойдя домой в полном безмолвии, джинчурики Девятихвостого вместе с сестрой тут же прошли в кабинет, принадлежавший когда-то Минато. Наруто, как и подобает хозяину дома, устроился в удобном кожаном кресле. Эми же, села диване, стоявшем у стены. Ветер за окном шевелил деревья и было слышно, как ветки стучат в окна. Откуда-то с улицы слышались радостные возгласы игравших на улице детей. Но обоим джинчурики было просто наплевать на это. С каждой секундой безмолвия, царившего в комнате, напряжение между ними двумя только росло. — Хорошо, о чём ты хотела поговорить? — первым тишину решил нарушить джинчурики Кьюби. Он сложил руки на груди, внимательно глядя на сестру. Эми молча смотрела в пол, она нервно поджала губу. — Печать… не восстановлена до конца… — Узумаки руками вжалась в свои колени, медленно переводя взгляд на старшего брата. Синие глаза девушки были полны страха… Страха снова потерять близкого человека. — Использование силы Девятихвостого — может стать прямым билетом на тот свет, Наруто… — То есть как, «не восстановлена»? — Эми отвела взгляд в сторону, на себе чувствуя несколько давящий и пронзительный взгляд парня. — Что это значит, Эми? — То и значит… — растерянно усмехнулась та в ответ. — Ты и сам должен понимать, что я не тяну на мастера в области фуиндзюцу. Мои знания в области таких сложных техник, как Шиккифуджин или Печать Восьми Элементов — просто мизерные. Я смогла понять структуру печати, но… восстановить до конца — нет. Я лишь укрепила её до того уровня, необходимого для сдерживания чакры Кьюби… — То есть, по сути, печать до сих пор ослаблена? — Да, братец… — Тогда, не лучше ли нам повторить всё сначала? Ключ у тебя есть, так что… — Наруто не успел закончить предложение, Эми, встав со своего места, быстро подошла к столу. Её взгляд был серьёзен, заставляя Наруто даже немного поёжиться. Девушка нависла над ним, ладонями упираясь в дубовую столешницу. Кончики алых волос коснулись поверхности стола, холодный и решительный взгляд прожигал в наруто дыру. — Вряд ли твоя затея получится. Риск сейчас слишком огромный, братец! Нам тогда повезло, что Девятихвостый спал, к тому же Исобу постоянно был наготове, но сейчас… сейчас вряд ли у нас будет такая возможность. Пойми, Хвостатые чувствуют, как печать истончается и они способны влиять на её состояние, отдавая свою чакру носителю, то есть нам. Кьюби чувствует, что печать до сих пор истончена и даёт тебе свою чакру. Но… ты можешь либо добровольно попросить чакры у Хвостатого, либо он может сам сделать это… — Может сделать сам? Как в случае с Гаарой? — хмыкнул Наруто, не до конца понимая ход мыслей Эми. — Я не знаю, какая печать стояла у Казекаге, но через наши чувства, Биджу могут вторгаться в наш разум и подчинять его своей воле… Ты уже испытал это сам… в тот миг, когда увидел мёртвое тело джинчурики Ичиби… Наруто невольно вспомнил ту картину, что они едва узрели, взломав вход на базу отступников. В тот момент ярость захлестнула его разум, и Девятихвостый попытался захватить его тело, отдавая свою силу. — И мне пришлось пережить нечто подобное, хотя ты и сам это знал, — вкрадчиво произнесла Узумаки, отвлекая Наруто от тяжёлых раздумий. — Когда ублюдки из Кумогакуре убили всю мою семью, я не испытывала ничего, кроме отчаяния, гнева, ярости и желания разорвать их всех. Исобу чувствовал это… эти чувства… они создают в тебе пустоту, и Хвостатый своей силой, заполняет эту пустоту. Воля Биджу вытесняет твою собственную. Твоё тело становится марионеткой того, кто запечатан в тебе. Ты должен понимать, что… чем сильнее твой гнев, чем больше растёт отчаяние в твоей душе, тем сильнее воля Девятихвостого… — Кажется, понимаю… — мрачно процедил Наруто. Узумаки сложил руки перед собой в замок, локтями упираясь о поверхность стола и, отводя взгляд в сторону. — Но… не волнуйся, сестрёнка! — Узумаки резко изменился в лице, весело улыбнувшись. — Всё обойдётся! Девятихвостый больше никогда не сможет взять меня под свой контроль! — Это не шутки, брат… — Эми, однако, не разделяла оптимизма брата. — Контролируй свои чувства и никогда не прибегай к использованию силы Кьюби… — она отошла от стола, неспешными шагами направляясь к двери. Девушка рукой коснулась ручки, но остановилась. — Я не хочу потерять ещё и тебя, братик… — тихо сказала она, покидая Наруто. — Как и я тебя, сестрёнка… — Узумаки хмуро посмотрел вслед сестре, прежде чем его взгляд зацепился на небольшом клочке бумаги, лежавшим рядом с настольной лампой. Парень неспешно развернул её и бегло прочитал то, что было на ней написано. — Значит, сэнсэй придёт вечером…*******
В кабинете, некогда принадлежавшем Минато, царило молчание. Лампа под потолком навязчиво гудела, проливая мертвенно-жёлтый свет на всё помещение. Солнце за окном давно село, на улице зажглись фонари, разгоняя мрак подступающей ночи. Стрекот сверчков разрезал тишину на улице, и слабый ветерок медленно покачивал кроны деревьев, будто бы убаюкивая их. — И так, долго будем молчать? — наконец, безмолвие в комнате прервал Обито. Учиха сидел за столом, на том самом месте, где когда-то работал его учитель. Наруто сидел в кресле сбоку от стола. Холодный и несколько меланхоличный взгляд Узумаки упёрся в одну точку. Джинчурики Кьюби лишь постукивал пальцами по столешнице, не решаясь взглянул на сэнсэя. Он чувствовал на себе пристальный и холодный будто осенний ветер взгляд наставника. Наруто нервно задышал, сжимая руки в кулаки. — Я понимаю ваши опасения, сэнсэй. Печать и без того слаба, а я как… — Я не виню тебя в этом, Наруто, — сложив руки перед собой в замок, хмыкнул сэнсэй, всё таким же внимательным и пронзительным взглядом смотря на парня. — Я не считаю тебя слабым, я знаю, что такое гнев, вызванный болью… Но что в действительности тобой двигало тогда? Почему ты так стремился отомстить за Казекаге? — Вы и сами всё знаете, сэнсэй! — Наруто не выдержал и посмотрел в единственный глаз Учихи, сжимая ткань от брюк в своих руках до побеления костяшек. — Он джинчурики! Он… он мой друг! Один из немногих, кого я могу назвать так! — Гнев — самый страшный враг в бою, Наруто. — Я знаю, вы учили меня держать себя в узде, всегда быть спокойным и хладнокровным, сэнсэй, но… — Узумаки смолк, волнительно дыша. Раз за разом он видел мёртвое тело Гаары перед своими глазами. — Я… я боялся… мне было страшно в тот момент… я боялся, что однажды… Эми… что однажды я… окажусь на месте Гаары… Я… страшусь смерти… — Смерть — естественный конец для каждого из нас, Наруто, — Обито медленно перевёл свой взгляд на фотографию Минато и Кушины, висевшую на стене, прямо над диваном. — Этим человечество едино: каждый человек, вне зависимости от того, кем он был, равен перед неумолимой судьбой… Мы все равны перед смертью и, возможно, из-за этого, для некоторых из нас, ценность человеческой жизни ничтожна мала… ведь для них смерть — пребудет всегда, а жизнь не имеет ценности… — Сэнсэй, я не могу понять ход ваших мыслей, вы снова говорите загадками, — Наруто криво ухмыльнулся. И Обито, видя этот взгляд своего молодого ученика, понимал, что ему на самом деле сейчас не до смеха. — Не страшись смерти, Наруто. А страшись остаться один… — размеренно протянул Обито, отрывая свой взгляд от фотографии Четвёртого и его жены. — Гнев может стать причиной, по которой ты можешь потерять всё… Не позволяй Кьюби овладеть собой… не позволяй стать себе монстром… Обито поднялся с кресла и взяв в руки маску, уже собирался уходить, но голос Наруто отвлёк его на себя: — «Монстром»?.. — тихо повторил Узумаки столь ненавистное ему слово. — Что такое, Наруто? — Сэнсэй… мне искренне страшно… — еле слышно, почто что безмолвно проговорил Наруто, его голубые глаза впились в фигуру наставника. — Я боюсь… голос Лиса… такой манящий, а сила пьянит… Я боюсь этой силы… Теперь я знаю, что чувствовал Гаара… Я боюсь стать безымянным монстром… Учиха подошёл ближе, руками опираясь на край стола. Взгляд Обито был полон сожаления и сострадания к своему ученику. По-видимому, прошлое до сих пор не до конца отпустило его. — «Безымянным монстром»… — вновь повторил Наруто, — да, я помню это… — О чём ты? — Обито внимательно взглянул на ученика, от слова совсем не понимая ход его мыслей. — Когда-то… когда я был совсем маленьким… ещё до встречи с вами, Обито-сэнсэй… в какой-то момент… мне не хотелось больше слышать всё это… я устал от этой позорной клички… — Ты чего такой грустный, Наруто? — Третий аккуратно посадил пятилетнего малыша себе на колени, с искренней добротой смотря на маленького желтоволосого мальчика. — Тебе ведь пять лет уже! Скоро Хокаге станешь! Но ответом старику послужило молчание. Мальчик был мрачнее тучи, он смотрел куда-то в пол, слабо дёргая ножками. — Эй, погляди, чего я тебе принёс! — Сарутоби понимал, чем вызвана печаль Наруто, но всеми силами старался приободрить его. Хокаге поставил на полу перед малышком пакет. — Там новая одежда, пошитая специально для тебя. А ещё деньги на месяц и упаковка самого лучшего рамэна в Стране Огня! — Монстр… — тихо произнёс маленький Узумаки, поворачивая взгляд, полный печали на старика. — Дедуль, почему… они так называют меня… у меня ведь… есть имя… Наруто… да… так ведь зовут меня… Скажи, дедуль, почему я монстр? Я… действительно убил их родственников? Я… действительно чудовище? — Ты не монстр, не говори так про себя! Ты такой же человек, как и все мы, Наруто! — Хирузен старался отогнать мальчика от этих размышлений, понимая, что кажется, он начинает сам искренне верить в то, что он не человек. — У тебя есть имя… Узумаки Наруто. Имя, данное твоими родителями. Имя, несущее их любовь, несмотря на всё. Любовь, которая превосходит саму смерть. Они дали тебе эту любовь… Не считай себя таким, каким тебя видят другие, ты не такой… Ты несёшь в себе их любовь, несёшь имя, данное тебе… Чудовище не способно любить и быть любимым, монстр не имеет имени… — Так сказал мне тогда Третий… — воспоминание оборвалось, и Наруто выжидающе посмотрел на Обито, который погрузился в раздумия над словами Третьего. — И я чувствую… — задумчивый голос Наруто прервал размышления Обито, — монстр где-то глубоко… ещё жив… Без имени и любви… — Не страшись монстра, что внутри, бойся того чудовища, что снаружи… Прошлое неизменно, как бы нам не хотелось этого. Ты много пережил за первые годы жизни, но монстром ты не был… Ты человек, как и все мы… Ты не позволил чудовищу пробудиться… — Обито ободряюще улыбнулся, положив одну руку на плечо ученика. — И я говорю вовсе не о Девятихвостом… Каждый из нас… в кадом человеке спит монстр… — Братец, я пришла! — дверь в прихожей хлопнула и спустя секунду, послышался громкий голос Эми. — Твоя сестра пришла… Что ж, я оставлю тебя ненадолго, Наруто… — Обито убрал руку с плеча парня, наконец надевая свою маску. — И знай, мы все рождаемся людьми и людьми умираем. Попытка создать из человек Бога или дьявола никогда и ни к чему хорошему не приводила. Помни это, мой дорогой ученик… Помни, что монстр не проснётся до тех пор, пока ты будешь оставаться настоящим человеком…