Аделаида

      Гречкина с того дня к Игорю перебирается. Говорит, так лучше будет, так сорваться возможностей меньше.       Игорь не особо эту идею одобряет. Думает: надоест, сбежит быстро, не понравится ей. Но ей нравится. А значит, и ему.       Диван теперь, правда, разбирать каждый вечер приходится, чтобы они вдвоём поместились. Диван скрипит громковато.       Однажды Гречкина сама вызывается помыть посуду. Приходится жертвовать двумя парами резиновых перчаток: первая от её ногтей рвётся. На полу в кухне лужа натекает, и несколько тарелок потом всё равно перемывать приходится. Но Игорь доволен. Он свою девочку хвалит за это. А вот сама девочка не очень довольна остаётся. — Так каждый день мыть — задолбаешься! — жалуется она, и тем же вечером им доставляют посудомойку.       Правда, устанавливать её некуда, поэтому она так, в коробке, и стоит. — Ремонт сделаем и установим, — говорит Гречкина. Игорь только фыркает от того, какие у неё планы долгосрочные.       Готовить она не решается: боится испортить продукты, — но заказывает еду периодически. Игорь после работы как-то шаверму приносит «на пробу». Гречкиной, кажется, не нравится, но она не говорит ничего, всё доедает.       Игорь ей некоторые из его любимых фильмов показывает — тех, с помощью которых, считает он, человеком стать можно, — и музыку ставит. После «Ассы» она плачет, а вот альбом «АукцЫона» выключает — не нравится ей. Зато первый альбом Земфиры до головной боли у Игоря заслушивает. Ходит по дому и поёт: — А я девочка с плеером!       Игорь не уверен, видела ли она хоть раз плеер в своей жизни, но только улыбается, когда она становится такой — весёлой своими силами.       Игорь честно пытается её увлечения разделять, но во время просмотра какого-то сериала про подростков-торчков засыпает на первой же серии. Утром на её претензии отвечает, что наркоманов ему и в жизни хватает. Она обижается на это, но отходит быстро.       Игорь, не говоря ей об этом, втайне ведёт подсчёт её «чистых» дней и думает, что, когда их число перевалит за тридцать, в её исправление и правда можно будет верить. А пока он просто рад, что она хотя бы пытается. Если из дерьма этого выберется, Игорь только счастлив ошибаться будет.       Больше всего боится он, что ей просто надоест. Да, сейчас она держится, молодец, пьёт за это время всего два раза и то при Игоре. Но кто знает, когда ей наскучит пытаться быть лучше. Так-то, по большому счёту, у неё мотивации к этому никакой.       На работе с тех пор, как он делом ЧД не занимается, намного спокойнее становится. Пусть другие разбираются с этим. Там, кажется, новые обстоятельства какие-то выяснились. Вроде бы убили одного из подозреваемых по этому делу. Сейчас непонятно даже, мужчина этот Чумной Доктор или женщина.       Игорю не до этого. Ему есть о чём волноваться. К примеру, о том, как бы побыстрее домой уехать: в отделении отношения в последнее время напряжённые. После суда те фотографии на следующий день не видел только ленивый, и каждый второй посчитал нужным что-нибудь по этому поводу да сказать.       Игорь курит у выхода. Ритуал уже своего рода. Без этого никуда. Дверь открывается, Игорь не смотрит. — Привет, Игорь, — обернуться заставляет голос Димки.       С Димкой всё тоже неясно. Не разговаривали они давно. Темы как-то резко закончились, когда Юля с ним сошлась. Димка вообще-то не виноват ни в чём. Оказался в нужное время в нужном месте. Так же, как Игорь в ненужном. — Здорóво, — протягивает он руку. Димка жмёт её неуверенно. — Как там Юля? — А? — в первую секунду не понимает Димка. — Юля? Нормально. О тебе, если честно, не говорит ничего.       Игорь усмехается. Чего и следовало ожидать. — Ты на меня злишься? — в голосе Димки испуг слышится. — Да нет, — Игорь руками разводит. — Чо мне злиться? Я даже на Гречкину уже не злюсь. — Так вы правда с ней…       Игорь кивает, не дав Димке договорить. Ещё в положение его неловкое ставить. — Понятно… — Тоже считаешь меня педофилом поехавшим? — спрашивает Игорь, видя, как Димка глаза отводит. — Нет, что ты! — Димка снова на него смотрит и даже руки вперёд выставляет. — Мне в это тяжело, конечно, поверить, но, наверное, в ней что-то есть…       Игорь усмехается снова. — Она всё ещё употребляет? — зачем-то спрашивает Дима. Игорь чуть не пошатывается от этого вопроса. — Нет, — он кидает сигарету в мусор и сглатывает незаметно. — Бросить пытается. И пьёт тоже меньше. Она молодец. Не хочу, чтобы она сдалась. — Ты любишь её? — говорит Димка с такой интонацией, будто бы догадался. — Не знаю, — Игорь плечами пожимает. — Я пойду. Увидимся, Дим. — Игорь! — останавливает тот его. — Если тебе вдруг помощь понадобится, я всегда готов. — Лады, — Игорь руки в карманы убирает и уходит.       У него какое-то предчувствие странное возникает, пока он домой едет. Когда он подходит к дому, предчувствие усиливается. Когда в квартиру поднимается, по громкой музыке понимает, что дело плохо.       В пока ещё только его квартире беснуется толпа пьяных подростков. Пробираясь сквозь эту толпу, он Гречкину ищет. Находит обнимающей какую-то рыжую девицу. — Хэллоу, бэби, — произносит он у Гречкиной прямо над ухом.       Она оборачивается. Боже, она в драбадан. — Привет, Игорь, — она улыбается, прикрыв глаза. — Это Соня, знакомься! — вспоминает она о своей подруге. — Она такая умная… — Рад знакомству, — коротко бросает он, кажется, уже тоже ничего не понимающей рыжей девке, имя которой запомнить не удосужился. Он Гречкину от неё отцепляет и в сторону отводит. — Что ты устроила? — Да мы просто с друзьями собраться решили, — радостно начинает она. — Культурно, — икает, — выпить.       У Игоря от музыки уже в ушах звенит. Он к столу подходит, чтобы колонку выключить. Но музыка неожиданно становится меньшей из проблем. На столе бутылок немерено. И порошок белый рассыпан. — Блядь!…       Музыку он всё же выключает. — Так, детишки. Кина не будет! Расходимся, — громко говорит он, отчего все недовольно мычат, как телята какие-то. — Быстрее, пока я своим не позвонил.       Гречкина, видимо, успела уже всех уведомить, кем он работает, раз расходится эта толпа в следующую же минуту. — Девочка, что за пиздец?! — спрашивает он, когда они вдвоём остаются. Но, взглянув на неё, понимает, что сейчас это еле на ногах стоящее существо ему вряд ли что-то дельное ответит.       Он берёт тряпку из кухни, мочит её и порошок со стола вытирает. Гречкина его тут же за руку хватает. — Да ты хоть знаешь, сколько он стоит?! — А мне плевать, сколько это дерьмо стоит! — он сбрасывает её. Гречкина не удерживает равновесия и, покачнувшись, быстро садится на пол. — Какого хера ты опять нюхаешь?! — Да не кричи. Голова болит, — она обеими руками за виски держится. — А я буду кричать! — Игорь к ней наклоняется. — Кто мне обещал бросить?! Кто плакал и говорил, что устал от этого?! — Ну, обещала бросить — брошу, — она глаза закатывает. — Только не сейчас… — Сейчас! — Игорь оглядывается вокруг. — Прямо сейчас! — он её телефон находит и Гречкиной протягивает. — Быстро взяла и позвонила отцу, чтобы он тебя в клинику пристроил! — Ты еблан что ли?! — телефон она всё же берёт. — Я уже сказала: я в дурке лежать не буду!       Она встаёт. — Да я с тобой сам скоро в дурку попаду! — Игорь руки в кулаках сжимает. — Давно пора! — она же руки на груди скрещивает. — Может, так психовать перестанешь! — Сука, я теперь понимать начинаю, почему твой Антон тебя пиздил!       Гречкина замирает, раскрыв рот. Игорь замирает тоже. «Блядь…» — Прости! — выкрикивает он прежде, чем она с места дергается.       На неё это не действует. Она выбегает в раскрытую дверь. Игорь — за ней. — Девочка, прости! — кричит он вслед. Она даже не оборачивается и захлопывает дверь парадной.       Когда он выходит во двор, она уже садится в машину к той рыжей девчонке. Соня, кажется…