Сожжённый мирт

Он был превосходен во всех отношениях.

Музыка, доносящаяся из одной из многочисленных гостиных Малфой Мэнора, наверняка не только наводила его верных последователей на эту мысль, но и укрепляла её в их глупых головах. Звуки фортепиано, которые походили на нечто среднее между революционным маршем, странной молитвой и каким-то незнакомым Тёмному Лорду танцем, радовали его слух почти так же сильно, как крики и мольбы жалких людей, корчащихся у его ног. Что бы не видели его глупые слуги в играющей днями напролёт по его приказу музыке, их превосходный хозяин всегда стоял в центре их картины мира, прямо над ними, склонившимися ниц перед троном Лорда Волдеморта. Единственным, кто был достоин того, чтобы стоять во главе революции, карающей мерзких грязнокровок и тех, кому они нравились, был именно их Повелитель, Тёмный Лорд. Единственным Богом, которому его жалкие последователи имели право изливать свои глупые мысли и чувства и которому могли молиться, являлся именно их Повелитель, Тёмный Лорд. Единственным человеком, с которым его никчёмные слуги могли желать танцевать глупые странные человеческие танцы, являлся именно их Повелитель, Тёмный Лорд. Громкие удары клавиш, подчиняющихся заклинанию хозяина поместья, разносились по всему Малфой Мэнору, достигая даже самых отдалённых комнат, обитатели которых явно хотели бы ничего не слышать. — Впроч-щщ-ем, — озвучил Волдеморт промелькнувшую в его голове мысль. — Их ж-шш-елания не имеют-с никакого з-сс-начения. Громкий, подобный дальнему грому, который всегда предвещает грозу, хохот разнёсся по всему поместью, ненадолго заглушив рокот фортепианных аккордов. — З-сс-начение имею-с, — он подорвался со своего трона, крутанув палочку в покрыты чешуёй пальцах. — Только-с я! Тёмный Лорд намеренно шипел каждую свою фразу, делая себя ещё менее похожим на обыкновенного человека, создавая вокруг себя ауру силы, загадочности и неизведанности. Он изо всех сил создавал образ внеземного существа, которое было лучше всех на этой глупой планете. Это существо было похоже на древнего прекрасного нага, только намного лучше этой полузмеи. Оно было намного сильнее, чем обычные маги и тем более жалкие маглы. Это существо было совершенно. Оно буквально во всём превосходило всех живущих в этом досконально понятном Лорду Волдеморту мире. Никто не смел навредить этому существу. Никто не мог даже ранить его, не мог заставить его пролить хотя бы каплю своей драгоценное крови. И тем более никто не мог его убить. Ведь даже сама Смерть — та, кто всегда приходит за людьми, чей срок покинуть этот мир уже наступил — признавала его как минимум равным себе и старалась обходить его десятой дорогой. — Тем более-с, — прошипел Тёмный Лорд, через метку ощущая приближение одного из своих никчёмных последователей. — Меня не с-сс-может убить-с, — он снова громко расхохотался. — Какой-то мальчиш-шш-ка! Дверь в зал, в котором восседал Лорд Волдеморт резко распахнулась, и в комнату влетела черноволосая кудрявая женщина. Она, безумно ухмыляясь, быстро шагала к трону своего хозяина пьяной походкой и что-то осторожно несла на вытянутых руках. На ладонях у женщины стояла красивая золотая, похожая своими формой и оформлением на вычурный кубок. Она была знакома Тёмному Лорду до самой мелкой детали на барельефе, до самой мелкой трещинки и потёртости на поверхности, самого мелкого штриха, на выгравированном на ней барсуке. — Мой Повелитель, — благоговейно прошептала посетительница, протягивая Лорду Волдеморту золотую чашу. — Я принесла Вам, — она улыбалась, не отрывая от него взгляда. — То, что Вы просили. Женщина не просто была похожа на сумасшедшую — она в прямом смысле этого слова была сумасшедшей. Она ни на секунду не переставала безумно скалить зубы в подобии на человеческое выражение лица. Она ни на секунду не переставала испускать ауру силы и безумия, совершенно не заботясь о своей репутации. Женщина всегда как будто находилась в состоянии сильнейшего опьянения, словно каждые несколько секунд выпивала как минимум бутылку огневиски. — Спас-сс-ибо, — прошипел Тёмный Лорд, принимая подношение и мудрёным заклинанием сканируя его. — Беллатрис-сс-а. Чаша Хельги Хаффлпафф была в том же состоянии, в котором была пятьдесят лет назад, когда Лорд Волдеморт только-только завладел ей и когда он только-только сделал из неё крестраж. Она всё так же неярко блестела, переливаясь тёплыми жёлтым и оранжевым цветами и всеми возможными их оттенками. Она всё так же приятно резко и сладостно остро отзывалась на любую, даже крохотную, частичку магии Лорда Волдеморта. Она всё так же не признавала никого, кроме своего создателя и единственного законного хозяина — металлический запах крови, исходивший от пораненных ладоней Лестрейндж, был тому прямым доказательством. Чаша Хельги Хаффлпафф выглядела так, словно не пролежала долгие десятилетия в хранилище Гринготтса, наполненном разным ценным и не очень барахлом. Чаша Хельги Хаффлпафф вела себя так, словно абсолютно ничего в этом глупом мире не изменилось, и её создатель — единственный, кто вообще имеет значение. Она напоминала о тех славных временах, когда у жалких обитателей жалкой Магической Англии не было никакой — даже призрачной и зыбкой — надежды на спасение. Она напоминала о временах, когда глупый мальчишка Поттер ещё не родился только для того, чтобы потом пасть от руки Тёмного Лорда согласно пророчеству. Она, в конце концов, напоминала о том, что когда-то у Лорда Волдеморта было не два крестража — неуничтоженных только благодаря странной удаче и стечениям обстоятельств, не зависящих от него — а целых семь. — Когда вернутс-сс-я, — Тёмный Лорд задумчиво покосился на свою последовательницу, занявшую своё обычное место у ног своего господина. — Пос-сс-ланники, — он привычным движениями перекатывал в руках чашу. — Отправившиеся к с-сс-тарине Дамблдору? — Буквально через пару часов, — не задумываясь, ответила Беллатриса и прижалась грудью к ногам своего хозяина. — Мой Повелитель. — Наконец-то, — с весёлой яркостью сказал Лорд Волдеморт, на секунду даже забыв продлить шипящие из-за эмоций. Если верить одной из самых верных своему господину Пожирателей смерти, то буквально через сто двадцать минут Тёмный Лорд станет счастливым обладателем сильнейшего оружия. — Уже с-сс-коро, — продолжил он размышлять вслух. — У меня-с в руках-с, — Лорд Волдеморт рассмеялся, откинув голову на спинку своего трона. — Будет с-сс-тарш-шш-ая палочка, — он пнул валяющуюся у его ног в приступе раболепия Лестрейндж каблуком дорогих туфель и кивнул ей, зная, что она поймёт. — Подарок с-сс-амой С-сс-мерти. Старшая из сестёр Блэк со знакомой Тёмному Лорду лёгкостью поняла приказ своего Повелителя и со знакомыми ему радостью и безумием подчинилась желанию своего хозяина. Беллатриса с довольной улыбкой и милым хихиканьем опустилась на колени и локти и, прогнув, словно мартовская кошка, спину, предвкушающе повела плечами и крутанула бёдрами. — Правильно-с, — Лорд Волдеморт одобрительно усмехнулся. — Но слиш-шш-ком далеко-с, — он коротким, знакомым мышцам наизусть движением вытащил из рукава тисовую палочку. — Поэтому-с, — тёплое дерево привычно легло в пальцы и привычно отозвалось на его приказ. — Круцио! Ярко-красный луч неправильной молнией пронёсся по воздуху и одним касанием заставил Лестрейндж упасть на холодный пол, ударяясь головой о серый камень, и забиться в конвульсиях. Громкий стук идеально совпал с нотами, стоящего в гостиной фортепиано, которое всё ещё подчинялось заклинанию Люциуса. Громкий стук наверняка только усилил у его жалких слуг впечатление от звучащей во всём Малфой Мэноре музыки. Громкий стук, наконец, показывал всем, кто наблюдал за Тёмным Лордом откуда-то свыше, что он не собирается меняться ни в ближайшее время, ни позже. — Я не с-сс-обираюсь, — прошипел Лорд Волдеморт, заканчивая свою мысль вслух. — Менятьс-сс-я в принципе. — Мне очень жаль, — всхлипнула старшая из сестёр Блэк. — Мой Повелитель. Женщина продолжала корчиться на холодном каменном полу, глядя на своего хозяина именно так, как того и предполагала прекрасная, но, наверное, пугающая жалких людей мелодия. Она смотрела на Тёмного Лорда, как на главу революции, который шагал мерным маршем далеко впереди неё. Она смотрела на Тёмного Лорда, как на жестокого Бога, который обитал где-то над облаками и наказывал её за малейшую провинность. Она смотрела на Тёмного Лорда, как на прекрасного мужчину, с которым она хотела бы прожить всю оставшуюся жизнь.