***
8 августа 1969 г. Провинциальный город N. - А повернись-ка, Алёнушка! Эка смешна какая, а? Что это на тебе таковы смешоны лохмотья? Иль у вас таки все шатаются в Олександерии? Таким словами встретил старик Нечай, бывший властитель игрийский просторов, свою крёстную, учившуюся и в то же время скрывавшуюся в вольной Александрии, что наконец явилась к своему любимому дядюшке. Старый Олександр, пускай ему и шёл всего-то четвёртый с небольшим десяток, выглядел как бывалый в огне и воде вояка. Ещё бы, дядя Олексашка уже эдакого повидал на своём веку, что и на том свете так и не увидать. Его худощавое деловитое лицо, известное каждой собаке в конце 50-х, теперь округлилось и покрылось тёмным загаром, как и располневший живот, а под носом разветвлялись канатом пышные чёрные усы. Раздетый, в одной широкой и когда-то белой рубашке и шароварах, шириною в Крабийское море, перетянутые широким кожаным очкуром*. Несмотря на, казалось бы, весьма расхристанное приветствие, что можно простить за давностью почти девяти лет разлуки любимой крёстной и славного тятюшки, кроме которого у приехавшей гостьи не было других близких, за этой встречей стоял целый месяц бессонной работы по обеспечению безопасности, передвижения, транспорта, верных водителей и попутчиков, охранников и надёжного маршрута, усугублявшегося постоянным корчеванием Олександра с одного хуторка на другой - обычные меры предосторожности для лидера гигантской подпольной организации в десяток миллионов человек. - Ну как там в вашеской бурсе-то*, а? Илона-то, пусть и та ещё дура, да в науке шпиенства разумеет. Лучше знает, как этих треклятых хабарлей* на дурака свести. Она-то знает, как тайны охранять. Небось кормили всякой дрянью да вдалбливают то же. Ну нечего, надобны нам таки знанья и люди учёные, как ты у нас, Алёнушка, надобны. Что-то, а ратное ремесло так в Олександерии передают на велико - не зря ж меня там поручики секли за непослушанье, а?! Ну ладно, чего же трястися на пороге, айда в жилище. Эй, Еремеевна! Затапливая печь, да подавай нам трапезу на столы! Не видишь, крёстная приехала, да с дороги устала! Негоже гостье такой дорогой голодать! Накрывай столы, накрывай! - Да куда-же ты, батька, старушку гонишь? - на своём втором родном языке, пускай и с лёгким северным акцентом, сказала гостья. Пускай до двенадцати она провела жизнь на Севере, Игрия стала для неё вторым домом, когда после ссоры с отцом, тот отправил её в Игрию в качестве почётной воспитанницы к премьер-министру Нечаю. Сразу же, впервые деньки завоевала она сердца двора. Все ей кланялись, называли "молода княгиня", да сносились, как будь то дочь самого Сания III. Все эти игрийские просторы и степи, хутора и корявый язык для бывшей кронпринцессы Севера Алейны Старк были намного родными, чем Север. Она уже и не знала, что стало с её августейшими родителями. Наверняка, отца расстреляли где-то в подвалах штази, предварительно выпытав все государственные тайны. Мать, наверное, умерла во время бомбардировок Белой Гавани. - Ишь ты, яко пышная*! Видно, Либерехт научил. Ну ничего, таково мы отвадим. Познакомлю с делами нашими да с ремеслом таким. Повстанчество, оно ж тоже ведь как ремесло - с ним надо быть в двести раз точнее, в триста раз сокрытнее, в четыреста раз хитрее и в пятьсот раз мудрее, чем эти политиканы. О, если бы только экс-премьер-министр знал, что делали с его крёстной дочерью последние десять лет, на него бы нахлынула такая волна неописуемого гнева, что он, наверное, в одиночку смёл всю армию Арстоцки и мира к чертовой матушке. Но по лицу Алейны, миловидно улыбавшейся своему названному отцу, нельзя было даже представить, что она прошла, будучи в плену у арстоцких чекистов. Не стоило думать, что Нечай был глуп и наивен, ибо его агентурная сеть полностью наладилась по всей Игрии лишь в последние два года. До этого, он полагался лишь на лояльность некоторых резидентов, самая малая часть из которых находилась в Александрии. Некоторым покажется странным то, что он отправил так мало своих людей в то место, где находилась одна из его самых близких людей. Это можно лишь обусловить лишь вышесказанным фактором и тем, что Нечай довольно сильно доверял своему генералу Либерехту. И очень зря. Либерехт был довольно умным для своего времени человеком, а потому сразу выбрал сторону победителя. И в знак особой лояльности, ему пришлось отдать данную ему под ответственность принцессу, объясняя тем, что для её же безопасности отправляет в неназванную глухую деревушку, подальше от границы... Нечай повёл приехавшую Алейну с помощниками в отведённую ему светлицу - самую большую на деревне. Негоже ведь вождю игрийского народа спать с собаками, как нищему. Дом был ухожен во вкусе типичной игрийской деревни, где древнеигорский крестьянский колорит довольно органично сочетался с промышленной революцией и модернизацией Нечая, успешно поднявшая деревенскую промышленность. Небольшие оконца занавешены плотными красными шторками, в дальнем углу располагалась закрытая дверь Олександровского кабинета, где он хранил всё самое ценное (по типу новенькой ручной радиостанции, при помощи которой связывался со своими людьми), хотя сии меры предосторожности были обусловлены довольно нелепо, ведь практически любому игрийцу, хоть в деревне, хоть в городе, нечаевцы могли доверять. И как бы либералийцы и арстоцевики не хотели его развалить, внести раздор даже в расчленённую Игрию они не смогли. Сняв верхнюю одежду, Алейна направилась вслед за крёстным в трапезовую*, где над столом, полным всевозможных кушаний, суетилась пара средних лет домохозяек. Но привлекал внимание Алейны не прислуга, а человек, сидевший за дальним углом стола и читавший какие-то, очевидно, важные бумажки. Подняв голову и увидев вошедших, он тут же отложил их в сторону и встал, уважительно поклонившись. На вид ему было лет двадцать пять или только-только тридцать, чистые каштановые волосы хорошо сочетались с небольшими усиками и ровными бровями (что довольно необычно для суровой нейтральной полосы), а также довольно большим, ровным носом. Проанализировав его лицо, Алейна решила, что перед ней сидит, скорее всего, ахметянин, или какая-то часть его, смешанная с игрийцами и гетами. Теперь она довольно хорошо понимала, зачем дядя Вилли учил её всем этим, казалось бы, ненужным наукам всей этой физиологии, физиогномики, евгеники и прочим странным вещам. Вспомнив дядю Вилли, у Алейны вспыхнула небольшая вспышка гнева, но она быстро и с ненавистью к себе её подавила, ибо то было мыслепреступление. Благо, за десять лет дядя Вилли научил её и этому. - О, Витя, и ты здесь! Бросай ты эти бумаженции, сегодня у нас, наконец, выходной. Отдохнуть надо на славу, - Нечай посмотрел сначала на парня, а затем на Алейну, - Я же вас не познакомил, печально, конечно, что уезжала ты так надолго. Знакомься - Витаслав Олександрович, тоже мой крестник, хех. Вы тот здеси почти яко крёстные брат и сестра. А вот это, Вит, это Алёна Робвна. Улыбнувшись, Нечай отошёл в сторону и сел за стол, коему примеру вскоре последовали пожавшие друг другу руки Витаслав и Алейна. - Да, вот тоже, Витаславик недавно приехал ко мне. Также, как и ты, уму-разуму учился на юге. Там, наверно, Джо... Нечай осёкся, увидев яростный взгляд Витаслава, чему очень удивилась, но виду, конечно, не подала. У самого Вита был довольно странный взгляд. Старк помнила лишь одного человека с таким взглядом. Она помнила, как дядя Вилли, а то был ещё первый год её заточения, привёл к ней в камеру какого-то странного человека. Он был, кажется, какой-то игро-гетской внешности, в чёрном пиджаке, молодой. Взгляд был такой же, словно говорящий: "Я тебя насквозь вижу". Какой-то презрительный, но одновременно подозрительный и загадочный. То был, кажется, работник какого-то наркомата, то ли финансов, то ли экономики. По крайней мере, были похожие значки на месте для наград. Помнила Алейна точно, что когда она спросила у Вилли, кто это был, тот важно поправил пенсне, и своим бархатным голосом, идеально сочетавшимся с его миловидным лицом, которое бывает у большинства шизофреников и психопатов, сказал: "О, фрау Алейна, то был один из немногих, у кого в этом мире идеальная генетика. То один из моих самых главных элементов для будущего Сверхчеловека, Великого Аристоксаза. Он впитал в себя всё лучшее, что можно впитать от гуннов, потому он - самый лучший кандидат для тебя как благого мужа и прародителя Сверхчеловека". - Впрочем, неважно... - быстро сказал Олександр. - Витёк, ты же почтил твоего пана-дедушки и матушки? Как там, с их памятниками всё в порядке? - Да, дяденька, - ответил Витаслав, мгновенно придя опять в такое же спокойное состояние. - Хорошо, очень хорошенько... Да, жаль, так горько почил пан Чернявский, видно, не смог жить без жени и дочки, - печально заметил Нечай, и взяв в руку рюмку, заполненную красной ароматной жидкостью из потасканной бутылочки "Sovinion de Blanko", встал. - Ну-с, выпьем! За славу великого нашего генерала Чернявского, за твоего деда, Витаслав, - Алейна и Вит встали вслед с Олександром, подняв свои рюмки, - за то, что он так много сделал во имя нашей Родины, во имя Игрии, и пусть слава его великих дел сотанетяс в нашей памяти, пусть сохранится она до тех поколений, когда Игрия будет единой, и когда все эти шваливые сиводралы* уйдут с нашей земельки, вот тогда пусть его память будет у всех наших детинушек. Слава Игрии! - Слава! - вторили ему Старк и Чернявский, залпом осушившие рюмки.***
Витаслав Олександрович Чернявский довольно сильно удивился, когда вместо того, чтобы встать в шесть часов утра и пойти вылить в лицо спящей дуры-северянки ледяной воды, его разбудила сама эта дура-северянка ровно в пять. Одетая в строгий военный костюм, который, однако, не имел каких-либо отличительных знаков той или иной страны, который был выбран Нечаем позавчера вечером пьяном полузабытьи, она уже собрала все необходимые вещи и уже ожидала прибытия транспорта. Всё же, ей удалось чудом уговорить Нечая взять её с собой в Саняград на службу в Игрийскую повстанческую армию, и даже показать генштаб своей любимой крёстной - в конце концов, она ведь своя, о каком шпионаже может идти речь? Сам Нечай ещё прошлым днём отправился в Саняград на встречу координационного штаба ИПА, попрощавшись с крёстной и дав все указания, как его найти. Как раз, когда Чернявский подошёл к стоявшей возле ворот дома Алейне, к хате подъехал потрепанный временем фургон, сохранившийся со времён нечаевского автомобилестроения. Запрыгнув в машину, Алейна расположилась на самом дальнем сидении, коих в машине было всего три ряда, Витаслав же подсел к водителю, чьего лица Старк так и не увидела. Машина тронулась. В окне, близ которого села девушка, после сероватых пейзажей ***ской деревеньки, показались бескрайние просторы Игрийской державы, куда так и не ступила нога либералийцев или коммунистов. Лишь благодаря упорству, с каким каждый уважавший себя игриец шёл в армию, игрийский народ смог остсоять неболшой клочёк земли от Саняграда до Кантерлота. Благо, Нечаю хватило ума отдать страну в распоряжение Мичоллини, что по старой максимийской традиции, при помощи взяток и подкупов уговорил стороны сойтись в Новгерроде (хотя то была не одна его инициатива, но в нйеон проявил немалое участие). В Новгерроде же, пользуясь всеми своими качествами ораторского мастерства, что долгие годы шлифовались его предками в торговых сделках, ему и нескольким другим генералам (в том числе из штаба победителей) убедить владык мира в необходимости нейтральной зоны на границе Арстоцки и Либералии. Долины и степи, чем далее стремился фургон, тем становились прекраснее. Вся поверхность земли представляла собой ярко-зелёный ковёр, из которого пышно сквозили высокие стебли цветков и трав: волошки*, дроки*, сестрицы* и прочие. После трёх с половиною часов пути, когда машина проехала небольшое озёрце, где безмятежно плавали гоголи*, живописные степные пейзажи сменились тусклыми голыми равнинами, набежали тучки, да и само настроение стало уже как-то не по себе. Фургон приближался к Саняграду. Как бы Алейна не старалась, она не могла узнать своего второго дома, настолько городок преобразился за десяток лет. Словно посеревшие здания, слегка покосившиеся и нависшие над дорогой чередовались с просевшими облупленными лавчонками многочисленных торговцев барахлом. Часть горожан, как будто духовно сгорбившихся и прижатых к земле, шныряла по улочкам, шуруя на свою жалкую работёнку, что они чудом смогли сохранить, другая стояла на улицах и пыталась всучить им свои никому не нужные товары. Хотя жители выглядели морально подавленными, Алейна заметила, что как только они видят фургончик, важно проезжавший по главной улице, их лица заметно преобразовывались - на челе появлялось какое-то подобие улыбки, и годами сложенные морщины угрюмости распрямлялись решительным взором бывших воинов. Пускай Старк так и не смогла отыскать ни одного нищего или бедняка, безнадёжно плетущегося по узким бульварам, сам городок выглядел довольно бедно. Единственным зданием, заметно выделявшемся на фоне других, была цитадель, стоявшая на центральной площади. То было высокое белокаменное здание в восемь этажей, выполненное в стиле барокко, с величественным фасадом, украшенным мраморными колоннами и небольшими окнами, закрытыми изнутри яркими красными занавесками. То когда-то был благополучно принесённый в жертву во славу казны Дворец Короля, позже ставший Домом Правительства и одновременно резиденцией премьер-министра, вскоре ставшая комендатурским штабом Мичоллини. Теперь это дом терпимости.***
Около часа переходя по различным закоулкам Саняграда, точно следуя указаниям Нечая. Наконец, они добрались до скрытого в глубинах городка подполья, войдя в которое увидели хорошо обстроенную подземную базу, охраняемую множеством хорошо вооруженных солдат. Судя по обстановке, она была построена где-то в конце 50-х как обширное бомбоубежище, соединявшееся с центральной частью саняградского метро, что давало немалые бонусы для нечаевцев. Пройдя тройку коридоров, Чернявский и Старк очутились в обширной комнате, заполненной людьми и солдатами. На каждом красовалась неприметная форма, и единственное, что отличало их - погоны. Все они были уже состоявшимися военными средних лет, у многих проявлялась седина. Но не смотря на это, они ещё могли повестиза собой солдат, однако, старая гвардия нуждалась в новых кадрах, таких, как Алейна и Витаслав. - О, полковник Чернявский, - к Виту подошли пару мужчин гетской внешности, довольно старые на вид, - не думал, что увижу вас здесь. Кажется, вас собираются повы... Алейна отошла от Витаслава, и уже не слушала, что говорят возле неё, она хотела найти Нечая. Пройдя чуть подальше, она достигла большой чёрной двери с двумя мускулистыми охранниками. - Куда? - спросил один из них, что повыше. - К маме на работу, - ответила Алейна и показала свой документ за подписью Олександра. Внимательно оглядев бумажку, солдат молча кивнул и открыл дверь, куда сию минуту вошла Старк. Здесь было такое же продолжение штаба, но слегка поменьше, на стене отображалось изображение карты, повсюду были расклеены географические планы Игрии разных типов. Оглядевшись, она увидела своего крстного, нависшего над столом перед раскинутой картой и что-то активно обсуждающего со стоявшим рядом пятидесятилетним мужчиной - то был маршал Скорпадский (коего многие несведущие, что лишь улавливали слухи и сплетни, называли просто генералом). Перед ними раскинулась карта разделённого на два полюса мира, где множества различных крупных областей в хаотичном (как казалось Алейне) порядке были выделены красным цветом. На севере же (то биш со стороны самой Старк) находился какой-то странный остров, довольно большой, и даже подписан: "Винтерколд". Странно, ведь ни дядя Вилли, ни кто бы ни было другой не показывал ей и не рассказывал про этот остров, что удивительно, учитывая его размеры, тем более он не был отмечен ни на одной карте, что были в Арстоцке. Нечай лишь метнул короткий взгляд на Алейну и кивнул головой. Восприняв это как разрешение, Старк молча прошла дальше, встав рядом с одной из настенных карт. Сделав строгое лицо, будто бы она смотрела на карту, Алейна попыталась абстрагироваться от говорящих рядом есаулов и сосредоточиться на диалоге Скорпадского и Нечая. Как ни странно, Алейна, знавшая все языки мира, коим её также благополучно обучил дядя Вилли, она не смогла понять их речь. То была какая-то странная смесь игрийского, берденского и немецкого, хорошенько приправленная лориандийским, вперемешку с какими-то неизвестными ей словами и конструкциями. Касательно расстановки слов и смысла предложений, она не могла даже попытаться понять их. Лишь обрывки знаком слов и имён оставались у неё: "Игрия... Джо... дивизион... Кантерлот... мистер Си будет... Алекс... доктор Фаулз... Эддисон... ядерное... маршал... резиденты... оружие... массовые поставки... восстания....". Однако, смысла всех этих слов понять ей не удавалось. - Вас, как я вижу, интересуют залежи полезных ископаемых? Что вы ищите, железо, нефть, уран? Насмешливый голос прервал её размышления, и она повернулась. Перед Алейной предстал человек лет шестидесяти, ростом примерно с неё, одетый в форму авиации, с небольшими усиками и круглым очками. - Позвольте представиться, генерал-лейтенант Гитцель, командующий штурмовыми бригадами ИПА. - Полковник ИПА Алейна Старк, рада закомству, - холодно ответила она. - О, вы, должно быть, крёстная господина Нечая? Да, помню я вас, когда вы ещё были юной, - Гитцель ухмыльнулся, и затем довольно нагло спросил: - А что вы тут, в общем-то, делаете? - Меня пригласил крёстный отец, фельдмаршал Олександр Андриевич, - также не спуская тона, сказала Алейна. - Хех. Интересно, вроде бы раньше с кумовством боролись, а теперь, я, как вижу, даже поощряют. - Вы ошибаетесь. Я закончила на отлично военную академию, знаю несколько языков и разбираюсь в военных стратегиях. Вам необходимы такие люди. - Может быть, - щурил глаза генерал и спросил, - а что там ваша сестра Ровена? Как она поживает? - Её расстреляли арстоцкие чекисты. Или забрали агенты нарбеза Севера, - сузо сказала Старк. - Жаль, - саркастично ответил Гитцель, и как-бы невзначай добавил, - ну, ведите сеюя как дома, Алейна. Только остерегайтесь шпионов. Они могут быть на каждом шагу, особенно среди новичков. Последние слова он выговорил особенно чётко, обведя презрительным взглядом Алейну, и пока та собиралась что-то ответить, к ним подошёл Нечай со Скорпадским. - О, душенька, так я тебя заждался! Что-ты тут делаешь? С генералишкаи разглагольствуешь? О чем, да о ком? - усмехнулся Олександр. - Господин Нечай, очень рад, что вы освободились. Мы говорили об операции в Кантерлоте. Я бы хотел с вами кое-сто уточнить... Старк немного отошла от них, не сводя взгляда с морщинистого лица Гитцеля. Он был пускай и влиятелен, но слишком прямолинеен. Это качество помогло ему завоевать доверие среди игрийцев, но в "придворных интригах" оно было одним из страшнейших пороков. Алейна сразу поняла, что он знает. - В общем, господин Нечай, у нас не хватает подходящих людей для контроля операции в Кантерлоте. Я уже предложил сделать это Чернявскому, однако он один не справиться... - И кого же нам выбрать? Ох, ей-богу, не знаю... - задумался Нечай. - Знаете, господа генералы, - в сторону Алейны повернулись все трое. - Я думаю, мне нечего просиживать в штабе. Здесь и так полно здоровых генералов, знающих в ратной науке, так зачем же ещё и меня туда же? Мне кажется, я бы смогла справиться с этой задачей под руководством господина Гитцеля. Можно ли меня, в качестве подарка как первого задания, назначить на руководство этой миссией? Да, в её голове уже созрел план, такой, каким его учил дядя Вил. Это был один из её первых, но самых гениальных черт побери планы, и был он надёжен, черт возьми, как панцславские часы.