Жизнь не по правилам

      — Есть ещё один свидетель, которого мы хотим вызвать для дачи показаний, — сказала Джина, обращаясь к судье. — И мы просим провести закрытое слушание.       В зале поднялся возмущенный шум и судье пришлось постучать молотком, восстанавливая порядок. Когда шум поутих, судья спросил:       — Причины такой просьбы?       — Свидетель не хочет предавать огласке своё участие в этом деле, — ответила Джина.       Судья поджал тонкие губы и сухо кивнул.       — Прошу очистить зал.       Снова поднялась суматоха, возмущенные репортёры и любопытные зеваки пытались отвоевать своё право остаться в зале суда, но их никто не слушал. Охранники ловко выставили из зала всех зрителей, оставив присяжных, Джона с его адвокатом и нашу небольшую компанию.       — Мила пыталась остаться, — сказал Ник, наблюдавший за тем, как охранники гонят сопротивляющуюся толпу к выходу. — Но её тоже отправили гулять.       Я криво усмехнулась.       — Слава богу, ей не пришло в голову просить нас, чтобы её оставили.       — О, да, — коротко хохотнул Ник, — с неё бы сталось.       Я покосилась в сторону. Джон и Ральф, придвинувшись друг к другу, о чем-то торопливо переговаривались. Я отвела глаза, стараясь не встретиться взглядом с Джоном.       — Джина, — я подёргала её за полу пиджака, — а что это за свидетель?       — Прости, — негромко сказала она, — нет времени объяснять, сейчас сами всё узнаете, — и Джина направилась к распорядителю.       — Обвинение, можете приглашать свидетеля, — объявил судья.       Спустя минуту к свидетельскому месту, сопровождаемая охранником, прошла женщина. Она была одета в объемное бесформенное пальто истошно-желтого цвета, почти полностью скрывавшее её фигуру. Нижнюю часть лица укрывал малиновый шарф, свободно намотанный вокруг шеи в несколько оборотов. Верхнюю половину лица закрывали огромные темные очки в ярко-синей оправе. На голове красовался узорчатый тюрбан, такой пестрый, что от него мутилось в глазах. Когда женщина подняла руку для принесения присяги, оказалось, что на её руках темные перчатки.       — Умно! — негромко сказал Генри. — За такой одеждой человека не разглядеть.       И верно, в глаза бросались яркие цветные пятна, которые совершенно скрывали за собой их обладательницу.       — В целях сохранения конфиденциальности свидетельница будет проходить в деле под вымышленным именем Джейн Смит, — ровный голос Роберта передал информацию для протокола.       — Можете приступать к допросу, — в голосе судьи послышалось лёгкое любопытство.       — Мисс Смит, расскажите суду, кто вы по профессии? — Джина говорила спокойно и мягко, будто успокаивающе.       Свидетельница чуть съежилась, но ответила четко и твёрдо.       — Я работаю девушкой по вызову.       По рядам присяжных прошел негромкий шум, но строгого взгляда судьи было достаточно, чтобы его прекратить. Я увидела, как напряглись плечи Джона, хотя внешне он продолжал сохранять маску равнодушного спокойствия.       — Расскажите нам о вызове десятого апреля.       — Меня вызвали на Кэмпден-Хаус-корт, восемнадцать, на два часа.       — Кто был вашим клиентом?       Мисс Смит перевела взгляд на Джона.       — Вот этот человек. Он представился мне Кевином.       — Протестую! — тут же вскинулся Ральф. — Мы же не будем верить какой-то проститутке?!       — Протест отклонён, — жёстко отрезал судья. — Выбирайте выражения, мистер Киттинг. Перед законом все равны.       — Мисс Смит, — Джина даже не взглянула в сторону Киттинга, — что было после того, как ваш клиент впустил вас в квартиру?       — Он завел меня в спальню и велел раздеваться, — голос свидетельницы чуть слышно дрогнул.       — Что-то удивило или напугало вас в этой комнате? — Джина продолжала сохранять всё тот же мягкий тон.       — Да, — последовал незамедлительный ответ. — К спинке кровати были прикреплены две цепи с наручниками.       — Что вы сделали, когда их увидели?       — Я испугалась и хотела уйти.       — А что сделал ваш клиент?       — Он, кажется, пытался меня успокоить. И сказал, что эти цепи не для меня. А для его невесты.       — Протестую! — снова подскочил Киттинг. — Это утверждение ничем не подтверждено.       — Но у меня есть доказательства! — воскликнула свидетельница, слегка повернувшись в сторону судьи.       Гул изумлённых голосов пронесся по полупустому залу. Я во все глаза смотрела на разноцветную фигуру на свидетельском месте и не верила своим ушам. Доказательства?       Негромкий стук привлек моё внимание, я повернулась на звук и увидела, что кулаки Джона лежат на столе, а его шея и лицо пошли красными пятнами. Вены на шее вздулись и напряжение чувствовалось в каждой клетке тела.       — Что это за доказательства, — строго спросил судья, — и почему они до сих пор не переданы суду?       — Эти доказательства мы получили совсем недавно, когда смогли найти мисс Смит и убедить ее выступить в суде.       С этими словами Джина передала флешку для демонстрации.       — Там несколько видео-файлов, — сказала она техническому специалисту, — они пронумерованы по порядку.       Пока тот разбирался, свидетельница добавила:       — Дело в том, что при моей… профессии есть определенные риски. На меня уже трижды нападали клиенты. И я договорилась с подругой, что буду записывать на телефон свои визиты. Видео и звук пишется автоматически и сохраняется на облако, доступ к которому есть у моей подруги.       В это время запустили первый файл. На экране появилось изображение двери в квартиру чуть сбоку, видимо, рука с телефоном была прижата к груди. Дверь открылась и на пороге показался Джон. Небритый, опухший и помятый. Он оглядел гостью с ног до головы оценивающим взглядом, затем отступил в сторону, пропуская её внутрь. Девушка переступила порог и на экране появилось изображение знакомой мне прихожей.       — Проходи в спальню, — произнёс голос Джона, — вон туда.       Экран переместился ниже, изображение замельтешило от движения, и открылась дверь в спальню.       — Раздевайся, — Джон снова появился в кадре, уселся на кровать и начал стаскивать с себя футболку. — Свои шмотки можешь бросить на тот стул.       Первое видео закончилось и сразу запустилось второе, начавшись с того же места. Камера дернулась в сторону и мы услышали испуганный женский голос:       — Что это? Я на такое не подписывалась.       Джон, уже начавший расстёгивать джинсы, недоуменно посмотрел на девушку, а потом повернулся к изголовью кровати.       — А, это, — протянул он, брякнув цепью со свисающим наручником. — Не бойся, это не для тебя.       Снова кончился видеофайл, и когда начался следующий, стало ясно, что часть видео вырезана. Теперь Джон расслабленно полусидел на разворошенной кровати, прислонившись к спинке, и курил сигарету, пуская дым в потолок. Сбоку виднелось какое-то движение, и я поняла, что это девушка одевается. Меня пронзило острое чувство жалости к свидетельнице, съежившейся под своим безразмерным одеянием.       — А ты ничего, — протянул Джон, выдыхая дым, — старательная.       Меня передёрнуло от этого снисходительно-оценивающего тона, от ленивой растянутой интонации Джона.       — Я бы тебя ещё пригласил разок, конечно, — продолжал Джон, — но скоро вернётся моя невеста.       — Она уезжала на выходные? — вежливо-отстраненно спросила девушка, появляясь в кадре со спины и начиная собирать свои вещи.       Джон оскалил зубы в неприятной ухмылке.       — Если бы, — он скривил лицо и сплюнул прямо на пол. — Ушла от меня, сучка драная. Ну ничего, я покажу ей, где раки зимуют. Уж я ей объясню, с какой стороны у этого бутерброда масло, — он словно говорил сам с собой, почти бормотал себе под нос. — Ну, а если не поймет, вот эти штуки её быстро обломают, — и он снова брякнул цепью об изголовье.       Тут внезапно об пол громко грохнул стул, а Джон, соскочив со своего места, рванулся вперёд, вытянув руки со скрюченными пальцами.       — Сука! Мразь! Урою! — его голос сорвался на визг.       Свидетельница застыла, пытаясь вжаться в стену. Охранники на мгновение замерли, пытаясь сообразить, что делать. А моё тело выкинуло очередной финт — я почти автоматически выставила в проход ногу, подставляя Джону подножку. Он споткнулся и со всего маху грянулся об пол. С шумом, криком и грохотом. Но тут же приподнялся и сел на полу, повернувшись ко мне. Его лицо исказилось от злобы и он отчаянным рывком выбросил своё тело в мою сторону. Моё сердце пропустило удар, всё вокруг будто замедлилось и я только пыталась отодвинуться, уйти с траектории этого неостановимого движения озверевшего существа, бывшего когда-то моим суженым. Но тело вязло в воздухе, движения его гасились поднявшейся паникой.       — Тварь! — вопил Джон, брызгая слюной. — Надо было сразу тебя грохнуть, гнида…       Тут я увидела, как меня заслоняет большая фигура, вынырнувшая из-за спины. В следующее мгновение в челюсть Джона врезался кулак, откидывая его назад. И время снова вернуло себе свой обычный бег. Джона не без труда скрутили трое охранников, но он продолжал биться в их руках, изрыгая проклятия в мою сторону и обещая мне скорую мучительную смерть, всё время, пока его уводили из зала. Киттинг сидел с безнадежным выражением лица и собирал свои бумаги в папку.       А я подняла глаза на всё ещё закрывающего меня собой Генри. Он повернулся ко мне, расслабляя сжатые кулаки, и улыбнулся.       — Кажется, наше дело выиграно? — с усмешкой спросил он.       Я посмотрела на Джину и Роберта, которые сияли улыбками.       — Да, — ответил Роберт, — кажется, именно так.       — Но нам всё-таки придется дождаться вердикта, — сказала Джина, а затем обратилась к судье: — Ваша честь, мы можем отпустить свидетеля?       Судья кивнул.       — Да, — сказал он, — смысла в допросе свидетеля защитой нет. Мисс Смит может идти.       Пестрая фигура спустилась в зал и пошла по проходу, сопровождаемая охранником. Когда она проходила мимо, я окликнула её:       — Спасибо вам, мисс, — сказала я, — что дали показания.       Она пару секунд смотрела на меня сквозь свои темные очки, а потом ответила негромким голосом:       — Рада была помочь.       — Если я могу что-то для вас сделать… — начала я, но она меня остановила, покачав головой.       — Спасибо, не нужно. У меня всё в порядке.       И, отвернувшись, прошла по проходу быстрым шагом и вышла в дверь.       Присяжные совещались не больше пятнадцати минут и и вынесли Джону свой приговор: виновен. Он получил срок в двадцать пять лет в колонии строгого режима без права досрочного освобождения.       Ник, не помня себя от радости, то тряс в рукопожатии руки Джине и Роберту, то обнимал меня и Эмили, то хлопал по плечу Генри.       — Это надо отметить! — ликовал он.       Я подошла к адвокатам, чтобы их поблагодарить.       — Как вы нашли эту девушку? — спросила я. — Просто невероятная удача.       — Совершенно случайно, — сказал Роберт. — Вспомнили, что ты упоминала о том, что Джон вызывал проституток, вот и искали девушек, которые могли к нему приходить, в надежде, что они могут что-то рассказать. Ты не представляешь сколько усилий было потрачено. Но оно того стоило.       — Кстати, — вспомнила я. — Джина, может вы возьмётесь за ещё одно дельце?       — Конечно, — Джина расплылась в улыбке. — Что за дело?       — О, вам понравится, — с ответной улыбкой заметила я.

***

      — Мне даже как-то не верится, — выдохнул Ник, стоя возле знакомой калитки.       — Мне тоже, — откликнулась я. — Но, кажется, всё-таки это правда.       — Давайте наконец войдём, — попросила Эмили, — я уже устала переминаться тут с ноги на ногу.       Я вздохнула и открыла калитку, первой шагнув во двор. За мной двинулись Эмили с Ником. У двери я помедлила, выбирая нужный ключ в большой связке, а затем не очень уверенно вставила его в замочную скважину и повернула несколько раз, отпирая замок. Дверь с негромким скрипом отворилась, приглашая внутрь. И мы вошли в приятную прохладу нашего старого родного дома.       Дом был чист, тих и абсолютно пуст. И мне показалось, что он рад нашему приходу. Мы прошли прихожую, заглянули на кухню, сунули нос в гостиную. Всё то же — чисто, пусто, светло. Ни аляпистых тяжёлых гардин на окнах, ни пыльных абажуров с бахромой, ни застоявшегося запаха душных ароматических масел, которыми любила пользоваться наша мачеха. Ничего, что напоминало бы нам о нашей веселой семейке.       — Я до сих пор в офигении, что ты всё это провернула, — сказал Ник, стоя посредине гостиной и оглядываясь по сторонам.       — Считаешь, я была не права?       — Нет, что ты!!! Ты всё правильно сделала. Но у меня иногда появляется чувство… стыда, что-ли?       — Это потому что у вас обоих есть совесть, — сказала Эмили, становясь напротив нас. — Ваши так называемые родственнички, наверное, думали, что им всегда всё будет сходить с рук. Но не вышло. И я очень этому рада, уж простите мой цинизм!       Мы вышли из гостиной и начали подниматься по лестнице на второй этаж.       — Жаль, мы не видели их рожи, когда при́став принес им повестку в суд, — усмехнулся Ник.       — Ну зато мы вдоволь нагляделись на их вытянутые лица в суде, — я хмыкнула, вспоминая это зрелище.       А поглядеть было на что. На Милу, получившую за ложные показания условный срок, было любо-дорого смотреть. Кажется, впервые она столкнулась с закономерными последствиями своих поступков. И осознала, что её кукольные глазки никак ей не помогут.       А мачеху, получившую обвинение в пособничестве преступлению — это ведь она передала Джону информацию о моем местонахождении — чуть не хватил удар. Она была признана виновной и также получила условный срок. Но когда после всего мы с Джиной потребовали исполнения завещания отца!!! Со всеми компенсациями, которые суд обязал выплатить, и с нашими с Ником двумя долями наследства им ничего не оставалось, как освободить от своего присутствия дом и передать все права на его владение нам.       Полученных денег как раз хватало на ремонт и небольшую перепланировку. Теперь у нас с Ником был свой дом. Дом, который мы знали с детства, обставленный нашей старой мебелью, помнящий наших настоящих родителей.       Дом, милый дом!