Сожжённый мирт

Он был мягко говоря удивлён.

Кучка детей, абсолютно не похожих друг на друга, и напоминавших своей одеждой и как будто светящимися в полумраке комнаты пустышками яркую радугу, сияющую в ясном после недавней бури небе, внимательно слушали его рассказ. Почти всё в этой странной компании были примерно одного возраста, только двое выделялись на общем фоне. Девочка с синими волосами и неприятным ожогом на щеке выглядела года на три-четыре года старше других незнакомцев, а Поттер так и вовсе был лет эдак на восемь старше основной массы его спутников. Новый Глава Рода стоял прямо перед его портретом с задумчивый видом, не обращая никакого внимания на своих новых знакомых и позволяя им свободно ходить по небольшому помещению, словно полностью им доверяя. Мальчик, несмотря на официальное заявление о его трагичной и весьма героической гибели, выглядел довольно хорошо. Исчезли огромные мешки под глазами, ушёл измождённый вид. Конечно, он не стал выглядеть, как абсолютно здоровый подросток — за несколько дней попросту невозможно было добиться такого изменения — но он стал выглядеть куда лучше, чем в Хогвартсе. «И разве, — подумал он, рассеянно. — Это ни о чём не говорит?» Разум Финеаса — хотя, наверное, правильнее было бы сказать «то, что осталось от некогда существовавшего разума Финеаса» — изо всех сил пытался вспомнить, где же он мог видеть похожие украшения и почему же это было так важно, параллельно с этим продолжая рассказывать об обстановке в Школе Чародейства и Волшебства. Сочетание всего двух процессов казалось для нарисованной тени жившего давным-давно человека непосильной задачей, но воспоминания, которые благодаря магии никогда не рассеятся и всегда будут находиться в памяти картины услужливо подсказывали, что для изначального профессора Блэка это не являлось даже небольшой трудностью. Сейчас он был всего лишь тенью того, пусть и самого, возможно, непопулярного из директоров Хогвартса, но всё же весьма не глупого человека. Сейчас он не мог совмещать даже два дела, не говоря уже о том, чтобы делать три или четыре дела одновременно, как мог оригинал. Сейчас он, в конце концов, даже не мог открыть книгу, чтобы помочь своему уставшему после многих лет бодрствования и уже сломанному жизнью в виде портрета разуму. — Вот как, — пробормотал гриффиндорец, по-видимому уже бывший. — Тогда тебе нужно, — задумчиво протянула фигура с ног до головы закутанная в чёрный плащ, на фоне которого ярко выделялась синяя соска. — Как можно скорее появиться в банке. — Мы с Мармон, — поддержал брюнет в жёлой одежде и с такого же цвета пустышкой. — Можем пойти с тобой. — Мы? — удивился ребёнок с восточной внешностью. — Почему вы вообще, — взвился тем временем мужчина с соседней картины. — Собираетесь идти в Гринготтс с Лордом Блэком? — Потому что мне кажется поход в банк сможет прогнать мою скуку, — усмехнулся брюнет легкомысленно. — А нашему эсперу интересны деньги. — Мне кажется, — лекторским тоном начал мальчик с зелёными волосами и такой же соской. — Он имел в виду не это. — Солнце просто издевается, — пояснил единственный в компании блондин, у которого на шее висела голубая пустышка. — Не парься. Новый Глава Рода негромко рассмеялся — не так, как обычно смеются подростки его возраста — но уже куда больше походя на своих сверстников, чем во время учёбы. При этом звуке украшение на тонкой мальчишеской шее замерцало, точно в такт ритмичной музыке, неслышимой человеческому — или, в его случае, «портретному» — уху. — А почему это Вас так волнует? — спросил весело Поттер, смотря на картину, подавшую голос без его на то разрешения. — А как же то, что я, — он показал пальцами воздушные кавычки. — «Негодный полукровка, пришедший в дом Древнейшего и Благороднейшего Рода Блэк»? — Это было мнением только Вальбурги, — поспешила успокоить парня Элладора. — Далеко не все из нас согласны с ней, — поддержала свою сестру Айола. Странные, переплетённые между собой, уже запутавшися и соединившиеся в один огромный комок несвязные мысли всё продолжали пытаться найти в памяти упоминания о разноцветных соках. Теперь же однако у них, а значит и у их уставшего хозяина — хотя эта логическая цепочка работала не совсем нормально из-за того, что он был всего лишь портретом — появился ещё один вопрос. «А почему, собственно, — подумало то, что осталось от Финеаса Найджелуса. — Возможность расстроить Главу Рода всегда так пугала? — он посмотрел на всё сияющую янтарём пустышку. — Не только же из-за страха наказания?» — Поверьте, — продолжала младшая из двух женщин. — Мы хотим только благополучия для нашей Семьи. — А для этого крайне важны Ваша жизнь и Ваше здоровье, — поддакивала старшая. Оранжевое свечение будто усиливалось, хотя разум — то, что от него осталось — твердил, что яркость сияния оставалась неизменной. К нему прибавлялись другие цвета, наполняя комнату радужный светом. Солнечно-жёлтые, кроваво-красные, небесно-голубые пятна свечения напоминали бывшему директору о чём-то настолько далёком, что даже в его не повреждённой временем памяти, оно лежало слишком глубоко, чтобы достать быстро. Они: изумрудно-зелёные, цветочно-фиолетовые, сапфирово-синие — смешиваясь с голосами, напоминали ему о рассказах старших родственников о давних временах, когда небеса светили куда ярче, а Род был куда влиятельнее. — Я думаю, — разговор тем временем всё тёк и тёк, перейдя уже на следующую тему. — Что смогу сокрыть нас туманом, — задумчиво промычала фигура в капюшоне, сидевшая на кресле вместе с «жёлтым» мальчиком и единственной девочкой. — Но я не знаю, насколько хорошо это сработает. — Ну, это легко проверить. Диалог шёл дальше, но Финеас просто не мог уже за ним следить — он был слишком занят поиском ответов на волнующие его вопросы. Голоса сливались. Юношеский, накладываясь на детские звонкие — превращался в голос молодой девушки. Девичий, откуда-то позаимствовав тяжёлые нотки — становился старше, напоминая теперь уже взрослую женщину, а не едва ли подростка. Голоса же множества мальчишек, словно решив действовать заодно со своей подругой, тоже неимоверно быстро становились ниже и старше. И вот, директор Блэк слышит не обсуждающих что-то детей, а дискутирующих о чём-то мужчин. «Пустышки, — перебирал он в своей нарисованной голове. — Радуга, — в его мыслях постепенно выстраивался список. — Угодить Главе Рода, — Финеас всё дальше и дальше заходил в лабиринт собственного подсознания, но всё не находил ответа даже на один свой вопрос. — Погодные явления, — он снова и снова, вызывая у себя уже, возможно, фантомную боль, пытался вспомнить. — Дети…» — Этамин Адайн Неро, — произнёс бывший профессор ошарашенно. — Прошу прощения? — удивился Поттер. — О ком Вы? Это имя — несмотря на то, как мало было известно о её владелице — содержало ответ на все вопросы. В конце концов, именно у обладательницы этого имени было больше всего — слишком много — детей, и именно после её смерти появились разноцветные соски. И именно на её примере прадед объяснял маленькому Финеасу Найджелусу, почему нельзя перечить Лорду или Леди Блэк. — Этамин Адайн Неро, — повторил он, собравшись наконец с мыслями. — Она была первой Главой Рода. — Почему ты о ней вспомнил? — поинтересовался «фиолетовый» ребёнок. — И почему именно сейчас? — Она заставила своего мужа, — продолжил бывший директор Хогвартса, будто бы не обращая никакого внимания на вопросы, но при этом отвечая на них. — Проклясть семерых их детей, — он с отвращением взглянул на спутников бывшего гриффиндорца. — Превратив их навсегда в беспомощный младенцев, — рычание, взращиваемое в нём с самого детства, само собой вырвалось из горла. — И наградив неснимающимися пустышками. — Откуда ты вообще это взял?! — донеслось с соседней картины. — Неплохое описание проклятия радуги, — задумчиво пробормотал «зелёный». — Но неизвестно, — подхватил «красный». — Правдивая ли история. — Нужен шаман.