Желанная дева

Гендальф нервно расхаживал вокруг своей скромной импровизированной стоянки, спрятанной между деревьями на небольшом возвышении неподалёку от протянувшегося длинной цепочкой Мен-и-Наугрим. С этого места тракт был как на ладони на ближайшие десять километров, и волшебник не спускал с него своего уставшего обеспокоенного взгляда. Вокруг весело щебетали птицы, трава под ногами приятно шуршала, деревья шелестели листвой от лёгкого дуновения ласкового ветра, а солнце приятно припекало и согревало старца до самых костей. Однако, несмотря на разлившуюся вокруг негу удовольствия от наступившего жаркого лета, внутри волшебника крепкими оковами сковывал лёд беспокойства. Лето НАСТУПИЛО! Причём наступило неделю назад, а это значит, что уже неделю ждал здесь Гэндальф появления крошечной эллет, но Сириэн все не было... Уже не на шутку обеспокоенный маг последнюю ночь даже не смог сомкнуть глаз, он все следил за горизонтом, в надежде увидеть или услышать приближение путника, но его окружали только ночные звуки просунувшихся летучих мышей да уханье сов. - Это очень непохоже на неё - зачем-то вслух бормотал старец - Сириэн всегда славилась тактичностью и пунктуальностью. Что-то случилось, что-то явно пошло не по плану. Однако в ответ ему послышалось только фырканье его прекрасного серебряного жеребца Сполоха, что совсем не облегчило терзания мага. А терзаться, надо признать, было из-за чего: ведь именно он, Гэндальф, втянул эллет в эту практически обречённую на провал операцию по спасению гномьего узбада. Когда маг пришёл в ее одинокий, затерянный в Четвудском лесу домик, он уже практически отчаялся: вытащить Трора из ловушки Дол Гулдура было бы под силу разве что с помощью огромной армии и разрушительной войны, и хотя кхазад пошли бы за своим королём даже в самую глубокую бездну Мории, волшебник понимал, что здесь действовать надо намного более тонко. Темные чары, которые буквально просачивались из крепости и отравляли все вокруг, были безмолвными свидетелями великой темной силы, что таилась внутри. И сила эта явно была ещё не готова явить себя миру. А это значило, что открытое нападение на убежище некроманта могло обернуться абсолютно неожиданными последствиями, к которым могло оказаться совершенно не готово Средиземье. Поэтому в течение месяца, пока Гэндальф обдумывал план спасения короля, он был вынужден одну за другой отвергнуть десятки идей: открытое военное нападение слишком опасно. Белый совет отказался вмешаться категорически: никто не был уверен, что король ещё жив, да и рисковать вскрыть ящик Пандоры ради жизни конкретного и не очень любезного смертного показалось одному отдельно взятому главе ордена Саруману совершенно нецелесообразным. Оставлять же гномьего владыку в пасти некроманта, по мнению Гэндальф, было категорически нельзя: мало того, что Трор знал всю подноготную обороны нескольких гномьих королевств, включая все тайные входы и выходы, состояние войска и его слабости, так он был ещё носителем волшебного кольца, одного из девяти порождений величайшего бедствия Средиземья, а попадание последнего в лапы врага могло одарить оного огромным могуществом. Просить помощи у эльфов было бы заведомо глупо, так как старые распри между народами и непомерная жадность захваченного гномьего короля явно не способствовали дружеским отношениям, а говоря проще, ни один эльф из Ривенделла, Лихолесья или Лотлориэна не согласится на участие в столь отчаянном мероприятии. Ситуация, откровенно говоря, безвыходная. И тут-то, как раз на словах «ни один эльф из….» Гэндальфа осенило: а ведь и правда! Ни один из вышеуказанных не согласиться, но есть ведь она! Прекрасная, могущественная эллет, которая не принадлежит ни к одному из кланов. Невероятно мудрая, добрая, отважная, сильная и бесконечно одинокая - Сириэн. У неё точно нет предрассудков насчёт гномов, она обладает даром целительства и сможет залечить раны короля (а зная пристрастие темных сподручных некроманта к пыткам, о наличии таковых у гнома, маг, увы, не сомневался). Она крошечная и сможет незаметно пробраться в крепость, а самое главное: даже если что-то пойдёт не так, ее ума и магии будет достаточно, чтобы вырваться из загребущих лап тьмы. Тем более, она одна из немногих, кто знает строение крепости и территорию колдовского холма, а ещё, никогда не откажет магу в помощи, ведь когда-то он спас ее саму от страшной смерти в огне. Однако, бурная радость от найденного, казалось бы, решения проблемы, была недолгой. Одну важную деталь старец все-таки упустил: эллет была желанной девой, а это круто осложняло дело. Расчётливый мозг сразу же начал перебирать в голове волшебника все возможные варианты развития событий: конечно, самый удачный вариант, что эльфийка сможет пробраться в Дол Гулдур незамеченной и также незамеченной его покинуть, прихватив за компанию Трора. Но что будет, если король случайно, под действием обстоятельств, из плена некроманта попадёт в плен жутких чар прекрасной эллет? Тогда гном может погубить не только себя, но и Сириэн. А если вдруг оба окажутся в плену у некроманта? Данный вариант может обернуться катастрофой: это будет равноценно тому, чтобы собственноручно подарить некроманту величайшую силу среди ныне живущих. Через Сириэн он сможет приобрести невероятное, ужасающее могущество. И ситуация снова заходила в тупик: оставлять в Дол Гулдуре кольцо было нельзя; оставлять там Сириэн - и того хуже, ну уж а оставлять там и эллет и кольцо - граничило с фантастическим идиотизмом и попахивало явно тронувшимся умом. Но почему-то, как показывала практика, именно такие, казалось бы, граничащие с сумасшедшим сумасбродством идеи волшебника обычно оборачивались небывалым успехом. Голова Гэндальфа просто гудела. Три дня и три ночи он безостановочно изводил себя бесконечными думами. И, наконец, поняв, что единственный призрачный шанс на успех возможен только при участии Сириэн, решился отправиться в Артедайн и хорошенько обсудить все с эллет. Может, вдвоём они смогут что и придумать… И конечно, она ему не отказала, даже более того! Она помогла довести все его идеи до идеальной продуманности во всех мелочах, предложила привлечь к заданию Беорна, сама с оборотнем обо всем договорилась. А уж чего точно никто даже не мечтал ожидать, так это того, что она выполнит все в совершенстве и даже ни разу не прикоснувшись к гному. Ну и, чего уж греха таить, не попросила за это никакой ответной услуги, что за свою невероятно долгую жизнь маг встречал крайне редко. Все шло так гладко и идеально. Шло до сих пор…. И вот тебе, пожалуйста: ее не смогла одолеть тьма колдовского холма; ей, эльфийке, удалось добиться расположения гномьего владыки, и на тебе - не вернуться из поездки домой в сопровождении могучего оборотня. Не подумайте, что Гэндальф совсем размяк и проникся слишком нежными чувствами к эльфийке, нет, конечно, он искренне привязался и переживал за Сириэн. Подобных ей в Средиземье осталось немного: она была словно соткана из чистого звездного света, который не могла омрачить даже чернь, расползающаяся вокруг ее нежного стана мерзкими чернильными щупальцами под властью страшного проклятья. Но у старого мага был и собственный, шкурный, интерес по отношению к новоявленному и весьма неожиданно щедрому предложению Трора по отношению к эллет. Закрытый для постороннего глаза народ кхазад очень редко допускал в свои владения чужаков. А потому возможность под эгидой друга и попутчика Сириэн проникнуть в Эребор привлекала мага нещадно. Гэндальф надеялся, безусловно не без помощи одной хорошенькой эллет, заручиться позволением осмотреть, а говоря честно, и изучить обширную и одну из богатейших библиотек Арды, которая, по чистой случайности, как раз в неожиданно гостеприимной для Сириэн горе и хранилась. У него даже была весьма неплохо продуманная идея, как заручиться поддержкой эльфийки в получении доступа к бесценным фолиантам, а именно: по понятным причинам интересовавшее ее проклятье желанной девы. Несчастных, пострадавших от такой жестокой судьбы, по подсчетам волшебника было всего лишь трое. Всего три за все тысячелетия существования мира. А потому и известно о них было крайне мало. Ни толковой информации о силе, что дарило проклятье, ни способов снятия этих чар, ни-че-го. И, надо признать, вероятное могущество зачарованных дев очень пугало весь Белый совет, а особенно Сарумана. Будь его воля, прознай он о Сириэн, сразу же заточил бы ее в своей высокой башне и берег пуще, чем дракон охраняет сокровище. А заодно и опытным путём выяснял ее возможности, чтобы скучать не приходилось. Именно поэтому о существовании и истинной личине третьей девы до недавней поры кроме, пожалуй, двоих известных нам мага и оборотня, никто толком и не знал. И оба знатока совсем не спешили делиться с кем-либо столь ценной и опасной информацией. Однако, призрачно замаячивший шанс наконец-то пробраться в святую святых гномов и раздобыть столь ценную информацию угасал на глазах вместе с последними лучами солнца, скрывающимися за горизонтом восьмого дня ожидания. Прождав ещё два дня сверх этого, Гэндальф порылся в своём окончательно опустевшем дорожном мешке и понял, что хоть он и великий маг, но создавать еду из ничего ещё не научился, а вся обитающая в лесу живность ушла поглубже в чащу и подальше от тракта. Полноценная охота грозилась магу пропуском столь долгожданной эльфийки мимо. Поэтому очередное урчанье голодного желудка привело старца к единственно верному решению - ехать в Эребор и ждать эллет там. Заодно и отношения с Трором попытаться наладить, да и почву прощупать никогда не бывает лишним: уж слишком подозрительно столь любезное отношение весьма нелюбезного по своей природе узбада к Сириэн. Так что на десятый день ожидания Гэндальф собрал свои скромные пожитки, затоптал ещё тлеющие угли от костра, поставил на коре стоящего практически на самом тракте дерева яркий светящийся знак, последний раз бросил взгляд на уходящую петлей за горизонт дорогу и отправился сдаваться на милость гномам.

***

Трор был зол. Нет, он был не просто зол, он был в бешенстве! Подобно загнанному зверю, погибающему от тяжелой раны, но все ещё смертельно опасному, он измерял шагами прекрасную террасу Авен Арман. Покои были готовы: вот уже месяц как в украшенном цветочным орнаментом камине спальни уютно потрескивал огонь. Месяц как массивная кровать из темного дерева с резными столбиками, увитыми плющем, с зелёными шелковыми простынями да балдахином ожидала свою хозяйку. А в душе Трор очень надеялся, что и нового хозяина… Ведь, пожалуй, чувства к эллет были единственным, что шло по плану и предательски не изменилось в жизни Подгорного короля за последнее время. Никогда Трор не думал, что столь памятное событие, как свадьба единственного сына, станет еще и точкой отсчета тому моменту, когда все в его монаршей жизни пойдёт наперекосяк. Беды начались прямо в эту же ночь, всего лишь с одного заявления его собственной жены. Итак, Гуда ждала ребёнка. Не стоит и говорить, что это существенно осложняло положение вещей: нет, малыша Трор очень хотел, и даже мечтал об этом, вот только в качестве новоиспеченной будущей матери видел уже совсем иную женщину. И, с одной стороны, гном прекрасно понимал, что рождение младенца может весьма сильно помешать столь желанным отношениям как раз таки с этой особой, но с другой, очень радовался возможности вновь стать отцом, ощутить этот трепет от прижимающегося к тебе крохотного детского тельца и переполняющую сердце любовь к крови от своей крови, да плоти от своей плоти. И был ещё один маленький аспект, который все чаще мелькал в сознании гнома: а может ли вообще в природе существовать полуэльф-полугном? Трор не знал ни одного союза бессмертных творений Илуватара с творениями Аулэ. Да и, честно говоря, сомневался, что таковые когда-либо существовали. А уж представив крепкого младенца кхазад, казалось, что у столь нежного и хрупкого существа, как Сириэн, нет и шансов не то что произвести на свет, но даже хотя бы выносить нечто подобное. Возможно, полноростным эльфийкам за счёт разницы в росте с гномами и было под силу такое продолжение рода, но для крошечной Сириэн, к тому же отягощенной могущественным проклятьем, скорее всего, это было невозможно. Занимаемый мыслями о том, как сможет добиться Сириэн вопреки статусу будущего отца, Трор был ошеломлён первыми плохими известиями: несмотря на все его старания и всё предложенное золото, Кхим отказался строить скрытый тоннель из королевских покоев в Авен Арман. Казавшееся ещё недавно огромной удачей прибытие великого мастера скрытых путей и дверей обернулось самым настоящим кошмаром. Настырный гном из клана Черновласов непросто отказался исполнить задуманное, так ещё и рассказал обо всем Гуде. И тут отвертеться и оправдаться якобы клеветой было уже невозможно. Несмотря на все попытки короля-под-горой замять ситуацию, между супругами произошла огромная ссора. А затем, не прошло и недели, как радость от новости о беременности королевы испарилась подобно воде в наковальне, словно ее вовсе и не было: Гуда носила дитя очень тяжело. Она совершенно не выдерживала тягот беременности и даже самые именитые лекари разводили руками. Приговор был ужасен: доносить малыша до положенного срока Подгорной королеве вряд ли удастся, а даже если и случится чудо, дитя все равно вряд ли сможет родиться на свет живым и здоровым. А затем жизнь словно потянулась чередой сменяющих друг друга дней и ночей. С супругой Трор не разговаривал, она почти все своё время проводила в постели и, по правде говоря, видеть его не желала. Авен Арман очень быстро превращались из ряда ничем не примечательных пещер в просторные светлые покои, красотой и богатством достойные любой особы королевского рода. Когда отделочные работы были полностью завершены и за дело принялись многочисленные столяры, состояние Гуды резко ухудшилось. Гномка практически не ела и буквально таяла на глазах, а обуреваемый горем Трор изводил себя непомерным чувством вины перед супругой и часто запирался в сокровищнице, предаваясь одиноким беседам с недавно обретённым бестелесным, но громкоголосым товарищем, обитающем в его же монаршей голове. Когда же и столяры завершили меблировку комнат, а полы и стены украсили потрясающий работы ковры и гобелены, да на резных витражных ставнях, ведущих на террасу от малейшего ветра трепетали прозрачные шторы, Трор словно переехал в Авен Арман. В свободное от государственных дел время он обитал в эльфийских покоях и непрестанно сверлил взглядом горизонт, грозной тучей возвышаясь за мраморными перилами, под звуки разбивающегося внизу о скалы водопада Быстротечной. Отпущенный Сириэн на путешествие срок подходил к концу, но за все это время от эльфийки не было ни строчки. Письма, отправленные им возвращались без ответа или не возвращались вообще. Сначала в сердце короля зародился страх: вдруг с красавицей приключилась беда, наверняка ее преследовали орки, или хуже того, сам некромант. Но страхи эти отметались уверенностью в непобедимости оборотня, который даже в обличие великана то представлял из себя могучего воина, а про ипостась медведя и говорить было нечего. Поэтому в душу Подгорного короля начали прокрадываться каверзные мыслишки об обмане и предательстве, а мерзкий голосок только подкреплял их своими весьма провокационными изречениями: дескать, эллет-то пади предала его дружбу и сбежала с Беорном, или уехала домой и решила не возвращаться к своему королю, проигнорировав и предложенную руку помощи, и оказанное доверие. В довершение ко всему, состояние Гуды оставалось тяжелым, но хвала Махалу, пока что стабильным. Живот ее хоть и был значительно меньше, чем для положенных шести месяцев беременности, но плод был жив и толкался. Тяжкие думы непрестанно тянули взгляд Подгорного короля к горизонту и заставляли измерять шагами террасу: Трор все никак не мог принять решение, которое изъедало его измученные сердце и разум уже на протяжении довольно длительного времени, чем втягивало его «внутренний голосок» в дискуссии. - Сколько можно переливать из одной формовальной плиты в другую? Хочешь ты этого или нет, тебе придётся принять решение, и оно, на мой взгляд, очевидно! Эльфийка сможет родить тебе здоровое дитя, это же вряд ли родится таковым, если родится вообще. - злобно скрежетал голос в голове. - Ты много знаешь полукровок между эльфом и гномом?! Вдруг этот малыш - мой последний шанс на ещё одного наследника? - никак не хотел отступать от своего Трор. Голос как-будто раздражённо вздохнул: - Ты должен понимать, что если попросишь Сириэн исцелить дитя, то можешь попрощаться с чаяниями стать полноправным обитателем этих покоев и, в частности, хозяином прекрасного ложа, расположенного в них. Хорошо ли ты знаешь эльфиек? Да если она поможет твоей жене и младенцу, то непременно проникнется к ним симпатией, и даже под пытками не согласится добровольно разделить с тобой не то, что свою жизнь, но даже постель. И тогда не видать тебе прекрасной бессмертной девы как не видал Элу Тингол ожерелья Наугламир. - И что ты мне предлагаешь? - раздражённо рявкнул Трор, желая отмахнуться от невольного собеседника как от назойливой мухи. - Ты прекрасно знаешь, что! Ты оставляешь все как есть. Да, дитя, вероятно, погибнет. А, возможно, унесёт за собой и твою супругу. Но тогда тебе, как новоиспеченному вдовцу, будут открыты все дороги на пути к сердцу прекрасной эллет. Ну а если уж Гуда выживет, то смерть нерожденного ребёнка вполне может стать обоснованной причиной для разрыва отношений в королевской чете, и никто не посмеет осудить утонувшего в горе несостоявшегося отца за попытку забыться в объятьях красотки. Медленно закипавший до сих пор Трор после данного изречения лишился последних остатков своего и без того скромного терпения. Он уже готов был сорваться и проклясть или хотя бы заткнуть этот злобный надоедливый голос, когда глаза его выхватили на выезде из леса, окружавшего Дейл, одинокую темную точку. Сердце короля казалось подпрыгнуло к самому горлу, а глаза начали ещё более внимательно вглядываться в путника. Неужели он наконец-то дождался! Неужели это она...? Пожалуй, впервые в жизни подгорный владыка позволил себе столь великую вольность: вместо чинной благородной походки Трор буквально бежал к главным воротам. Встреченные им гномы расступались в недоумении, а завидевшая запыхавшегося короля стража с испугу чуть не подала сигнал к защите, решив, что на гору напали. Но и тут Короля-под-горой постигло горькое разочарование: как только массивные створки главных ворот отворились, в образовавшуюся щель проступил прекрасный конь породы мэарас, вот только не чёрный как смоль, а серебристый. И всадник уж никак не был похож на крошечную нежную Сириэн. Вместо неё на коне возвышалась потрепанная серая хламида Гэндальфа. - Не ожидал я такой чести, что сам Король-под-горой, великий Трор, сын Даина Первого, будет лично встречать меня у главных ворот. Или ты ждал кого-то другого? - маг с прищуром серых глаз взглянул на гнома и спешился. - Буду безмерно тебе благодарен, если моего коня отведут в конюшню и окружат должным уходом и заботой. А нам же с тобой, великий король, чувствую есть о чем потолковать. - Должен признать, что ждал я и правда не тебя, Таркун. - Трор лихорадочно соображал что бы такого правдоподобного соврать, и с помощью хитрого голоска нашёлся довольно быстро - Моя супруга в бремени, и к сожалению, не справляется с его тяготами. Я ожидал прославленного лекаря, в надежде, что он сможет помочь нам. А что за дело привело тебя, волшебник, в наши края? Гэндальф нахмурился: от него явно не ускользнула ложь, да и знание кого на самом деле ожидал Трор заставили мага напрячься. Но развивать эти мысли сейчас было не ко времени и не к месту, а посему подумает он о них позже, когда останется наедине с собой. Сейчас же надо было и своих козырей не выдать, а раз уж Подгорная королева была больна, это давало возможность всесторонне воспользоваться ситуацией и заручиться гостеприимством гномов даже без Сириэн, а посему маг решил тоже приврать, хотя нет, не приврать, а слегка приукрасить: - Волшебник никогда не приходит поздно, Трор, сын Даина Первого, и не приходит случайно. Он приходит тогда, когда положено. Посему отведи меня к своей больной супруге. Покуда это во власти моей, я помогу ей и твоему ещё не рождённому ребёнку.

***

Вот уже час как Трор наблюдал за волшебником. Таркун беспрестанно бормотал что-то неразборчивое, делал пассы руками и даже пару раз бил об пол своим причудливым посохом, чем заставлял вздрогнуть всех присутствующих. Но все эти манипуляции, казалось, не производили на несчастную Гуду никакого эффекта. Порядком выбившись из сил, волшебник отошёл от королевского ложа и прошествовал к Трору, объявив, что на данный момент он сделал все ему подвластное и будет благодарен за приют и обед, за которым и предложил обсудить сложившуюся ситуацию, подальше, так сказать, от лишних ушей и в более комфортных условиях. Стол было решено накрыть в личном кабинете Трора. Поэтому, когда последние слуги удалились, захватив с собой опустевшие блюда и предусмотрительно разлив по бокалам вино, волшебник решил нарушить царившее до сих пор молчание: - Трор, я не вижу смысла скрывать от тебя правду: положение твоей жены очень плачевно. Если бы проблема была в ее здоровье, я бы мог это исправить. Но беда в том, что слабо и больно дитя. И оно медленно погибает, утягивая за собой Гуду. Излечить больного младенца будучи ещё в утробе матери во всей Арде смогут разве что несколько величайших целителей, но боюсь вы не располагаете достаточным временем, чтобы просить их помощи… Я думаю, что вам стоит спровоцировать роды, пока ещё можно сохранить одну жизнь. В противном случае, ты скорее всего потеряешь их обоих…- Таркун грустно потупил взор, таким образом соболезнуя неминуемой утрате Короля-под-горой. Однако, Трор на то и является одним из величайших гномьих королей, в том числе и по части упрямства. Он не собирался отступать от своего, наконец-то, принятого решения, а потому решил поупорствовать да порасспрашивать: - Таркун, а как же Сириэн? Как думаешь, ее силы хватит, чтобы исцелить мое дитя и помочь ему родиться? Я на себе испытал чудеса ее магии и, признаться, ожидаю ее появления со дня на день, она даже припозднилась уже порядком… Лицо волшебника ни разу не дрогнуло, однако в голове уже роился сонм мыслей о том, как он может использовать данную ситуацию в свою пользу, а потому он молвил: - Должно быть, Сириэн за время вашего путешествия поделилась с тобой грустной тайной своей одинокой жизни… Но, к несчастью, я не могу ответить на твой вопрос. Видишь ли в чем дело: проклятье желанной девы встречается настолько редко, что о бедных эллет, носивших его, толком ничего не известно, как и о потрясающих силах, которыми они были наделены. Так уж устроено, Трор, что Арда велика и стара и существование ее поддерживают великие силы, в основе которых стоит равновесие. Оно служит началом жизни всего сущего. Первые пробудившиеся дети Илуватара не были цельными, они имели свою пару, что делало их единым и помогало достичь равновесия. На смену светлого дня всегда приходит темная ночь. На жар огня всегда может ответить прохлада воды. На любое зло всегда приходят силы, способные его уничтожить, но лишь от нас самих зависит, как мы эти силы используем. Так и с проклятьями: чем страшнее и ужаснее чары, тем большую силу получает проклятый, дабы уравновесить нанесённый урон. Тому темному злу, что обрушилось на Сириэн, по жестокости своей равных нет, а потому и подаренные ей силы должны быть невероятно велики. Но, к сожалению, я не знаю ни их природу, ни границы. Доподлинно известно лишь, что впервые эту кару использовал Моргот, но я уверен, что не он сделал это с нашей эллет, в противном случае с его исчезновением чары бы рассеялись. Доселе внимательно слушавший мага Трор встрепенулся: - То есть ты не знаешь, кто проклял ее и за что? А возможно ли как-то снять с неё эти оковы? - мысль о том, что Сириэн могла обрести столь желанную свободу, словно запертая в клетке птица, затрепетала в душе гнома. Видимо, такова судьба всех влюблённых - желать счастья предмету своих чувств. - Нет, я не знаю ничего из того, о чем ты меня спросил. И не уверен, что она сама это знает, пожалуй, кроме разве что ответа на первый вопрос. Так уж вышло, что за долгие годы моих странствий мне довелось повстречать лишь одну желанную деву, и мы оба знаем, о ком речь. - внешне совершенно спокойный волшебник в душе ликовал: кажется, он нашёл способ достичь делаемого и без помощи Сириэн. - Я перерыл все доступные мне библиотеки в поисках древних фолиантов с описанием данного проклятья, но нашёл лишь жалкие крупицы информации, которая и так была известна… А изучать желанную деву опытным путём, подвергая экспериментам - слишком жестокая участь для и без того несчастного и одинокого создания, ты не находишь? Одной мысли об экспериментах над эльфийкой хватило Трору, чтобы содрогнуться и покрыться толпой мурашку с головы до ног. Он не хотел даже представлять себе этот прекрасный самородок связанным, подвергаемым всяким пыткам и изучаемым подобно тому, как травник выжимает все соки из растений разными методами, в попытке побольше узнать об их свойствах. Поэтому ответ Король-под-горой буквально выпалил, не успев даже толком обдумать: - Конечно нет, что ты, упаси ее Махал от такой участи! Поэтому, думаю, чем меньше посторонних вовлечено в ее тайну, тем безопаснее будет для Сириэн. Однако, ты что-то говорил о книгах... Возможно, в библиотеке Эребора удасться найти что-то полезное? - Если бы у меня был доступ к данному величайшему хранилищу древнейших сказаний и летописей, я бы днём и ночью не смыкал глаз в поисках информации, которая могла бы помочь нашей бедняжке. А найдя ее, уверен, мы бы смогли придумать и как помочь твоей жене. Не желая больше тратить драгоценное время, довольные собой каждый по-своему Таркун вместе с Трором отправились в библиотеку, размещавшуюся в одном из самых безопасных и укреплённых сводов горы. Оба надеялись извлечь из данной ситуации собственную выгоду: маг наконец-то получил доступ к ценнейшим источникам знаний, которые нигде кроме как в Эреборе не сыщешь; Трор надеялся заслужить почетные лавры, если удасться приложить руку к снятию злосчастного проклятья с Сириэн, а также, постараться спасти своего нерожденного ребёнка. И только в одном мысли двух шагающих вглубь горы мужчин совпадали: оба не на шутку волновались за эльфийку. Все оговорённые сроки встречи минули почти две недели назад.