Мальчишки

      Когда-то процветающий и густонаселённый Токио, давно порастает дикорастущим плющом. Растительность с гор все больше спускалась к бывшему городу и пробивалась сквозь старый потрескавшийся асфальт. От витрин магазинов не осталось и следа, стекло выбили настолько давно, что оно уже сотни раз растоптано в пыль этими существами, которые полностью заполонили Японию.       Отрезанные от мира оставшиеся в живых, едва ли насчитывались численностью в пятьсот человек, а ведь когда-то этот город был живым, ярким, красочным.       Помещение бывшего отеля Ямагато, когда-то славившегося своей популярностью в Роппонги — теперь служило скорее местом пребывания последних выживших. Группировка из нескольких десятков человек, владеющая оружием и кое-каким провиантом, могли позволить себе некоторое время не выбираться за пределы безопасного укрытия.       — Так дерьмово — лекарство кончилось, — смотря вглубь пустой белоснежной баночки, проговорил парень, откидываясь на старом кресле.       — Не сдохнешь за пару дней, — заметил сидящий напротив товарищ, который явно скептически относился к его зависимости.       — Не сдохну так убьюсь, — спокойно проговорил Санзу, — один хуй — все умрем, — подводит итог розоволосый юноша, чем, видимо, вызвал агрессию со стороны своего друга, ведь тот незамедлительно встал и уже подошёл вплотную.       — Будешь много болтать, выйдешь за дверь, а я посмотрю как они разорвут тебя на куски, — предупредил его Ран, запуская пальцы в кукольные от природы, волосы Санзу и сжимая их пальцами у корней, заставил голову податься навстречу движениям, — так что лучше давай займём твой глупый рот, чем-нибудь получше.       Хайтани спокойно расстегнул штаны свободной рукой и проводя пальцами в белой перчатке, вдоль красивого лица, хотел было приняться за самое интересное, но подозрительный звук, доносящийся из соседнего коридора привлек внимание.       — Патроны есть? — спросил тот, оборачиваясь на Харучие, и тот лишь несколько раз положительно кивнул, не создавая лишних звуков.       Всю вялость и усталость как рукой сняло и такие выбросы адреналина помогали Санзу справиться со своей ломкой, он абсолютно серьёзен и стоя за спиной Рана получил приказ — ждать здесь.       Брюнет не слишком опасается: пистолет заряжен, любимая телескопка под рукой — так что он может практически сворачивать горы, что уж говорить о парочке инфицированных, которые могли пробраться внутрь.       Но, едва он заходит за угол, оружие его опускается и вид становится весьма серьезным:       — Санзу, — бросает старший Хайтани своему другу, — иди к главному залу, — и тот не задавая лишних вопросов, выходит направляясь в другую часть здания.       Руки Рана всё ещё крепко сжимают дубинку и по сути — он был готов убивать этих недосуществ, но сейчас перед ним Риндо, весьма напуганный и отчего-то, сидящий уткнувшись головой в колени.       — И что ты здесь делаешь? — спрашивает он у брата, присаживаясь рядом, но ответа как и ожидалось не последует. — Перестань вести себя так, — раздражённо бросает старший и только тогда Риндо поднимает на него печальный взгляд гелиотроповых глаз.       — Осматривался, — серьезно отвечает юноша, — а после просто хотел отсидеться, чтобы не мешать.       До старшего Хайтани всё-таки доходит, что тот видел происходящее, или слышал, как минимум и это не совсем приятно. Ран предпочел бы не устраивать такого напоказ.       — Понятно, можешь идти тогда, — поднимаясь, заверяет старший и блондин уходит не сказав больше ни слова.       Рану всегда хотелось, чтобы его брат — просто был в безопасности, хотел чтобы тот покинул страну, пока была возможность, но из-за каких-то своих принципов — младший остался и теперь они вместе остались погибать в этом богом забытом городе, с тысячами тварей, что норовили сожрать тебя заживо.       Старший Хайтани зол на своего брата, с тех самых пор, как они попали в такую ситуацию и теперь он вынужден бояться за них двоих, хотя за себя особо бояться нечего, но мысль о том, что если его не станет, что тогда, кто присмотрит за Риндо? Не давала покоя. Приходилось беречься, чтобы защитить дорогого человека. Самого раздражающего и любимого брата, в прямом смысле этого слова.

***

      Риндо быстро прошел мимо парней, что скопились в главном холе и не говоря ни слова, направился в будку наблюдения. Он чаще всего проводил там время, наблюдая по камерам нет ли особого скопления тварей снаружи и если такое было, приходилось собирать всех и отстреливать.       Сейчас же — припасов было не так много, поэтому главной задачей было — не допустить, чтобы хоть один проник внутрь. В ситуации, когда на ближайшие десятки километров всего несколько живых людей — приходилось беречь каждого, опираясь на инстинкты сохранения своего рода.       Несколько машин стояли на уличной парковке, заправленные и готовые выехать в любой момент, но пока не было необходимости. Риндо уселся в кресло, смотря в несколько мониторов сразу и взглядом задержавшись на одном — узнал фигуру своего брата. Тот сидел в комнате, где когда-то был зал кинотеатра, и смотрел вперёд, словно задумавшись о чем-то. Младший Хайтани хотел бы знать, что у него на уме, особенно с тех пор, как они перестали быть братьями. С тех пор, как родители погибли и пятнадцатилетний Риндо предпочел остаться с ним, а не эвакуироваться вместе с остальными детьми. У блондина просто не было больше никого — только Ран, единственный и самый близкий, единственный, с кем он хотел остаться, даже если в такой чертовой клоаке мира.       Всё было подозрительно тихо, даже для ночного времени — существ на улице было крайне мало, и заметив на одном из экранов странные фигуры, отличающиеся человеческой ловкостью, Риндо сорвался с места и держа руку на своем заряженном старомодном Намбу, направился к черному входу, куда только как ему показалось, проникли.       Левое крыло здания было пустым и здесь редко ходил кто-то из компании, потому однозначно было одно — они не свои. Парень делает несколько шагов вперёд, ожидая, что перед ним вот-вот появится чужак, но вместо этого, его всё же обошли со спины и услышав какой-то приглушённый «тук», парень ощутил тяжесть во всем теле и безвольно свалился на землю.       Сквозь полусонное состояние, он слышал лишь непонятные голоса, словно говорили они не на японском и выглядели весьма коренастым и скорее — европейцами. Двое мужчин общались между собой, желая видимо, принести интересный трофей своим, если такие были, но едва те уже готовились к пути отступления, раздались ещё два хлопка, а после звук падения.       Словно пыльные мешки свалились незнакомцы на пол и всё, что запомнил Риндо, так это запах крови и холод от холодного кафеля при падении на него.

***

      — Очнулся? — голос звучит сурово, но в то же время взволнованно и открыв глаза блондин видит перед собой брата, который выглядит весьма уставшим.       — Кто… — оглядываясь и попутно пытаясь понять, куда его принесли начинает младший, — кто это были?       — Выжившие, — спокойной проговаривает Ран.       — Думаю, уже нет? — интересуется Риндо о их нынешнем статусе.       — Верно. — И снова неловкая пауза, словно между ними целая пропасть или толстая неприступна стена.       — Я бы и сам не против прикончить их, — старается продолжить разговор младший, но Рану его инициатива совсем не нравится.       — Я тебе говорил не высовываться? — устало напоминает брюнет, прикладывая руку ко лбу, будто всё это весьма и весьма утомительно.       — Я не беспомощный, Ран, — отвечает ему младший, но… :       — Тебя огрели и чуть было не утащили непонятно куда и зачем, — добавляет Хайтани старший и в лице его читается явное раздражение, — может тебе ногу сломать, чтобы не уходил никуда? — брюнет задумчиво смотрит на его голень, уже вспоминая свои прежние навыки, как вывернуть её так, чтобы человеку ещё пару недель ходить не хотелось. — Не сказал никому, пошел один, ты, видимо, считаешь себя самым бесстрашным, — наклоняясь ближе к кровати на которой лежал Риндо, замечает его брат, но тот смотрит так же спокойно.       — Именно. — Ответ младшего настолько простой, что до безумного бесит.       — Может тогда напугать тебя? Мы живём в таком мире, где нет разницы кто ты, главное, что живой. А если бы они покушались на твою жизнь?       — Плевать. — Такой же безразличный ответ.       — Ты, видимо, чего-то не понимаешь. — уточняет Ран.       — Это ты не понимаешь, мне без разницы.       Старший Хайтани всё же достиг высшей точки кипения и раз уж Риндо такой бесстрашный, то пожалуй он мог бы поступить с ним, как и любым другим. Поэтому заперев дверь, он идёт к парню, скидывая свой черный потёртый плащ и перчатки с ним вместе.       Ран все ещё ждёт, что Риндо включит заднюю, скажет, что понял и они разойдутся, но почему-то сейчас, лёжа на нём с широко расставленными коленями, брюнет не может понять такой неуместной покладистости. Он ведь поступает как самый настоящий ублюдок, так где возмущение или хотя бы протесты?       — Чего замер? — интересуется Риндо, смотря на него снизу вверх, — с остальными же не боялся. — Эти слова ржавой стрелой пробивают грудь и во взгляде младшего читается такая боль, словно всё это время, Ран был слишком ослеплён мыслью защитить его и в упор не видел главного.       — Я спрошу только одно, — фиалковые глаза старшего Хайтани просто горят дьявольскими огоньками, потому что Риндо перед ним и это лучший исход из всех возможных событий, — как давно? — Они понимают друг друга без слов, и получив короткое — «всегда» — крышу сносит окончательно, и после душевная боль заглушается глубоким поцелуем, самым чувственным и требовательным, словно в последний раз.       Тело Риндо само собой выбирается навстречу рукам, что так крепко сжимают в объятьях и бёдрам, которые так тесно прижимаются, пробуждая невероятное удовольствие.       — Всегда хотел? — спрашивает Ран, прерывая поцелуй и спускаясь ниже уже оставляя свою розовую отметку на шее, и под стать вопросу — сильнее прижимается своим пахом, позволяя прочувствовать насколько он не может терпеть.       — Каждый раз когда ты трахал Санзу, — отвечает тот, и до Рана начинает доходить понемногу.       — Ты был там не случайно? — это настолько абсурдно, что даже смешно. — И чем же ты занимался, дорогой брат? — спрашивает брюнет, уже запуская руку под чужие штаны и сильнее сжимая внизу, и не теряя времени, начиная двигать ей, поэтому ответ выходит весьма скомканный и односложный — невнятным мычанием.       — Хватит, — собравшись просит Риндо, но слова тонут в очередном удушливом поцелуе, чтобы никто не услышал и точно не решил попытаться зайти.       Слишком необычно. Риндо закрывает глаза, ощущая что его вот-вот накроет волной и после испытывает полное расслабление. Живот его неприятно мокрый, а рука Рана лишь размазывает это всё, словно стараясь собрать в кучку, и как только до Риндо доходит с какими целями, в него уже протиснулась пара чужих пальцев и это настолько приятно, что он снова возбужден.       — Неужели так не терпится? — томно проговаривает Ран, нарочно медленно, словно стараясь соблазнить и с младшим такие штуки не работают, или да?       Хайтани весьма серьезный и уверенный в себе юноша, поэтому, пусть он и младше, но в весе они практически одинаковы, поэтому одним движением, он скидывает с себя вообразившего себя главным Рана, и садится сверху, опуская руку на такой однозначный стояк.       — Самому штаны не жмут? — задаёт встречный вопрос Риндо, и расстёгивает их, помогая стянуть, а после они вместе снимают и его тоже. Теперь уже два абсолютно похожих тела с идеально смотрящимися парными татуировками касаются друг друга без одежды.       Руки Рана всё ещё липкие и он сжимая ими чужую задницу, восседающую на нём без дела, снова старается сделать это пальцем, но оказывается перехвачен, и как только Риндо опускается, чтобы обильно так смочить чужой член, языком конечно же, сразу возвращается обратно и показательно направляя это в себя, плавно садится, заставляя Рана простонать от тесноты.       Младший опускается до упора чувствуя как его задница касается чужих бёдер и немного двигает своими вперёд, чувствуя как внутри все сдавливает, и Ран лишь крепко впивается пальцами в его талию, чтобы тот не двигался, иначе он боится, что мог бы сделать всё не так романтично, как планировал. Хотя если быть честным — трахать брата в богом забытом отеле на старой скрипящей от их веса кровати — уже не романтично, но ему нравится, поэтому обнажая свою красивую улыбку тот наконец-то смотрит на Риндо как прежде и это тот самый — любимый брат, но кажется, с любовью он переборщил, ведь младший только что издал такой болезненный вздох, стоило Рану начать двигаться.       — Все хорошо, — проговаривает Риндо, и опускается грудью на чужое тело, стараясь расслабиться, — я хочу большего, — просит он, буквально полушёпотом, словно в предсмертной мольбе и у старшего отказывают тормоза.       Перед глазами только такой красивый сейчас Риндо и его приоткрытый рот, с припухшими от поцелуев, губами. Ран двигается постепенно, наращивая темп, но не торопясь, стараясь растянуть это, как минимум на всю ночь, вдыхать запах чужого тела, впитывать это чувство, словно в его жизни не было ничего настолько более прекрасного, чем эта порочная связь, но так жаль, что ему поебать. Он сильнее вжимается бедрами и гортанно стонет, заполняя Риндо собой полностью, и продолжает не останавливаясь, словно в бреду говоря, что безумно любит и всегда ждал этого. И когда сил не остаётся вовсе, блондин ложится рядом и они засыпают вместе. Впервые за его двадцать лет жизни — Рану настолько хорошо.       Старший просыпается первым и успевает одеться и кое-как обтереть брата и надеть хотя бы белье, и когда начинается утреннее собрание они идут вместе, как ни в чём не бывало, словно эта ночь была самой обычной.       Санзу улыбается, замечая изменившееся лицо старшего Хайтани, и отчасти — он доволен, по крайней мере теперь его не будут лишний раз беспокоить.