Лакримоза

      Прошло два дня с тех пор, как Рейган поступил на службу в Эсперию. Вне сомнений их военная подготовка была на высшем уровне, и Рейган был более чем уверен, что за этим стоит Его Величество. И хотя его определили в роту отстающих, тренировки во второй половине дня в «объединённых» войсках, что было громко сказано, учитывая превосходящее число эсперийцев, показались ему неподъёмными. Это вызывало в нём особое восхищение к тем людям, что занимались строевой подготовкой целый день, в отличие от него, ведь первую половину дня он проводил в кабинете у Её Превосходительства. На тренировках по рукопашному бою он проигрывал из раза в раз всем, но находил это неудивительным для своего разбитого во всех смыслах состояния. Подняться с утра было для него тем ещё подвигом: до того ломило руки и ноги и даже спину. Он с трудом находил силы, чтобы заставить себя подняться от койки в казарме до кабинета Её Превосходительства на самом верхнем этаже «Станции».       Удивительным образом это было тем, что его спасало. От того, чтобы падать плашмя на тренировке без сил, и от того, чтобы отчаиваться в жизни. Командующая, чьё имя он так и не выучил, не давала ему никаких сложных поручений, максимум — заварить чай. Не подтрунивала над его жалким состоянием, но и не жалела откровенно — что было бы ещё хуже для его самолюбия. Обычно он отсматривал предложенные ему карты местностей на наличие несостыковок, и рассказывал о тех городах Таврии, в которых жил или был проездом. Раз по пять за утро заходили другие офицеры Эсперии, являя собой куда более мужественное явление и куда более подходящие на роль главнокомандующего. Некоторые из уважения к нему вели разговор на церанском, но большую часть разговоров, кои были на эсперийском, Рейган не понял от слова совсем. По ходу дела Рейган рассказал командующей о церанском оружии массового поражения, которое находилось в Кренце, и ещё как минимум в пяти городах Таврии, где он в своё время работал на церанских ублюдков. Командующая делала пометки в своём блокноте, приговаривая одну и ту же фразу: «Очень хорошо». Рейган заметил, что она пишет то одной то другой рукой, а порой и одновременно попивая чай. Чая пила она, пожалуй, слишком много. Кроме как о работе они почти не разговаривали, и Рейган подумал, что это и хорошо.       Если Рейган с кем и хотел побеседовать, так это только со своими, или с Уиллом — его он видел один раз издалека, когда тот также проходил строевую подготовку на этой раскалённой земле, пару раз в день обдуваемую лёгким ветром с песком, и радушный разведчик, кажется, помахал ему рукой. Очень жаль, что им не удалось пообщаться с тех пор.       Рейган у всех пытался выяснить, где же похоронили его бедных товарищей, которые сидели с ним в тюрьме и не дождались своего выхода. И под конец второго дня один из бледнолицых начальников таки согласился и отвел его в то самое место — в широкую степь за чертой города.       Рейган посмотрел на ровные ряды могил, уходящие до горизонта, прошёлся мимо них до середины условного кладбища. Ни крестов, ни имён, ни даже камня, помечающего, что это могила, а не грядка. Все одинаковые и безымянные!       Он рухнул на колени и заплакал. Припал на четвереньки и стал взрывать нетронутую землю рукой. Теперь не отыскать могилу Джази. Не отыскать никого. Конечно, этим бледнолицым плевать!       «Если бы только я был тут вовремя!», — жалел он до глубины души о своём пребывании в беспамятстве, таком не своевременном. Он мог бы опознать всех, он знал имя каждого!       Теперь в этом не было смысла. Рейган поднялся на ноги, слегка покачиваясь. Слёзы кончились, но и он сам будто бы кончился. Нетвёрдой походкой он пошёл обратно к кардиналу, который изволил препроводить его сюда.       Спал в ту ночь он ужасно. Ему снился тот самый день… Восстание. То, ради чего они все объединились. Джази и другие давно задумывали устроить переворот, но никак не решались. А его, Рейгана, как крайне опасного преступника для Церы, решили сослать в этот самый северный город Таврии, как в самый строгий надзирательный пункт. Однако при перевозке на еле живой машине, ему удалось сбежать и затеряться среди толпы. Нашли церанские псы его только во время восстания.       Они устроили пожар в строящемся небоскрёбе «Иксе» и убили рабочих. Собрав все подручные средства, что могли пригодиться в бою, они пошли в атаку на церанское правительство, однако им недоставало огнестрела — всего по ружью на каждого пятого. При всём желании их ждала только смерть…       Рейган ярко помнил только, как его ранило в ногу, и как его тащили за шкирки церанцы до пятнадцатого этажа, где вершился «суд» над пойманными. Все стены на лестнице были забрызганы кровью таврийцев. Остальные воспоминания об этом злосчастном дне были как в тумане… Если бы он только мог что-то изменить! — Zhu Eins! * — громко и резко раздалась команда дежурного, открывшего дверь и впустившего свет в их сонное царство, Рейган вздрогнул вместе с остальными и тут же стал одеваться. Эту команду ему даже не пришлось учить: видимо все дежурные произносят её с одинаковой интонацией, во всех странах.              Еле как он добрался до своего «рабочего места» и с трудом не присел на стул сразу же по приходу. Командующая как ни в чём ни бывало потребовала себе чаю, не глядя на него из-за большой газеты на церанском. Рейган как обычно стал наливать горячий напиток в кружку, но руки не слушались. Он уже ставил чайник обратно, как вдруг тот полетел у него из рук, разбив вдребезги кружку и пролив всю воду на стеклянный столик.       Командующая убрала газету и вопросительного на него посмотрела. — Прошу прощения. Я всё уберу, — пообещал он, поставив чайник ровно и начиная дрожащими руками собирать осколки с пола. Командующая неслышно приблизилась к столику. — Сядь, — приказала она, головой махнув на диванчик. — Да нет, я всё уберу! Всё в полном порядке, — пытался убедить её Рейган, складывая осколки на столик. — Я сказала: сядь! — рассерженно воскликнула она. Рейгану пришлось повиноваться: он оставил осколки на месте и, опустив руки, присел на диванчик.       Командующая вышла за дверь, а вернулась уже с телохранителем, дежурившим у её двери. Ему она приказала всё прибрать, что тот безропотно и сделал: и осколки выкинул и столик вытер.       Когда тот вышел, командующая прошла по центру комнаты и села на диванчик, стоящий напротив. — В чём дело? — спросила она в меру строго и в меру мягко. — Тебе настолько противно служить мне, Штриган? — Никак нет, — сказал Рейган глухо и вздохнул. — Меня вполне устраивает моя служба. — Тогда что с тобой происходит? У тебя руки дрожат, — пробуравила она его пронзительным взглядом. Рейган сжал руки вместе, пытаясь доказать в первую очередь себе, что она ошибается, однако руки предательски колебались. — Я побывал на кладбище моих собратьев, Ваше Превосходительство, которое вы любезно организовали, — признался он. — И должен сказать, что организовали плохо. Так хоронят только…животных! — не сдержался он и повысил тон. — Без крестов, без хахрамов! Даже без указания, что это кладбище!       Командующая удивлённо сдвинула брови. — Что ж… Хорошо, что ты сказал. Мы и не думали, что вам нужны такие…сложности. Хахрамы — это ещё что?       Рейган объяснял, что помимо креста на могиле обязательна должна быть мелкая по стоимости, но большая по размеру, таврийская монетка и алтарь, куда можно ставить еду, чтобы угощать покойников. Командующая внимательно его слушала, затем вырвала лист из своего блокнота и что—то на нём записала. — Я тебя поняла, — коротко обнадёжила она его. — Попробуем что-нибудь с этим сделать.       Почему-то одно это её понимание мгновенно расположило к ней Рейгана. Эсперийцы по сути не обязаны были до такой степени считаться с их традициями, и уж главнокомандующий бы точно мог послать его на все четыре стороны с такими претензиями. Но она не стала. — Буду очень вам благодарен, — смягчился Рейган. — Очень. — Но ты не расслабляйся. Услуга за услугу, — предупредила она его. Рейган повернулся к столу, за который она снова уселась. — Что от меня требуется? — Услаждать мои уши, — сказала она чересчур серьёзным тоном для подобной фразы.       Командующая стала задавать ему тактические задачки, вроде: где лучше устроить ночлег и засаду в гористой местности, или как победить превосходящего по числу врага, используя его знаки отличия или природные условия? Каждая задача была сложнее предыдущей и она выдавала их с такой скоростью, будто придумывала их на лету. Когда Рейган отвечал верно в её представлении, её орлиные глаза загорались, она говорила: «Так!», а когда его измышления отклонялись от задуманного ею, она слегка посмеивалась и говорила: «Ну да, ну да». — Ладно, — заявила она довольно и даже заулыбалась. — Теперь расскажи мне, что ты думаешь о нашей армии? Что бы ты улучшил?       Рейган посоветовал облачиться в абайи, на случай, если нужно будет сойти за местных. И прикупить тарубеток на голову — они лучше защитят от солнца, чем их узкие эсперийские козырьки. Командующая снова сделала пометки в блокноте. — Что ж… — с этими словами она встала из-за стола и разложила большую карту на всю его ширину, подперев чернильницами. — Подойди сюда.       Рейган подошёл: это была полная карта Таврии, административная, наложенная на географическую. Всякий раз, когда он видел карты своей родины, где была ярко отчерчена граница от Церы, или были старые названия городов, ему делалось хорошо на душе. Здесь же данные были самыми свежими, однако лицезреть целиком свою родину в виде широкого толстого сапога ему также было приятно.       Командующая с важным видов вручила ему в руки карандаш. — Теперь обведи мне города, в которых, по-твоему, должно быть ЭТО оружие, — приказала она, жестом приглашая его на своё кресло. — Только предельно аккуратно, и без помарок. Не вздумай порвать бумагу — всё вычту из твоего жалования, — пригрозила она.       Рейган сел в её кресло и почувствовал нагретое тепло под попой. Командующая тем временем отошла к окну и стала смотреть в него. Рейган принялся за дело — вспомнить всё ему не составляло труда. Однако за столом витал необычный и удивительно приятный запах, сбивая его с толку. «Соберись, тряпка!», — подумал он, со всей аккуратностью обводя очередной город. Хорошо хоть руки больше не дрожали. Осмотрев глазами весь стол, он заметил, что один из краёв подпирала не чернильница, а чёрная металлическая статуэтка с воином на коне. У основания была выгравирована ровная надпись. «Kiøra», — смог прочитать он. Благо буквы были довольно похожи на церанские. «Стало быть, Киёра?», — подумал он, обводя последний город и предполагая, что это и есть её имя. «Надо бы запомнить, а то спрашивать уже неудобно».       Тут дверь в кабинет открылась и на пороге показался тот высокий генерал, которого Рейган видел на днях. — Приветствую, — сказал тот хрипло на церанском, не глядя ни на кого конкретно, и уселся в кресло. — Das e shprehen? ** — спросил он командующую на эсперийском, откинувшись на спинку. Рейган открывал таврийско-эсперийский словарь в койке перед сном в надежде успеть что-то выучить, но осилил только алфавит. Поэтому теперь он ни слова не понимал, из того, о чём говорили военачальники, но по интонации ему показалось, что они скорее друзья, чем коллеги или соперники. — Определяем, где нас ждёт засада с оружием массового поражения, — ответила Киёра тоже на эсперийском. — Он всё знает. Моя полезная находка, — кивнула Киёра в сторону Рейгана не без гордости. — А ты так на слово ему и поверила? — покачал головой Гилберт, заставив Киёру несколько засомневаться. — Мы ещё это всё выясним точно по докладам разведки. Не ты ли говорил, что лучше готовиться к худшему? — напомнила ему ученица, сведя брови. Гилберт провёл рукой по лицу. Затем поднялся и достал из её шкафчика большую шахматную доску с фигурами из иридейской стали, всегда лежащую на одном месте. — Ну так готовься. Сможешь выиграть хоть раз и я поверю, что ты не расслабилась, — сказал он и положил доску на стеклянный столик между креслами, стал расставлять фигуры. Киёра вышла из-за стола и села в кресло напротив, наклонившись вперёд к доске.       Гилберт прожил довольно длинную жизнь, по крайней мере ему она казалась чрезмерно длинной. Тяжёлое детство, безрадостная юность, скучная и затяжная зрелость. Так или иначе большую часть жизни он провёл в армии. То единственное, что когда-то могло зажечь в нём огонь, давно исчезло. Он просто продолжал жить, плыть по этому мутному течению, утешая себя очередной сигаретой и мыслью о том, что всё равно когда-нибудь умрёт. Но почему-то последние лет пять, казалось, прошли быстрее предыдущих. Может быть потому, что у него появились ученики и те, кто считали его своим кумиром среди военачальников. А может быть потому, что одна ученица почему-то сильно привязалась к нему.       Этот молодой парень Штрейс, дослужившийся до полковника, воистину считал себя его, Гилберта, учеником, хотя Гилберт только и делал, что нехотя давал советы или ставил того на место. В последнее время тот даже взял моду подшучивать над ним по-доброму, и хотя Гилберт до конца не понимал, что тот имеет ввиду, ему нравилось, что молодым может быть с ним интересно или весело. Раньше Гилберт был одним из немногих презираемых «молодых» в рядах застарелого высшего генералитета, но после того, как большая их часть погибла из-за болезней или в сражении с Церой, а оставшихся выгнала Киёра, он внезапно оказался самым старшим в этих самых рядах, а заодно и, внезапно, самым почитаемым, что ещё больше натолкнуло его на мысль, что лучшие его годы явно позади.       За что Киёра его так боготворила было для него необъяснимой загадкой, ведь по собственному представлению смелости ему всегда не доставало. Она даже пыталась выдвинуть его на пост главнокомандующего, к которому он никогда не стремился, но он знал, что Гай в жизнь не позволит ему достичь этого, поэтому предложил на пост её. Императорские отпрыски занимают первые места у власти — так было всегда, он не придумал ничего такого нового. Но причина, по которой он заходил к ней буквально каждый день, потому как теперь это позволяла обстановка, была не только в том, что он хочет ещё немного поучить её жизни. Он не смог бы сформулировать точно зачем и лучшим вариантом было «просто так». Гилберт расставил все фигуры со своей стороны, Киёра сделала тоже самое. Может быть ему просто нужно о ком-то заботиться? — подумал он внезапно.       Рейган впервые видел такие необычные шахматы, имеющие не чёрно-белую расцветку: они были красные и синие, а при желании острыми металлические концами фигур можно было убить кого-нибудь. Судя по тому, как командующая… Киёра уверенно пошла красной фигурой на середину доски первой, они были как белые. Рейган встал возле письменного стола и наблюдал за всем как бы сверху. В шахматах он немного смыслил, и это противостояние обещало быть интересным. Киёра играла хорошо, но её противник делал такие красивые ходы, до которых Рейган бы в жизни не догадался. «Майер-генерал», как он представился, и что бы это не значило, сидел, откинувшись на спинку, и совершенно не напрягался, делая ход. В его тёмно-карих глазах не было ни капли сомнений. Он восседал над доской, словно уже владел ей полностью, и аккуратно передвигал фигуры длинными пальцами.       Сначала оба ходили крайне медленно, зная наперёд каждый поворот партии вслед за каждым конкретным ходом, постепенно развивая фигуры и продвигаясь к центру доски. В какой-то момент конмадующая не делала ход так долго, что Рейгану показалось, что он чувствует в воздухе это напряжение, исходившее от неё. Когда наконец она сделала ход конём, генерал тут же продвинул свою пешку вперёд, за середину доски, её защищала вереница пешек с обоих сторон. «Атака!», — подумала Рейган. И правда: Киёра начала отвечать, срубая другую пешку. Тут они стали ходить быстро, с ускорением, всё быстрее и быстрее переставляя фигуры. Рейган уже не успевал отследить значимость того или иного хода, и через минуту всё было закончено: вереница пешек Гилберта была уничтожена, Киёра потеряла ферзя, и, даже с этой жертвой, ею королю был объявлен мат. — Ещё раз, — потребовала она, сама расставляя фигуры заново. Вторая партия пошла совсем по-другому сценарию с самого начала, но кончилась всё тем же: поражением Киёры. На третьей партии Рейган впервые увидел, как этот военачальник с глубоко посаженными усталыми глазами улыбается, и с каждым плавным ходом своей руки на доске он, казалось, получал истинное удовольствие. Кончилась партия тем же. В четвёртой партии Киёра заметно взмокла. Она стала делать интересные ходы, но по уровню гениальности явно уступала. В середине партии она сдалась. — Может перерыв? — спросил Гилберт, заметив, как его ученица взмылилась. — Нет уж, — сказала конмадующая, проведя рукой по лбу.       Следующая партия шла очень спокойно и размеренно, словно это было дело давно решённое. Рейган бы сказал, что Киёра имела слишком сосредоточенное лицо. Впрочем, в её победу он уже перестал верить. Как вдруг генерал Майер воскликнул «О-о!», после хода, который Рейган бы не счёл занимательным. Генерал продолжал ходить размеренно и взвешенно, уже не улыбаясь, а то, как обильно Киёра жертвовала фигурами, заставляло волосы Рейгана встать дыбом, а его самого с ужасом задуматься о том, что может ждать их на поле боя при таком командовании. Теперь уже и он взмок.       Разменяв все лёгкие фигуры и обе ладьи, Киёра вдруг пролетела через всё поле ферзём на клетку, защищённую пешкой, и объявила «Шах!» королю, укрывшемуся слева после рокировки. Король был вынужден отойти в угол, а пешка прошла на клетку вперёд и стала вторым ферзём, одновременно атакуя короля, которого некуда было отойти. — Мат, — холодно объявила Киёра. Рейган сглотнул: мат, конечно хорошо, но кроме двоих ферзей у короля синих оставалась лишь одна пешка. Впрочем и у красных было не густо: ладья, конь и пять пешек. «Не поддался ли он из вежливости?», — было вопросом, мучавшим его больше всего. Гилберт внимательно смотрел на доску с минуту. — И правда, мат, — объявил он на церанском, встретившись взглядом с Рейганом, и пожал ей руку. — Твой новый рекорд — на пятый раз. — Ну и кто ещё расслабился? — спросила Киёра на эсперийском, чтобы адъютант не понял, коротко пожала Гилберту руку и направилась к холодильнику, чтобы влить в себя стакан прохладной воды. А лучше два.       Пока Киёра скрылась за дверью холодильника, Рейган чуть поклонился и решил обратиться к объекту своего интереса: — Генерал Майер? — спросил он на церанском. — Да, — ответил генерал-шкаф, сидящий в кресле. — Разрешите обратиться! — Разрешаю, — вяло ответил тот. Рейган набрал в грудь побольше воздуха. — Вы так прекрасно разбираетесь в стратегиях, и видно, что умудрены опытом. Простите мою грубость: почему вы до сих пор не главнокомандующий?       Генерал Майер посмотрел на него так, будто счёл это личным оскорблением. То ли так падала тень, то ли у него в самом деле были такие здоровенные синяки под глазами. — Думаешь, я поддался? — спросил он строго и кивнул головой на не разобранную доску, где всё ещё стояли фигуры. — Не тебе сомневаться в нашем главнокомандующем, глубоко уважаемый господин адъютант, ты здесь не так долго находишься, — поставил он его на место. Рейган тут же пожалел о сказанном. — Вы правы. Прошу прощения.       Киёра вернулась с небольшим подносом на руках, где стояли три чашки с мороженым, до того холодным, что от них шёл пар. — Угощайтесь, — объявила она, поставив поднос на столик и усевшись в кресло. Несмотря на то, что желудок Рейгана оставлял желать лучшего, и он с трудом усваивал один приём пищи в день, отказываться было неудобно, и он взял себе одну из чашек. — Благодарю. — Господин адъютант просит мастер-класс игры от тебя, — сказал генерал Майер медленно на церанском, беря себе чашку. — Так ведь?       Невероятный холодный ком застрял у Рейгана в горле именно в этот момент, и он, кивнув пару раз, закашлялся и отставил чашку в сторону. — Это правда, — подтвердил он, когда откашлялся. Всё же в Таврии мороженое делают более мягким и тёплым. — Отлично! Начинай, — Киёра снова воодушевилась и расставила фигуры. «Вот сейчас и посмотрим насколько ты хороша», — подумал Рейган.       К своему стыду Рейган легко попал в её ловушку, съев лишнюю фигуру, и вскоре получив мат. Он попросил ещё партию, потом ещё одну, но Киёра выигрывала у него так быстро и безжалостно, что вскоре он перестал просить, и был вынужден ускоренно доедать нагревшееся мороженое. Генерал Майер посмотрел на него с усмешкой этакого учителя, который точно знает, где ты ошибёшься, и как именно это будет.       Киёра задрала рукав мундира, под которым продолжалась её чёрная перчатка, идущая, видимо по локоть, и посмотрела на очень дорогие по виду чёрные часы с серебряной стрелкой и оконтовкой. — Уже почти полдень. Думаю, нам всем пора заняться нашими делами, — объявила она.       Рейган согласился и ушёл первым, отдав честь обоим. Настроение было ни к чёрту: впервые его так уделали интеллектуально. Тогда он по крайней мере должен вернуться в свою форму, чтобы хоть в чём-то не уступать этой женщине-командующей, старше его всего на пару лет! С этими мыслями он решил тренироваться до потери пульса. Выйдя на солнечный свет из здания «нового» правительства, к которому с трудом привыкали его глаза, он направился прямиком к бегущей колонне.       Отдав старшему лейтенанту поручение насчёт приведения таврийских могил в порядок, Киёра решила наведаться к Гаю и посмотреть, как хорошо он справляется. Его Величество стоял на открытой площадке второго этажа «Станции», в своём лучшем, пожалуй, наряде с красными и чёрными полами. Его тяжёлые блестящие волосы почти не развевались, несмотря на то, что ветер сегодня дул сильнее, а взгляд был сосредоточенным. Со второго этажа открывался прекрасный вид на бегающих и марширующих солдат по разровненной цементной площадки прямоугольной формы, а стоящий гул голосов говорил о полной синхронизации подразделений, тренировавшихся поочередно. Помимо этого Гаю удалось превратить обломки упавшего небоскрёба в базу для тренировки стрельбы, откуда раздавались громкие автоматные очереди, прорывавшиеся сквозь гул голосов бегущих и скандирующих «Слава Империи!» солдат. Синие палатки, явно выделяющиеся на фоне кирпичных домов, занимали почти все улицы в округе. Кому-то повезло спать прямо в этих домах, ибо жителям предложили переехать в другие районы, а те и сами были не против уйти подальше от такого шумного места. Заметив, что Киёра подходит, Его Величество повернулся, не убирая рук от железных перил по периметру площадки. — Какие люди, — сказал он грузно. — Не думал, что ты ещё появишься. Сразу видно, что настоящее дело у тебя не в приоритете. Киёра тоже взялась за перила и посмотрела вниз. — Просто я тебе доверяю. Ну что, покажешь мне класс «настоящего дела»? — спросила она мягко. Гай достал металлический свисток из кармана своего расшитого наряда. — Легко.       Он подал сигнал в виде одного длинного и трёх коротких свистков, и неоднородная масса солдат, занимающихся разными видами подготовки за несколько секунд превратилась в однородную заградительную колонну, выстроенную по рядам. Затем он сделал два коротких свистка и колонна распалась на авангард, в котором у каждого в каждом ряду оказалась винтовка в руках, центральную часть, стоявшую чуть поодаль, и ариергард, повернувшийся спиной к остальным и вставший полукругом вокруг центральной части, тоже все вооружённые. Киёра одобрительно кивнула. Гай сделал два длинных свиста, указав своей здоровенной рукой налево, и только что сформированное войско двинулось в ту же сторону, обстреливая воображаемого врага. Три коротких свиста — и войска разбились на другие, более мелкие части, и, словно убегая, уходили в обратном направлении все разными дорогами, снова соединившись в одном месте далеко справо и приняв исходный ровный строй. — Хорошая работа. Хвалю, — сказала Киёра с чувством и похлопала его по спине. — Это ещё не всё, — предупредил Гай, пронзая её взглядом, словно впитывая каждую её деталь, он снова приложил свисток к губам и подал один длинный сигнал. — Смотри. Киёра посмотрела вниз: войско на площади покрылось серым дымом, из которого, по одному выкатывались солдаты в разные стороны, и когда дым рассеялся, на площади не оказалось никого. Послышался далёкий звон колокола из критского храма, что был на южной окраине города, а с северной окраины в небе показался сигнальный розовый огонь. Киёра сделала шаг назад спиной, почувствовав неладное. Дверь на площадку второго этажа распахнулась, и с десяток солдат в бежевой форме, неотличимой от окружающей природы по цвету, окружили их, приставив стволы к их затылкам. Сердце бешено забилось, она еле успела прикрыть затылок руками в позе «сдаюсь». «Чтоб тебя!», — подумала Киёра, заметив, что к Гаю такие меры не приняли, и вообще, он теперь стоит довольный и посмеивается над ней. — Дурацкие у тебя шутки, Гай, — заявила Киёра холодно, и убрала руки вниз, хотя никто пока не опускал автоматы. — Будь ты не моей сестрой, а, например, противником, тебя бы здесь уже не было, — довольно заявил Гай, и щёлкнул пальцами: гвардейцы опустили автоматы. — Будь ты моим противником, я бы убила тебя до того, как твоя охрана появилась бы здесь, — пригрозила Киёра, так что глубокая складка пролегла между её бровей: Гай знал, что она не шутит. За эту воинственную страсть, в том числе, он и полюбил её. Но что-то он не заметил её любимого предмета с собой: тонкого и острого меча из редкого металла арзмата, идеально подходящего как для самообороны, так и для быстрого умерщвления в ближнем бою. Когда Киёра была помоложе, Гай заметил, как ей безумно нравятся тренировочные бои на мечах, и сделал ей этот дорогой подарок, выкованный лучшими мастерами Эсперии. С тех пор она не расставалась с ним почти никогда, до недавнего времени. — Без своего меча? — спросил он с усмешкой. Киёра не оценила и этого укола. — Не думала, что мне придётся защищаться от тебя, — сказала она разочаровано и направилась к выходу, громко шагая железными набойками сапог. Гай сжал руки в кулаках. Похоже, и в этот раз ему не удалось её впечатлить. «Ну ничего», — подумал он, распуская охрану. У него ещё будут шансы. Она всё равно будет его.       В правом крыле «Станции» расположился госпиталь для раненых солдат. От пары сотен коек с не тяжёлыми ранеными, расположенных рядами, раздавался здоровый шум: кто-то уже успевал играть в карты с соседями, кто-то обсуждал последние события или делал предположения о том, что их ждёт дальше, кто-то выпрашивал заботу у медицинских сестёр, а кто-то просто громко похрапывал. Киёра специально зашла после обеда, чтобы не отвлекать их от такого важного приёма пищи. Едва открыв дверь в правом крыле она почувствовала сильный запах антисептика и хорошего вымытого пола. Увидев командующую сержантский состав быстро попрятал картишки за пазуху и принялся громко приветствовать её возгласами вроде «Да здравствует Её Превосходительство!» или «Служим Империи!». Киёра сделала вид, что не заметила их игр, и, улыбаясь, пошла между рядов в светлом просторном зале. Врачи и медсёстры молча поклонились с почтением. — Хорошо кричите, значит, уже здоровы! — крикнула она в ответ. Одобрительные возгласы посыпались следом. Киёра ещё раз улыбнулась, но очень скоро она оказалась перед отделением с тяжело ранеными и, вздохнув, взялась за ручку. Здесь уже не шумели, ибо не могли, а кто мог, тот периодически кашлял от удушения газами, полученного в том аду неделю назад. Шторы были задёрнуты и в этом небольшом зале стоял оранжевый полумрак. Её поприветствовал лишь один подполковник, отдавая честь единственной рукой без кисти. Киёра внутренне съёжилась, но не подала виду. Врачи куда-то вышли, оставив лишь дежурных медбратьев. — Молюсь за ваше выздоровление, — сказала она скорбно, пробегаясь глазами по всем присутствующим, некоторые коротко кивнули, но кто-то смотрел на неё с явной ненавистью. Киёра знала кто, и просто приняла это к сведению: нет смысла приструнивать их здесь, когда ещё неизвестно, кто доживёт до завтра. Генерал-полковник Мейрик Глейс, не бледный, и не краснеющий от жара, без сильных травм или ранений, потерянно смотрел перед собой: казалось, что-то в нём умерло. Видимо утрата почти всей его команды сильно сказалась на нём. Киёра взяла стул от врачебного стола, и присела напротив него. — Как себя чувствуешь? — спросила она строго. — Вы это уже неделю спрашиваете, Ваше Превосходительство. Мой ответ не изменился: посылайте хоть в самое пекло в любой момент, мне всё равно, — сказал Мейрик, смотря в пустоту. Киёра вздохнула. — Именно этот твой настрой мне и не нравится. Мы идём туда не умирать. А побеждать. — Боюсь, мои погибшие товарищи с этим не согласны. Мы лишь ступили на эту землю, а уже потеряли столько… Чего вы от меня хотите? Отправьте в пекло, как и всегда, не изменяйте своей жестокости. Киёра сжала руки в кулаках. Это она-то жестока? Какой бред! — Тогда подотри уже свои сопли и вставай с кровати! Ты нужен мне в завтрашнем сражении, и всех последующих! Чтобы победить. Мейрик медленно сбросил с себя одеяло, оставшись в одной белой врачебной рубашке. Для готовности не хватало лишь одного: переодеться. — Так бы сразу и сказали, — упрекнул он и поднялся с кровати, поправляя рубашку. Вены вздулись на его шее. Киёра тоже поднялась с места, и теперь они стояли почти вровень. — Теперь я не смогу дождаться завтра! — сказал он с ожесточением, и не поворачиваясь, пошёл вон из палаты. По этому его тону Киёра поняла, что зря переживала: её подчинённый будет в порядке. Осталось проверить готовность танковых подразделений под руководством Хагена Ольсена, и все приготовления на сегодня кончатся. В лётной части Райана Гибсона ей никогда не приходилось сомневаться, он всегда жаждал сам похвастаться готовностью своих подчинённых. Удаляясь вслед за Мейриком из палаты она почувствовала на своей спине сильные ненавистные взгляды и обернулась. Теперь такие взгляды были у всех. — В чём дело? Тоже хотите принять участие в завтрашнем сражении?! — повысила она тон. В ответ была угнетающая тишина. — Сомневаюсь, что у нас получится, — сказал подполковник, помахивая своей укороченной рукой. Оранжевый свет делал это место всё зловещее и зловещее. — Вы ведь добились, чего хотели, и больше не навестите нас, убогих? Киёра тяжело вздохнула. Нужно было сказать правду и при это не обидеть. — Вы хорошо поработали. Теперь отдыхайте здесь. Мы пойдём дальше, и будем побеждать ради всех вас, и тех, кто нас покинул. Сюда я вернусь только после того, как Цера сдастся на нашу милость. Надеюсь, что к тому времени вы все уже встанете на ноги. Подполковник принялся тихо и как-то истерически смеяться. Киёра больше не могла смотреть в эти несчастные измученные бледные лица и молча вышла за дверь. Победить. Она обязательно победит. Такого больше не повторится! Ни за что…       Вечером Киёра провела финальное собрание, на котором присутствовали все причастные лица. Разведка доложила, что население Шейха раз в пять меньше Кренца, и в таком небольшом городе они не обнаружили небоскрёбов или других признаков того, что их может ожидать то самое оружие массового поражения. Поэтому они не будут дожидаться окончательно прихода основных войск и отправятся туда с рассветом.       Подробную карту, предоставленную разведкой, с главными пунктами, которые необходимо захватить в первую очередь, она вывесила на стене, а также раздала копии всем военачальникам. Если Кренц больше походил по площади на круг, то Шейх больше походил на широкую и длинную линию. По сути его можно было окружать и оттеснять Церу с любых направлений, поскольку такую длинную и извилистую территорию защищать крайне сложно. Киёра рассказала о пяти возможных вариантах защиты церанцев: специально пропустить их глубже в город, чтобы потом подорвать его или что-нибудь в этом роде, ни в коем случае нельзя идти по этому сценарию и лучше отступить. Затем они могут использовать населения города, как живой щит, в этом случае необходимо попытаться завязать с ними диалог, но не расслабляться, и подготовить подпольное нападение с самой южной стороны. Ещё они могут сделать ставку на дальность своего оружия, и отбивать границы города настолько, чтобы Эсперии невозможно было приблизиться к нему даже на километр. В этом случае им также следует использовать тяжелое вооружение и атаковать издалека. Оставшиеся два вариант были самыми плохими для Эсперии: если у церанцев окажется козырь в рукаве, о котором им снова не будет известно, в таком случае они немедленно отступают обратно к Кренцу, и второй: если церанцы успеют привести подкрепление из соседних городов: Шуе и Хабба. Расстояние до городов приличное, но чем дольше будет идти сражение, тем больше шансов, что их ждёт подкрепление от Церы. Таким образом необходимо контролировать и события в городе, и дороги, ведущие к двум другим городам, и самое главное, беречь свои пути отхода. — Так а план нападения-то у нас какой? — спросил Мейрик недовольно. Он одним из первых переоделся в новую бежевую форму с коричневыми пятнами, и совсем не выглядел болезно. Кудрявые чёрные волосы обрамляли строгое скуластое лицо. — Или будем надеяться на чудо, как в прошлый раз? Киёра сжала руки в кулаках и напрягла скулы. — План мы обсуждали, пока тебя не было, — сказала она спокойно и напряжённо одновременно. — Поэтому я напомню также всем присутствующим, если что-то забылось: первым делом захватываем пункт D, — чётко указала она пальцем на карту за своей спиной, где был зигзагообразный знак электричества, находящийся в восточной части города, — чтобы обесточить город и обезопасить нас от непредвиденных фокусов Церы. Затем при помощи истребителей уничтожаем их ангары и взлётные полосы, желательно, до того, как их самолёты начнут взлетать. Пехота не находится в городе больше двадцати минут, а постоянно отходит за его пределы, выманивая противника на территорию, контролируемую нами. Танки передвигаются колонной впереди всех: в этом городе улицы позволяют развернуться. Позади всех едут ПВО, поскольку мы вынуждены их беречь. Захватываем остальные ключевые пункты, тогда Цера если не сдастся, то по крайней мере будет иметь крайне мало шансов, план таков. Но главное в этом плане это то, что всё может измениться на один из тех вариантов, что я рассказала. В таком случае обо всём докладывается мне, и инструкции меняются. Будут ещё пожелания? — обвела она глазами присутствующих, с серьёзными и строгими лицами смотрящими на неё и карту на стене позади. — В общем, всё изменчиво, и ничего не ясно, — заключил Мейрик презрительно. Гилберт повернулся к нему, деланно кашлянув: — Думаешь, бывает как-то иначе? Слепо следуя какому-то плану скорее окажешься в дураках. Мейрик цыкнул и не нашёлся ничего сказать: Майеру, конечно, виднее! Будет отсиживаться здесь и поджидать войска, практически в безопасности! — А вы что думаете, Ваше Величество? — Хаген как всегда поинтересовался мнением Его Величества. На сей раз Его Величество должен был поехать вместе с ним в одном из танков, чтобы церанцы снова не догадались, где находится действующий император, и Хаген счёл это за честь. Гаю, в общем, было всё равно, откуда убивать гадов, хотя в пехоте ему и было больше по душе: там он мог проявить всё своё мужество и силу. Главное, чтобы в этих наступающих рядах солдат не затесалась Киёра — её смерти он не вынесет. Он ещё и потому согласился назначить её главнокомандующей, чтобы только она держалась подальше от сражений. Чёртова сумасшедшая баба! — Думаю, мы с тобой отлично сработаемся, — ответил Гай басом, посмотрев на руководителя танковой части: тот имел внушающую мускулатуру, что было по мнению Гая знаком того, что человек толковый. Хаген ещё больше расправил плечи, увидев, что Его Величество смотрит на него доверительно. Столько лет он был для него примером для подражания: мужества и выдержки, и теперь наконец-то он приблизится к нему! Генералы получили свои последние распоряжения на сегодня: в каком порядке они завтра выступают и к какому времени всё должно быть готово. Райан Гибсон хотел сразу пойти заняться этим и поднялся со своего места. За окном уже заметно потемнело, и бежевая пустыня окрасилась ярко синим светом. Мелкие насекомые бились о стекло большого закрытого окна. Мейрик тоже хотел побыстрее уйти из этого места, чтобы не видеть командующей, и встал со своего места. — И не забудьте выспаться сегодня, все. Завтра тяжёлый день, а может, и не один, — напомнила Её Превосходительство. Мейрик сжал зубы. «К чему эта показная забота?!», — не понимал он. Уж он точно не сможет заснуть, потому что будет предвкушать своё отмщение церанцам. А может и будет обдумывать, как подвинуть с места такую бездарную командующую! Так или иначе, все генералы постепенно разошлись из зала собрания, и Киёра захлопнула тяжёлые двери снаружи. Гай стоял в коридоре неподалёку, облокотившись спиной о стену, и чего-то ждал. — Такая сильная, могла бы и меня попросить, — сказал он с лёгким упрёком. Киёра вытащила большие ключи из кармана и, не церемонясь, стала громко прокручивать замок на три оборота. — Не императорское это дело, — сказала она строго, дёрнула дверь, чтобы убедиться в надёжности замка, убрала ключи обратно и собиралась пойти к себе, когда Гай вдруг преградил ей путь, и, прежде, чем она успела отойти назад, заключил её в свои гигантские объятия. — А это императорское дело? — спросил он тихо, погладив её рукой по спине сверху вниз. Киёра поймала его руку и сжала, словно тиски. — У тебя совсем совести нет? — спросила она недовольно. Гай не торопился её отпускать: наконец-то она смотрела только на него, моргая своими пышными ресницами. Не отпускать бы её вообще, но тогда она точно его возненавидит. Гай нехотя убрал руки, деловито пропуская её вперёд. Киёра тут же прошла мимо него, отчеканивая шаги сапогами.       Комната, смежная с кабинетом Киёры, служила ей спальней, там же располагался душ. Простояв с полчаса под душем просто задумавшись о чём-то, она быстро сполоснулась, и, валясь с ног от усталости, поскорее легла в кровать. Погружаясь в сон, Киёра всё обдумывала всевозможные планы действий и проигрывала в голове всевозможные сценарии. Но укороченная рука то и дело внедрялась в её засыпающее сознание, приводя мысли в смятение и ужас. Затем появились и стволы автоматов, направленные в её сторону. Холодный ствол с силой вдавился ей в затылок. — Говори! — раздался приказ, отражаясь от глухих стен. — Где ваш база?! Что вы задумали?! Киёра не отвечала уже довольно долго, и похоже их терпение кончилось: удар приклада оглушил её на одно ухо и повалил на холодный пол, пропитанный замытой кровью. — Где ваша база?! — раздавался вопрос эхом. — Не молчи, тварь! Киёра отчаянно пыталась уползти, таща за собой стул, к которому её привязали. Из соседней камеры раздавались душераздирающие крики, холодя кровь в её жилах. А прямо на её пути к заветной белой двери наружу лежала чья-то отрезанная нога. Киёра с трудом сдержала рвотные позывы, поворачивая голову в другую сторону. Тут кто-то схватил её стул и дёрнул его вместе с ней, поставив в исходное положение. — Ну и что будем с ней делать? — спросил начальник, оттянув её голову назад за волосы, и схватив рукой её левую грудь. — Жалко будет убивать, даже не воспользовавшись таким молодым телом, да? Двое шестёрок в белой, но чёрной от сажи, форме, стоящие чуть поодаль, приблизились к ней. — Мы всегда за, босс, — сказал один из них и засунул руку под её форму, проведя холодной рукой по её животу и выше. — Думаю, стоит позвать и остальных. — Успеется! — осадил его босс, расстегнул ширинку и повернул её голову в нужную сторону, дёрнув за волосы.       Киёра ахнула и подскочила на кровати. «Твою мать!», — подумала она, вцепившись руками в одеяло и тяжело дыша. Холодный пот катился с её израненного тела. Она надеялась, что со сменой обстановки эти кошмары перестанут её преследовать, и вот уже почти неделю ей удавалось их избежать. Как вдруг эта нелепая шутка Гая заставила её испытать похожий страх. А потом ещё эта чёртовая рука без кисти, с почерневшей запёкшейся кровью, проступащей сквозь бинты!       Киёра встала с кровати, открыла верхний ящик своего стола, нащупала поддрагивающей рукой банку со снотворным, и положила одну таблетку под язык. «Успокойся, это просто сон», — говорила она себе, проведя рукой по лбу и ложась обратно, но сон так и не приходил. Она выпила ещё две таблетки. Но стоило ей закрыть глаза, как она снова видела перед глазами тот грязный потолок, с единственной горящей лампой и брызгами крови. Тогда это было местом, куда она устремляла свой взгляд, лишь бы только уйти от той ужасающей реальности, в которой ей пришлось находится. Но звуки и ощущения: она помнила всё, даже сейчас.       На утро Рейган пришёл даже чуть раньше, чем обычно, потому что его ноги наконец-то ожили от спячки и стали с лёгкостью преодолевать этажи. Из-за вчерашних хороших тренировок он не помнил, как уснул, и поднявшись на верхний этаж почувствовал некую слабость: организм не успел восстановиться за ночь. Однако увидев командующую он подумал, что ещё выглядит неплохо, такой потрёпанной она казалась. На его пожелание доброго утра она коротко кивнула. Похоже, она не спала всю ночь. — Через час отправляемся в Шейх. Надеюсь, ты готов ко всему. Будешь прикрывать меня с остальными, — холодно объявила Киёра и поправила свой чёрный мундир рукой, как если бы замёрзла, что было довольно странно, ведь в Кренце было жарко с самого утра. Затем она запустила пальцы в волосы, свела ладони у лба и с силой надавила на него, будто прогоняя дурные мысли. Через пару минут дверь открылась и в кабинет пожаловали человек десять примерно одного роста и телосложения в бронежилетах серебристого цвета и со знакомыми бежевыми автоматами. Киёра убрала руки от головы. — Это мои телохранители, — пояснила она. Один из воинов протянул Рейгану точно такой же автомат. — Знаешь, как пользоваться? — уточнил охранник. — Так точно, — Рейган передёрнул затвор. — Хорошо.       Они вышли из кабинета, прошли по большому круговому коридору с окнами во все стену до серого крепкого стандартного лифта, и спустились на нём вниз. Снаружи их уже ожидало грандиозное войско, состоящее из уходящей к горизонту пехоты, внушительной танковой части, тяжёлой артиллерии, стоящей между каждым десятком рядов, и с десяток самолётов-истребителей, стоявших позади всех. Рейгана поразило, как за столь короткое время они успели поменять свой чёрный цвет формы и орудий на маскирующий в Таврии бежевый цвет с коричневыми пятнами. Когда-то у таврийцев была такая же форма, только с другой формой пятен, но с приходом Церы их форма стала белого цвета. — Не отходи от меня, — напомнила Киёра и, поморщившись от мнимого холода, направилась вместе с охранниками к паре бронированных машин, тоже бежевой расцветки. Трое телохранителей сели в первую машину, вместе с двумя солдатами, одетыми в чёрные абайи, как таврийские граждане; во вторую машину сели пятеро: водитель, второй охранник спереди, сзади сели охранник, Рейган, и Киёра между ними. Прошло ещё минут с двадцать, во время которых, видимо отправились вперёд войска, и затем их машины быстро тронулись с места по гравийной дороге навстречу скудной растительности и песчаным каньонам по обе стороны от дороги. Несмотря на то, что в городах была проведена система водоснабжения, передвигаясь пешком между городами, можно было, как и в давние времена, легко умереть от обезвоживания, если не запастись достаточным количеством воды и не укрывать лицо. Поскольку Кренц находился на самом севере Таврии, здесь это было особенно выражено, но чем дальше они ехали на юг, тем больше растительность радовала взгляд: появлялись низкие кустики и небольшие полесья с низкими таврийскими деревьями — грахмами, имеющие тёмно-зелёные синеватые листья и синие же плоды ягод. Шейх был по большей части торговым городом, и вблизи него, насколько помнил Рейган, когда-то были целые плантации винограда и разных трав. Но вот и они! Красные, синие и фиолетовые пышные кусты, посаженные рядами, уходящие до горизонта в обе стороны! Видимо их восстановили после нападении Церы… Или посадили заново. В связи с этим Рейган хотел рассказать Киёре о чудесном таврийском вине, с терпко-сладким привкусом, которое им следует обязательно попробовать в этом городе, когда они его освободят, но командующая уже откинулась головой на спинку машинного сиденья и, кажется, спала, сурово сведя брови. «Заработалась?», — подумал Рейган и решил не беспокоить её. Охранник, сидевший с противоположной стороны, напротив, с интересом смотрел в окно, и изредка поглядывал на Рейгана. — Вы из этого что-нибудь настаиваете? — спросил он наконец, кивая на синие кусты округлой формы за окном. — Да. Делаем отличное вино, — порекомендовал Рейган. — Я знаю хорошее место, если оно ещё сохранилось. Охранник чуть заметно ухмыльнулся. — Потом покажешь, тавритчанин. Когда победим! — Да! — согласился Рейган. «Тавритчатчин» звучало забавно, как ему показалось.       Машина подскочила на кочке, и Киёра в сонном состоянии чуть облокотилась на его плечо головой. Рейган был не против: ему было даже немного приятно от такого, ведь он так давно не соприкасался с представительницами женского пола. А в тюрьме так просто мечтал об этом. Как же ему чертовски всего этого не хватало! Даже Лилиан ни разу не прикоснулась к нему с теплотой, сколько бы он не навещал её в новом доме. Заводить длительные знакомства ему не удавалось из-за того, как быстро их полк перемещался по стране до её поражения. А снимать девушек ему не позволяла совесть. Рейган повернулся к своему окну. Солнце светило также ярко, как было темно в его душе. Ещё одна кочка заставила Киёру облокотиться головой сильнее. «Такая тёплая», — подумал он, мечтательно закрывая глаза. Какие глупости! Командующая, конечно, имела привлекательные формы, но уж точно не сделала бы ему такого одолжения. О чём он только думает? Рейган открыл глаза. Они проехали все поля, засеянные виноградом и снова очутились в «голой» пустыне. Видимо эсперийцы решили как-то объехать город, чтобы вести командование издалека. — Приехали, — объявил водитель на церанском, поворачиваясь на сидящих в салоне, когда припарковался среди пустынного поля. Рейган осторожно толкнул Киёру плечом: та вздрогнула и проснулась.