Secret Secret Santa

      — Ты выглядишь так, словно ты эльф, который вывалился из саней Санта-Клауса и пропахал носом пару километров.       Хёнджин смотрел на Минхо с нескрываемой любовью и одновременно — с нескрываемым же желанием убивать. Медововолосый парень начал парад сравнений, едва увидел друга в новом рождественском свитере. И Санта-Клаус бы побрал его находчивость и фантазию.       — Или ты похож на эльфа, которому втащил по морде олень Свен, пока ты пытался запрячь его в сани Санты.       — Ты же в курсе, что оленя Санты зовут не Свен, а Рудольф? — усмехнулся Хёнджин. — Не говори мне, что ты не знаешь основ.       — Да хоть бы оленя звали Хван Хёнджин, ну вот правда, разницы особо никакой… — Минхо задумался и всё-таки спросил. — А откуда у меня в башке взялось это дурацкое имя Свен?       — Из «Холодного сердца», эй, не расстраивай меня! — воскликнул брюнет, поправляя яркий красный свитер.       — О, был уверен, что запомнил только песни из этого мультика. — Минхо откашлялся, явно готовясь во всю глотку заорать «Into the Unknown» из второй части — Хёнджин слишком хорошо знал своего друга, поэтому почуял опасность и сумел её предотвратить, засунув Минхо в рот горсть маршмеллоу.       — Всё-таки я тебя больше люблю, чем ты меня, — заметил Хван, пока Ли пытался понять: то ли ему отплеваться от зефира, то ли постараться проглотить. — Ты меня только салфетками и кормишь.       — Ага, — с набитым ртом возмутился Минхо. — А товтами? И мяфом. И овофями!       — Да-да, вот особенно мне запомнилась баклажановая лазанья. Хотя её готовил и не ты…       Хёнджин мельком посмотрел на часовое табло на стене и следом — на экран телефона.       — Будто там разное время показывают, — закатил глаза Минхо, когда наконец-то расправился с маршмеллоу. — Да придёт он. Наш Мистер Совершенство не из тех, кто отменяет встречи за полчаса до начала: он бы уже тебе написал.       — Позавчера он мне тоже написал, — негромко проговорил Хёнджин и тут же широко улыбнулся, вскидывая голову и поправляя волосы. — Слушай, я тут подумал. Ты же проставишься на Рождество? Нормального новоселья я от тебя так и не дождался…       — То есть тебе не хватило… ну-ка постой, — Минхо закатал рукав кремового кардигана и начал загибать пальцы, перечисляя, — празднования переезда, покупки духовки, люстры, дивана и кофемашины?       — Я прослушал: ты где-то назвал Рождество? — поинтересовался Хёнджин, закидывая в рот зефирку. — Ну вот я думаю, что нет. Блин, ну ты же всё равно не любишь ко мне ездить, ну чего тебе стоит позвать нас к себе, а? Простые посиделки, только с моим праздничным плейлистом и с ёлкой, которую я уже перетащил к Чонину, чтобы было сподручнее допереть до тебя.       Минхо смерил брюнета недовольным взглядом и тяжело вздохнул. Хван мысленно возликовал: так его друг делал каждый раз, когда с чем-то соглашался.       — Дай угадаю, — Ли наклонился вперёд и вытащил из упаковки в руках Хёнджина несколько зефирок. — Хочешь позвать своего господина-не-умею-говорить-не-сарказмом?       — Зачем мне тебя звать, ты ведь и так придёшь! Кто-то же должен будет открыть мне дверь в твою квартиру — и явно не Суни, он меня не впустит, — засмеялся Хёнджин.       — Не строй из себя идиота, ты и так не одарён мозгом, — снова вздохнул Минхо и устало посмотрел на Хёнджина.       Тот промолчал: смеха в его тёмных глазах как ни бывало. Ли сморщился и пробурчал:              — Рождественский эльф с побитой рожей разводит меня на вечеринку с Ким Сынмином… и как я до этого докатился.       — Знаешь, что смешно? — Хёнджин прищурил левый глаз и послал Минхо воздушный поцелуй. — Что ты сам себя развёл на вечеринку с Ким Сынмином. Я намекал вообще не на него.       — А на кого ты… — парень не договорил, безошибочно прочитав ответ в иронично приподнятой брови Хвана. — Пошёл ты.       — Сам иди, — безэмоционально отозвался Хёнджин. — Но, может, ты меня немного послушаешь перед этим?       — Нахера ты это задумал? — холодно спросил Минхо. — Чтобы мы подрались и испортили твоё сраное любимое Рождество?       — Хён, — резко оборвал его Хёнджин, вмиг став ещё более серьёзным. — Я тебя никогда не просил доказать, что ты действительно меня ценишь. Но сейчас прошу. Это не шантаж, это простая просьба.       Ли промолчал. Он повернулся к окну, подтянув к себе колени и поставив ноги прямо на лавочку. Хёнджин решил не акцентировать внимание на том факте, что в коворкинг-зоне не особо часто залезали куда-то с ногами. Точёный профиль друга в свете зажигающихся на улице фонарей напомнил ему о давно ушедших школьных днях, когда они подолгу сидели на подоконнике в доме родителей Минхо и наблюдали за прохожими, выискивая среди них знакомых. Время тянулось бесконечно медленно, не то, что сейчас.       И было бесконечно спокойно. Не то, что сейчас.       Так и не дождавшись от Минхо какой-либо реакции, кроме молчания, Хёнджин вполголоса заговорил:       — В понедельник я был в магазине у Масами… да послушай ты, блять! — в сердцах воскликнул Хван, перехватив недовольный взгляд друга. — Я заходил за книгами для госпожи Юн: думал, минут пятнадцать поболтаем, да я двину домой. А в итоге я проторчал с ней полтора часа. Знаешь почему?       Минхо, конечно, не знал, но Хёнджин всё равно выдержал паузу.       — Потому что она плакала. — Ли вскинул голову, и Хван, не выдержав, съязвил. — Ой, ты меня слушаешь, надо же…       Друзья долго смотрели друг на друга. Минхо было отлично известно, что более явным кандидатом на получении премии «Плакса года» был как раз Хван Хёнджин. Мин Масами не плакала, даже когда в двенадцать лет упала на доску и напоролась коленом на торчащий из неё гвоздь. Гвоздь только чудом не вошёл в сустав — Минхо помнил слова врача очень хорошо. Они шарились по той стройке втроём с Джисоном — Хёнджин сидел дома с температурой. До больницы девочку на руках тащил Минхо.       — Дома у неё, судя по всему, пиздец, — снова понизив голос, продолжил брюнет. — Только я так ничего и не допытался, кроме того, что про выходки отчима она рассказывает брату и Джисону по очереди, чтобы они не сильно переживали. Как тебе такое? «Чтобы они не сильно переживали» — это её цитата. Мне хотелось открутить ей голову.       Хёнджин тоже отвернулся к окну и медленно выдохнул, пытаясь успокоиться.       — С работы её увольняют, то есть теперь не будет никакого дохода. Сказала, что будет ездить со мной в приют, но ты же знаешь, что там особо не платят… особенно сейчас: работы толком нет, а на операцию Соры потратились прилично. Мать теперь наседает по поводу учёбы, потому что не знает, как по-другому на неё влиять. Раньше она запрещала им с Джисоном видеться, но хён вступился за сестру, и больше к ним не лезут.       — Я-то ей чем помогу, — негромко проговорил Минхо, потеряв вопросительную интонацию. — Сколько мы не разговаривали? Три года? Больше?       — Вот и вспомни, — Хёнджин перевёл взгляд на друга и бегло посмотрел на часы. — А чем ты ей поможешь… во-первых, снимешь камень с души. Во-вторых, дашь ей просто отвлечься. Ты не веришь, что праздник может что-то исправить, но я верю.       Минхо по-прежнему молчал, но по его беспокойно бегавшим глазам Хёнджин сразу понял, что тот лихорадочно о чём-то думал.       — Джисон тоже в это верит, — ненароком обронил брюнет, следя за каждым микроизменением на лице друга. — Только он никогда не был силён в организации вечеринок. Помнишь тот феерический трэш на моё пятнадцатилетие? Я до сих пор не простил тебе, что ты не остановил тот ужас.       Вечеринка в стиле «Безумного Макса» с ведущим Джисоном, обмазанным белой флуоресцентной краской… да, Минхо тоже не мог себе простить, что этот факт имел место в его биографии. Ли слегка улыбнулся и сам в это не поверил.       Но Хёнджин верил.       — Ты ведь чуть ли не клялся, что тебя это дело не касается, — со вздохом сказал Минхо. — Чего лезешь сейчас? Мало развлечений в лице Мистера Совершества?       — Лезу, потому что… сколько там прошло лет? Три? Больше? — Хёнджин ободряюще улыбнулся. — Я знаю, что ты скучаешь и что они нужны тебе не меньше, чем ты им. Я тоже скучаю, если тебе вдруг интересно. Ты ни разу не спрашивал меня, как я себя чувствую… да и никто из вас не спрашивал.       Хёнджин моментально пожалел, что произнёс эту фразу, но она сидела в нём так долго, что, вероятно, больше не могла оставаться несказанной. Минхо снова ничего не ответил. Скосив взгляд влево, он резко развернулся спиной к окну, ставя ноги на пол и отряхая лавку.       — В жизни не был так рад тебя видеть, Ким Сынмин.       Хёнджин едва сдержался, чтобы не последовать примеру друга. Хотя сердце стучало невменяемо быстро, выдавать свою радость совсем не хотелось. Хван снова разблокировал телефон и посмотрел на время. Мистер Совершенство пришёл за пять минут до начала занятия. Это согревало и беспокоило одновременно: он пришёл, но пришёл впритык, потому что не хотел разговаривать по-корейски?..       — Я тебя как раз ждал, — продолжил Минхо, протягивая Сынмину флешку, которую беспрестанно крутил в руках с тех пор, как его друг заговорил про Масами и Джисона.       «Хорошо, что я не один», — подумал Хёнджин, наконец-то разворачиваясь и смотря на Сынмина. Тот глянул на него лишь мельком, быстро кивнул и обратился к Минхо:       — Это от профессора Пак?       — Ага, — кивнул Ли, — всё ещё боится, что его облако взломают, видимо… да кому оно нужно.       Сынмин криво усмехнулся и положил флешку в маленький карман рюкзака. Авокадо-брелок махнул сердечком, будто здороваясь с Хёнджином. Ну, хоть кто-то был рад его видеть.       — Но ты мог просто принести её сегодня на пары.       — Но тогда мне пришлось бы идти на пары, — хмыкнул Минхо, невозмутимо забирая у Хёнджина остатки маршмеллоу.       — Но ты всё равно пришёл в универ, — приподнял бровь Сынмин.       Ли посмотрел на Хёнджина до боли знакомым ему взглядом, который он, правда, давненько не видел. Значение взгляда расшифровывалось как: «И как же тебя опять угораздило влюбиться в такого еблана?»       — Но нужно же было отдать тебе флешку, — тоном, способным закрыть любую тему, сказал Минхо, поднимаясь на ноги и поглядывая то на Сынмина, то на Хёнджина. — Ладно, не буду мешать вам развлекаться. Я же жду тебя вечером?       Сынмин невольно нахмурился, потому что Минхо начал свой вопрос, всё ещё глядя прямо ему в глаза. Хёнджин даже не заметил этого противоречия и негромко засмеялся, чувствуя, как в его лёгких снова появляется кислород.       — Не ревнуй, ты же знаешь, что я люблю тебя несмотря ни на что!       Хван вытянул руку вперёд и Минхо будто бы нехотя взялся за неё и потряс в воздухе. Сынмин против своей воли начал их сравнивать: тёмный и светлый, но цветастый и монохромный. Громко кричащий слово «люблю» и тихо улыбающийся в ответ. Открытая и закрытая книги. Обескураживающе разные, но вместе такие гармоничные.       Как сам Сынмин и Феликс. А раньше ведь ему казалось, что аналога их дружбе просто невозможно подобрать. Не такие уж они и уникальные, если чуть приподнять голову и осмотреться, увидеть других людей, которые тоже умеют дружить. Может, даже лучше, чем они с Ликсом…              «Абсолютно ясно, что лучше, чем я».       Минхо кивнул Сынмину на прощание и не услышал в ответ дежурной саркастичной шутки. Ким занял место прогульщика и начал раскладывать вещи, всеми силами стараясь не обращать внимания на то, как менялась улыбка Хёнджина. С ехидно-ласковой на смущённо-выжидающую. Со смущённо-выжидающей на растерянно-обиженную, потому что Сынмин призвал на помощь всю свою сдержанность и ровным голосом поинтересовался:       — Shall we begin? Any questions about the text you’ve read?       А почему, собственно, Хёнджин решил, что больше не пропустит ни одного больного удара от Ким Сынмина? Откуда такая вера в то, что он не будет делать вид, что ничего не писал? Зачем позволил себе надеяться, что все вокруг всё-таки были не правы?       Хван молчал слишком долго для человека, который пришёл только заниматься английским, — это понял даже Сынмин. Ким выжидающе кашлянул, привлекая к себе внимание, и засунул руки в карманы толстовки.       — Yeah, — нехотя отозвался Хёнджин, потянувшись к сумке. — Maybe one or two. Два раза с ним было так тепло, а теперь даже мягкий свитер внезапно заколол кожу.

***

      — Class is over, — с некоторым облегчением сказал Ким, с трудом вынося жгучее желание извиниться, хотя сам не мог толком сформулировать за что.       «А чё тут формулировать, Сынмо? За то, что ты придурок и паникёр», — тут же пронеслось в его голове.       Хёнджин молча кивнул и впервые не поблагодарил Сынмина за занятие. И причину назвал бы каждый из них. Это было определённо худшее занятие не только английским, но и в целом в обширной практике Сынмина и в куда более скромной — Хёнджина. Оба еле досидели час до конца, потому что ученик постоянно отвлекался на телефон, а учитель внезапно растерял серьёзность и принципиальность и будто разучился осаживать тех, кто ведёт себя не так, как ему нужно. Если бы кто-то спросил Хёнджина, чем они занимались, он бы не ответил. Он не помнил ни темы, ни единого нового слова, потому что даже не открыл словарик, ни одного своего вялого односложного ответа.       Но сказал бы, что из шнурка на толстовке Сынмина торчала нитка: очень уж её хотелось вырвать.       То, как сильно Хёнджина задело поведение Кима в стиле «ничего не было», в очередной раз доказывало, что он попал так, как давненько не попадал. Со школы. С ёбаного Джуёна. И эта ситуация откатила Хвана в прошлое, когда он вёл себя хуже любой стереотипной королевы драмы: замыкался в себе, но при этом грубил, истерил и сводил своё окружение с ума. Если бы Минхо остался, он увидел бы все признаки проявления того обиженного паренька, которому не ответили взаимностью и над которым посмеялись. Если бы Минхо остался, он вмазал бы… да, пожалуй, обоим: и Сынмину, и Хёнджину. Ну, потому что его друг давно уже должен был научиться справляться со своими обидами.       Эта мысль немного остудила воспалившийся мозг Хвана прежде, чем он успел уйти, не попрощавшись с Сынмином. Тот собирал свои бумажки как-то уж очень медленно, и Хёнджин не знал наверняка, но мог догадываться, что Мистер Совершенство боролся с собой. Возможно, его борьба была куда жарче и кровопролитнее, чем холодная обида Хёнджина. Брюнет на миг прикрыл глаза. Он постоянно обещал себе, что это точно последний раз, но в итоге наступал на те же грабли снова и снова.       — Эй, — тихо окликнул Хёнджин Сынмина.       Громко говорить такое в присутствии других людей не хотелось. Даже если люди сидели в наушниках и вовсю были увлечены своими делами. Сынмин тут же посмотрел на Хёнджина, и в его глазах было… обескураживающе много чувств. От грусти до радости. От сожаления до надежды. От неприятия до чего-то, что заставило сердце брюнета вновь сбиться с ритма.       — Тебя за язык никто не тянул хотя бы потому, что ты написал мне. — Хёнджин не выдержал взгляда Сынмина и посмотрел в окно. На улице было уже совсем темно. — Если планируешь вести себя в таком духе и дальше, то Джисон был прав, определённо.       Хёнджин едва сдержался, чтобы не выругаться вслух. Слова про Джисона вырвались против его воли. Снова. Видимо, он слишком глубоко вгляделся в глаза Сынмина. И слишком далеко забрался внутрь себя.       Сынмин сжал кулаки, но Хёнджин этого не увидел: шатен прятал руки в карманах.       — А что говорил Джисон? — так же тихо спросил Ким.       «Ох, не так извиняются за то, что не в состоянии взять ответственность за свои слова, — сокрушённо подумал Сынмин. — Был бы здесь Ликс…»       — Что не нужно стучаться в закрытую дверь.       Хёнджин схватил свою сумку за ручки, и обычно абсолютно не способный предсказать действия других Сынмин понял, что тот собирается уйти. Почему-то его совсем не волновала потливость ладоней, когда он схватил Хвана за руку. Неловко, будто остановившись на полпути: Сынмин вцепился в руку брюнета между большим и указательным пальцем и поразился этому ещё больше Хёнджина.       — Замок уже открыли, — через силу проговорил Ким то, что ему действительно хотелось сказать. — Осталось толкнуть дверь.       Хёнджин мог только догадываться, чего ему — им обоим — стоили его следующие слова. Когда-то давно он обещал себе, что если его возьмёт за руку тот, от кого он будет ждать этого больше всего на свете, то больше он не отпустит его руку.       Отпустил. И поднялся на дрожащие в коленях ноги, прежде чем сказать таким же дрожащим голосом:       — Ну, раз замок открыли с той стороны, то и дверь следует не толкать, а тянуть на себя. Я этого делать не собираюсь.       Хёнджин тоже поразился своим словам сильнее Сынмина, но внутри него запульсировало крайне неприятное осознание, что он не прав. Чувство начало формироваться в мысль, ещё когда Хван проехался сумкой по затылку сидящего над толстыми книгами студента. Когда он бегло извинился, мысль уже билась в мозгу, намекая, что больше не даст ему ни о чём думать.       «Ты сказал это не Сынмину, а Джуёну».       Конечно же. Хёнджин всегда мечтал поменяться с Ли Джуёном местами и отомстить ему за всё, через что ему пришлось пройти: подпорченную самооценку, сомнения в своей ценности и значимости, разбитое на кусочки сердце, которое он ни за что бы не собрал без помощи друзей. Но такие шансы жизнь, вероятно, подкидывает только в фильмах. В реальности Хёнджину подкинули раненого ёжика, который никак не мог смириться с тем, что он может быть добрым и светлым, но очень старался в это поверить. Действительно очень старался.       Хёнджин наступил мимо ступеньки и едва не подвернул лодыжку. С тихим «блять», вырвавшимся на автомате, он развернулся на середине лестницы в твёрдой уверенности достать Сынмина из-под земли, но извиниться перед ним.       Стеклянная дверь открылась, как всегда, бесшумно и закрылась с щелчком, который отзвучал лёгким эхом в тишине лестничной площадки. Ким уже стоял на верхней ступеньке. Хёнджин почувствовал, как в глазах собираются слёзы.       — Прости… — начал он, но Сынмин медленно покачал головой и откашлялся:       — Нет, потому что не за что мне тебя прощать. Джисон был прав. До меня… — голос Сынмина подсел, и он снова кашлянул, — не могут достучаться даже лучший друг и хён. Но ты же не послушал Джисона, хотя стоило бы. Почему?       Хёнджин поднялся по лестнице и остановился так, что теперь их с Сынмином разделяла всего ступенька. Когда они сидели у окна, используя подоконник как рабочий стол, расстояние между ними было ещё меньше, но Сынмин осознал это, только внезапно оказавшись выше Хёнджина. Ему снова хотелось дышать, но потому, что в прохладном помещении ему не хватало воздуха. Брюнет протянул вперёд руку и взялся за шнурок на капюшоне толстовки Кима. Тот в панике наблюдал за каждым его движением, но Хёнджин всего лишь оборвал торчащую нить и убрал руку назад.       — «В тихом омуте черти водятся» — так говорят, да? — Хван улыбнулся впервые с момента их встречи, и у Сынмина появилась надежда, что если он и уйдёт, то только потому, что вечером его ждёт прогульщик Ли Минхо. — Но ты не омут. Ты океан. Тихий океан.       Одинокая быстрая слезинка скатилась по синяку на скуле Хёнджина. А Сынмин не понимал, почему не плачет сам.       — В океане столько опасностей, но сокровищ ещё больше. — Теперь брюнет говорил громче, и каждое его слово сопровождалось эхом. — Наверное, поэтому я никого не слушаю. Мне с тобой красиво, а не страшно.       Сынмин стоял в полном оцепенении, но Хёнджин больше не собирался требовать от него ответа здесь и сейчас. Его обида растворилась в солёных водах Тихого океана и в той единственной слезе, которую он не смог сдержать. Не справился он и с ещё одним порывом: коротко сжал горячую ладонь Сынмина, пытаясь показать, что он был не против, когда тот взял его за руку.       — Пиши, если захочешь поболтать, — куда тише проговорил Хван. — Но только пока не пей, ладно?       Сынмин еле смог заставить себя кивнуть, и Хёнджину было этого достаточно. Он подмигнул Киму и начал быстро спускаться по лестнице. Ким следил за тем, как его яркая спина мелькала в пролётах, и осознал, что начал понимать всё чуть лучше, чем пару часов назад. Удивительно, но под «всем» он подразумевал и самого себя.