Аделаида

      Примерно так эти отношения, ни к какой нормальной категории не относимые, и зарождаются. Они спят вместе. Спят часто. Игорю одну СМСку отправить стоит — и Гречкина уже машину подгоняет, готовая куда угодно ехать. Иногда прямо в машине. Иногда не доходя до машины. Иногда после этого они ужинают вместе. На этом всё и заканчивается.       Игорь вообще не понимает, кто он ей, кто она ему. Назвать её своей девушкой язык не поворачивается. Ну, какая из неё девушка? С девушкой что-то помимо секса связывать должно. А у них этого «чего-то» не наблюдается. Юля вот девушкой была, да.       Юля… Любое упоминание о ней заставляет Гречкиной писать. Новая фотография в ленте — и Игорь Гречкину в кровать вжимает. Новое видео — и он берёт её в её же машине. Юля звонит ему по ошибке. В тот же вечер Игорь Гречкину на колени перед собой ставит. Вот так. Абстрактно и по-уебански.       В отель они каждый раз в один и тот же ездят. Даже номер всё время один снимают. Их управляющие уже запомнили.       Гречкиной, как выясняется, пожёстче нравится. Она постоянно то придушить, то ударить просит. Один раз сама его ударила. Игорю не понравилось. Ремень у него тяжёлый, не то что её, тонкие. Она под ним кричит, извивается. Но кайфует. Потом ещё просит. А Игорь после этого мечтает разве что повеситься. Игорь женщин не бьёт и детей не трахает, но ей его моральные принципы до пизды.       Юля как-то в отделение заходит, но на Игоря нарочно не смотрит. К ней довольный Дима подходит, а уходят они уже вместе.       Игорь, как только они за дверью скрываются, телефон достаёт и печатает, как будто со своей злостью наперегонки.

Сегодня надо встретиться. 18:49

      Именно, что надо. Уже не хочется даже. Девочка ладно заеду скоро к тебе? 18:51

Куда угодно. 18:51

      И, как ни иронично, вспоминая все слова, которые он о Гречкиной говорил, блядью чувствует себя именно он. Неважно где, когда, уже даже с кем не так важно, как примитивное желание кому-нибудь скорее присунуть. За такие мысли он по-хорошему должен бы застрелиться. От самого себя уже блевать тянет.       Машина приезжает ровно тогда, когда Игорь в своём блядстве кается Иисусу, Аллаху и всем богам зороастризма заодно, хотя ни в кого из них особо не верует. Но раз прокатить может, то не совсем как будто кощунство получается.       За рулём в этот раз личный водитель Гречкиной. Его Витей, кстати, зовут — Игорь познакомиться успел, пока Гречкина на светофоре в магазин за сигаретами бегала. Мужик хороший и, главное, вопросов лишних не задаёт.       Игорь садится в машину. В нос сразу запах сладкий ударяет. Всё, до чего ручонки Гречкиной дотянуться могут, этим сахаром жжёным пропахивает. Игорь пока держится вроде, но принюхиваться не забывает и мыться старается тщательнее.       Он уже ожидает, что она с порога целоваться полезет. Но она его в этот раз не трогает, просто здоровается. Довольно сдержано. Игорю легче становится. Спать с ней хочется всё меньше.       Они и правда к нему домой едут. Этому факту он радуется немного. Не придётся тратить время на дорогу обратно. — А тут моя мама живёт, — Гречкина показывает на небольшой дом у набережной, когда они на светофоре останавливаются. Игорь присматривается и почему-то этот дом запоминает.       Игорь не успевает дверь за собой закрыть, как Гречкина его в шею целовать начинает и пуговицы ему на рубашке расстёгивать. Игорь в стену вжимается и старается сейчас Гречкину не оттолкнуть. «Прекрати, девочка… Не сейчас…»       Гречкина и правда отстраняется, будто мысли его услышав. Она недолго смотрит на него, потом зачем-то садится на корточки. И тогда она начинает плакать. — Девочка… — Игорь пугается и себя мысленно проклинает. В том, что она сейчас плачет, вина его железобетонно. — Девочка, что случилось? — Да… — всхлипывает она. — Ты, блядь, случился! — озвучивает она его страшную догадку. — Ты… сколько угодно говорить можешь, что я тупая, но… я же понимаю всё! Я отвратительная… — Девочка, успокойся, — Игорь на колени перед ней опускается. — Что случилось?       Она молча рукав задирает и левую руку вытягивает. На сгибе локтя видна припухлость и красная точка на синей вздувшейся вене.       Опять…       Игорь за руку её хватает, присматривается получше, но ничего другого в этом быть не может. — Чёрт… — бормочет он. — Я… — Ты меня презираешь, я знаю! — она скрывает уродство это под рукавом. — Я испортила тебе жизнь. Я испортила жизнь тому мальчику! И Антону! Его из-за меня посадили! Из-за меня.       Игорь её плечи обхватывает и трясёт. — Девочка, послушай! — пытается достучаться он. — Его посадили, потому что он мудак и убийца. Твоей вины в этом нет.       Не помогает. У неё истерика. Она плачет, макияж по лицу размазывает, почти задыхается. — Я вообще не понимаю: нахуй я тебе сдалась! Почему ты меня до сих пор терпишь?!       Игорь думает, что и сам хотел бы знать ответ. Он обнимает Гречкину. Наверное, это ей сейчас нужно. — Всё, девочка, успокойся, — Игорь по спине её гладит. — Я помогу. Мы справимся вместе.       Гречкина обнимает его в ответ и долго молчит, всхлипывая. — Ладно, — говорит она через некоторое время, — ты хотел потрахаться. — С ума сошла? — Игорь улыбается и встать ей помогает. — Куда тебе сейчас? Да и, по правде говоря, не очень я этого и хотел. Я это, на тебе, как на войне. — А на войне, как на тебе? — неожиданно для него продолжает Гречкина. Игорь смотрит удивлённо. — Это «Агата Кристи». Их папа раньше слушал…       Игорь в ванную её отводит. Стоит, ждёт, пока она умывается. Она смывает всё: слёзы, макияж и, возможно, ещё что-то невидимое. Он потом на диван её сажает. Плед ей на плечи накидывает — потерпевшим в шоковом состоянии помогает порой. Ей тоже, может быть.       Игорь телевизор включает и листает каналы, пока на одном из них не замечает знакомое лицо Данилы Багрова. — А вот сейчас, девочка, — он за плечи её обнимает и звук погромче делает, — будем посвящать тебя в классику отечественного кинематографа…