Secret Secret Santa

      — Напомни-ка мне, — протянул Феликс, свисая с верхнего яруса двухэтажной кровати, — а зачем было свистеть, что тебе «всё равно», если на деле выходит совсем иначе?       — Я не хочу это обсуждать, разве не ясно? — отрезал Сынмин, уткнувшись в толстенную книгу, в которой не понимал ни слова, потому что битый час не мог сосредоточиться, однако не бросал попыток сымитировать бурную мозговую деятельность.       — А «это» — это что, Минни? — с заботливой улыбкой вкрадчиво поинтересовался Ликс.       — Я тебя сейчас придушу… — отозвался Ким, бросая на друга злобный взгляд.       — Для этого тебе придётся аж отложить книгу, встать, протянуть руки… не, мне почему-то кажется, что я в совершеннейшей безопасности.       Сынмин хотел было снова рявкнуть что-нибудь в ответ, но промолчал, перелистнув так и не прочитанную страницу. Феликс тяжело, но понимающе вздохнул.       — Ты удивишься, но я как-то немного в курсе, что ты человек и у тебя есть чувства. Их задели. Я не понимаю, почему бы нам об этом не поговорить.       Сынмин резко закрыл книгу: наверняка родители подпрыгнули за стенкой от раздавшегося хлопка.       — Ликс. Хватит. Пожалуйста, — отчеканил он, с трудом выдерживая взгляд внимательных глаз друга.       Тот сморщил веснушчатый нос и взъерошил тёмную чёлку, и так стоявшую торчком.       — Нет, не хватит, пока ты со мной не поговоришь. Я от тебя не отвяжусь, знаешь же.       — Что ты от меня хочешь? — в сердцах спросил Сынмин, поднимаясь на кровати. — Узнать, что я в шоке и вообще в ахуе от того, что Хёри меня бросила меньше, чем через месяц после того, как мы начали встречаться? Что я до сих пор не понимаю, что я сделал не так?       — Да, примерно это я и хотел, — легко согласился Феликс, спрыгивая вниз и садясь напротив друга, поджимая под себя ноги. — Можно было обойтись без истерики, но в целом и так неплохо.       Вывести Феликса из себя было невозможно: Сынмин любил его за многое, но за это — особенно. Порой аж до того любил, что хотелось придушить этого сраного солнечного праведника.       — Ну, так и что я сделал не так, гений отношений? Хотя откуда тебе знать, — Сынмин нервно хмыкнул, — тебя ведь никогда не бросали…       — Зато я бросал не раз, а разницы в этом, по сути, никакой, поверь, — сказал Феликс, наощупь ища за спиной плюшевого пса с длинными висячими ушами. — Отношения кончаются — итог один.       — Но тебя ведь не бросали со словами, что ты «слишком серьёзный»!       — Ой, Минни, многое ли тебе нужно, чтоб загнаться, — снова вздохнул Феликс, усаживая любимую игрушку Сынмина у себя на коленях. — Короче, смотри. Каким видом спорта занимается Хёри?       — Ты издеваешься? — устало поинтересовался Сынмин.       — Ты ответить можешь? — напирал Феликс.       — Спринтерским бегом, блять, — сварливо отозвался Ким, и Ликс довольно цокнул языком.       — Вот тебе и разгадка, мой дорогой тревожный сырок! Хёри привыкла к быстрым результатам. Ей нужно получить всё и сразу — ну, максимум через четыреста метров. А ты долго привыкаешь к человеку, сложно открываешься… и это совсем не плохо! — поспешно перебил сам себя Феликс, видя, как меняется лицо Сынмина. — Просто вы бежите с разной скоростью разные дистанции. Мне кажется, хорошо, что она поняла это так быстро, пока вы не привязались друг к другу сильнее. Как тебе такое объяснение?       Сынмин помолчал, неосознанно копируя позу друга. Ему моментально стало легче, потому что он обожал рациональные объяснения, раскладывающие всё по полочкам с помощью понятных образов. Но признаться в этом, разумеется, смерти подобно… даже лучшему, единственному другу.       — Долго думал над этим? — буркнул под нос Ким.       — Глаз ночью не смыкал, — с готовностью подтвердил Феликс, перекидывая Сынмину его плюшевую собаку и подсаживаясь к нему чуть ближе. Немного помолчав, он снова заговорил, и его низкий голос звучал ещё более вкрадчиво и убеждающее, чем до этого. — Слушай… однажды нужный человек найдётся, Минни. Он не убежит от тебя, даже не попытавшись узнать, будет терпелив… или ты сам захочешь показать себя настоящего, каким знаю тебя я.       «Однажды», — мысленно повторил Сынмин, пытаясь понять, что он чувствует по этому поводу. Обычно его же чувства были для него не меньшей загадкой, чем чувства других, но тут всё оказалось довольно просто. Ему было горько, потому что он не верил, что Феликс может оказаться прав. Расставание с Хёри было сложно назвать предательством с её стороны или настоящей трагедией для Сынмина: они действительно не успели прикипеть друг к другу так, чтобы разрыв оказался болезненным, — однако самолюбие Кима, и без того уязвимое, вопреки его маске идеального во всём человека, неслабо пострадало. А вместе с ним пострадала и вера в человечество, и вера в то, что каждому уготован кто-то другой. Эти мысли ранили сильнее самого расставания с милой, улыбчивой Хёри, которая так хорошо разбиралась в отечественной и мировой истории. Сынмин не мог подобрать слов даже для того, чтобы написать про это в дневнике, а Феликсу и вовсе оставалось только гадать о том, что творилось в удивительно умной голове его лучшего друга. Давить на Сынмина Ликсу совершенно не хотелось: он знал, что этим может заставить того закрыться и почувствовать себя одиноким, разозлиться и сказать что-то, о чем тут же пожалеет, хотя и не сумеет извиниться. Феликс улыбнулся — широко, искренне, неосознанно пытаясь научить улыбаться именно так всех вокруг, — и сделал то, что умел виртуозно: перевёл тему, утягивая мысли Сынмина в другое, безопасное русло. Уже через десять минут Ким почти суеверно ужасался планам лучшего друга осветлить волосы и стать блондином и резко протестовал против предложений последовать примеру Феликса.       — Я скорее постригусь налысо, чем воспользуюсь хоть какой-либо краской для волос! — уверенно твердил Сынмин, отказываясь смотреть на референсы причёсок, которые со смехом показывал ему Ликс, и тут же отобрал у него телефон, чтобы ввести в поисковой строке запрос «красные волосы». — А такое ты не хочешь случайно?!       Сынмин громко рассмеялся в ответ на предложение Феликса покрасить так Вонпиля, и у Ликса отлегло от сердца. Смеётся, значит, способен думать о другом. Смеётся, значит, в порядке.