Инквизитор

Хогвартс-экспресс отправлялся всего несколько раз в год, и ближайшим числом был только конец декабря, но по настоянию директора поезд тронулся и сегодня утром, на месяц раньше, отправляя младшекурсников и всех остальных, кто хотел, домой, подальше отсюда. Уехало не так много, крайне малая горстка учеников, понемногу с разных курсов. Никто не стремился так резко подрываться с места и пускаться в бега, бросая учебу, ведь неизвестно, выдастся ли возможность доучиться впоследствии, и неизвестно, безопаснее ли там, вне школьных стен. Война везде. Возможно, все пока просто ждали. Смотрели, что будет дальше. Две жертвы — ещё не приговор. Если погибнет кто-либо ещё, побег с тонущего корабля наверняка приобретет массовый характер, но пока замок притаился в стылом, леденящем кровь ожидании. Никто не знал, будет ли следующий. Кто будет следующим. Откуда ожидать нападения: в коридорах, в спальнях, на улице… от безликого монстра или от того, чье лицо видишь ежедневно. Делла никогда не думала, что её школьная жизнь внезапно превратится в какое-то дикое подобие фильма ужасов. Рутина разделилась на до и после, и если после первой смерти грань была ещё тонкой, расплывчатой, почти призрачной и не вызывала стойкого духа обреченности, то теперь граница проведена отчетливо, остро и неумолимо. Люди ходят кучками. Даже при свете дня, даже в уборные, почти никто не ходил по одному. Новый комендантский час отрезал у учеников несколько часов свободного времени, вынуждая теперь безвылазно сидеть в гостиной сразу после ужина, а это всего восемь вечера. И никто, на удивление, не стремился комендантский час нарушить. Только поначалу находились бунтовщики, наплевавшие на существование угрозы, но их наказали довольно-таки строго, в назидание остальным. Походы в Хогсмид отменены и любая внеклассная активность вне стен школы — тоже. Квиддича это пока не коснулось, но дополнительных кружков по травологии и астрономии — да. За каждой даже малозначимой тренировкой по квиддичу теперь следили. Во второй половине дня и ночью учителя дежурили в коридорах, патрулируя, и непонятно, когда они спали, ведь утром занятия проходили в привычном режиме. Хоть Апокалипсис случится, уроки не отменят… Делла перечисляла сейчас все эти пункты в письме матери, в заведомо провальной попытке унять её тревоги. Вышло почти целое эссе на тему «Почему я не в числе тех, кто поехал домой», которая была задана мамой первым же вопросом в недавнем её письме. Выходит, летние мамины опасения подтвердились, но Деллу всё ещё куда больше беспокоило будущее, чтобы так беспечно отправляться домой, не зная, действительно ли ведется охота именно за маглорожденными. Не то чтобы ей очень хотелось это проверять, но сейчас она точно не поедет. Может, как и другие, после следующих жертв. Посмотрит по ситуации. Администрация ещё так ответственно подошла к этому делу… рассылала письма родителям уже после первой жертвы, теперь повторно. Тщательно оповещали все семьи, чтобы все имели представление, что происходит в Хогвартсе. Когда было нужно, они подобной ответственностью не слишком отличались, теперь же принципиально не делали исключения вовсе. Существование Деллы хоть чуть-чуть упростилось бы, если бы её маму просто не предупреждали, как Делла и попросила робко. Куда уж там... У мамы же сердце слабое. После всего — так сильно беспокоиться ей уж точно нельзя. Рука уже ныла, потому что перечисление аргументов, почему в замке не так уж и опасно — что, конечно, было несусветным бредом, в котором не было и доли правды — заняло полтора листа пергамента мелким почерком. Сидела сейчас вновь в библиотеке, вновь одна: у когтевранцев урок, у слизеринцев окно. А потому самым разумным казалось сидеть там же, где и большинство свободных по времени учеников. Отвлекшись от письма на секунду, бросила мельком взгляд на учащегося неподалеку Блэка, и обнаружила, что он наконец один: не заметила, как сидящий с ним до этого Трэверс всё-таки вознаградил библиотеку своим уходом неизвестно куда. Уже думала, что не дождется. Поднялась из-за стола, укалывая еще одним взглядом Блэка, но он никак на неё не отреагировал, не повернул голову на скрип её стула, как обычно, попросту не замечал её присутствия. Делла и сама бы Блэка не замечала, если бы не появившаяся в том необходимость. Местоположение нужной книги уже было заранее выяснено, поэтому она её отыскала быстро и, набрав в легкие воздуха, запихнув неуместную нерешительность куда подальше, подошла к чужому столу, опуская на него книгу. Блэк даже не поднял голову, но слабо заинтересованный взгляд на обложку учебника перекинул, как будто все ответы о внезапном появлении были в нем. — Здесь, в конце тридцать девятого параграфа, информации меньше, но она более структурирована. Примеров больше. Для докладов этот автор лучше тех, над которыми ты корпишь который час. Эта мысль пришла не сразу. Только когда Делла зачем-то взглянула на набор книг, целой стопкой лежащих на его столе, и быстро сообразила, по какой именно теме он делает доклад по ЗоТИ, чтобы набрать больше баллов. Сообразила, где ещё видела информацию о смеркутах, пускай в названии учебника о них ничего не говорится, поэтому не каждый обращает на него внимание. Сообразила, как это ей может пригодиться. Блэк наконец поднял на неё взгляд, расслабленно откинувшись на спинку стула. Изучал её так долго, что стало почти не по себе, как если бы на самое дно её разума погрузился, только бы прочесть, что выгравировано у неё в голове. Воцарившаяся тишина, нарушаемая только шелестом страниц и скрипом пера за другими столами, была неуютной. Делла заопасалась, не проигнорирует ли он её, не придется ли ей и дальше объясняться, унижаясь... Но она не позволила неловкости опустить ей плечи или подбородок вместе со взглядом. Всё так же смотрела в ответ на Блэка, не желая проигрывать этот нелепый зрительный бой. — Итак, в чем причина такой милости с твоей стороны? — поинтересовался он спокойно, без презрения и брезгливости, которую она видела ранее, в момент, когда взяла его за рукав мантии в гостиной. И все же, с ощутимой порцией насмешки. — Могу же я помочь вечно занятому старосте школы, — даже и не пыталась сыграть серьезный тон. Блэк коснулся пальцами растянувшихся в усмешке губ, словно намеревался спрятать эту полуулыбку. — И дело совсем не в том, что тебе нужен список всех, кто был в Хогсмиде. Да чтоб его. Пришлось сжать губы, которые в итоге просто скривила, чтобы не выругаться вслух. Конечно, она не намеревалась долго выеживаться и скрывать, что ей что-то нужно. Но и тот факт, что он уже всё знает — притом очевидно, благодаря кому, — несколько портил ситуацию. — С чего ты решила, что, если Эмма тебе его не дала, дам я? — Ванити бывает несколько… стервозной. — А я, в таком случае?.. — нарочно не продолжил, чтобы Делла ответила сама, но она только рассеянно моргнула: — Мне сейчас назвать тебя тоже стервозным или к чему вообще это вопрос? Только так его назвать и получится, не станет же она поливать его лестью. Ему и самому-то это не нужно. Хотя и нельзя отрицать, что в чем-то он, может, даже и получше той же Ванити. Обратилась Делла в первую очередь именно к ней только потому что живут уже седьмой год в одной спальне, бывало, все-таки переговаривались, пускай и крайне сдержанно. Ещё и староста. Наиболее подходящий вариант. Но в ответ Делла получила только очередную неискусную издевку и абсолютную неудачу. Затем, переступив через себя, обратилась к малознакомой старосте девочек — всё-таки старосты школы стоят куда выше обычных, куда выше той же Ванити, и информацию эту иметь должны стопроцентно, но пуффендуйка лишь ответила, что разглашать эту информацию не может. Нельзя. Оставалось ожидать, что Блэк настолько порядочным не окажется. Да и один раз уже вполне мирно побеседовали на той открытой площадке, значит, была хотя бы малая вероятность на его снисхождение. Правда, в том же разговоре он назначил ей двухнедельное взыскание, и всё-таки… Он только снова усмехнулся, снова взял в пальцы перо, чтобы вернуться к учебе. Делла уже подумала, что разговор на этой очевидно неудачной ноте окончен, но Блэк, не глядя на неё, а вырисовывая изящные буквы в докладе, параллельно объяснился: — Я, конечно, польщен твоей помощью со смеркутами, — произносил безразлично, — но я не могу выдавать административную информацию кому попало. Если тебе так это нужно, поспрашивай каждого ученика лично. О, чудесная идея. Переспросить всю школу, у каждого незнакомца, был ли он в деревне в день убийства Макдональд. И, безусловно, ей все ответят честно. Терпение, как и желание перекидываться саркастичными фразами, растрачивая попусту время и нервы, довольно-таки быстро иссякло. Пора заканчивать бессмысленную прелюдию. — Что я могу сделать, чтобы ты просто дал мне этот чертов список? У него же действительно миллион обязанностей и миллион домашней работы. Делла вполне могла бы написать за него пару эссе, или всё тот же доклад по смеркутам, или конспекты по истории. Без разницы. Блэк вздохнул, и в этом вздохе уже тоже поистрепалась былая насмешливо-непринужденная атмосфера. У него тоже не было никакого желания пререкаться, и это было единственным, что Делле в нем могло нравиться. Запасы его яда, в отличие от всё того же Крауча или Ванити, имели лимит. Посмотрел на неё теперь уже куда серьезнее. И холоднее. — Айвз. — Почему-то от её фамилии, произносимой им же неоднократно за месяц по необходимости, в этот раз по коже, подобно мерзким паукам, расползлись мурашки. — Во что ты пытаешься ввязаться? Если честно, удивил. Делла опешила, прокручивая эти слова в голове снова и снова на случай, если просто что-то не так поняла. Даже качнула головой, всё всматриваясь в его тонкие безучастные черты на наличие скрытой язвительной издевки, но ничего подобного. И почему-то ответила прямо и честно. — Я и без того в это косвенно впутана, сам знаешь. Всего лишь пытаюсь выкарабкаться, пока меня не задело самым непосредственным образом. Не верилось, что правда это говорит. Ему. При том, что ещё даже неизвестно, действительно ли это охота за маглорожденными. Две жертвы — слишком мало, чтобы установить закономерность, чтобы убедиться в отсутствии любого другого мотива, кроме жажды «грязной» крови, но Делла не желала ждать третьего убийства, чтобы узнать наверняка. — Так, может, попросту не стоит лезть под огонь? — спокойно осведомился он. — Кто знает, быть может, своими действиями ты наоборот подставляешься? — То есть ты предлагаешь сидеть и ждать, в неведении, дойдет ли до меня очередь? — Ты звучишь как гриффиндорка. — Из его уст это прозвучало жутчайшим, непростительным оскорблением. — В который раз убеждаюсь, что на Слизерине тебе не место, — подытожил будто кстати, небрежно, и закрыл один из учебников, переходя к следующему из стопки. А вот это уже было неприятно. Не больно, конечно, она слишком привыкла, слышала вещи явно похуже, почти обзавелась иммунитетом, но почему-то сейчас эта фраза вонзила свои гадкие иглы чуть глубже. Захотелось просто развернуться и уйти, но перед этим: — Быть на Слизерине значит бесцельно отсиживаться и наивно молиться о том, чтобы никак не задело? — усмехнулась, неспешно возвращаясь спиной к своему столу. — Лестное высказывание от слизеринского старосты, Блэк. Custodiunt illud… — последнее пробормотала себе под нос, скорее самой себе, понимая, что он все равно не разберет, никто никогда не разбирал. Наконец, повернулась к нему спиной, вернувшись к своему месту, и наскоро побросала вещи в рюкзак, чтобы обдумать. Каков же придурок. И какая же идиотка, что вовсе решила попытать удачу. Шла по лабиринту из книжных стеллажей, просто не веря этому разговору, который сама и развязала. С каких пор её разговоры с Блэком длятся дольше пары реплик? С каких пор она вдруг могла посчитать идею попросить Блэка список удачной? Но не это грохотало громче всего в мыслях. Куда громче, раскатистее — последняя его фраза. Возможно, в этом была толика правды. Возможно, ей не мешало бы остановиться посреди всего этого безумия, хоть на секунду, и осмыслить, что она вообще делает. Во что лезет. Не подставит ли саму себя попытками докопаться до сути. Не разумнее ли не высовываться? И что, просто надеяться на лучшее? Ещё большая глупость. Она всё рассуждала, рассуждала, а Регулус смотрел. Вернулся к докладу далеко не сразу. Наблюдал за этой напряженно прямой, как спица, спиной, всё отдаляющейся от него, за тем, как школьная слизеринская мантия развевалась от каждого спешного шага. Задумался, насколько не туда завернула его жизнь, если он сумел понять одну из фраз, которыми она разбрасывается на протяжении стольких лет. Понял, но виду не подал, вовсе эмоций никаких не выказывал. Ни когда она подошла к нему — он даже предположить не мог, что она правда решится так открыто, — ни когда прямо сказала, что готова сделать ему что-либо, лишь бы получить бессмысленный список. Взглянул на книгу, которую она принесла. Открыл на конце тридцать девятого параграфа. И правда… каждый абзац посвящен одному примеру появления смеркутов. Учитывая, что список учеников ничего не дал бы ей, Регулус вполне мог бы наградить её им взамен за эту помощь с докладом, но не желал поощрять её глупые игры в расследование. Только надеялся теперь, что этой слизеринской гордости, которую видно невооруженным глазом, в ней достаточно, чтобы внять его словам и не прослыть гриффиндоркой, вечно лезущей не в свое дело. *** Погода ухудшалась с каждым днем, температура падала ниже и ниже, как если бы по окрестностям стали разгуливать дементоры. И общий настрой, в общем-то, тому соответствовал. По обилию уныния школа постепенно превращалась в слабую демоверсию Азкабана. Слизеринско-когтевранская компашка, невзирая на холод, сидела во внутреннем дворике, на краю стоящего в центре двора фонтана, вода в котором с помощью магии бурлила даже зимой. Делла поежилась от холода, уткнувшись немеющим носом в ненавистного цвета шарф. Как же она возненавидела зеленый. Засыпать каждую ночь, смотря уставшими, ноющими глазами в темно-зеленый балдахин постели, не зная, наступит ли утро. Представлять сотни или тысячи вариантов, как это могло бы произойти. Кем. Каким проклятьем. Видеть вечные зеленые стены, в которых каждый её день мог бы стать последним, смотреть на гобелены, на которых изображены убийства так, будто этим стоило гордиться, это стоило почитать и восхвалять. Делла даже не вслушивалась сейчас в разговоры когтевранцев, продолжая размышлять. Каждую секунду своих суток. Когда не уделяла время учебе, посвящала всю себя мыслям. Удушье… в какой-то мере это имело смысл. Если это действительно некий «инквизитор», взявшийся за истребление ему неугодных, он мог не желать пачкаться «грязной» кровью. Но почему не Непростительным? Почему не любым другим способом, который занимал бы меньше времени? От одной только мысли быть убитой удушающим куда-то исчезал весь воздух, сам по себе, и никакой магии не нужно. Её же сознание становилось ей главным врагом, делая всю работу за убийцу, сводя с ума и перекрывая кислород. Вот и сейчас, Делла поморщилась, потянула покрасневшими от холода пальцами за шарф, стараясь ослабить и без того несильную хватку. Неожиданно почувствовала прикосновение к своей руке и вздрогнула, но тут же нашарила взглядом обеспокоенное лицо Софи. — Всё будет в порядке, — почти убедительно сказала она. — Дамблдор со всем справится. Он не позволит, чтобы пострадал кто-либо ещё. Делла практически даже и не удивилась, что Софи одна обратила внимание. Что так точно интерпретировала прикосновение к шарфу и взгляд, и выражение лица, состояние Деллы последние минуты, часы, дни. Софи же и про нелюбовь Деллы к дождю, и в целом воде, тоже первая заметила, только после этого Делла полтора года назад и рассказала в общих чертах, в чем дело. Из их компашки именно Софи каким-то неведанным образом подцепляла край чужой маски и заглядывала внутрь, под толстую оболочку, отчетливо видела то, что пытаются скрыть. С Блэком это у неё, видимо, не работало, потому что влюбленность застилала её всевидящий взор. Но в остальном… Она хотела работать целителем, кажется. И Делла не сомневалась, что у неё всё получится, потому что Софи обладала целым набором качеств для этого, немало стереотипным, но все-таки говорящим: чуткость, отзывчивость, умение найти подход и всё в том же духе. Ведь кого угодно она бы этим легким, робким прикосновением могла бы несколько утешить, хотя бы немного забрать чужие тревоги. Жаль, что Делле не помогало. У неё никогда не было нужды в утешающих прикосновениях, тактильный голод вовсе ей был незнаком. На подобный жест внутри ничего не откликается. Делла заглянула в эти сочувствующие серо-голубые блюдца. И запросто разрушила эту оптимистичную, настолько нереалистичную и приторную, что аж скрипела на зубах, идиллию одной только фразой: — Но он позволил пострадать уже двоим. Не стала напоминать о своей неблагосклонности к директору вовсе. Софи не разделяла её взглядов и яро верила в гениальность старика. И, верно, Софи только покачала головой: — В любом случае, авроры уже взялись за это дело, ещё с момента гибели Майкла. Сейчас, уверена, они ещё сильнее… — Я их не вижу, — отмахнулась Делла, и Софи снисходительно поджала губы, позволяя Делле вылить в морозный воздух всю отсырелую правду: — Где они, великие авроры? Сколько раз они переступали порог школы? Да, после смерти пуффендуйца. Порасспрашивали всех его близких и, пожав плечами, забили. После смерти Макдональд уже — о чудо! — провели в школе полторы недели, всё так же допрашивая всех подряд. Какой в этом толк? К чему это привело? Где они сейчас? — аж скулы свело от этой краткой тирады. Делла отвернула голову от Софи, игнорируя взгляды Фосеттов, посмотрела на слякотное серое небо и поставила точку своего выступления: — Ни черта эти авроры не сделают. — Делла… — вклинившись, начала Айрис, чтобы умерить этот внезапный пыл, но Делла вдруг подумала, что после точки вполне может идти продолжение: — Просто меня до жути бесит эта несобранность. Они могли бы выделить людей для патрулирования школы, организовать какие-то более ощутимые меры безопасности… нет, собрали всю информацию и свалили разбираться в своих офисах. Пока ученики здесь гниют в ожидании своей возможной смерти. Делла знала, что такая не одна. Не одна засыпает с мыслью, будет ли «завтра» или её задушат в сегодняшнем дне. Все на взводе. Преимущественно, естественно, — маглорожденные. Вчера она слышала, как один гриффиндорский пятикурсник заявлял своим приятелям, что пить из кубков в зале больше не будет, потому что подлить в не закрытую ничем чашу что угодно — запросто. Будет теперь повсюду ходить со своей бутылкой. На доводы дружков о том, что, во-первых, яд могут подсыпать и в еду, а, во-вторых, убивал маньяк удушающим, отвечал, что в напитках яд не заметить проще и убийца может использовать разные методы убийства, чтобы сбивать с толку и водить авроров по ложным следам. В тот момент Делла поняла, что не одна насмотрелась фильмов. И ей было бы смешно с абсурдности всей этой ситуации, если бы только не было так страшно самой. — Не забывай, в каком они положении, — тоже влился в обсуждение Итан. — Люди умирают по всей Великобритании. Авроры не могут контролировать всё. Скорее всего они полагаются на компетентность Дамблдора. — И очень зря, — пробормотала мрачно, задумчиво касаясь пальцами ледяной воды в фонтане. Но одернула руку, стоило обжечься мыслью, каково было бы навернуться отсюда и упасть прямиком в бурлящую воду. Чуть отодвинулась от края. — Справедливости ради — кто бы ни был Инквизитором, он искусен, — добавила тем временем Айрис. — У Дамблдора глаза повсюду, он правда контролирует буквально всё. Привидения, портреты… но убийца осторожен достаточно, чтобы не попасться несмотря ни на что. Инквизитором… прицепилось же. Один ляпнул, вся школа подхватила, как заразилась паразитом. Делла не помнила, когда последний раз эту появившуюся угрозу называли как-либо иначе, кроме как инквизитор. Но бессмыслица же. Инквизитор сжигает жертв, раскладывает костры, устраивает показательные казни. Этот скорее... душитель. Что звучит уже вроде бы не так зловеще. — Ещё рано об этом говорить, — возразил Итан сестре, упершись ладонями в перчатках в каменную гладь фонтана. — Мэри умерла в переполненном шумном помещении, там не заметить было легко. А первую смерть вовсе никто не ожидал и никаких предосторожностей не вводил. Сказал таким тоном, что Делла едва сдержалась, чтобы не укорить его иронически в недостаточной скорби, из-за которой он морозил её отчужденностью неделями. Но понимала, что тут уже одно другому не противоречит. Он может сочувствовать и может трезво рассуждать. «Вина» Деллы была в том, что она только рассуждала. Удивительно, что они каким-то чудом все-таки наладили взаимоотношения. Он начал теплеть незадолго до гибели Макдональд, а после и вовсе… чрезвычайность сложившейся ситуации стирала былые недопонимания. Делла прокрутила его рассуждения в голове ещё раз, и ещё, но не понимала, должны ли его слова обнадеживать. С одной стороны, это оставляло вероятность, что убийца — дилетант, которому пока просто везло, и уже на следующем шагу он явит себя. С другой стороны… это вбрасывало ещё больше неопределенности. Неведение, какова на деле угроза, было ничем не лучше определенного знания того, что убийца поистине опасен. Делла вгляделась в лицо сидящей рядом Софи, чтобы понять, что она думала на этот счет, ведь почему-то та стала отмалчиваться, но наткнулась на совсем обреченное выражение лица, искажающее милые черты. Итан тоже заметил. Приобнял Софи за плечи: — Мы не позволим, чтобы с вами что-то случилось. Софи слабо, будто из вежливости, улыбнулась, а Делла с трудом спрятала мрачную усмешку в шарфу. Да, Итан сделает всё, чтобы Софи не тронули. Там и делать-то ничего особо не нужно — и так вечно вместе, на одних уроках, в одной гостиной. А что с Деллой? Как будет выкручиваться Делла? Ей каждый вечер возвращаться в темные подземелья, туда, где ни окон, ни портретов, а из привидений — в основном, только Кровавый Барон, и это тоже не слишком-то утешает. Возвращаться в змеиное гнездо, в свою родную ненавистную обитель, в то время как когтевранцы кроются на одной из самых высоких башен. Стоит признать, когтевранцы делают всё, что в их силах. Провожают до гостиной почти каждый вечер, пускай им и приходится потом миновать столько коридоров и лестниц… Делла правда за это благодарна. Но это бессмысленно. Если Деллу захотят убить, сделают это запросто прямо в гостиной и не побоятся свидетелей, ведь свидетели сами будут не против. Вместо того чтобы вмешаться и спасти, приготовят себе попкорн, наблюдая за её удушьем, а может и вовсе присоединятся к долгожданному празднеству. Делла даже пыталась поговорить с деканом. Может ли она куда-либо временно переселиться. Слизнорт в ответ лишь растерянно выразил огорчение от того, что Делла могла бы подозревать своих же однокурсников в таких страшных вещах. Мысленно прокляв его всевозможными способами, она попыталась объяснить, что даже попросту в подземельях ей не по себе, но он как будто и не вслушивался, был где-то глубоко в себе, потерян и явно не настроен вникать в чужие слова. На нем не было лица вот уже который месяц, с первой же жертвы. Делла заметила, что учителя поделились на два лагеря. Те, кто не поддались панике, а если и страдают от грызущего их стресса, то открыто не показывают, и те, кто... ну, как Слизнорт. Угораздило же учиться именно под его предводительством... Значит, если убийца — слизеринец, её ничто не спасет, как бы когтевранцы её не защищали. Если убийца — не со Слизерина или вовсе не ученик, сопровождение когтевранцев, конечно, полезно, но и оно не может быть регулярным: порой их количество уроков отличается, порой возникают какие-либо дела, они не могут быть вместе всегда. Делла нередко задерживалась в библиотеке, пока когтевранцы были на дополнительных занятиях или ужине, и брела из-за этого потом себе в наказание одна. Делла не желала прослыть, пускай и у себя самой же в мыслях, рьяной пессимисткой, поэтому находила и нечто отчасти утешающее: если убийца всё же со Слизерина, возможно, Деллы попросту нет в его списке, иначе казалось бы совсем странным, что она ещё жива. Ведь зачем заморачиваться и подставляться, если можно убить её, находящуюся всегда поблизости? Впрочем… может быть, он решил начать с наиболее труднодостижимого, чтобы впоследствии, по мере усложнения задачи — ведь учителя теперь настороже — была возможность воспользоваться простым путем и убить ту, кто и так под боком. А пока в этом нет необходимости. Очень оптимистично, да. — Ставлю на то, что это кто-то из преподавателей, — продолжила Айрис тему. — Я все еще уверена — он знает, что делает. Ну кто еще смог бы создать заклинание, да еще и настолько сильное? Для этого нужен опыт и главное — сила. Вон, Делла годами разбиралась в строении заклинаний, и?.. Без обид, но правда ведь. Представьте только, какой силой нужно обладать для такого. Ученик на это не способен. — А это не мог бы быть Пожиратель? — спросила Софи, натягивая шапку сильнее на замерзшие уши, чуть выглядывающие из-под прядей заплетенных в косу волос. — Не в качестве ученика или профессора, а просто Пожиратель. Пробрался в школу. Притаился. И тогда над его личностью гадать бессмысленно, мы его просто не знаем. — Но как бы он пробрался? В поезде его бы заметили, трансгрессировать в школу нельзя, плюс все камины защищены, а территория огорожена защитными заклинаниями. Я ж говорю, Дамблдором всё учтено. Дело не в его некомпетентности, а в везучести убийцы. — А ты чего молчишь, Делл? — неожиданно вернул к ней внимание Итан, до этого несколько секунд не сводя с неё пристального взгляда. — Разве не ты любишь поломать голову над убийствами? Привязался же... Делла молчит, потому что уже не раз всё это обдумывала, прокручивала в голове любые предположения со всех сторон, разбирала догадки на волокна и склеивала вновь в надежде увидеть картину целиком, но всё тщетно. А когтевранцы взялись только сейчас. В этом и было отличие между ними. Пока они тратили время на пустое сочувствие и всеобъемлющий ужас, Делла пыталась думать. Не то чтобы это как-то помогло — всё равно она, как и они, в тупике. В тупике вся школа, все учителя, весь аврорат. И всё-таки Делла продвинулась хотя бы на одну ступень дальше когтевранцев. Положила рюкзак себе на колени, расстегнула, достала оттуда блокнот в черной обложке. Небрежно бросила перед Итаном, не боясь, что обложка испортится от сырости. Тетрадь по латыни Делла оберегала, как сокровище, а это… Итан сперва засомневался, переглянулся с сестрой, как будто эта канцелярская вещица могла быть проклятой или взрывоопасной. А после уже потянулся, взял в руки, полистал страницы. — Мерлин милостивый… — покачал он головой, остановившись на развороте, исписанном фамилиями тех, кто был в тот злополучный день в Хогсмиде. — У тебя какая-то маниакальная тяга к сбору информации. Список Делла выпросила всё-таки у старосты девочек. Та ведь пуффендуйка… общалась с Хорном довольно-таки много. Нужно было всего-то затронуть эту болезненную тему, покопаться в ней, вынуждая пуффендуйку вымученно сдаться и дать список, если только это будет во благо другим. Делла и подумать не могла, что всё будет так просто. Сама же и усложнила себе задачу. Та попытка с Блэком была существенной оплошностью. Пока это никак ей аукнулось, но Делла опасалась, что могло. И ещё как. И список у него не достала, и показала, что заинтересована в поимке преступника. Вдруг он знает, кто преступник? Если оснащает убийцу любой полезной информацией? Не то чтобы Делла была весомой угрозой, которую непременно стоит устранить, и всё же… Рискованно. Её действия были рискованными. Боги, как же Делла проклинала неизвестного, возомнившего себя правым управлять чужими судьбами, за то, что превратил её жизнь в сплошную шахматную партию, в которой нужно продумывать все свои шаги наперед, опасаться любой ошибки, до одури бояться проиграть, потому что вместо мата — смерть. — Вы же не думали, что я буду сидеть без дела, когда на кону моя жизнь? Листы были плотно напичканы именами, от и до. Все те, кто посещали Хогсмид тем днем, те, кто старше хотя бы лет пятнадцати и кто обладает чистокровным или полукровным происхождением. Преподаватели, конечно, тоже потеснили список. Множество пометок на полях. Кто-то подчеркнут, кто-то вовсе вычеркнут после долгих размышлений. — Блэка не было в Хогсмиде, — констатировал Итан, вчитываясь в чернильные имена. — Я знаю. Пусть будет. Не думаю, что он убийца, но это не значит, что стоит ему доверять. Он мог бы прикрывать. Софи взглянула на Деллу, и та уже приготовилась выслушивать очередные оправдания в сторону этого ненаглядного придурка, но взгляд Софи не был уязвленным, он был неожиданно задумчивым. Неужели они втроем действительно наконец полноценно втянулись в то, в чем барахталась Делла с середины осени? — Думаешь, их несколько? Действуют сообща? — Может быть. — И как тогда их искать? Прекрасный вопрос. — Никак, — посмотрела прямо в глаза, в которых после этого никак будто разбилось что-то, пошло мелкими трещинами в светлой радужке. Будто Софи напрасно убедилась, что Делла могла бы найти ответы, что теперь, когда взялась за поиски так основательно, у инквизитора или кто он там, не осталось шанса. Если бы так… — Если их несколько, тогда нам тем более конец, Соф, и я не знаю, что с этим делать. От одного-то преподаватели смогут защитить, верно? Когда убийца действует в одиночку, никто не может прикрыть, нет алиби, нет возможности обсудить чудовищные планы вслух, приходится держать всё внутри себя. Одиночество могло бы привести к нервному срыву, к просчетам, ошибкам. Верно? Делла сама не то чтобы верила в это, но пыталась вдолбить эти мысли себе в голову, чтобы не поддаться отчаянию и не опустить руки раньше времени. Софи вновь так раздражающе увидела. Посмотрела на неё долгим взглядом, а после положила голову Делле на плечо, кольнув кожу колючим материалом шапки. Очередная попытка поддержать, а что толку-то… ни горячо ни холодно. Хотелось курить, но Итан просил при Айрис этого не делать. Хотелось, чтобы весь этот разговор уже прекратился, умолк на многозначительной ноте «нам конец», но это присуще фальшивым экранным драмам, когда вдобавок тревожная музыка играет на фоне и камера фокусируется на главном говорящем. Увы, разговор продолжался. Фосетты продолжали исследовать тетрадь, и Делле не было до этого никакого дела. В латынь пускать других она не стремилась, но это — пусть хоть в клочья разорвут. Сожгут в пепел и втопчут в грязь. Сведений всё равно не особо-то много. — Здесь даже Квирелл есть. — Итан приподнял брови в недоумении. — Он же и мухи не обидит. А магловедением он по приколу занимается? — Может, в том и причина, — ответила Делла. — От магловедения спятил, бедный, и пошел убивать причины своего недуга. — Зато вполне подходит моей теории про преподавателей, — не слишком серьезно поддакивала Айрис. — Вообще, тоже больше склоняюсь к преподавателям, — всё-таки согласилась Делла, нервно заламывая замерзшие пальцы. Либо слизеринцы, либо преподаватели, другие варианты болтались где-то на фоне совсем тускло. — И было бы очень кстати, если бы вы в этом убедили и своих одногруппничков. Они задрали со своими нападками. — Ты же понимаешь, что это вполне обоснованно, — и выражение лица, и тон, всё пропитано сожалением, как будто это Итан ходил и разбрасывался обвинениями. — Обоснованно. Но они же даже и меня приплетают. Уж я-то, конечно, определенно стою за убийствами маглорожденных. Это было просто смешно. Вся школа ополчилась на Слизерин, требовали отправить их домой или учить изолированно, лишь бы сократить вероятность нового нападения. Обычная школьная вражда превратилась в почти-войну, неприязнь утроилась, обострилась до масштаба катастрофы. Делле было бы плевать — многие и впрямь заслуживали, — если бы её не приплетали к тому же. Нередко слышала о том, что якобы Делла знала, кто убийца, но покрывала. Потому-то ещё и жива. Иначе, видите ли, нет ни единого разумного объяснения, почему начали с Пуффендуя и Гриффиндора, когда прямо под боком есть беззащитная Делла Айвз, которую всего-навсего можно задушить подушкой во сне. — Вы же не верите, что я причастна? — уточнила она, когда они замолчали. — Делл, — закатил Итан глаза, — это самая глупая вещь, которую я вовсе от тебя слышал. — Естественно, ты бы не стала никого покрывать, — согласилась Айрис, закрывая блокнот и возвращая его владелице. — Нужно быть чудовищем не меньше Инквизитора, чтобы знать, кто за всем этим стоит, и трусливо молчать. Делла об этом раньше даже не задумывалась. Неизвестно же, какие обстоятельства могли бы вынудить человека покрывать монстра. Однако оправдало бы это его? Сгладило бы факт, что он мог бы предотвратить многие жертвы, отомстить за уже погибших, заставить убийцу заслуженно поплатиться? Наверное, они правы. Всё-таки, сокрытие преступления в любом случае делает человека соучастником, каковы бы ни были причины. *** Когда она услышала очередную идиотскую шутку Крауча, провела пером под его именем. Снова и снова, выделяя как можно ярче, скребя кончиком как можно глубже, чтобы бумага намертво впитала чернила. Делла не удивится. Если однажды выяснится, что за всем стоит Крауч, она только хмыкнет. Она не считала его сильным настолько, чтобы создать новое проклятье, но он отлично преуспевал в большинстве предметов и был далеко не глуп. Профессора его любили. Никто бы на него и не подумал, потому что свою неприязнь к маглорожденным он выливает почти на одну только Деллу, и это всегда остается в узком студенческом кругу — до профессоров никогда не доходит. Крауч умело носил маски, и это было только ещё одним плюсом в пользу этой догадки. Делла вернулась мыслями к списку, прекратив мучить имя Крауча. Вместо этого вычеркнула фамилию одной из профессоров — выяснилось, та замужем за маглорожденным. Не подходит. И вдруг осознала, что за ней наблюдают. Слишком поздно. — Вы только посмотрите, — услышала она голос Ванити, после чего блокнот был беспощадно забран из рук. — Айвз решила поиграть в детектива. Делла не стала подскакивать и пытаться отобрать блокнот, только лишь устало перевела взгляд на неугомонную идиотку. Они что, на первом курсе для этих детских игр? Ванити полистала страницы, шурша ими будто специально как можно громче, озвучивая некоторые пункты, шутя — Делла даже не вслушивалась — и встречая в ответ смех слизеринцев. — Вы и вправду находите поистине смешным тот факт, что мне не хотелось бы умереть? — спросила Делла почти скучающе. — Да уж, уморительно, не спорю. — Уморителен факт, что ты правда надеешься разгадать то, что не по зубам аврорам, — ответил Крауч как всегда за всех. И приложил руку к груди в почтительном жесте: — Хотя, честно, мне о-очень льстит мысль, что ты воздвигла меня на пьедестал своих догадок. Делла даже глаза закатить не успела. Придурок неожиданно навис над ней, уперевшись руками в подлокотники по обе стороны от неё. Вынуждая панически вжаться в спинку кресла, лишь бы подальше от него и этого отвратительного блеска в светло-карих глазах. — Но если бы это был я, — произнес он, делая многозначительную паузу, — ты же знаешь, ты была бы первой, — чуть наклонил голову вбок, явно развлекаясь, с упоением наблюдая за реакцией, но Делла старалась никакой реакции не выказывать. Вовсе на него не смотрела, отвела взгляд в сторону, сверлила глазами воздух, только бы не на него. Никого здесь нет. Гаденыш не стоит так близко, зажав её в ловушку. Пусть играется со стеной. — И простым удушением уж точно не отделалась бы. Превосходно. Пускай хоть кожу с неё снимет, но главное — не удушьем. Что угодно ей кажется лучше удушающего. Не считая того, что вовсе умирать не очень-то хотелось бы... И всё-таки Делла провалилась в попытке не выдавать страха. Когда по телу прокатилась дрожь, сумела её одолеть лишь через пару чертовых секунд, но Краучу этого было достаточно, чтобы заметить и расплыться в улыбке. Внезапно вспомнив, что всё-таки ведьма, Делла сжала рукоять палочки, но так и не успела ничего сделать, чтобы поставить его на место. Опередили. — Барти, — окликнул дружка Блэк. — Я понимаю, что ты не прочь довести её до нервного срыва, но вряд ли Слизнорт оценит, если у неё остановится сердце. Оставь её. Крауч закатил глаза, но действительно выпрямился, отошел вальяжно, словно не мучал только что Деллу своим слишком близким присутствием, от которого спирало дыхание. Меньше всего она желала, чтобы этот ублюдок, маячащий в топе её предположения, вовсе подходил так близко, растягивал в свое удовольствие угрозы ей прямо в лицо, упивался её страхом до капли, подобно вампиру. Делла сдержала вздох облегчения, не желая продолжать награждать его разными оттенками унизительной реакции. Быть для него живым развлечением — вот уж нет. Чувствовала ли она облегчение вовсе? На её шее была затянута петля до самого конца года, пока школа и Инквизитор вместе с ней не останутся позади. До тех пор ни о каком облегчении и думать не приходилось. Ждать, жить в этом подвешенном состоянии ещё долго. Вечность, не меньше. — Если за мной уже крепится звание Инквизитора, — бросил Крауч другу, — то ты — официально убийца веселья. Ванити, тоже явственно разочаровавшись, бросила блокнот на кофейный столик. Делла вгляделась в Блэка, но он наблюдал за происходящим с равнодушием. Ожидала, что он отвесит ей какую-нибудь колкую фразу, припоминая их библиотечный разговор, или хотя бы эти холодные глаза повторят снова: во что ты пытаешься ввязаться, но он даже не наградил её ответным взглядом. Всё то же пустое место, никак его не волнующее. *** Делла снова проводила все свое свободное время в библиотеке, за попыткой распознать природу проклятья, может ли оно иметь контрзаклятье, из каких конструкций может состоять. Но, если честно, у неё катастрофически ломался на части мозг. Что-то ей подсказывало, что Крауч не был на это способен. Итан прав. Кто больше всех выеживается… да когда бы Крауч успел создать свое собственное мощное заклинание? Все свое малое свободное от учебы время он тратит на всё новые способы подпортить маглорожденным жизнь менее радикальными способами. Разве что он мог узнать заклинание как-либо еще. Если в библиотеках Хогвартса нет такого проклятья, не значит, что нет нигде и что его действительно создали с нуля. — До закрытия библиотеки десять минут, — прозвучал голос мадам Пинс, и зашуршали листы, книги, заскрипели в суете стулья. Библиотека закрывалась в семь вечера, хотя ранее работала до восьми. Ученики теперь обязаны быть в своих гостиных уже в полвосьмого, сразу после ужина, который Делла сегодня благополучно пропустила, чтобы подольше побыть в компании книг, за попытками решить нерешаемую головоломку. Могла бы забирать книги в спальню, чтобы не возвращаться потом до гостиной в одиночестве, но опасалась за их сохранность: раз даже тетрадь, которую она лелеяла годами, умудрились стащить… всё ещё не верилось, что можно было её просто потерять. Дописав за оставшееся время как можно больше, она запихнула принадлежности в сумку и поторопилась из библиотеки. Лучше бы ей добраться до подземелий как можно раньше, потому что после комендантского часа коридоры пустеют окончательно. А идти ей четыре этажа по этим своенравным лестницам, которые обожали менять направление, и по бесконечным коридорам, нередко мнимым, которые заводили учеников в тупики. Благо, люди как раз сейчас шли в свои гостиные, и коридоры ещё не пустовали, поэтому чувствовала она себя вполне комфортно, хотя перебирала ногами всё равно чуть быстрее, чем того требовалось. Оставалось преодолеть только первый этаж и дойти до лестниц, ведущих в подземелье — вот там-то и начнется полоса препятствий. Подземелья стали настоящей моральной пыточной. Это далеко не единственное место, где её могли бы убить, но антуражу позавидовали бы все фильмы ужасов вместе взятые. Со времён Макдональд жертв больше не было, так Делла себя успокаивала. Никаких нападений не было, а миновал ведь месяц. Всё и вовсе могло закончиться давным-давно, просто остановиться на двух жертвах... Ладно, эта наивная мантра, крутящаяся в голосе, все равно не слишком помогала. Всего этаж, всего один проклятый этаж… повторяла она вместо этого. Сейчас спустится на первый, там-то людей намного больше, и примкнет хвостом к потоку слизеринцев, идущих с ужина, доберется с ними через подземелья до гостиной, где снова будет видеть лица тех, кто совсем не против её смерти. Чтобы затем заснуть, смотря в ненавистный зеленый балдахин и думая о том, не убьет ли её никто за эту ночь. А утром заново. Примкнуть к горстке слизеринцев, лишь бы не одной, дойти до Большого зала, вцепиться клещами в когтевранцев, не отходить от них до тех пор, пока их не разлучит расписание. И снова. Коридоры, подземелья, кучки учеников, что, сами того не ведая, служили ей призрачным спасением. Которые все равно однажды могут не спасти. Снова и снова. Нескончаемый круговорот жалкого выживания в стенах школы. Как ей всё это надоело... Делла остановилась посреди разношерстного, немногочисленного потока учеников, бросив неуверенный взгляд на конец коридора. Её давно посещали эти мысли, но она все откладывала их на потом, потому что не желала иметь с ней ничего общего, как и любой разумный человек. Приближаться к ней было сродни пытке, и даже не каждый гриффиндорец готов был самоотверженно на такое пойти. Однако как ещё Делле докопаться до ещё хотя бы одной зацепки? Чтобы приблизиться хоть на шаг к прекращению этого непрекращающегося дурдома? Вечное копание в своих же старых записях ничего не даст, если не подпитывать их новой информацией, если не узнавать больше подробностей, если не бросаться в омут с головой. Это было её девизом жизни: в самое жерло вулкана не лезть, обходиться пространством по краям, — но невозможно разгадать эту головоломку, держась в стороне. Слишком мало сведений. Все её исследования на данный момент приравнивались к одной сотой процента информации, которая могла бы дать ей ответ. Конечно, наиглупейшим решением было бы пойти туда сейчас. Куда проще — завтра, при свете дня. Ещё лучше — с когтевранцами, чтоб не одной. Хотя она их не заставит… Она даже саму себя завтра не заставит. Это по вечерам обычно людей одолевает эта глупейшая решимость начать бегать по утрам, выучить латынь, спасти мир. Утром от этой решимости не останется и следа. Делла взглянула на наручные часы. У неё ещё семнадцать минут до часа икс. Успеет, если побежит. Ей нужно-то всего лишь спросить, а это недолго. Чем дольше думает, тем меньше у неё времени. Сомнения всегда съедают слишком много драгоценных минут. Делла повернулась и, придерживая лямку рюкзака, устремилась к концу коридора, против редкого потока учеников. Как гриффиндорка, — отозвался в голове голос человека, о котором она стала бы думать в последнюю очередь. Но именно эти слова, это слово, впечаталось особо глубоко, впилось в извилины, не желая выскребаться оттуда ни под каким предлогом. Да, так бы поступили скорее гриффиндорцы, чье безрассудство часто граничит с безмозглостью. Но Делла же не собирается целенаправленно подставляться? У неё есть время. Ей всего-то нужно будет пройти один этаж и немного подземелий, на это уйдет десять минут максимум, тем более если бежать. Около высоких дверей снова остановилась в нерешительности. Неизвестно, что стало с этим туалетом за столько лет. Может быть, он использует его как свое логово. Но не посреди вечера же, верно? Не до отбоя? Иногда, стоит признать, гриффиндорских черт ей не хватало. Чтобы не раздумывая — в пекло. Не растрачивая время на страх и колебания, на то, чтобы обдумать ситуацию со всех сторон, во всех ракурсах, каждую прореху на идиотском плане, которые теперь уже нет времени заполнить. Сжала палочку, нервно сглотнула и слабо толкнула дверь, которая отворилась с неприятным протяжным скрипом. Шагнула внутрь, внимательно осматривая пустое, плохо освещенное пространство. За стенами звучали голоса из коридоров, накрывая тонким, колючим, но каким-никаким одеялом спокойствия — замок еще полон жизни, не задремал, Делла в безопасности. У неё есть время, и это время она попусту тратить не собиралась. — Уоррен? — позвала она Миртл нарочито по фамилии — знала, что Плаксе этот вариант был куда больше по душе, ведь имя давно уже ассоциировалось в умах людей с неразделимой конструкцией «Плакса-Миртл». Обращение по фамилии её очеловечивало. Напоминало, что не всегда она была призраком, была и простой ученицей, имеющей не только плаксивое прозвище, но и фамилию, и историю, и чувства. Однако Делла сомневалась, что её это спасет от гнева Плаксы. — Уоррен, — позвала требовательней, всё также оставаясь как можно ближе к двери. Палочкой поочередно указывала на кабинки, заставляя их распахнуться, но все они оказались пусты. — Миртл Элизабет Уоррен, прошу тебя, выйди. Нужно поговорить. Делла снова взглянула на часы. Пятнадцать минут. Почему, когда ждешь окончания урока, минуты текут по часу, а когда, напротив, цепляешься за каждую секунду?.. Должно быть, полное обращение подействовало, потому что серая субстанция наконец вытекла из раковины и предстала перед Деллой в виде озлобленной девочки, скрестившей на груди руки. — Посмотрите-ка, кто здесь! — запричитала она. — Посмотрите-ка, кто почтил меня своим присутствием! Какая честь! — Уоррен… Миртл рывком подплыла к Делле ближе, почти вынудив дернуться. — Скучно стало? Дружки все побросали? С чего это ты обо мне вспомнила, мисс Важность?! Её голос напоминал отвратительный скрип металлом по стеклу. Делла стиснула зубы, подумав, не соврать ли, но Миртл же понимает, что пришла Делла явно не чтобы поинтересоваться, как у бывшей неживой подружки дела, и это только усугубит ситуацию. Сколько лет Делла не переступала порог этого туалета? С курса второго, вроде бы. Но у призраков же время явно течет иначе. И время, когда Делла наконец нашла себе нормальных, человеческих друзей, бросив привычку захаживать в заброшенный туалет, чтобы поболтать с единственным невраждебно настроенным существом, должно было пролететь либо незаметно, либо мучительно долго. — Что, новым дружкам не так уж нравится выслушивать твои жалобы? Не по душе твоя слизеринская суть? А я-то принимала тебя, слушала тебя, когда вздумается! — Да, да, Уоррен, ты была лучшей… и мне очень-очень жаль, что я так давно не заходила. Откровенная ложь, но что-то же нужно было делать. Делла аккуратно взглянула на часы. Именно в этот вечер, видимо, они решили устроить марафон, и минутная стрелка упорно соревновалась с секундной. — И сейчас мне очень нужна твоя помощь, — прямо заявила она, понимая, что нельзя больше терять минуты. — Так вот чего ты явилась! Ну конечно! — Да. Прости меня. Но кто, если не ты?.. Ты знаешь всё. Осведомленнее тебя в этом замке никого не найти. Ещё одна пропитанная несоизмеримой ложью лесть, но, вероятно, хотя бы отчасти сработало, потому что Миртл важно задрала подбородок. И сама тоже приподнялась в воздухе чуть выше, смотря на Деллу свысока. — Сначала скажи, чего тебе надо, а потом я уже подумаю, помочь ли. — Разумеется… ты же знаешь, что происходит в школе, верно? — спросила она, и Миртл, прищурившись, кивнула. — Я буду очень тебе признательна, если ты скажешь, не видела ли ты ничего, что могло бы помочь. Может, ты тоже свидетельствовала телам, или видела, как кто-нибудь бродит по ночам, или… — Или захаживает сюда, — закончила Миртл неожиданно. Делла подумала сперва, что ослышалась. Вглядывалась в серое лицо Миртл, не разбирая, может ли та шутить. Нет. Миртл не шутила. Бредовая мысль про инквизиторское логово оказывалась не настолько бредовой. Делла с трудом переборола желание панически заозираться, но она ведь уже проверяла кабинки, пока искала Миртл. Скрип двери бы услышала. Его сейчас нет. Он не стал бы заходить сейчас. Да и какова вероятность, что он ходит сюда регулярно? Что всё ещё ведет свою чудовищную деятельность? Какова вероятность, что они вовсе говорят об Инквизиторе? Зная Миртл... — Ты знаешь, кто он? — Может быть, знаю, может быть, нет… мне-то какое дело? Это ваши проблемы, смертных. Миртл, твою же мать. Нервы уже искрились от напряжения. Делла сжимала пальцами лямку кожаного рюкзака на плече до боли в костяшках и так же сильно — палочку в другой руке, почти до искр магии на конце. — Я понимаю, да… — состроила Делла смиренную мину. — Может быть, я могу что-нибудь сделать для тебя? — О-о, это уж точно нет! — заливисто рассмеялась Плакса, плавая по воздуху из стороны в сторону. — Оставь свои слизеринские штучки, эти свои сделки кому-нибудь другому, мне ничего от тебя не надо! Знаешь, что? Я буду только рада, если очередь дойдет до тебя! Делла едва не покачнулась. Сшибло неожиданностью и злостью, что обожгла лицо. В этом замке что, все ждут её смерти? Но безжизненные черты Миртл не отображали ледяной ненависти, с которой обычно разбрасываются пожеланиями смерти. Подплыла совсем близко, оказавшись к Делле лицом к лицу. — Ведь тогда ты тоже можешь стать призраком, — сказала она, беззаботно, будто играючи наклонив голову набок. — Поселишься со мной в туалете. Будь Миртл материальна, Делла бы её ударила, хотя никогда не была сильна настолько, чтобы ввязываться в драки, и настолько же наивна, чтобы верить, будто смогла бы эту драку выиграть. — Это только что было пожелание моей смерти? — уточнила Делла. — Не то чтобы… — Ты буквально пожелала мне смерти, и я не уверена, что директору понравится тот факт, что призрак его школы раскидывается угрозами ученикам. — Что? Нет, но я же не угрожала… — Растерянность Миртл сменилась недоверием. Бесцветные глаза под стеклами очков прищурились. Думает, Делла блефует? — Да ты не станешь… — Не стану? Это же «слизеринские штучки» — стукачить на всех, разве не ты говорила? Если бы только это сработало ещё... Слова никогда ничего не значили. Делла может пойти и доложить всё Дамблдору, но он и бровью не поведет. Ему не до учеников. Тем более до чьих-то там слов, пустых угроз или пожеланий смерти. Если бы это имело для него значение, Делла давным-давно высказала бы всё о словесных нападках слизеринцев, но куда уж там... это ничего не даст. А Миртл была слишком напугана мыслью быть изгнанной из замка, чтобы усомниться. В конце концов, она всего лишь четырнадцатилетняя затравленная девочка. — Чертова Айвз! — пронзительно закричала Миртл ей в лицо и прошла насквозь, специально, чтобы Деллу передернуло — как окатило ледяной водой. Самое ненавистное чувство из всех. И еще раз. Теперь уже обратно, чтобы снова оказаться к Делле лицом к лицу. К Делле, которая едва стояла на ногах от знакомого ощущения обволакивающего каждый дюйм кожи холода. Миртл знала, чем бить, даже если делала это неосознанно. — Ненавижу тебя! — Расскажи про Инквизитора, — голос Деллы сухой и нетерпимый, вперила злой взгляд в призрака, даже не моргая. — Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — Уоррен… У Деллы не было на это всё времени. Минуты всё шли и шли, одна текла за другой, соревновались за первенство, исчезали стремительно и безвозвратно. Делла могла бы просто развернуться и помчаться прочь, пока еще есть время, но оставалось только дожать совсем немного… если она вернется сюда уже потом, Миртл всё обдумает и передумает. — Какая же ты мерзкая! — продолжала та кричать, заливая пустой туалет напрасной желчью. Делле плевать, что бы Миртл ни собиралась сказать. — Это ведь то, что ты делаешь! Всегда! Пользуешься людьми и бросаешь их потом! Подбираешь только когда тебе что-то нужно! Ты и с пуффендуйцами так же сделала! И с когтевранцами сделаешь! Закончишь школу и забудешь! Они нужны тебе только чтобы ты не чувствовала себя изгоем, но ты этого заслуживаешь, заслуживаешь, чтоб от тебя шарахались, как шарахались от меня, это несправедливо, что своими гадкими методами ты отыскала себе друзей! А я, а об меня!.. а об меня вытирали ноги! И теперь ты тоже! Ты, ты, отвратительная… — Уоррен, — оборвала Делла её холодно, сознательно не пропуская все озвученные слова через свои мысли. Подумает об этом потом. Запасенные минуты не рассчитаны на истерики и разборки. — Об Инквизиторе, сейчас же. Или я иду к директору. Миртл сжала ладони в кулаки и нервно зажевала губу, хотя, казалось бы, что там жевать, ни плоти ни крови... — Я не знаю, кто он. — Уоррен… — ещё немного, и Делла потеряет смысл слова «Уоррен», так часто оно срывалось с языка за последние минуты. — Я не лгу! Он заходит сюда, но заходит в маске, возится с какими-то пергаментами и склянками, иногда просто сидит и сидит, ничего не делает. Уж не знаю, маньяк ли это, но кто б еще стал ходить в маске? — И ты никому не рассказала про то, что он регулярно приходит сюда? Никому и словом не обмолвилась? Об его отличительных признаках? Черт возьми, Миртл! Да даже его рост и телосложение!.. Помогло бы всё что угодно. Любая информация, любой жалкий клочок сведений. — Я… — оборонительно начала Миртл, и тут же поежилась, обнимая себя руками. Неожиданно призналась, отведя взгляд: — Я боюсь его. — Ты же уже умерла. С чего тебе его бояться? — Он угрожал мне! — снова вспыхнула злостью, защищаясь. Подлетела выше, почти к самому потолку. — Когда застал меня здесь! Пригрозил проклятьем, действующим на призраков… знаешь ли, я не хотела проверять, может ли он! — То есть ты знаешь его голос? — Нет… — Да черт тебя дери, Уоррен! — Не лгу я, не лгу, правда! — почти завизжала она. — Он меняет голос, я не знаю, как! Ни на один голос не было похоже! И, как выглядит он, сказать не могу, я старалась не смотреть, и вообще, уходить, пока он здесь… он жуткий, от него веет чем-то таким, не знаю, гибельным, он пугает… Делла глубоко вздохнула, пытаясь вместе с воздухом впустить и спокойствие, чтобы в полной мере переварить информацию. Ей придется доложить об этом директору, он закроет туалет, и убийца потеряет свое укромное логово. Это уже частично победа. И в противоречие этой мысли, в наказ никогда не радуйся раньше времени — звон колоколов. Ударяющий так громко и болезненно, как если бы звучал прямо в голове, как если бы свинцовый язык колокола находился в черепе, сталкиваясь с его стенками, а не металлическими. С жестокой бескомпромиссностью сообщая — время вышло. Делла не позволила панике разрастись с каждым ударом колокола, мысленно схватила её на первом ударе и сжала до мельчайших размеров, спрятав глубоко. Рано паниковать. Ещё не всё выяснила. Потом уже наступит время умирать от ужаса. — Как часто он сюда приходит? — вопрос прозвучал кошмарно из-за аккомпанемента в виде звона, всё не перестающего оповещать, что все ученики обязаны быть в своих гостиных. — Не могу сказать точно... точнее... впервые пришел в тот день, как убили первого мальчика. Потом — регулярно… хотя после смерти гриффиндорской девочки почти прекратил, едва появлялся, если не считать… — Если не считать что? Миртл замялась. Повела плечами, словно говоря «неважно». — Уоррен, когда в последний раз он здесь был? Снова замолкла, не желая признаваться. Во рту пересохло нещадно. И пересохшими губами: — Говори! — Сегодня днем. Сердце упало вниз. Валялось теперь в ногах, бескровное, безжизненное, пока Делла неверяще смотрела на призрака, ища в ней хоть что-то, хоть намек на злую несмешную шутку, хоть щепотку несерьезности. Какова вероятность, что он ходит сюда регулярно? Что всё ещё ведет свою чудовищную деятельность? Потрясающе! Хотела ответов? Получила! Делла всё-таки заозиралась, на случай, если он мог пробраться бесшумно, пока она стояла спиной к двери, но туалет оказался всё так же пугающе пуст. Миртл что-то скулила на фоне о том, чтобы Делла не рассказывала директору ни о чем. А Делла сверлила взглядом наручные часы, как будто не слышала до этого все эти громоподобные удары, беспощадно разносящиеся по всему замку. Хогвартс отправился на покой, затаился. А Делла — одна, посреди логова инквизиторской твари. Она едва не рассмеялась истерически. Хотела узнать информацию, броситься в омут с головой? Бросилась! Довольна? Сама же загнала себя в ловушку, ступила ногой в капкан самовольно. Мозг работал лихорадочно. Работал, работал, работал... Можно попросить Миртл — если эта сволочь теперь её послушает! — отправиться к профессорам, чтобы те встретили Деллу и проводили до гостиной. Но тогда она останется здесь одна, в норе маньяка, пока не придет кто-то из профессоров. Может, дождаться здесь это чудовище, если он сейчас где-то там бродит? Спрятаться, оглушить, пока он не ожидает? Он ведь, верно, думает, что все уже в своих гостиных, а про его убежище никто же не знает… Это чересчур по-гриффиндорски. Её лимит безрассудных поступков на сегодня уже исчерпан. Сталкиваться с серийным убийцей лицом к лицу, даже имея преимущество в виде внезапности — вот уж нет, ни за что. А идти одной до подземелий — как будто не рискованно? Вполне безопасно? Коридоры патрулируют учителя. Делла обязательно в скором времени натолкнется на кого-нибудь из них, просто нужно быть готовой, что натолкнуться она может не только на профессора. Но любую возню услышат же? Он же убивает удушающим. У неё будут минуты на то, чтобы что-то сделать, если только ужас не отнимет у неё рассудок. Делла как можно крепче сжала палочку, прокручивая в голове все известные оборонительные и нападающие проклятья. Господи, пожалуйста, пусть ей это не пригодится… И толкнула дверь, которая своим мерзким скрипом оживила в памяти все знакомые ей фильмы ужасов, по закону жанра начинающиеся так же. Казалось бы, всё то же, как и когда она заходила. Тот же освещенный свечами коридор, только теперь пустой и безмолвный настолько, что веяло кладбищенским холодом. Свечи освещали не всё пространство, лишь указывали дорогу, но это лучше, чем если бы потушены были все вовсе — потушатся окончательно они только после отбоя, когда ученики будут вынуждены покинуть и гостиную тоже, чтобы разойтись по постелям. Делла пошла увереннее, чем опасалась. Боялась, что ноги ей совсем откажут. Шла, продолжая прокручивать в голове проклятья. Шла, прислушиваясь к каждому звуку, вздрагивая, но продолжая идти. Шла, все время озираясь. Взгляд шарил по каждому уголку холодных неприветливых стен. Миновала все ступени лестницы, судорожно вцепляясь пальцами в перила и вечно оборачиваясь, нет ли никого — скинуть её с такой высоты, с этих вечно меняющих положение лестниц, было бы запросто. Взглянула на часы: ещё не так уж и поздно. Она вполне может наткнуться на жалкую горстку смельчаков, которым не страшен ни Инквизитор, ни суровая отработка за несоблюдение комендантского часа. Делла была готова на любое наказание, лишь бы только встретить кого-то из учителей, не оставаться одной, добрести до гостиной целой и невредимой. Как она будет идти в подземельях? Если даже здесь, в обычных школьных коридорах, еле дышит. Она умрет там от остановки сердца, стоит ей услышать хоть шорох. А пока шла. Поворачивала за нескончаемые углы, затаив дыхание, и мысленно благодарила каждый раз, когда не видела никакой фигуры в маске. Успокаивала себя лишь мыслью, что все еще не подтвержден мотив, пускай вся школа, да и Делла в том числе, убеждена в цели маньяка. Но это ведь все еще может быть не фанатик, повернутый на чистоте крови. Может, Делла ему вовсе не сдалась… Послышался чей-то голос вдалеке. Делла дрогнула, окаменела, подошвы тут же будто пригвоздило к полу. С трудом не рванула обратно, борясь с желанием убежать, спрятаться, но в итоге всё стояла на месте, вслушиваясь, с большим трудом, потому что пульс в висках оглушал. Вслушивалась... Быть не может. Это профессор Бабблинг? Вдобавок с кем-то говорила. Несколько учителей... Неужели всё так просто? В чем подвох? Неверие вперемешку с облегчением почти отняло рассудок. Неужели этот ужасный путь позади? Ноги сами понесли вперед. Нужно всего лишь преодолеть один из витков коридора, повернуть за угол. Немного... Делла едва не вскрикнула, когда почувствовала болезненную хватку. Позвонки хрустнули от того, как резко её потянули в сторону, в кромешную тень. Чья-то ладонь накрыла ей рот, и вторая сомкнулась на запястье, отводя руку в сторону и ударяя об стену, отчего из палочки успели прыснуть лишь несколько жалких искр. Жар ударил в кровь. Делла даже не осилила попытку выбраться из хватки, тело парализовало ужасом, и она лишь смотрела распахнутыми глазами прямо перед собой, с трудом различая слишком хорошо знакомое лицо. Какого черта? Сердце почти больно барабанило по ребрам. В его темных серых глазах читалось убедительное предостережение, а пальцы до боли сжимали запястье, не давая шевельнуть рукой и взмахнуть палочкой, чтобы оттолкнуть. Её частое дыхание опаляло ему ладонь, все также крепко зажимающую ей рот. Звук шагов приближался вместе с голосами. Голоса встревоженные, но Делла не различала слов, не могла из потока речи вычленить смысл, с трудом сосредотачивалась на том, чтобы хотя бы не потерять сознание. Потому что она дрожала, и в глазах темнело, и сердце грозилось выпрыгнуть из груди, а Блэк только крепче прижимал её к стене, так, что шероховатая гладь стены чувствовалась каждой костью, впиваясь в спину. Вжимал её своим телом так плотно и больно, что она слышала его сердцебиение — не менее безумное, чем у Деллы. Неужели он бывает таким живым? Эта вечная ледяная статуя? Кожа к коже. Так близко. Ни разу в жизни он к ней не прикасался. Оцепенение все не проходило, и она не могла попытаться оттолкнуть его и сомневалась, что вовсе смогла бы, даже если попробовать — он сильнее её. А Бабблинг с Вектор и Флитвиком уже миновали их, и, пока они проходили совсем близко, Делла почувствовала, как дыхание Блэка, до этого едва ощутимо касающееся её волос, затаилось. — Если уж бродишь после звонка, — говорил он совсем-совсем тихо, когда голоса профессоров совсем растаяли вдалеке, шептал прямо на ухо, отчего по телу прокатилась судорогой новая волна дрожи. Чеканил, цедил каждое слово, так, словно каждое причиняло ему физическую боль, и только сейчас Делла почувствовала, что и он мелко дрожит тоже, — имей мозг не попадаться так. Или у тебя в запасе миллион баллов для факультета? Делла не верила своему слуху. Тому, что Блэк правда сказал это. Наконец ожила, сбросив с себя остатки онемения, и кое-как толкнула его от себя, впечатывая в удар всю злость — Блэк и не сопротивлялся. Отпрянул от неё. Делла всё-таки оглянулась, тая ничтожно крохотную надежду. Но, конечно, профессора уже невозвратно исчезли в темноте коридоров. — Ты из-за этого устроил этот цирк? — против воли повысила тон, обжигая Блэка яростным взглядом. — Из-за гребаных баллов? — Я не намерен проигрывать в этом году Гриффиндору только лишь из-за твоих выходок. Он говорил это с едва заметной одышкой, как будто до этого бежал, или отбивался, или страдал головокружением. Да что с ним такое? Какие к черту баллы? Сейчас? Рехнулся? Делла ничего не понимала. Запустила пальцы в волосы, сжимая, пытаясь осознать. Он только что отнял у неё возможность обрести наконец хотя бы ненадолго чувство безопасности. Оставил её с собой наедине в этих темных коридорах, с ним, одним из претендентов на роль маньяка. Из-за баллов? Да какого вообще... Делла хотела высказать ему всё, вылить всю желчь, но почему-то осеклась. Окинула снова его цепким взглядом. Без мантии. Слизеринский галстук, обычно затянутый так туго, сейчас болтался на полурасстегнутом воротнике. Одышка постепенно проходила, Блэк заметно пытался её одолеть, но все равно оставался бледен, и на лбу выступила испарина. Что за чертовщина… — Ты-то почему не в гостиной? — спросила, уже заведомо готовясь, что ответа не дождется. — Я староста, — напомнил очевидное. — Со старост сняли патрулирование уже как несколько недель. Блэк будто сам забыл об этом, таким задумчивым был его взгляд. С ним что-то не так. Он явно где-то глубоко в себе, не здесь. И копаясь на дне в глубине себя, не сводил взгляда с Деллы, как будто выискивал и в ней что-то, как будто ощупывал изнутри ледяными руками, оставляя на внутренностях изморозь. У него всегда были настолько темные, практически черные, круги под глазами? Оттеняющие серые глаза, которые обычно казались льдом, но сейчас весь лед в них растаял, превратившись в блестящее, плавленное, такое, что обжечься можно, серебро. Когда Делла услышала его смешок в этой могильной тишине, с трудом не вздрогнула. — Хорошо. Каюсь, — кивнул он с таким видом, словно его правда поймали с поличным, и скрывать уже смешно. — Я следил за учителями. — Зачем? — О, детектив Айвз решила устроить мне допрос? Как же он не был похож на обычного Блэка. Тон, взгляд, вид. Всё другое. На секунду задумалась, не пьян ли он. Но, когда он стоял к ней намного ближе — сейчас-то она выдерживала несколько ярдов дистанции, на всякий случай, — запаха спиртного в его дыхании не было. Делла чуть прищурилась, и он распознал это за неозвученный вопрос. Сознался: — Быть может, я тоже хочу разгадать, что кроется под инквизиторским именем? — Ты?.. — Да, Айвз, представь себе. Это было бы неплохим примечанием к любому резюме, в семнадцать лет уже разгадать личность серийного убийцы. Так что, вот, брожу, наблюдаю за учителями. Уж мне-то Инквизитора бояться незачем, не так ли? Неубедительно. Абсолютно. Он, конечно, вполне казался тем, кто мог бы заниматься такой бессмыслицей только чтобы потешить своё эго и в очередной раз выпендриться перед обществом, но верилось с огромнейшей натяжкой. — И как успехи? — с неприкрытой иронией. — Пока не появилась ты — вполне неплохо. — Он посмотрел в сторону коридора, где исчезли преподаватели. Как будто намеревался продолжить свое расследование, но затем вспомнил о существовании обузы на его шее, посмотрел на Деллу с едва уловимым раздражением. — Пошли, отведу тебя в гостиную. Если тебя зарежут в темноте, достанется мне. Идти с ним. В подземелья. Где царил полумрак и не было картин, а ближайший возможный свидетель — Кровавый Барон. В голове бессвязно боролись две стороны. Первая — эта перспектива, пойти с ним, казалась явно лучше затеи идти в подземелья одной. Как-никак, Блэк — староста Слизерина, человек, с которым она училась бок о бок шесть с половиной лет... не стал же бы он?.. будь он правда?.. Да и мог ли это вовсе быть он? Его не было в Хогсмиде. Он не сделал с ней ничего в тот осенний день, когда была возможность избавиться от нее без последствий, не столкнул с высоты и не задушил в темноте. — Я к учителям. К чёрту эти риски... Он, не он, убил бы, не убил бы... плевать. С ним она вниз не пойдет. — Не глупи. Будь я Инквизитором, убил бы тебя давным-давно. Или просто ожидал подходящего момента. А этот — наиболее подходящий из возможных. Да, он не был в Хогсмиде, но он может и не быть непосредственно убийцей. Быть лишь косвенно к этому причастным. Это ничем не лучше. Или вовсе — мог всё-таки быть там, просто пробраться тайно. Делла ненавидела эту неизвестность. Ненавидела невозможность заглянуть ему в голову, пробиться через эту серость в его глазах и счесть всё, что у него на уме. Может, он с детства убивает маглорожденных младенцев в качестве досуга? Что только не говорят порой о семье Блэков... никогда не знаешь, верны ли абсурдные слухи. Может, он покрывает Крауча, который сейчас, где-нибудь за очередным витком замка, перекрывает кислород очередной жертве? Задерживает Деллу, чтобы не было свидетелей. Может, Блэк сам прямо сейчас направлялся в туалет Миртл, в свое жуткое логово, после очередного убийства? Он шагнул к ней расслабленно, но Делла выставила перед собой палочку, вынуждая его замереть и раздраженно вздохнуть, как будто имел дело с капризным ребенком. Только это обнадеживало — у Деллы в руке палочка. У Блэка она, видимо, в кармане. Его руки пусты. Перевес сил пока что за Деллой, на случай, если вдруг все её мрачные теории окажутся верны. — Ты понимаешь, сколько баллов снимут со Слизерина, если ты пойдешь и покажешься учителям? — Да плевать мне на баллы, пусть хоть в минус уйдет. Я не пойду с тобой в подземелья. То, каким взглядом он её ударил, паршивее любого проклятья. — Айвз. И тон. Подстать взгляду. Черт возьми... Когда этот бесконечный вечер уже закончится? За что ей это всё? Что её дёрнуло идти к Миртл? Но, если бы не пошла, не узнала бы про инквизиторскую обитель. Дожить бы ещё, чтобы эта информация хоть как-то пригодилась... Его взгляд съедал изнутри, давил на голову, как приказ, подобно Империусу. И, господи, как же захотелось просто повиноваться. Сдаться. Пойти с чертовым Блэком в чертовы подземелья, потому что, казалось, в противном случае он попросту потащит её за волосы. Неужели из-за каких-то баллов? Неизвестно, это было голосом храбрости или, наоборот, несусветной трусости, но Делла уперлась. Едва заметно покачала головой. Не пойдет. Блэк со вздохом опустил голову, вперившись усталым взглядом в пол, сдаваясь, и тоже качнул головой, будто её пародируя. — Ладно, — согласился он, и уголок его губ заметно дрогнул. — К учителям так к учителям. Но объясняться будешь сама. Все последствия — на тебе, Айвз, я тебя предупреждал. Эти слова, самые обычные, повседневные, в этом полумраке и в этой тишине прозвучали зловеще. Делле отчаянно захотелось копнуть глубже, содрать эту отчужденную корку, понять, что на самом деле скрывается за этими простыми словами, но подумала, не становится ли уже параноиком, видя везде то, чего нет. — Ты пойдешь со мной? — уточнила с сомнением. — Я же сказал, что одну тебя не оставлю. Ты, какой бы безмозглой гриффиндоркой ни была, под моей ответственностью. Делла едва не фыркнула. Ну да. Гриффиндорка, которая с трудом сдерживала дрожь, смотря в эти потемневшие, блестящие, злые глаза. Он её трусость ложно принял за гриффиндорскую принципиальность? Или просто хотел надавить на больное? — Ты впереди, — сказала она, указав палочкой в ту сторону, где уже вечность назад были слышны голоса учителей. — Я не собираюсь идти к тебе спиной. Блэк рассмеялся, так, как будто сдавали нервы. Как будто он был в шаге от истерики, и его полный непонятного огня взгляд тому соответствовал. Делла скривилась. Ей сейчас точно не до смеха, насколько бы нервы ни были перетянуты в тугие узлы. Блэк только направился молча вдоль коридора. Делла едва слышно выдохнула, двинувшись за ним, но палочку сжимала всё так же крепко. В какой момент стало обыденностью бояться своих же однокурсников? Старосту школы, старосту её же факультета? Бояться до ужаса, до бешеного сердцебиения, до жара по всему телу... Зато даже перестала озираться, сам коридор перестал её пугать, весь страх сжался до одной только точки, бредущей впереди. Всё её внимание было сосредоточено лишь на его спине, непривычно обтянутой только белоснежной рубашкой. Ни жилетки, ни мантии, только зеленый галстук выглядывал из-под воротника. Он всегда ходил по форме... Делла следила за каждым его шагом и каждым поворотом, не собираясь бездумно следовать за ним. И, когда он завернул к лестнице, остановилась: — Бабблинг шла точно не туда. Блэк обернулся на неё с такой утомленностью, словно Делла уже успела вытрепать ему все имеющиеся у него нервы. — На втором этаже дежурят Макгонагалл и Бинс. Ты же к учителям собиралась? — Но Бабблинг ближе. Как ребенок. Заладила. Сама понимала, как уже выглядит, но иначе не могла. Он снова взглянул в ту сторону, где скрылась именно Бабблинг. И посмотрел на Деллу, посмотрел неожиданно серьезно, вся насмешливость и нездоровая веселость выветрилась без следа в том взгляде, которым он ее одарил, и тоне, которым сказал: — Тебе не показалось, что они были чем-то взволнованы? Когда проходили. Может быть, не стоит сейчас их дергать. В этих словах, возможно, крылась правда, но Делла устала. И не верила ему. Не собиралась идти туда, куда предлагал он, возвращаться на лестницы, где её запросто столкнуть. Лучше Делла будет упертым параноиком, чем мертвой. Мотнула головой, смотря ему прямо в глаза, которых он всё не сводил с неё, так непривычно и неправильно. — Как хочешь, — безразлично повел он плечами. — Мне-то что? И невозмутимо побрел дальше. Делла — всё так же за ним. Теперь уже с каким-то непонятным осадком внутри, потеснившим до этого правящий там единолично страх. Что Блэк мог иметь в виду? Почему выглядел так измученно, как будто на его плечи давила вся тяжесть мира? Почему он на самом деле в коридорах? Её размышления разбились о его спину, замершую от неожиданности после одного из поворотов. Разбились о некоторое столпотворение профессоров, которые тут же умолкли и повернули головы на учеников-нарушителей. И сердце замерло вместе с оцепеневшим Блэком, замерло вместе с ужасом и растерянностью в глазах профессоров. Блэк, уже высмотрев что-то, поднял руку, чуть заведя её за спину, говоря этим Делле не приближаться. Делла наоборот, против воли, будто по инерции, как если бы вперед тянул невидимый трос, сделала пару шагов вперед. Безотрывно смотрела профессорам в ноги, пытаясь разглядеть... Они что-то говорили. Что-то про то, чтобы прямо сейчас же они вдвоем шли обратно, Делла даже не могла разобрать тон и окраску их голосов, ругали ли её сейчас или... различила лишь один его голос, который, находясь куда ближе остальных, так отчетливо порезал слух: — Айвз, не смотри. И в любой иной ситуации она бы правда не смотрела, послушала бы его и собственный голос разума, ведь уже осознала, что случилось, и видеть ей это не нужно. Ни к чему. Отвернулась бы тут же, помчалась бы отсюда, как можно дальше. Но она разглядела. В прорехе между учителями. Знакомую обувь. Блэк схватил её за руку, но Делла выдернула, пробравшись между рядом учителей, что всё говорили ей что-то, говорили, говорили, предупреждали, приказывали уйти или что-то… Делла всё смотрела, не моргая, всё тело окаменело, как и то, которое распласталось на полу, и в легких — ни глотка воздуха. Ещё шаг, и кровь, растекшаяся по полу темным пятном, коснулась носков туфель. Почему кровь?.. если?.. обычно ведь не... Стало так трудно и больно дышать. Стены замка расплылись, стянулись, окружая со всех сторон, давили, раздавливая рассудок и сердце в клочья, ошметки, месиво, которое не билось больше, не было способно даже дрогнуть, откликнуться. И слез не было, ничего не было. Душу вытащили и прокрутили в мясорубке, пока Делла всё поддавалась упрямо неверию, непониманию, нежеланию принимать и понимать, пока вглядывалась в такую хрупкую, размякшую, будто просто уставшую и спящую, но с открытыми глазами, не дышащую, и кровь... так много крови. Голову закружило, и Деллу качнуло в сторону, ноги подкосились, опуская её в алую жидкость, от которой чуть не вывернуло тут же. Закричала бы в ужасе, если бы была способна разлепить пересохшие губы, издать хоть один хриплый звук. Рука, которой она потянулась к телу, дрожала безумно. Коснулась темных волос, заплетенных в косу. Всё та же коса, те же серо-голубые глаза, теперь уже остекленевшие, смотрящие в потолок. Милые, почти детские черты, искаженные ужасом, окаменевшие и серые, подобно статуе. Бледные губы, окрашенные красным. И вспоротое горло, так глубоко и жутко, в мясо. — Соф… — вырвалось у неё почти беззвучно, и только тогда и ком появился, и задрожала сдавленная ужасом глотка. Делла чувствовала чьи-то руки, кто-то пытался то ли поднять её на ноги, то ли поддержать, она ничего не понимала, не позволяла себя отцепить от тела, вцепилась мертвой хваткой в когтевранскую мантию, запятнанную кровью, давясь сдавленными всхлипами где-то там, на дне легких, под желчью, щелочью, кислотой. Кровь впитывалась в одежду, касаясь колен густым, неправильным, мерзким теплом. Делла согнулась над чужой замершей грудной клеткой, прислонилась лбом, будто всё ещё надеясь услышать либо дыхание, либо биение сердца. Но, конечно... конечно, ничего не слышала. Ни дыхания, ни сердца.