С первым днём весны. Я, кажется, люблю тебя.

Я не помню, как вернулась домой после школы. Помню только, что всю перемену после этого несчастного урока алгебры просидела в туалете с заплаканными глазами. Я боялась даже посмотреть на себя в зеркало, потому что была уверена — я выгляжу жалко. Мне было страшно даже представить, что меня ждёт дома. Я продолжала думать об этом всё оставшееся время в школе, по пути домой. Обычно я всегда стараюсь выбрать самую короткую дорогу, чтобы не тратить много времени впустую, а сделать домашние задания и порешать пробные варианты экзаменов. Это даже в моей голове звучит так наивно и глупо, но каждый раз, делая это всё, я просто надеюсь услышать похвалу от родителей, а не слова о том, что «пятёрка — это твоя обязанность, а не какое-то достижение». Могу поспорить, что мои одноклассники с этим бы не согласились… Наверное, я прорешала вариантов пять по одной только биологии, прежде чем услышала звон ключей по другую сторону двери. «Вот чёрт, я забыла поставить чайник!» — воскликнула я и побежала на кухню, зная, что это, пусть и совсем на чуть-чуть, оттянет мою встречу с родителями. Мама с папой работают вместе, у них собственная стоматологическая клиника, которая пользуется довольно большим спросом в Москве. Поэтому они всегда возвращаются домой вместе. Наверное, это даже в каком-то смысле хорошо, мне не приходится два раза проходить через «допрос» о том, как прошёл день, сколько пятёрок я сегодня получила, и похвалили ли меня за что-то учителя. «Отстреляйся один раз, Ева, и ты пойдёшь заниматься своими делами» — говорила я себе каждый день, но только не сегодня. С самого утра я прокручивала этот разговор в голове, думала, как сказать родителям о двойке. Хотела даже умолчать, скрыть, но почти сразу вспомнила, что у мамы есть доступ к моему электронному дневнику, так что это бесполезно… — Я налью вам чай, — машинально сказала я, нервно кусая губы. — Ева, ну в самом деле, перестань, — недовольно пробурчала мама, когда я случайно уронила на пол ложку. — В чём дело? Рассказывай. — Я… Кхм, — слова всё никак не могли появиться на свет. Я просто молчала и будто сжалась в комочек. — Евочка, если тебя кто-то обидел, скажи, мы с папой быстро разберемся, — от этих слов мне даже стало легче, но лишь на секунду. Только вот было уже поздно, потому что из моих уст буквально вылетело: — У нас теперь новый учитель алгебры, и так получилось, что я буквально на несколько минут опоздала на урок, и сначала он подумал, что я прогульщица, а потом задал какой-то вопрос и поставил мне двойку. Я честно пыталась подойти к нему, спросить, что я могу сделать, но он сказал, что эту двойку не уберёт. — Что?! — мама даже подскочила со стула, что с её плеч упала вязаная накидка. — Да как же так. У тебя ведь ни одной двойки никогда не было. И что теперь будет? — Эта двойка не повлияет на мою оценку, не стоит так переживать, — я пыталась вставить хоть слово в этот словесный поток, но, кажется, она даже не услышала меня. — Ещё как повлияет, — подал голос папа, с грохотом поставив кружку на стол. — Но ничего, я поговорю с этим учителем. Может удастся сделать так, чтобы мы его вообще больше не увидели. Пусть ищёт себе другое место работы. Так унижать Ковалевских… — Пап, нет, пожалуйста, только не надо идти в школу, — почти завыла я, зная, что мне потом вновь ещё около недели предстоит слушать насмешки и издёвки от одноклассников. Я могла бы и наплевать на это, но глупо притворяться, что всё хорошо, когда в душе огромная дыра, которая с каждым днём становится всё больше. — Закрыли тему, Ева, — строго и на удивление спокойно сказала мама. — Сейчас ты помоешь посуду и пойдёшь в свою комнату. Ты сказала, что этот учитель задал тебе какой-то вопрос и поставил двойку. Значит, ты не смогла ответить, а поэтому будешь заниматься алгеброй ещё два часа. — А как же остальная домашняя работа? Нам довольно много… — Меня не волнует. Моя дочь закончит школу с золотой медалью, отлично сдаст все экзамены и с красным дипломом окончит медицинский, — так же спокойно продолжила мама, даже не смотря на меня. Я подумала, что лучше промолчать, и говорить о том, что я совсем не хочу в медицинский, сейчас тоже не время. Когда я зашла в свою комнату, мне хотелось разрыдаться, завыть, выдернуть все волосы со своей головы, зарыться с головой в одеяло и пролежать так по меньшей мере пару недель. Но вместо этого я подошла к зеркалу, сделала глубокий вдох, смахнула слезинку с щеки, убрала волосы в пучок и села за стол, заваленный учебниками и тетрадями. Сегодня мне предстоит длинная и тяжёлая ночь. Не стоит даже пытаться обмануть маму и лечь спать, будто я всё сделала. Я уже давно убедилась, что на утро она обязательно всё проверит. Я просто продолжала делать и убеждать себя в том, что она действительно любит меня и делает это только из лучших побуждений.

***

— Евочка, ты собралась? — с утра мама вела себя так, словно вчера ничего не было. По ней было видно, что она не выспалась, но никак не желала показывать этого — натянула кривую улыбку, сделала пучок без единого торчащего волоска, надела своё любимое пальто, сапоги и, напоследок побрызгавшись духами, повернулась ко мне. По сравнению с ней, высокой, статной женщиной, я была похожа на помесь чихуахуа и гнома. Юбка, скрывающая колени, светлая блузка, которая делала меня похожей на первоклассницу, две косички, которые мне, на самом деле, вполне нравились. Я научилась делать их так, чтобы выглядело похоже на причёски одноклассниц. Мне больше нравятся пучки или вообще распущенные волосы, но если с первым я довольно часто хожу в школу, то про распущенные волосы я даже стараюсь не думать рядом с мамой, вдруг прочитает мысли… — Пойдём, Ева. Папа уже заждался в машине, — сказала мама, закидывая сумку на плечо и подталкивая меня к лифту. Я натянула лёгкую шапку, шарфик, который дала мне мама, и, стараясь не смотреть на себя в отражениях, всё-таки вышла из дома. Как оказалось, избежать этой беседы с новым учителем нам не удастся. — Как его зовут? — спросил папа, глядя на меня через зеркало в машине. — Дмитрий Алексеевич, — машинально ответила я и вновь вернулась к разглядыванию улиц и прохожих. Раньше дорога до школы занимала больше времени, даже на машине. Или может мне сейчас так кажется, потому что я очень не хотела присутствовать на этом представлении. Мои родители за все почти одиннадцать лет приходили в школу лишь четыре раза, и каждый раз оборачивался для меня настоящим кошмаром. Я даже удивилась, когда они добились увольнения старой учительницы географии, которая проработала в школе сорок лет, лишь за то, что она сделала мне замечание, когда я пыталась объяснить однокласснице, что вообще происходит на этом уроке и что мы должны делать. — Здравствуйте, — голос учителя вывел меня из мыслей. Я даже не заметила, как мы дошли до нужного кабинета. Всё так же в рубашке с закатанными рукавами, идеально выглаженных брюках, начищенных до блеска ботинках… Я даже фыркнула от такого «слишком идеального» наряда, который был прекрасно мне знаком. — Чем могу помочь? — О, боюсь, это вам нужна помощь, — учитель лишь непонимающе вскинул бровь. — Мы родители Евы Ковалевской. — Ах, вон оно что. Здравствуйте-здравствуйте. Значит, ребята не шутили… — родители не оценили шутку учителя, зато я прекрасно поняла, о чём он говорит. — Но вопрос остаётся тем же. В чём, собственно, дело? — Вы незаслуженно поставили двойку нашей дочери, — вступила мама. — Ева никогда не получала двойки, она идёт на золотую медаль, она… — Да-да, я это уже слышал. Но факт остаётся фактом. Она не ответила на мой вопрос, который, между прочим, был не из разряда «какая сегодня погода», а вопрос, касающийся заданий экзамена. По вашему, мне нужно было похвалить её и сказать: «Садись, отлично»? Дмитрий Алексеевич облокотился на стену, сложил руки на груди и мельком взглянул на меня. Я отошла от этого сборища подальше, так как мне совсем не хотелось быть участницей этого спектакля без сюжета. — Давайте разойдёмся мирно. Вы ведь адекватный человек, думаю, всё понимаете, работой своей дорожите. Уберите эту двойку, а Ева сделает какое-нибудь дополнительное задание. Всем будет хорошо, — сменил тон папа на более дружелюбный, «прощупывая» нового учителя, чтобы узнать, за что можно зацепиться. — Я не уберу эту двойку, но могу предложить вот что — три дня подряд Ева будет оставаться после уроков и приходить в мой кабинет вместе с теми, кому нужно отработать двойки. Я буду давать ей задания, и если она за эти три дня сможет всё решить, я поставлю ей в журнал три пятёрки, благодаря чему её среднему баллу ничего не будет угрожать. — Что ж, хорошо, договорились, — в голосе мамы слышались нотки недовольства, потому что они рассчитывали на несколько другой результат, но, видимо, они поняли, что большего от учителя не добиться, поэтому просто пожелали мне хорошего дня в школе и ушли, оставив меня наедине с учителем в ещё пустом кабинете. — Я не хотела, чтобы они приходили и раздували из этого скандал, — виновато сказала я, глядя в пол. — Ерунда. Жду тебя сегодня после уроков. Посмотрим, что ты умеешь, Ковалевская, — одними лишь уголками губ усмехнулся Дмитрий Алексеевич и, закатив глаза, вышел из кабинета.