Сожжённый мирт

Он чувствовал одновременно жар и холод.

Странное тепло, ставшее рыжим огнём, согревало оставшееся голым из-за него же и совершенно озябшее бы без него в огромной — и теперь абсолютно пустой — Комнате тело. Его магия охлаждала бешено носящиеся мысли и вспыхнувшие, словно сверхновые после практически полугодичного отсутствия эмоции, возвращая ему какой-никакой, но всё же контроль над собой. Гарри — к своему собственному неудовольствию — только сейчас, спустя почти целых четыре месяца, вспомнил о том, что крёстный что-то ему оставил. «Может, я просто не думал, — он прикрыл глаза, прислушиваясь к спокойному равновесному сосуществованию сил в его груди. — Что мне могут вообще хоть что-то оставить?» В голове подростка всплывали весьма смутные воспоминания о том, как Дамблдор рассказывал ему о наследстве, говорил что-то о гоблинах и документах. Он плохо помнил тот день: с раннего утра и до самого позднего вечера «Тишина» отвоевала часть его мозга, не позволяя сосредоточиться на внешнем мире полностью. Но он почему-то точно помнил приход служащего банка. Словно звон понимал, что происходит что-то важное и отошёл на задворки сознания, давая возможность сконцентрироваться на начинающейся встрече практически на сто процентов. Гоблин вроде бы довольно, а может и нет — Гарри попросту не мог понять по его морде — скалился, входя в кабинет директора через камин. Он быстро как будто бы проскрипел несколько строк завещания Сириуса Ориона Блэка III и, продолжая показывать длинные острые зубы, попросил — хотя, наверное, лучше было бы сказать «приказал» — поставить свою подпись в формуляре. Подросток помнил, что было написано в подписанное им документе, помнил лёгкую боль в левой руке, прямо рядом со шрамом от чёрного пера. Он помнил раздражение директора, вызванное поспешных удалением служащего Гринготтса через всё тот же камин и ухмылку-оскал уходящего гоблина. «Он сказал, — Гарри спокойно, но в кои-то веки не безэмоционально смотрел в высокий арочный потолок Комнаты. — Что мне досталось всё имущество Блэков, кроме трёхсот сорока тысяч галлеонов, — он чуть поднял уголки губ в слабой, почти незаметно улыбке. — Которые разделились между Ремусом и Андромедой». Подросток устало вздохнул и закрыл наверняка покрасневшие от огненного жара глаза. После энергетического — ведь его магия не участвовала в разрушении Комнаты — выброса его и так уменьшившаяся в последнее время выносливость практически полностью иссякла, и только помощь спокойно горящего пламени и мирно бурлящей магии поддерживала его и отгоняла сонливость. Тепло постепенно впитывалось обратно в его тело, остужая помещение, но всё равно не позволяя ему мёрзнуть, согревая его изнутри. Оно появилось совсем недавно, но уже принималось Гарри, как нечто родное. Оно словно всегда было с ним, словно с самого рождения горело где-то в груди. Тепло помогало магии его успокаивать и дарило странное, абсолютно непривычное, но такое приятное ощущение гармонии. — Кричер? — попробовал подросток, не уверенный в том, считался ли эльф «имуществом Блэков». Он не знал, отзовётся ли домовик, так сильно недолюбливающий его, и переживал, всё ли с тем в порядке после смерти пусть отречённого от рода и ненавидимого, но всё же хозяина. «Впрочем, — подумал Гарри, услышав привычный эльфийский хлопок и почувствовав на себе знакомый взгляд. — Я, видимо, зря волновался». — Кричер приветствует, — несчастно и раздражённо начал ворчать домовик, но почему-то запнулся посреди предложения и продолжил уже более вежливо. — Нового Главу Древнейшего и Благороднейшего Рода Блэк. Подросток медленно открыл глаза, чтобы посмотреть на появившегося эльфа, и, удивлённо подняв брови, несколько раз моргнул, не веря в увиденное. Перед ним стоял всё то же лопоухое и сморщенное существо в грязной, порванной в некоторых местах и почерневшей уже от времени наволочке. Вот только почему-то оно сейчас не ворчало, не злилось и не выглядело, будто хочет кого-нибудь задушить. Сейчас домовик уважительно склонился в поклоне, прижав к себе тощие руки, и дрожал не то от старости, не то от удивления, не то от страха, не то от всего вместе взятого. — Кричер смиренно примет наказание нового хозяина, — прохрипел эльф, не поднимая головы и продолжая дрожать. Гарри поморщился. Ему никогда не нравилась эта выдрессированная за многие десятилетия — если не века — манера домовиков говорить с хозяевами. Он снова закрыл глаза. Он прекрасно понимал, о чём говорил его слуга, но совершенно не понимал, почему его поведение так кардинально поменялось. Подросток знал, что начавшийся серьёзный разговор лучше завершить сразу, пока он не перерос во что-то большее, но в то же время абсолютно не желал продолжать его здесь и сейчас. «С другой стороны, — подумал он и устало вздохнул, окончательно впитывая в себя весь оставшийся огонь и замечая тихий писк Кричера. — Когда моё мнение имело хоть какое-нибудь значение?» — Подними голову. Гарри говорил спокойно. Он помнил, как разговаривал с эльфом Сириус, и, несмотря на всю к нему любовь, не понимал крёстного и не мог себе позволить перенять подобное поведение. Он попросту не мог так обращаться с несчастным существом, которое — Ну, разве это не смешно? — многим было похоже на него самого. Подросток понимал домовика. Звучало странно, но он действительно понимал желание угодить тем, кто был с ним мягок и ласков, тем, кто впервые за многие годы обращался с ним не как с мусором, оставшимся от предыдущих хозяев. — Я не собираюсь наказывать тебя, — Гарри посмотрел в несчастные глаза своего слуги и дёрнул уголком губ. — Я понимаю, — он осторожно присел перед эльфом, не зная, как он отреагирует. — Я, наверное, поступил бы так же. Подросток не врал. Он, конечно же, любил, Сириуса, но его отношение ко всем, кто не был мародёром или «его любимым щенком», в лучшем случае заставляло морщиться от неприятного ощущения в груди, а в худшем и вовсе было абсолютно неприемлемым. Гарри хорошо помнил воспоминания Снейпа о пятом курсе и так же хорошо помнил крики крёстного на домовика. Гарри спокойно мог признаться хотя бы самому себе, что, если бы Бродяга относился так к нему, и если бы он почувствовал нормальное к себе отношение от кого-то, он бы чуть ли не с удовольствием сделал всё, что хорошие люди попросят, даже предал бы Сириуса, отправив того на смерть. — Я позвал тебя не для наказания, — продолжил он, медленно положив руку на плечо эльфа и аккуратно сжав его. — Я вообще-то хотел попросить о помощи. — Чего желает молодой хозяин? Кричер всё ещё был немного угрюм и всё ещё настороженно смотрел на подростка, но, по крайней мере, больше не трясся так сильно и не выглядел так обречённо, словно персонажи фильмов-катастроф, которые поняли, что осталось совсем немного времени до взрыва и, соответственно, до их смерти. — Ну, для начала, — подросток убрал руку и поднялся с пола. — Я бы хотел, — он широким жестом показал на себя и чуть повёл голым плечом. — Какую-нибудь одежду. Тихий и привычный хлопок ознаменовал уход домовика, и на, наверное, несколько минут — смотря сколько времени понадобится эльфу, чтобы найти что-нибудь подходящее — Гарри вновь остался один в полной тишине, прерываемой лишь звуками его собственных дыхания и сердцебиения. Он чувствовал себя намного лучше, чем в последнее время, будто, разрушая Комнату, тепло заодно сожгло ту тёмную плотную и совершенно не пропускающую свет ткань, которой его разум был накрыт в последнее время. «Конечно, — подумал подросток немного уныло. — Это не навсегда, — он снова взглянул на арочный потолок и вздохнул на четыре счёта, понимая, что снова начал загонять самого себя. — Потом снова будут дни, наполненные только звоном и размытыми пятнами, — он прислушался к треску огня внутри себя и задержал дыхание, продолжая считать. — Но, возможно, рядом будет кто-то, кто не позволит, — Гарри выдохнул, успокаиваясь, и вспомнил о тех немногих, кто действительно видел именно его. — Не позволит мне остаться в этом состоянии». Он вспомнил о светловолосой девушке, которая училась на пятом курсе. Она всегда говорила тихо, и часто была абсолютно не понятна, но в то же время, она никогда не сомневалась в нём и никогда — действительно ни единого раза — не сравнивала его с кем-то и не видела в нём кого-то другого. Он вспомнил о двух парнях, которые уже закончили Хогвартс. Они казались раздолбаями, но никогда ими не были. Ведь, если бы это было так, как бы они открыли свой магазин? Они не ждали от него свершений ни как от Мальчика-который-выжил, ни как от сына одного из мародёров. Они просто были рядом с ним, развлекая его и отвлекая от всего, что могло его расстроить. — Кричер принёс, молодой хозяин. Появившийся домовик протянул ему аккуратную стопку одежды. Там были брюки, белая рубашка с гравированными гербом Блэков — если подросток не ошибался — пуговицами и бельё. Ткань у всего была приятная на ощупь и не раздражала ни кожу, привыкшую к хозяйственному мылу и грубому материалу, ни, соответственно, его. Одевшись, Гарри снова обратил внимание на эльфа и заметил, что у него в руках лежало что-то ещё. Чёрная ткань, с едва заметным серебристым блеском вышивки резко выделялась на фоне светлой кожи его слуги и — он не собирается врать самому себе — приковывала взгляд. — Кричер подумал, — начал неуверенно домовик, видимо, заметив его взгляд. — Что молодой хозяин, — он протянул предмет подростку. — Наверное, захочет это себе. Предметом оказалось длинное чёрного цвета, как и, видимо, практически всё у Блэков, пальто. На нём серебряными нитями аккуратно было вышито созвездие большого пса.