Падение

Сегодня снова проснулся от не самого приятного сна. Снова воспоминания, но они словно становились более размытыми, словно и не я тогда держал своё светловолосое чудо на руках. Открыв глаза, я обнаружил, что на мне лежал Дима. Я осторожно погладил его волосы и взглянул на время — 7:10. Зеваю. Хочу спать, но всё-таки надо вставать. Осторожно убираю с себя Димку, встаю и иду умываться. Холодная вода хорошо помогает продрать глаза. Зеваю каждую минуту, но всё равно собираюсь и завтракаю. А потом сажусь в машину и еду до города. Впервые я не чувствую столь острого отвращения к этим улицам. Впервые мне не хочется поскорее спрятаться от взгляда этих людей, от их голосов. Наверное, это хорошая весть. В магазинах покупаю самое необходимое. И некоторые вещи для Димы, типо тапок и тёплой кофты. Ну, А что? Он вечно мёрзнет, а я часто занят работой. На вопрос женщины, зачем мне милые пушистые тапки мрачно отвечаю: для похорон. И ухожу, оставляя её в шокированом состоянии. Потом, когда она будет вечером пить чай в компании семьи, расскажет о странном покупателе в магазине. Закинув пакеты в машину еду домой. Сейчас только 12 дня, но на шоссе умудряюсь встать в пробку. Радио кряхтит какую-то музыку. Старая, словно привет из прошлого. Ну, ничего. Другого варианта у меня нет, только если чинить радио. Но пока что не до этого. Нужно починить кое-что в доме. *** Стоило мне переступить порог дома и поставить пакеты, как эта туча накинулась на меня и стала радостно лизать лицо. Смеюсь, чешу его мохнатую морду и отдаю вкусняшки, которые купил ему. Довольный, виляя хвостом, убегает на своё место и ест там. — Привет… Ты что-то быстро… — вздрагиваю от голоса, но улыбаюсь и пожимаю плечами. Не могу сдержать улыбку, когда он такой милый, сонный. — Не знаю, как обычно получилось по времени… Просто пораньше встал и уехал, — сажусь на кровать, зеваю. Спать хочется, но в то же время и поесть. Ладно, сначала полежу просто так. Признаться, я привык снова спать в обнимку. Теперь некуда деть руки если я сплю один. И в этот раз, по привычке спросил, могу ли обнять. После получения разрешения — обнял, положив голову на макушку. Теплый комок из Димки в моих согревал и успокаивал. А запах шампуня от его волос навевал воспоминания, что отзывались уже не болью. Но внезапно парнишка поднимает голову. Я не успеваю скрыть всё всплывшие чувства — заботы, трепета и теплое ощущение любви. Чтож, я и правда идиот, потому что Дима в следующее мгновение целует меня. Несмело и неумело, но я очень быстро сдаюсь и отвечаю В моей голове бардак. Словно бы ураган прошёлся по только-только отстроенному заново городу. Так и Дима. Я только закончил расставлять мысли на места, а он сбил полку, на которой всё стояло. Мои руки тряслись. Чтобы замаскировать — сжимаю одежду Дубина и напрягаюсь всём телом, чтобы, не дай бог, не произошло ничего внезапного. Моё сердце стучит так, что, кажется, вот вот сломает кости. А до ушей доносится рваный вздох. Я отстраняюсь, стараюсь выровнять дыхание, чтобы говорить спокойно, но слова уже сами вылетают. Ничего не успеваю сделать. — Дим… Ну, что-ж ты делаешь?.. — я чувствую, как краснею, словно школьник. Так всегда было, стоило Димке меня поцеловать меня внезапно. — Я не знаю… Просто… Захотел…— бормочет парнишка передо мной и неловко прячет глаза. А я не могу сдержать улыбку, целую его в уголок губ, лишь бы спасти положение. Сейчас я чувствую, на сколько голоден. Не люблю решать проблемы на голодный желудок. Поэтому встаю и говорю: — Пойдём поедим, Дим. Мы позавтракали, а потом я всё-таки уснул перед старым телевизором. Перед этим слышал звуки уборки. Видимо, Дима взялся за это дело. Чтож, спасибо. Этот дом давно просил уборки. Следующие несколько дней я провёл словно в прострации. Всё пытался переварить произошедшее и понять, что чувствую по отношению к ситуации, сложившейся между нами. Дима, видимо, волновался, потому что стал иногда спрашивать, всё ли в порядке. А ещё я стал находить по дому белые мягкие перья. Это было странно, ведь никаких птиц в доме не было. Но на вопрос Диме он смутился, забрал всё мои находки и попросил не обращать внимания. Так время подходило к Новому году. Я стал подыскивать ёлку в леске, рядом с местом, где мы жили. А Дима постепенно восстановил часть растений, что почти погибли за время моей затяжной хандры. Дом снова жил, а вместе с ним и я. В Диме уже не осталось того, что отличалось от того человека, который погиб на моих руках. Мой Димка. Но может ли быть так, что это один человек? Меня обуревали сомнения, пока не произошёл один инцидент, расставивший точки над и. Этот день начался как обычно, но… Что-то с самого утра словно зудело. Как и в тот самый день. Словно что-то должно было вот вот случиться. И это чувство назойливой мухой не хотело утихать. Это было перед самым Новым Годом. Я пошёл за дровами, чтобы затопить печь, А потом и баню. Вышел ненадолго вместе с Рексом. Тот радостный скакал в снегу и носился по участку, гоняя какую то белку. Бедная рыжая красавица забралась на дерево, лишь бы спасти свой хвост. Я со смехом наблюдал за отчаянными попытками моего охотника поймать её. Но затем, вспомнив, зачем вообще вышел, взял топор и пошёл в лесок рядом. Было крайне удобно, ведь наш участок стоял у края садоводства. Лес был в метре от дома. Хотя, сказать честно, я ещё долго шугался тёмного леса за окном, когда просыпался ночью. Ведь он живой, издаем уйму звуков… Так вот. Набрав дров и хвороста я притащил его к дому. Часть занёс и стал раздеваться. Сегодня я был на удивление тихим — обычно как бегемот вваливаюсь в дом, что слышно аж у соседей. Сейчас же, видимо, и Дима не услышал. Я тихонько пошёл в комнату, желая напугать… Но стоило мне открыть дверь… Напугали меня. Мой мальчик стоял посреди комнаты, испуганно смотря на меня… А позади него огромные снежные крылья?.. В них были проплешины — кое где не было части перьев — но не смотря на это крылья не теряли своего смысла и внушительности… — Д-Димка?.. — выпало из моих губ и глухо ударилось об пол. Тишину можно было резать ножницами, на столько она была густой, — Димочка?.. — повторяю. Дрожит, кажется, всё тело. И не только у меня. Это мой мозг замечает чисто интуитивно, по привычке. Картинка мутится — слезы мешают видеть. Не вытираю их. Не могу. Руки не слушаются. Солёная влага стекает по щеке и капает на пол. Кажется, я слышал звук с которым капля ударилась об пол. Но уже весь мир воспринимается через вату. В моей голове всё сложилось. — Ты… Ты… А. А… — что с моим голосом? Я едва говорю. Голос дрожит и ломается, как сухой хворост, который я собирал утром. — Да, Игорёшь… Ангел, которого выкинули к тебе назад?.. — с вопросом самому себе отвечает Дубин. Он неловко переминается с ноги на ногу. А я вспоминаю, как он делал точно так же, когда разбил кружку. И срываюсь на рыдания. Наконец-то, оковы шока спадают и я буквально несусь к нему, тут же заключая в объятия. — Димка… Димочка… Ты вернулся… Я… Я так скучал… Солнышко моё… — шепчу в светлую макушку, не срывая ни радости ни рыданий. Целую его макушку, его лицо… И только тут понимаю, что он и сам плачет. Мы провели так в слезах и в объятиях друг друга ещё некоторое время, а потом, сев за стол, я попросил Диму всё объяснить. Тот не стал юлить и спокойно выложил всё имеющиеся карты на стол. Так я и узнал, что за тайну скрывал мой маленький ангелок. Я не был напуган, когда узнал всё. Наоборот, очень даже рад, что он снова здесь.