Волшебный ремешок

      Был уже четверг, а значит, я уже две недели как нахожусь в распоряжении у этого ебучего ремешка… а всё по собственной глупости…       Так тошно было от этого!       Вместо того, чтобы гулять, наслаждаясь майской жарой, ходить на тусы или хотя бы просто бездельничать, лёжа на кровати, я сидела на кухне и с обиженным видом чистила картошку — очередное дегроидное распоряжение этого ремня.       Сидевшая напротив Настюха и не думала мне помочь, просто пялилась в лежавший на столе магический контракт, как будто собиралась прожечь его взглядом. Увы, это было невозможно, за прошедшую неделю мы в этом хорошенько убедились.       После того, как блондинка предположила, что нет контракта, нет и соглашения, какими только способами она ни пыталась его уничтожить: поджигала на заднем дворе технаря во время большой перемены, но он, словно феникс, восстал из пепла целый и невредимый. Дальше пыталась разорвать его на кусочки с помощью принтера — так договор склеился заново в идеальном состоянии. Разрезы с помощью ножниц, пробивание ножом, мы даже пробовали разорвать его на две части и побежать в разные стороны, но нас будто магнитом притянуло друг к дружке. Как и сам контракт.       Вчера Настюха в отчаянии дошла до абсурдного: сходила с этим договором в церковь и облила его святой водой. Увы, как я и ожидала, ничего не произошло, а договор магическим образом высох. Шах и мат, атеисты… или поклонники Сатаны, во что я верила больше.       Оставалось только сдаться и принять условия ремешка, но подругу такой вариант не устраивал.       — Смотри, тут написано «обязательное посещение школы», а ты-то в технаре учишься.       — Ну да, а ещё можно подделать документы, что родилась я на два года раньше, а я не подписывала контракт, так что он недействителен, — выплеснула я, разрезая очередной картофель, — пробовала уже, у него на всё один ответ: по жопе.       Настя разочарованно вздохнула.       — А что твоя мама говорит по этому поводу?       — Ничего, посоветовала просто потерпеть.       — Да уж, это у вас, похоже, семейное, — усмехнулась блондинка, и я поморщилась, — ну а с дедом что? Он-то точно знал, как его запереть, раз сделал это, может, оставил какие-нибудь подсказки?       Я с обидой вспомнила, как предлагала маме прочесать все вещи деда, но получила в ответ отказ.       «Потерпи, Саш, полтора года не срок, всего-то лучшие годы твоей юности»       — Только не говори, что тебя остановил мамин запрет. Что-то он на тебя не слишком повлиял, когда она говорила не трогать вещи деда.       — Сама видела, к чему это привело.       — Да бля, Саш, это не твоя мама получает по жопе за каждое неверное движение, а ты. Я вообще-то хоть что-то сделать пытаюсь.       — Хочешь помочь — на, — с этими словами я протянула Настюхе нож с картошкой и уже через секунду пожалела об этом.       Потому что подруга вырезала на картофелине глаза и грустную рожицу, после чего показала её мне и проскандировала:       — Миниатюра: Саша Курочкина и ремень.       Краем ножа она стала стукать по жопе картошки и трясти картофелем, якобы ему больно, изображая при этом звуки боли. «Ай-ай-ай, какая я бедная и несчастная, буду оставаться терпилой, а то ремешок накажет».       Уставшая от этих бесконечных подъёбов со стороны Насти, я вздохнула и, упёршись на свой кулачок, спросила:       — Хорошо, и что ты предлагаешь?       Блондинка коварно улыбнулась.       Быстренько закончив с картошкой, мы с подругой зашли в мою комнату, где я сообщила ремню, что собираюсь проводить генеральную уборку.       (Не помню, был ли в моей прежней жизни вообще фрагмент, когда я по своей воле решала проводить генеральную уборку)       Сначала я для видимости пылесосила, пока Настя залипала в телефон, сидя на кровати, потом мы приступили к шкафу. Вытащили, прежде всего, тот самый ящик и облазили его полностью. Прочли дедушкин дневник, в котором он записывал всякие скучные конспекты корявым почерком ещё в студенческие годы.       Временами ремешок с подозрением приподнимался с кровати и глядел на нас, но я с натянутой улыбкой делала вид, что тщательно вытираю каждую страницу.       — Генеральная уборка, что поделать, — отмазалась я, пожимая плечами.       Большинство книг также ни черта не дали, та самая книжка с ключом была, пожалуй, единственным тайником деда.       Настя залезла на табуретку, чтобы посмотреть, есть ли что-нибудь над шкафом, но обнаружила там лишь фотоальбом со старенькими чёрно-белыми фотографиями деда из разных фрагментов его жизни.       Вот он служит в армии, вот он с моей молодой бабушкой, вот она его уже кинула и он пьёт… вот первые седые волосы… вот моя мама в детстве, они на море…       «Скукотень да и только»       Когда я сделала вывод, что ничегошеньки тут нет, Настюха стала ещё и ещё перелистывать альбом, рассматривая каждое фото, как будто там можно обнаружить тайные знаки.       На многозначительное молчание палящего нас ремешка она ёмко отвечала:       — Пятно не протирается. И это тоже.       — Так ты тщательнее три, — ответила я с иронией в голосе.       — Три-четыре, — не осталась подруга в стороне, — вот!       Заметив, что ремешок уставился на неё во всю застёжку, она попыталась выкрутиться:       — Во-о-от тут слишком большое пятно. Саш, пошли, поможешь вытереть.       Не дав мне и секунды на подумать, блондинка крепко схватила меня за руку и потянула в коридор.       Там она достала из-за чёрно-белой фотографии на каких-то раскопках ещё одну — такую же чёрно-белую.       Мы внимательно пригляделись. На фото был довольно молодой дед, ещё не седой, в костюмчике и с очень живым взглядом. По разные стороны его окружали ещё три каких-то парня примерно одного возраста с ним. У одного в руке была трость, так что он, судя по всему, прихрамывал.       — Чё за типы? — выразила Настюха свои мысли вслух, и не дав мне ответить, развернула фотографию, — смотри, тут на обороте номер, похоже, кого-то из них. Может, позвонить?       — Давай я приведу сразу несколько аргументов, почему это дебильная затея.       Начав загибать пальцы, я объясняла:       — Во-первых, это домашний номер, кто вообще сейчас пользуется домашними телефонами? Это, наверное, какой-нибудь советский телефон, а этот дедуля с фотографии уже давно перешёл на мобильный, ну или помер. Во-вторых, с чего ты вообще взяла, что они хоть как-то связаны с ремешком?       Настюха ткнула пальцем на ремень, красовавшийся на поясе моего деда, и я с трудом удержалась, чтобы не присвистнуть.       Да нет же, это ведь может быть самое обычное совпадение!       — Давай теперь я объясню, Сашка, почему ты не права. Во-первых, ты дура, во-вторых, ты дура, в третьих, давай позвоним.       Блондинка также загнула почти все пальцы, оставив только средний, который теперь и указывал в мою сторону.       Я закатила глаза и отмахнулась:       — Из-за твоей очередной дурацкой идеи я потом снова получу по жопе. Уж извини, надоело.       — Да ладно, это всего лишь один звонок, ну Саш!       Оглядевшись и убедившись, что ремешок нас не видит, я зашипела:       — Понимаю, что тебе это незнакомо, но по жопе получать больно. Пиздецки больно. К тому же, у меня дела ещё есть.       — Ладно, тогда я сама позвоню, — воинственно заявила Настюха, убирая фотографию в свой рюкзачок, — а ты сиди и кланяйся своему ремешку дальше.       Вслед за этим подруга шлёпнула меня по заднице, вынудив взвизгнуть и подпрыгнуть от неожиданности. Пока я в шоке и с отвисшей челюстью пялилась ей вслед, блондинка уже выскочила за дверь.       «Ну и плевать, главное, что я не при делах, и по жопе получать не буду»       Вернувшись в комнату, я села на кровати рядом с ремешком. Он хлопнул по кровати, напоминая о моих новых обязательствах, и я издала тяжкий вздох, после чего с очень хорошо уловимым отвращением на лице начала делать ему массаж.       И зачем я тогда вообще подписалась на такое? Теперь в жизнь не отстанет.       Ремешок же вновь довольно задёргался.       «Как же унизительно»

***

      — Здравствуйте, меня зовут Саша Курочкина, и я внучка человека, с которым вы вместе сфотографировались, — изрекла Настя без зазрения совести, когда дозвонилась.       Человек в трубке ничего не ответил, только лишь нервно закряхтел, так что девушка решила взять всю инициативу на себя, и продолжила:       — Мы можем встретиться и поговорить? Я знаю про волшебный артефакт.       Кажется, стреляя наугад, она попала в точку.       А потому через некоторое время попала в старенькую, советского плана, квартиру, где её встретил человек, будто бы так и оставшийся жить во времени союза. Сомнений, что это был тот самый человек с фотографии, не было — он сильно похож на себя молодого, только годы нещадным образом взяли своё, он приобрёл целый комплект морщин, сгорбился и где-то подрастерял все свои волосы. Да и вообще, старикан больше был похож на мертвеца, нежели на живого человека.       «А я-то, по наивности, думала, что все люди, связанные с магией, должны жить в особняках припеваючи», мысленно сострила Настя, оказавшись в старенькой гостиной.       Без каких-либо предложений она самовольно уселась в кресло-качалку в центре комнаты, и старику ничего другого не оставалось, кроме как приземлиться на шатающуюся табуретку напротив.       Над гостиной повисло неловкое молчание, за время которого блондинка успела углядеть дырявый ковёр на стене, деревянный шкаф советского образца, и целую тонну книг на столе.       — Интересно жизнь сложилась у моего товарища, — подал голос неизвестный пенсионер, — а вы с ним действительно чем-то похожи.       «Разве что тем, что мы оба причисляем себя к расе людей»       Прищурившись, Настя предпочла выстрелить не в бровь, а в глаз:       — Расскажите мне про этот волшебный ремешок. И откуда он вообще у моего дедушки, он был магом?       — Был? — разбитым голосом уточнил старик, — то есть, его…       — Он умер, потому что пришёл его срок.       Странный собеседник зажато кивнул. Настя же взяла на заметку, что они занимались чем-то таким, что за это их могли попросту истребить.       Кажется, этот дедок держал свои тайны при себе, и держал уж очень долго, потому что слова давались ему непросто. Он всё время ёрзал, был как на штыках, и как будто был готов скорее выпустить пулю в свой лоб, нежели признаться в чём-то.       Но, похоже, у Насти был счастливый день, так как старик сделал мысленный вывод, что больше не может держать эту тайну при себе.       — Не был твой дедушка никаким магом, не волнуйся.       (Да я и не волновалась)       — Мы оба были членами достаточно скрытного сообщества…       — Секты?       — Нет, нет, это не секта, — запротестовал старик, — скорее небольшой орден… мы выискивали древние магические артефакты, спрятанные по миру. Они вроде как некогда принадлежали одному могущественному колдуну, жившему ещё во времена средневековья.       — А как вы вообще об этом узнали? — продолжала задавать наводящие вопросы Настя.       И старик поведал всё, что счёл нужным поведать. Хоть блондинка и не упускала возможности, что он что-то утаил, либо же просто позабыл за древностию лет.       Во время археологических раскопок, на которых присутствовал и «дедушка Насти», их общий товарищ отрыл какие-то странные рукописи, которые спрятал от всех и предпочёл показать только Курочкину как своему давнишнему товарищу. После в их компанию втянулся и этот индивид, так как он был силён в переводах. Вместе они перерыли всю библиотеку и дошли до записей на языке латыни о том, что во времена противостояния с магами ещё в далёком средневековье сильного и могущественного колдуна порубили на кусочки, а его предполагаемые артефакты предпочли спрятать в разных уголках мира, так как люди верили, что артефакты эти даруют ему могущество и продлевают жизнь. Спрятать артефакты поручили тайному ордену, с которым сотрудничала святая инквизиция.       Поначалу их непутёвая троица весьма безуспешно пыталась докопаться до истины, связаться хоть с кем-то, кто бы мог слышать про этого колдуна, но при этом сохранить всё втайне.       — Наверное, нами двигала жажда наживы, и твоим дедом в том числе, — неохотно признался повествователь, — тогда-то нас и нашёл тот человек с тростью, который также был на фотографии…       Он подсказал им придумать кодовые имена, чтобы посторонний не смог понять, что это они замешаны в чём-то подобном, взял на себя роль их духовного лидера, поведал о том, что та самая магическая война ещё не закончилась, а последователи тёмного колдуна, настоящие оккультисты, и по сей день рыщут по свету в поисках артефактов. Если их группа сможет отыскать артефакты первыми, то остановят возвращение колдуна в наш мир.       — Какое-то время мы действительно верили, что боремся со злом.       — Но, судя по всему, вы облажались, — весьма прямолинейно сделала вывод Настя.       — Да, — жалобно выдавил старик, — облажались, всё верно… да и не нашли мы ничего толкового, кроме ножика, склоняющего к суициду, и вот этого ремешка.       «О, так это Сашке ещё повезло с подарком»       Усмехнувшись и закинув ногу на ногу, блондинка начала покачиваться в удобном кресле и задала очередной наводящий вопрос:       — Так что в итоге случилось? Почему вы решили, что облажались?       — Мы… он… это был не духовный лидер, а он сам…       — Кто?       — Колдун, — признался старичок, приложив для этого громадные усилия, — Бальтазар.       — Бальтазар? — переспросила Настя, и собеседник побледнел.       «Сильно, видать, его напугали»       От зоркого взгляда девушки не ушло и то, что зашуганный дедок как-то нервно тёр свою руку, будто бы ему сделали манту.       — Не было никаких оккультистов. Всё это время оккультистами были мы сами, и мы помогали ему! Помогали ему найти артефакты, которые придадут ему сил, ясно?       Старик вдруг упал на колени, подполз к ногам опешившей Насти, за которые и схватился, и… зарыдал…       — А самое обидное, мы даже не попытались дать ему отпор, когда узнали! Мы испугались и просто подчинились! И до самых этих пор так и делали то, что он нам приказал.       — Спокойно, спокойно, — тихо ответила блондинка, погладив старика по лысине, — расскажите, что он вам приказал?       — Ждать его возвращения. Ну а мы и ждали!       У девушки ушло порядочное количество времени, чтобы привести старичка в чувство. Она заварила ему чай, неохотно уступила местечко в кресле-качалке, и лишь после этого продолжила допрос:       — Так этот ремень… получается, он — могущественный артефакт древнего чародея? Но вы ведь сказали, его порубили на кусочки.       — Не порубили, не знаю! Не знаю я ничего! А ремень твой безделушка просто, вот он его твоему деду и передал на хранение. Знаешь, почему? Потому что ни во что его не ставил, тот был для него просто как послушный пёсик, глупый и послушный пёсик.       «Вот она, жестокая реальность, Сашка явно будет раздосадована», мысленно хмыкнула Настя.       Дедок раскачался в кресле-качалке и уставился в потолок. Кажется, что-то испуганно бормоча при этом.       (Довольно трудно игнорировать тот факт, что он шиз)       — Скажите, что вы знаете об этом ремне?       — Немного, — вздохнул старик, снова начав почёсывать руку, — у него есть душа, поэтому он и жив. Возможно, душу эту заточили в ремень с помощью магического обряда, вот он и вынужден исполнять все требования… договора…       — А договор можно нарушить?       В следующий миг старичок в ужасе закрыл уши руками и закричал: «Договор, договор, Бальтазар, я чту договор, я чту договор!».       Тише, тише, пыталась сказать Настя, явно занервничав. Но крик не прекращался.       Внезапно грохнувшись на пол, старик забился в конвульсиях и продолжил, скрипя зубами, нести ахинею про договор. Теперь он уже как будто старался вырвать себе руку, тянув за неё другой. После ещё и заскулил.       Так что уже в следующее мгновение блондинка бросилась в коридор, где быстро прыгнула в свои кроссовки, и также быстро покинула эту странную квартиру. «Никогда больше сюда не вернусь, никогда-никогда»