Johnny I Hardly Knew Ye

1998-1997 В Белфасте все больше тварей, карантин ужесточают, и каждый день после возвращения на базу им едва не в жопу лазят, проверяя на укусы и раны. Два года назад можно было спокойно пройти по улице, сейчас суки бродят толпами, и ходить приходится крышами. Не лучшие воспоминания. Среди мерзкого, еле ползающего гнилья попадается и много свежака, мужчины, женщины, дети, откуда они пришли, кто же их знает. А они уже и не скажут. Их отстреливают в первую очередь, злые, голодные, они бросаются на стены домов, пытаются ползти, цепляясь пальцами, и остается только благодарить их дохлые мозги, что все же думать они больше не умеют. Старые заграждения сыпятся, патрули ходят постоянно и всё равно зомбаки просачиваются на «чистую» территорию. Слишком большой кусок отхватили. Мёрдок считает, что лучше было бы сократить площадь, но жителей слишком много и все привыкли к комфорту. Аристократы хуевы. То, что их комфорт это бесконечные вылазки и патрули им похуй. Мёрдоку – нет. И за это «нет» у него уже третья за этот год гауптвахта. Стиви, бессменный и самый лучший друг, кидает сквозь решетку сигареты, и сидеть в сырой каморке становится проще. Может если бы Мёрдок был один, он бы ушел. Винтовка в руках, патроны и целая Ирландия на горизонте. Но есть Лиам. Ему сейчас тринадцать, сложный возраст. Мёрдок ожидал, что Лиам пустится во все тяжкие, но нет. Даже не курит, не говоря уж о выпивке. Удивительно правильный подросток, хоть в рамочку и на стену. Сложность же в том, что Лиам не одобряет. Его, Мёрдока. Все его тянет к белым заборчикам, семейной жизни и прочему дерьму. Он не нудит, нотаций не читает, но не одобряет. Зарылся в книги, учится на врача, брать в руки оружие не хочет. Мёрдок от этого волей-неволей вспоминает Кирка и как тот любил оружие. Впрочем, Мёрдок даже рад, оружие – это риск, скальпель в эти времена безопаснее и нужнее. Сам Мёрдок о профессии даже не думал и тихо гордиться братом. Что он будет делать, если вдруг настанет мир, Мёрдок не знает, мира пока на горизонте не видно, а вот все новые волны зомбаков – еще как. Решетка звякает и мерзко скрипит. - МакАлистер, на выход. В шесть утра еще темно, Мёрдок зевает и собирает винтовку, дуя на мерзнущие пальцы. То ли ядерная весна, то ли просто херовая, но в мае еще подмораживало и все ждут тепла, наконец. Когда тепло, твари гниют быстрее, становятся медленнее, неповоротливее, не так быстро реагируют. А сейчас человека за квартал чуют. Хорошо хоть мозг нерабочий, кроме «жрать» ничего больше не продуцирует. Перед казармами уже выстраиваются остальные, такие же сонные и зевающие. И нахера их в такую рань погнали? Днем бы может потеплело, было бы куда безопаснее. - Построились! Вот и командир, Стиви тычет Мёрдока в спину, тишком сует в карман шоколад, где только достает? Сладкое Мёрдок не очень любит, но завтрака ему явно не светит, лучше уж иметь хоть что-то. - В третьем прорыв, на второй линии. Судя по лицам… охуели все. - Так, почему только сейчас выходим, там же гражданские… И удивляется не он один. - Надеялись успеть до второй линии. Вторую прошли буквально пару часов назад. Вот, будто стая саранчи залетела, ерунда какая, заделать надеялись они. Рука просто тянется к лицу. В строю шепот. Вторая линия в третьем – это по сути ничего, мусор кучами, для волны голодных тварей так особенно. Каждый квартал окружен двумя, весь район – тремя. Баррикады из всего подряд, включая сами дома как естественное заграждение. Вторая линия – значит они уже в квартале, среди людей. - Заглохли все и выступаем! Но третий сектор за стенами, новый, еще не обжитой и не окруженный нормальной защитой, гражданских там хватает, военных нет, шведский стол толпе голодный тварей. Хуевая ситуация, и судя по всему, так думает не только Мёрдок. Раз-два и на крышу, там уже давно наведены мосты между улицами и переулками, удобно и безопасно. Смотреть вверх зомби пока не научились. До третьего доходят за двадцать минут, еще пять тратят на то, чтобы понять – опоздали. И твари уже в квартале. Голодные твари рядом со своим шведским столом. Пока еще не критично, пока можно запросто вывести людей поверху. В дома твари попадут далеко не сразу, наученные горьким опытом, люди давно уже забивают окна и двери. Сектор потеряют, ну и хуй с ним. Командир кусает губы, смотрит вниз. - К херам. Убирайте мосты. - Эээ… командир, а эти как же? Хуйня приказ, сектор хотят бросить, это ясно, а с нынешним дефицитом еды эти из третьего никому не нужны, все это понятно, но все равно тошно, пусть и не благородные сэры тут на крышах собрались. Но стать тем, кто вот так отправит мертвякам на пир людей? Через зону карантина они не переберутся, либо в пасть тварям, либо под огонь своих. Бойцы переговариваются, время поджимает, скоро кто-нибудь проснется, начнется паника. А внизу уже слышен хриплый вой и глухой стук о дерево, мертвяки бьются о двери и стены, пытаясь добраться до вожделенного мяса. - Приказы не обсуждать! - Но люди же… - Уходим! Алан, самый старый член команды первым разворачивается и идет, не к мостам, к домам. Командир вскидывает пистолет. Мёрдок бьет его прикладом в висок. Рука как-то сама… Тот стоит секунд десять, и падает вниз, тишина оглушительная. Мёрдок пожимает плечами. Алан откашливается, кивает благодарственно. - Может, начнем уже? На лежащее внизу тело, к которому уже подбираются твари, никто не смотрит. Людей они выводят, хоть и не без проблем, истерящих дамочек и детей просто берут в охапку и утаскивают, еще не хватало нянчится. А что делать дальше никто не знает. Законы военного времени, трибунал, все дела, вот такая вот херня. Не хочется, а надо. На базу возвращаются медленно, раз пять проверив границы между зоной и третьим, люди, выведенные из сектора мрачно молчат. Делать нечего и им приходиться возвращаться. На базе уже успели узнать, небось из вышек суки подлые сообщили. Во дворе ждут, с оружием. Даже командующий на крыльце стоит, вот уж честь. - Арестовать. Вот так вот сразу. Бойцы вскидывают оружие, и Мёрдок тоже кладет руку на винтовку, снимает ремень с плеча. Генерал тушуется. - Людей же спасли. А то им люди важны, а то этот генерал не знает о приказе. - Нарушили приказ, допустили гибель командира. Надрывается как из-за спин охраны. Мёрдок злится и у него все меньше причин, чтобы оставаться в этом дерьме. Патовая ситуация, стрелять тут все умеют. Генерал тоже понимает, смотрит задумчиво. - Лично я не против и уйти. В тишине – как гром среди ясного неба. Мёрдоку реально похер, Белфаст ему надоел. Точнее эти игрища вокруг простой и однозначной ситуации. Что ж этим дерьмоедам от политики все не сидится. Уже и от власти той клочок земли и горстка людей, а вот поди ж ты. - Ну и я с тобой тогда. Стиви – идиот. - Да и я. И Алан тоже… - И я! - Я тоже! - Точно, пусть Мёрдок командует! Ну, охуеть… *** С ним уходит сорок восемь человек, в основном такие же как он, но есть и гражданские. Лиам так и вовсе сманивает к нему половину медкурса. Как и чем он их уговаривал неизвестно, но эти юные медики буквально пылают энтузиазмом, аж страшно. До осени они живут в Данберри, Мёрдок может и предпочел бы убраться из Белфаста подальше, но рисковать людьми не хочет. Раз уж они все ему доверяют. Грязный район, тварей много, но они устраиваются вполне с удобством. Большой торговый центр как основная база, небольшой склад из третьего – его они обчистили по дороге, парк. Даже странно, что их не трогают, может боятся, а может своих проблем хватает. Самая большая проблема Мёрдока – это боеприпасы. Они обшаривают каждый полицейский участок, куда еще не дотянулись эти бляди из порта. Улов есть, хотя меньше чем хотелось бы. Он ожидает недовольства, скандалов, отчасти потому еще не уходит из Белфаста. Лучше уж будет сразу отправить таких обратно. Но люди спокойны, не жалуются. Подчиняются ему в его двадцать два. Значит так и надо, Мёрдок принимает это как должное. Самое главное сейчас – это решить куда идти. Двум группировкам в Белфасте будет тесно, это уже и сейчас ясно. Портовые пробуют на зуб третий сектор, слишком близко к Данберри, слишком опасно. Сорок восемь против нескольких сотен. Херовая арифметика. Лиама Мёрдок находит на крыше, за вентиляционным коробом, с сигаретой в зубах. Он смутно думает, что отец бы не одобрил, возможно, прочитал бы нотацию, но Мёрдок молча прикуривает и садиться рядом. - Ты знаешь, почему они хотят жрать? Голос Лиама тихий и усталый, какой-то выцветший. - За тем же, зачем и мы, надо полагать. - Я думаю, что у них сохраняется мозговая деятельность, но самая примитивная. Каким-то образом, но они тоже хотят жить. - Предлагаешь пожалеть? - Борьба видов, они, увы, сейчас доминируют. Вершина пищевой пирамиды. - Занятная тема для беседы. - Думаю беседы о том, что ты собираешься делать дальше, тебе уже надоели. - До чертиков. Лиам улыбается и тушит окурок о бетонную стену. - Так как насчет физиологии зомби? - О Боги, избавь меня. - Тогда, куда мы собираемся идти дальше? - Говнюк ты. Мёрдок лениво ухмыляется и щелчком выбрасывает окурок. - А чего хочешь ты? - Жить. - Просто жить? Мёрдок задумывается надолго. Просто жить? Как сейчас? Загнанным зверем в резервации, пока «доминирующий вид» с воем колотится о баррикады? Мёрдока это не устраивает, да и вряд ли устраивает хоть кого-то, но пока в мыслях одно – выжить. Лиам замолкает, смотрит угрюмо, черт его знает, о чем он там думает. - Не просто. - А как? - Как вершина пищевой пирамиды. Лиам смеется, качает головой, но, кажется, мысль Мёрдока понимает, смотрит серьезно. - Нужно будет много места. Мёрдок кивает и улыбается. Когда заканчивается жаркий душный август, Мёрдок решает – Дублин. И сорок восемь человек полностью его поддерживают. Когда-то от Белфаста до Дублина можно было доехать за полтора часа по М1. Сейчас дороги забиты ржавыми машинами, тварями и ямами от попавших снарядов. Женщин и подростков в середину колонны, людей с оружием по бокам, идти только днем – разумные меры предосторожности. Мелкие городки и фермы, встречающиеся по пути, уже разграблены. Многие сожжены либо же отгорожены от мира безумием собственных обитателей. Флаги с крестами, молитвы и бичевание, Мёрдок вспоминает родной когда-то Сентфилд. Наверно, они могли бы найти другой город, пустой, спокойный, но Мёрдоку срать на эти «наверно». У него свои планы и идеи, и в маленьком городке, затерянном среди лугов им будет тесно. Дублин – то, что ему нужно. Кто бы там на развалинах не обитал. Только чтобы дойти до бывшей границы с Ирландией они тратят почти месяц. Остановки, атаки тварей, люди не скот – гнать на убой не будешь. А еще есть мародеры, отчаянные ребята, что еще скажешь. Мёрдок думает, что мог бы стать таким, и спокойно стреляет, он рад, что не стал. Трофейное оружие очень кстати, пара автоматов, пистолеты, немного патронов и ружье. Отличная плата за беспокойство. В Дундалке их неожиданно тепло встречают. Местные, человек тридцать, хотят присоединится. Городок, словно размазанный по южному берегу Каслтауна, оборонять трудно, дома – фанера, как они вообще тут выжили-то. - А они и не выжили, их куда больше было. Это так. Остатки. - Ты откуда знаешь? - Вон тот сказал. Стиви указывает на высокого рыжего парня с мрачным лицом. - Типа местный летописец, слегка двинутый. У него семью убили. - Твари? - Не, мародеры. Да, это твари куда опаснее, баррикадами не огородишься. Пролезут, суки. Мёрдок решает сделать остановку, отдых нужен всем и ему в том числе, да и с местными решить надо. Хотя Мёрдок уже все решил, семьдесят восемь звучит куда лучше, чем сорок восемь. Местные согласны на все, и признать лидерство Мёрдока тоже, это радует, и ночь проходит спокойно, со Стиви под боком. Влез-таки. Но Мёрдок слегка пьян и сильно благодушен, а потому не против. Смазки походными условиями не предусмотрено и потому Стиви долго, с удовольствием, ему отсасывает и отлизывает. Заботится о собственной заднице, которой в целом не привыкать. Мёрдок размашисто его трахает, а дальше, по собственной сперме, уже куда проще. Вырубается он под утро, прижав Стиви собственным телом, но тот вроде и не против. - Тебе совсем не нужны отношения? - А тебе так нужны? Мёрдоку хочется спать и пить, а еще доползти до туалета, а не разговаривать на такую ебанутую тему как возможные отношения с кем бы то ни было. - А почему нет? - А почему да? Мёрдоку нужник сейчас куда милее всяких отношений. - Мне аж неловко. - Чего я там не видел? - И правда… Стакан воды и подушка, теперь у Мёрдока есть все, что ему нужно. И зудяший Стиви под боком. Все же долги надо отдавать… - Ни с кем и никогда? Мёрдок стонет и пинком спихивает Стиви с постели. - Семья там, дети. Мёрдок звереет, и Стиви понимает, насколько лишнее он сейчас сказал. - Не злись, а. Я не специально. - Отъебись. Семья, дети, куда уж больнее место найти. Серый дом тети Сивиллы, Кирк, синяя куртка в белесой бетонной пыли, семья, блядь, дети… - Прости, ну. Стиви просит прощения как умеет – телом, разминает плечи, вылизывает шею. Знает, что слова Мёрдоку не нужны, но настроения нет, как и желания, и руки в итоге замирают на плечах. - Тебе твои трупы, блядь, дороже. Стиви редко злится, классический развеселый пидарас, а вот же… но Мёрдоку они и правда дороже, куда дороже, чем секс и возможные больные отношения. - Чем ты? Молчит, в его положении странно предъявлять претензии, Мёрдок же не виноват, что Стиви что-то там такое в нем углядел и влюбился. И все равно неловко, будто за чем-то постыдным застал. - Ты ревнуешь что ли? - А если и да? - Сразу нахуй. Мне это не интересно. - Совсем не интересно? - Совсем. Мёрдоку не нравятся подобные истерики и разговоры про «ты меня любишь», но раз в год и палка стреляет, Стиви и так долго уже терпит. Пусть будет минус один долг. - Никаких отношений, семьи и детей. Вопрос закрыт, можешь идти. - Мудак ты, МакАлистер. - Еще какой. И все равно не уходит, остается. Может так оно и лучше… В этом городке они задерживаются, пережидая неожиданно холодную осень, ирландская погода, что еще скажешь. В октябре ему исполняется двадцать три. Он пьет с немногими друзьями, тот самый лагер, из чудом сохранившейся пивоварни. Старый бар в углу площади, теперь там наливают бесплатно и возраст не спрашивают. Мёрдока развозит неожиданно быстро и до временного жилища его тащит Стиви. Верный Стиви. Незаменимый Стиви. Иногда хочется просто в уплату всех этих сраных долгов взять и влюбится в него. Дерьмовая идея, Мёрдок знает, но все же его жалко. Хотя жалость это не то чувство, жалеть не надо, Стиви не страдающая дама, а за собственный выбор они все ответят. - А ты со своим отцом общался? Мёрдок лежит на балконе и курит на Луну. - Не особо, я ж пидор. Позор семьи, он меня выгнал. - А мой нормальный был, только я выебывался много. - Что ж так? Если бы отец был тут… Мёрдок бы с удовольствием отдал бы ему все это. И слушался бы. И с Лиамом у того куда лучше выходило. - Как мать умерла, он второй раз женился. Я против был. Ну, как обычно. Хулиганил, курил. Как смешно это сейчас звучит. Курево – великий грех. Твой сынок убийца теперь, папа. Лиам сторонится, Кирка не уберег, теперь вот как Моисей ведет народ хуй знает куда. И ебется с мужиками, ну это так, в довесок. - И почему я, а? - А почему бы и нет? Стиви улыбается как пьяная гиена, ну же, бог, ебани по башке, влюби в этого придурка. И жизнь станет намного проще. - Задница у тебя охуенная, когда ты на позиции лежал, так и тянуло засадить. - Мудак. - Какой есть. Дай, а? Мёрдоку не хочется спорить, он лучше спишет еще один долг, плюс сто к карме и личному спокойствию, со времен Ньютаунардса пребывающему в печальном раздрае. Стиви давится сигаретным дымом, когда Мёрдок стаскивает камуфло и разводит ноги. - Охуеть… - Бери, пока дают. Пока он пьян и в очередной раз алкоголь побеждает, Мёрдок оставляет неловкость на потом. Луна качается перед глазами, возле уха горячечный шепот и стоны. Бог, ну же, давай!.. *** На следующий день Мёрдоку тошно, и неудобно сидеть, Стиви, сука, сияет. Так и тянет врезать прикладом по зубам. Останавливает то, что оказывается этот кучерявый мудак в феньках – единственный перед кем Мёрдок может открыться. Пусть не совсем, не сразу, не слишком, но может. Мёрдок хочет рассказать про Сентфилд, про Лиама, с которым Мёрдок никак не наладит связь, про Кирка и его журавлей, психологов и про его гибель тоже, про родителей, про Арин, про серый дом тети Сивиллы. Просто то, что сраных два с лишним года он ни с кем не говорил об этом, никто не слушал, не кивал сочувственно, не хлопал по плечу. И не говорил «бывает, ты не виноват». Не говорит, конечно. Просто не может. Курит молча, щурится на яркое солнце, прислушиваясь к выстрелам. - Пора уходить, твари нас почуяли. Стиви дергается обнять, но вовремя останавливается. - На Дублин? - Ага. Собирай людей. Через четыре часа Дундалк остается позади, к небу поднимается столб дыба и искр, прощальный костер. Пусть твари сгорят в нем нахер. *** Они двигаются на юг, к Дроэде. - Что там? Скотт, местный, из Дундалка, поворачивается к нему и чешет в затылке. - Там, вроде местные город-то удержали, но мародеров там дохрена. Да и вообще в этих краях. Мёрдок кивает, приказывает быть осторожнее и проверяет винтовку. На всякий случай, до Дроэды еще пара дней пути, с их-то темпом. Мёрдок думает, стоит ли посылать разведчиков, стоит ли идти самому, роль лидера слишком непривычна. В итоге посылает Стиви и с ним еще десяток. На разведку хватит. На ночлег останавливаются на очередной ферме, большой и когда-то богатой. Теперь главный дом щерится обугленным остовом, среди пожарища останки мебели, книг, посуды. Ничего полезного и необходимого. Семьдесят восемь человек, точнее шестьдесят восемь, размещаются в амбарах. Хороший тут хозяин был, амбары крепкие, не стружчатое говно. Бойцы долго проверяют каждый закоулок, но все чисто, да и что тут тварям делать, ни одного человека вокруг. Сам Мёрдок устраивается на крыше, ужин – фасоль с маслом забирает с собой, во фляжке остатки пива, отличная ночь, чтобы побыть одному и пожаловаться небу на свою собачью жизнь. Мёрдок до сих пор не верит, что за ним идут, его слушают и слышат. Что он отвечает за этих людей, спящих в амбаре. Лучший способ победить свои страхи – это пойти им навстречу. В данном случае повести за собой. - Я ведь и правда боюсь. Небо хороший слушатель, внимательный и молчаливый. - Вдруг получится так же как с Кирком? А оно получится, кто-то умрет, это непременно. И виноват буду я, потому что привел сюда и веду дальше. А мне, знаешь ли, всего двадцать три. И пару лет назад я тискал одноклассниц за сиськи, Лиам ходил в художку, а мелкий по своим психотерапевтам. Отец был жив, и Арин, и тетя с дядей, и долбанутая семейка О'Райли. Может, если б не это, я бы даже мелкого в обиду не давал. Вранье, он и внимания на Кирка не обращал, шпыняют какого-то чудика и хер бы с ним. - Вранье. Мёрдок повторяет это вслух. - Вранье, не было мне до Кирка никакого дела, да и до Лиама тоже. И до семьи. Мудаком был. Если Бог есть, то он смеется. Если ад есть, то Мёрдок хочет туда провалиться. Метров шесть до земли, максимум сломает ногу, он и так уже в аду. Пиво заканчивается, звезды мутнеют и расплываются перед глазами. К сожалению, на небе ни облака, на дождь не спишешь. - Ты самокритичен. У выхода на крышу Лиам, ежится зябко. Мёрдок хлопает по черепице рядом с собой и Лиам осторожно пробирается к нему, садится рядом, прижимается к боку. Мёрдок накидывает свою куртку ему на плечи. - Нормальным ты был, обычный семнадцатилетний раздолбай. - Ты-то откуда знаешь, какие они – обычные. - Ну не младенцем же я был, помню. Мёрдок ерошит ему волосы, давно они не разговаривали так вот просто. - И за Кирка хватит себя винить. - Я был старше и… - А что ты бы мог сделать? - Вам курс психотерапии не читали? - Читали. Так что отвечай давай. И правда, что он мог. Ту крышу и то падение он помнит до мелочей. Треск и грохот, клубы пыли, синий промельк где-то внизу. - Мог бы сначала проверить, где он. Ты был ближе к безопасному месту, а он отстал. - Мог бы. И бросился бы к нему, так? Мёрдок кивает. - Тогда погибли бы вы оба. Я бы остался один. Знаешь, Мёрдок, а меня такой вариант не устраивает. Мёрдока он тоже не устраивает, как не устраивает гибель Кирка. - Ничего ты не мог. - Ты прям как он, мозгоправ малолетний. Лиам смеется, как-то ненатурально. - Где тут время-то взять, на детство. Мёрдок обнимает его покрепче, он бы многое отдал за детство, когда уроки были его самой большой проблемой. Спят они вместе, на крыше, укрывшись одной курткой. *** Разведка возвращается к часу следующего дня. До Дроэды всего ничего, но там мародеры. Либо обойти, либо… - Нечего за спиной всякую шваль оставлять. С Мёрдоком соглашаются, слишком опасно, да и союзники это всегда хорошо и прекрасно. Все ждут приказов, указаний, Мёрдока тошнит. Но решение он принимает. Оставляет людей под охраной, с собой берет самых подготовленных, оставляет Стиви своим замом, можно идти. - Мог бы взять меня с собой. - Не перегибай. Мёрдок отворачивается и уходит, до Дроэды полчаса ходьбы в быстром темпе. *** Дроэда – еще один городишка, рассеченный надвое рекой. Окраины покинуты, выжжены и, Мёрдок ценит идею, улицы перетянуты колючей проволокой. Не везде, а потому видимо против человеческих тварей не помогло. Из центра, где и окопались местные, слышны выстрелы и грохот. Отряд пробирается быстро, но осторожно, обходит баррикады, попадающихся мертвяков – просто дубинками, с вбитыми гвоздями. Дешево и сердито. Первого ублюдка снимает Мёрдок из винтовки, второго Джейсон, здоровущий парень негр, снайпер он отличный. Дальше идут осторожнее, но и быстрее. Рассыпаются пятерками по параллельным улицам, снова сходятся у площади. Местные держат оборону в церкви, баррикады, колючка. Мёрдок удивляется, увидев вылетевший с крыши коктейль Молотова. Неужели столько горючки или спиртного, что вот так вот тратят? Бутылка взрывается, окутав двоих ублюдков ядовито-оранжевым пламенем. Мёрдоку их не жалко. Он оценивает обстановку, дает указания и молится, чтобы все прошло успешно. Команду – на два отряда. Взять ублюдков в клещи, убирать быстро и без жалости. Местные, кажется, понимают, что им пришли на помощь, зажигалками больше не швыряются, отстреливают прицельно. Винтовка тут только мешает, Мёрдок держит в руках полицейский зиг зауэр, отличная вещь, просто отличная. Мозги вышибает на ура. Выстрелы стихают, оставшиеся мародеры сбились в кучу, побросав оружие. Мёрдок понимает – ему повезло. Еще понимает, что отпускать нельзя, содержать негде, выход только один. Собственное решение – ему и выполнять, в обойме пистолета как раз девять патронов. Его люди молчат, но когда стихает эхо от последнего выстрела, он слышит. - Круто ты их. За спиной девка, женщина, девушка, царица, а, нахуй, не поэт Мёрдок. Но такой еще не видел. Рыжая, красивая, у Мёрдока уже стоит. Он бы ее верхом на муравейнике трахнул. А глаза злые, недоверчивые. Ружье держит умело и целится… вот прямо туда и целится. - А тебе они что, нужны были? - Не особо. Сам-то откуда? - Белфаст. - Ясно. Здесь зачем? - Проездом, до Дублина. Щурится недоверчиво, губы кусает. Эх, такими бы губами, да не кусать. - Вы нам помогли, хотите платы? - Если только тебя. Шучу-шучу! Вот же, бешеная, чуть яйца не отстрелила. Оно, конечно, время такое, что баба за мужика. Но эта уж совсем, боевая амазонка. - У меня уже есть… - Марина, не надо. Мужчина, чуть седоват, выглядит устало, хоть и не старый. Хромает, ранен. - Я Финн О'Калахен, Это Марина, моя… воспитанница. - Мёрдок МакАлистер, мои люди. Взгляд недоверчивый, Мёрдок знает, что у него такой же. Обнюхиваются как псы. - Нам ничего от вас не нужно. Если место переночевать дадите, то и хорошо. Финн кивает. - Это – дадим. И даже накормим. Отдыхайте столько, сколько хочется. - Это не все мои люди, нас почти восемьдесят. - Что ж, веди всех. Мёрдоку даже не верится, что вот так все просто. Но пока, можно расслабиться, послать за Стиви и остальными. Рыжая амазонка обжигает его злобным взглядом, но за злостью Мёрдок неожиданно видит тоску. Он знает, у него такая же. *** К вечеру Стиви приводит остальных, Финн, предводитель местных, отдает им на ночлег церковь. Местные делятся едой, Мёрдок не особо обольщается, просто знает, что если бы не они, то Дроэде пришлось бы куда хуже. А так всего лишь пара килограмм мяса и крупы. Невелика жертва, когда могли потерять все. С колокольни видно весь город и море на горизонте. - Все тебя повыше тянет. Стиви, сует ему миску с кашей и термос с чаем. - Как орел в гнезде. Каша вкусная и с мясом, чай как всегда – помои и заваренный веник. Равновесие в природе должно соблюдаться. Стиви прижимается сзади, но сегодня настроения у Мёрдока нет. Наоборот, чем ближе Дублин, тем больше сомнений. Неловкость момента прерывает мальчишка, просунувший голову в люк на крыше. - Вас это, Финн зовет. Мёрдок кивает и встает, Стиви за спиной хмыкает. Финн пожимает ему руку и кажется, искренне ему рад, а вот Марина, полирующая нож в углу, смотрит волком. - Ей всего шестнадцать, уж прости ее. Мёрдок пожимает плечами, он и сам не лучше. - Зачем хотел видеть-то? - Ты помог нам, хочу помочь тебе. Ты хоть что-нибудь про Дублин знаешь? Ничерта Мёрдок, конечно, не знает, в чем честно признается. Финн смотрит изумленно, потом хохочет. Даже Марина, и та улыбается. - Наглый же ты парень, а. -Уж какой есть, другого не будет. - Выпьешь? - С удовольствием. У Финна не пиво, коньяк, наверно дорогой, но в этом Мёрдок все равно ни хрена не понимает. - В Дублине тебе делать нечего. - Это еще почему? - Город контролируют фениксовцы. - Это еще кто? - Феникс-парк, там раньше штаб-квартира Гарда была. Теперь вот они, бывшие гарда, военные. Оружия навалом. Весь город, конечно, даже им не подмять, тем более, сам знаешь, после бомбардировок. Но, не нам с ними тягаться. - То есть сиди тихо и соси хуй? - Ну, хуй сосать это уж личный выбор, а вот сидеть тихо я тебе настоятельно советую. Марина фыркает из своего угла, Финн вздыхает. Кажется, в этом вопросе они категорически расходятся. - Мм, так вы что?.. - Он меня спас. Марина неожиданно подает голос. - Так что мы вместе, и ты, рыжий, можешь на мои сиськи не смотреть. - Да я не тупой вроде, понял уже. Мёрдоку интересно, особенно интересно настойчивое желание Марины показаться чем-то или кем-то. - Марина - настоящее имя? Ух, какой взгляд. Отвечает неожиданно Финн. - Гордана. Это настоящее имя. - Красиво. Не местная что ли? Кажется, что-то не то он спросил. - А что тебя это волнует? Марина, Гордана, один хер, но злится точно, а заодно боится. Странная реакция. - Нет, какая нахер разница, теперь-то. Марина отворачивается, Финн гладит ее по волосам и Мёрдок чувствует себя лишним в этой сцене. - Хм, так что с Дублином-то? - Я тебе все сказал, что знал. Финн пожимает плечами. - Дальше сами уж решайте. Мёрдок решает, что лучше будет откланяться, идет к двери, когда его догоняет голос Марины. - Почему именно Дублин? - Всегда мечтал побывать. Марина улыбается, так что у Мёрдока екает где-то пониже живота. И почему не ему такая красавица. Вопрос не требующий ответа. *** Они остаются в Дроэде на пару недель, до конца ноября. Финн не против, как и Марина. Она и устраивает ему экскурсию по городу. - Как вы избавились от тварей? - Отстреливали, сжигали, а новых почти нет. В окрестностях мало поселений, да и зараженных не особо много было. Городок удивительно чист, даже на окраинах. Только один район закрыт полностью. Мёрдок задумчиво смотрит на баррикады и метры колючей проволоки. Подходит ближе, но Марина тянет подальше оттуда. - Что там? Марина мрачнеет, молчит, но Мёрдок не сводит с нее настойчивого взгляда. - Церковь, была. И твари, тоже там. Те, что остались. Дальше Мёрдок не расспрашивает, не хочет ломать только-только установившееся взаимопонимание. Из-за баррикад доносится шорох и сопение, и ему самому хочется убраться подальше. - Неприятные воспоминания? Марина только кивает, и они идут дальше. Дроэда – красивый город. На берегу Бойна удивительно спокойно, вода умиротворяет. - Я хочу уехать отсюда. В голосе Марины горечь пополам со злостью, руки сжимаются в кулаки, а в глазах ненависть. - Ненавижу этот город, сожгла бы его дотла! Мёрдок осторожно приобнимает ее за плечи, без намеков и всей этой херни, как друга. Слишком уж голос больной и отчаянный. И вся она, как сломанная, разбитая и кое-как склеенная. Еще одна жертва… - Я хочу с вами, в Дублин. - Да я не против… - Но Финна не брошу. Если он не пойдет, то и я останусь. Мёрдок понимает, но что сказать на это не знает. Наверно, он счастливчик, что ему не нужно выбирать, все кто ему дороги или мертвы, или с ним рядом. Положительные установки - всплывает в голове. Мёрдок улыбается. Финн отлавливает его на пороге церкви, где они так и живут табором. - Поговорим? Мёрдок кивает, машет рукой дернувшемуся было с ним Стиви и идет в сквер, слева от церкви. - О Марине? - О ней. И не только. Марина, затянутая в джинсу и кожу, тут же неподалеку, бросает подозрительные взгляды. - Я знаю, что ей тут не нравится. Мягко сказано, да. Но и отпустить боюсь. - Понимаю. - Понимаешь? - У меня есть за кого отвечать. Мой брат. - Ты… когда отвечаешь за кого-то, и вдруг… она ведь мне даже не родня, никто. Финн замолкает, больное место для многих. Мёрдок знает. Кирк тоже был не родня, никто. Соседский пацан. Мёрдок смотрит на Финна, лицо жесткое, в волосах седина едва заметна, что-то с ним явно не то. - Ты кем был до всего этого? Финн хмыкает, ухмыляется криво, ехидно. - Не поверишь. - А все же. - Две отсидки. - Да ладно? Сидел? Ты? - Я. Мёрдок хохочет, вот тебе и заботливый папаша. Но смех обрывается от серьезного взгляда. - Зачем тебе в Дублин, Мёрдок? Рассказывать не хочется, утопичность своего плана Мёрдок понимает. И все же – готов рискнуть. Всеми и собой тоже. - Знаешь, что я вижу? Учебник истории, Средние веки, феодальная раздробленность. Так это называлось. И нас ждет такая же хуйня, как патроны кончатся, будем копьями воевать. Но ведь заводы есть, да дохуя всего есть. Только никому не нужно. Те же фениксовцы, если у них столько власти, оружия, всего, так какого хера же сидят ровно на жопах? - А ты значит хочешь… - Да, блядь. Знаю, никто и звать никак. Но все когда-то начинали. Когда как не сейчас-то? Финн улыбается, будто молодея лет на десять сразу. И молчит. Впервые Мёрдок собирает целый совет, всеобщее собрание, где и рассказывает про Дублин. И ждет решения. Сам не знает, какого решения ждет от них, идти этим людям особо некуда, разве что остаться в Дроэде. Ему нечего дать им, некуда привести, он вряд ли вообще может хоть что-то, но почему-то эти люди за ним идут. Пойдут ли они дальше, останутся ли здесь, Мёрдок не знает, смотрит в пол и ждет. Лиам щурится на разбитый витраж, улыбаясь чему-то, Стиви молчит и курит. Идти в Дублин соглашаются все. - Ты правда думал, что они откажутся? - Согласись, это опасно. - Жить вообще опасно. Голос Стиви звучит невнятно из-за члена во рту. - Либо соси, либо разговаривай. Мёрдок резко давит ему на затылок, и Стиви давится и кашляет. - Ну, ты и мудак. - Нехера отвлекаться во время минета. - Значит, обойдешься без него. Мёрдок пожимает плечами, обойдется. Ставит Стиви на карачки и трахает так, что того мотает взад-вперед по матрасу. Но не затыкается, ублюдок. - Ты же им… как сраный Моисей… скрижали… или не Моисей? Оххх, не важно. Надежда там, все дела… Кому охота… вечно жить в таком вот… дерьме… Мёрдок отвешивает ему шлепок и двигает бедрами резче, и Стиви, наконец-то, затыкается, только стонет глухо. После Мёрдок долго не может заснуть, курит, смотрит в темное, грязное окно, за которым идет снег. По прямой до Дублина всего ничего, сорок километров, и если бы все было так же просто как сегодняшний совет. *** - Мы с вами. Мёрдок вздрагивает, оборачивается резко, смотрит прямо в глаза Финну. - Все? - Все. Плюс сто семьдесят четыре человека тебе. Припасы, оружие, лекарства. У нас много что есть. Пригодимся. Мёрдоку хочется орать, задрать голову вверх и орать в низкое серое небо. Благодарности? Молитвы? Похер, спасибо, Бог, спасибо!