Сожжённый мирт

Ему совершенно не нравились похороны его друга.

Кирпичный забор под его рукой был грубым и холодным и почему-то всё никак не хотел нагреваться от тепла человеческого тела. Скорее наоборот — он остужал не прикрытую перчаткой кожу ладони и словно яд с медленным действием впрыскивал в кровоток мороз. Зимний холод, будто не раз побеждавший и занимавший пьедестал много лет подряд гонщик формулы один, нёсся вместе с кровью сначала по венам предплечья, потом плеча. А затем, точно это и было её изначальным коварный планом, стужа добиралась до сердца, замораживая его, а вместе с ним и всю злость, что он испытывал последние несколько дней на постоянной основе. — Мистер Поттер, — продолжал Дамблдор свою длинную речь. — Был очень дорог всем нам… Директор всё говорил и говорил, словно он верил, что не просто хорошо знал Гарри, а знал его лучше всех остальных. Лучше его — не особенно хороших — но давних друзей, которые вместе со сначала мальчиком, а потом и подростком влипали во всевозможные неприятности и волшебным образом из них выпутывались. Лучше его преподавателей, которые, конечно, не всегда замечали в нём его и не всегда даже просто обращали на него внимание, но всё же проводивших с гриффиндорцем куда больше времени, чем их наниматель. Лучше Полумны и их с Фредом, которые видели Поттера как в хорошие дни, когда он широко улыбался и громко смеялся, так и в худшие моменты, когда он не хотел отрывать голову от стола, надеясь, что мир пропадёт, если на него не будут смотреть. Голос Альбуса был буквально пропитан сладостью. Патока текла из его горла, вместо слов, заменяя их и с раздражающей лёгкостью одурманивая всех вокруг. Те, кто видел Мальчика-который-выжил только на картинках в книжках и на фотографиях в бесчисленных газетных статьях, верили всему, что говорил уважаемый ими человек, но их легко можно было понять. «Чего не скажешь, — стиснув зубы, подумал Джордж, заслужив сочувствующий взгляд матери. — О тех, кто знал его лично». — Тише, милый, — пробормотала Молли, легонько похлопав младшего близнеца. — Нам всем сейчас тяжело. — Да, мам, — устало согласился Уизли, не надеясь уже на понимание. — Я знаю. — Рональду и Джинни наверняка куда хуже, — растроенно протянула женщина, только подтверждая мысли своего сына. — Бедные мои, — она всхлипнула. — Не так ли, Фред? — Да, мам, — вздохнул Джордж. — Ты права. Липкий снег, и так засыпавший всё, что только мог, покрывший белым ковром дороги и здания, голые деревья и многочисленных волшебников, пришедших на кладбище Годриковой впадины; снова западал с неба, тёмного из-за заслонившего его туч. Огромные скопления водяного пара не позволяли ни одному лучу солнца пробиться сквозь них, запрещая ему, точно пленнику, общаться с людьми и, точно пленника, запирая его над собой, где-то в верхний слоях атмосферы. Ветер вновь завыл, подняв в воздух и унеся с собой куда-то на запад все неаккуратно оставленные без присмотра вещи и не принося с востока почти ничего — только мороз и ещё больше снега. — Поэтому, — продолжал тем временем Дамблдор. — От лица Министерства я бы хотел вручить эту награду, — он весело улыбнулся, но никто не обрати на это внимания. — Нашему дорогому Избранному. В старых руках на сморщенной от возраста — который директор не просто не скрывал, а выставлял напоказ — коже лежал золотой медальон на зелёной ленте — Орден Мерлина первой степени. Он не блестел, как мог бы, если бы его вручали правильно, на сцене под оглушительный шум оваций в сторону дважды Победителя Тёмного Лорда. Он не привлекал внимания парня, не заставлял гордиться своим другом и даже не отвлекал от усталости, злости и желания поскорее увидеть Гарри. — Вау, — протянул старший близнец, наконец подойдя к своему брату. — Они даже расщедрились на Орден Мерлина. — Да ещё и первой степени, — негромко усмехнулся пятый Уизли. — Я тоже удивлён. Но важно другое, — он отвернулся от всё говорившего и говорившего Альбуса и обратил всё внимание на своего собеседника. — Что сказала Луна? — Он сам нас найдёт. Холод свободно проходил под свободную одежду, не встречая на пути ни одного согревающего заклинания. Он проникал в лёгкие вместе со свежим, свободным от сильной магии Хогвартса или Косой аллеи воздухом, заставляя мысли Джорджа немного успокаиваться и теряться в снежном ворохе. Редкие деревья, растущие за кирпичным забором кладбища, медленно качались, беззвучно вторя зимнему ветру. Их спокойные, словно размеренные движения напоминали бывшему гриффиндорцу долгие посиделки на шестом курсе, когда Гарри нужно было участвовать в турнире, а они — как и подобает делать друзьям — изо всех сил пытались если не помочь, то хотя бы успокоить его. Дамблдор закончил свою, по ощущениям, бесконечную речь, и шум начал постепенно утихать, теряя и так небольшую из-за специфики мероприятия громкость. Люди наконец засобирались и начали уходить, оставив после себя лишь цветы на свежем надгробии своего любимого героя. Они уходили не оборачиваясь, разговаривая со своими родными об обыденных вещах: о сегодняшнем ужине, об объявленной выходной неделе в честь траура и о том, как же было скучно. Гора разнообразных свежих цветов и букетов, завёрнутых в шуршащую бумагу, тоже наконец остановилась в росте, полностью закрыв собой надгробие. Красивые бутоны всех цветов радуги лежали друг на друге, как разномастный мусор лежит на свалке. Волшебники, абсолютно не задумываясь о значении своих подарков просто кидали цветы на землю и уходили, оставляя их и ожидать свою участь — обычное некрасивое гниение, которое в конце концов случится с каждым стеблем, листочком и лепестком. Похороны закончились. Почти полная тишина наконец опустилась на погосте, оставляя кроме себя лишь место для гулкого морозного ветра да белого снега, всё падающего с тёмного неба над головами нескольких оставшихся людей. — Мои соболезнования, — прозвучал тонкий голос Лавгуд. — Как Вы? — Я, — Люпин запнулся после первого же сказанного им слова. — Я в порядке. — Вы лжёте, — спокойно парировала девушка и не дожидаясь ответа продолжила. — Вам лучше пойти домой и отдохнуть. — Наверное, ты права, — он отвернулся от свежей могилы. — Вам бы троим тоже надо… — оборотень задумался на секунду и покачал головой. — Не оставайтесь надолго одни. Будет только хуже. — Хорошо, профессор, — тихо согласилась пятикурсница с лёгкой улыбкой. Почти январский воздух неприятно касался открытой шеи Джорджа, морозил ладони и покрывал маленькими, не желающим таять снежинками одежду и рыжие волосы, торчашие из-под шапки. Почти январский воздух, казалось, становился тем холоднее и тем парадоксально жгуче, чем дольше над кладбище стояло молчание. Почти январский воздух не волновал никого из трёх оставшихся человек: ни двух уже взрослых парней с одинаковой внешностью, ни юную блондинку. Зима на улице бушевала, как ей и полагается, но теперь к ней присоединилась магия, знакомая уже больше пяти лет и с нетерпением ожидаемая. Младший близнец несколько секунд полной грудью вдыхал морозный воздух, пропитанный сладким запахом свежих цветов и раздражённо щурил глаза, но не мог не улыбаться. Яркое золотистое волшебство светилось и переливались прямо перед ним, заставляя какое-то незнакомое ему и выглядящее весьма необычно, но вполне действенное — судя по тому, что никто не заметил «лишнего» гостя — заклинание сокрытия раствориться, точно туман. Подросток был одет просто, сделав умную вещь, до которой не всегда додумываются магглорождённые и полукровки — наложив на себя согревающее заклятие. Белая рубашка и чёрные брюки, выдавали в парне перед ними подростка, который не успел за такой короткий срок отвыкнуть от школьной формы. Чёрное пальто напоминало, что этот почти мальчик до невозможного ценит подарки и людей, которые проявляют к нему хоть какую-то привязанность. Но ярко-оранжевая пустышка, светящаяся на груди у того, кто, по идее, должен быть под грудой цветов в гробу, была чем-то новым, незнакомым. — Привет, звёздно-цветочный ребёнок, — мягко улыбнулась Луна. — Привет.