***
Сириэн очнулась спустя 3 дня после нападения вампира и отбытия Гэндальфа. Она открыла глаза поздней ночью. Сперва девушка очень испугалась, ведь помещение она никак не могла узнать, но когда увидела похрапывающего в стоящем рядом кресле Трора, немного успокоилась, внимательнее осмотрела комнату и пришла к вполне закономерному выводу, что находится в Одинокой Горе. Покои, в которых она находилась, во всяком случае, та часть, что она могла рассмотреть, была сделана очень искусно. Слева от кровати виднелись огромные, с полу до потолка покрытые разноцветными витражными рисунками причудливых зверей и цветов, двери, ведущие, судя по всему, на поверхность горы. Справа от пола до потолка тянулась великолепной работы кованная решетка, которую оплетал дикий виноград. Что именно находилось за решёткой, рассмотреть в приглушенном свете камина и свечей не удавалось. Но судя по тому, что листья его ещё не опали и были красны, за пределами горы все ещё царствовала осень, и это давало эльфийке надежду: она провела в беспамятстве не слишком много времени. Кровать, на которой лежала девушка, сама по себе напоминала произведение искусства: огромное ложе из темного дерева, по углам которого находились 4 резные столбика, на поверхности которых также был вырезан узор из листьев и цветов, в этом великолепии Сириэн безошибочно узнала орнамент своего браслета. Напротив кровати в стене располагался довольно большой камин, в котором уютно потрескивали поленья, а стены в нескольких местах покрывали гобелены с изображением лесов, гор и озёр. Оставалось только восхититься: Трор продумал все до мелочей. Ещё никогда Сириэн не приходилось жить в таких роскошных покоях, разве что в самом детстве, когда комнаты ее располагались практически на вершине Менегрота. Воспоминание о доме больно резануло по сердцу, поэтому, как поступала уже очень давно, Сириэн постаралась упрятать все эти мысли как можно глубже. Тихонько пролежав так некоторое время, рассматривая покои, дева сама не заметила, как снова погрузилась в сон.***
Когда Трор открыл глаза, за пределами горы уже рассвело. Спина ныла от долгого пребывания в сидячем положении. Голова гудела от непрестанных размышлений прошедших дней. Как только волшебник покинул Авен Арман, на короля один за другим посыпались вопросы Борина. Утаивать что-то было бесполезно, да и, надо признать, Трору было отрадно чувствовать поддержку друга, особенно сейчас, когда между ними практически не осталось секретов, ну кроме разве что одного таинственного голоска. Кстати, о последнем: стоило потоку разговоров Борина иссякнуть, а самому гному удалиться в караульную с проверкой, как голосок сразу поспешил напомнить о себе, а точнее, о заключённой сделке. От него подгорный король узнал, что в слюне вампира содержится вещество, помогающее исцелять раны. Именно это позволяло исчадиям тьмы подкрадываться под покровом ночи к своим жертвам, насыщаться их кровью, при этом оставляя в живых и также незаметно как пришли исчезать. А довольно быстро исцеляющая рана не оставляла и намека на ночные визиты. Именно так вампиры столетиями скрывали от любопытных глаз своё существование. «Так вот почему состояние Сириэн улучшилось!» - размышлял подгорный король. А раз уж таинственный помощник свою часть сделки выполнил, ведь вот она, эллет, осталась в горе, так ещё и без назойливого внимания волшебника. То нельзя забывать о том, что долг платежом красен, а посему, за Трором ныне значился должок. И хотя венценосный гном терпеть не мог ходить в должниках, все эти мысли моментально померкли, стоило ему перед уходом бросить последний взгляд на ложе. Сердце тут же подскочило практически к горлу, в глазах потемнело, а пустой желудок сделал неприятный кульбит, ведь сейчас на него с теплотой смотрели самые прекрасные глаза в Арде, а нежное личико расплывалось в смущенной улыбке. Не помня себя, Король под горой буквально подлетел к прекрасной деве на крыльях любви и хотел было уже заключить ее в крепкие объятия, но увидел, как та испуганной ланью забилась в противоположный угол постели, а в янтарных глазах отразился неподдельный страх. - Прости, милая! Я так обрадовался, что совсем забыл о твоём…эммммм…твоих ограничениях. - осторожно отступив на шаг назад молвил гном. - Как ты себя чувствуешь? Сириэн немного расслабилась и снова переместилась ближе к центру кровати, старательно прикрываясь шелковым покрывалом. Ещё в момент ночного пробуждения она обратила внимание, что была одета в непривычно неприкрытую белую ночную сорочку, перчатки на руках отсутствовали, а короткие рукава и вырез на груди заставляли и вовсе ощущать себя разве что только не голой. Осторожно прокашлявшись, она поспешила ответить: - Спасибо тебе за заботу, я чувствую себя нормально. Но была бы очень благодарна за стакан воды. - эллет с трудом узнавала свой сиплый как у последнего пропойцы голос, что очень смущало, а посему хотелось скорее замолчать - Как я попала сюда? Трор быстро, насколько это возможно, пересказал эльфийке события последних пары недель, не позабыв упомянуть ушедшего восвояси недовольного Беорна, улетевшего на орлах Манвэ волшебника и то, как они дружно прошляпили Всполоха. Про историю с вампиром гном рассказал только в общих чертах, сославшись на шок от подобного вторжения, боясь невзначай взболтнуть лишнего. Сириэн слушала очень внимательно, мелкими глотками постепенно осушая предложенный ей железный резной кубок, и к концу истории уже более менее сложила в голове относительно понятную картину происходящего. - За Всполоха не волнуйся. Ты сказал, что вы потеряли его след в лесах близ Долгого озера? - получив в ответ согласный кивок, продолжила - Тогда я знаю где он, у друга, я заберу его позже, а до того времени уверена, что о нем хорошо позаботятся. Вспыхнувший в душе Трора огонёк ревности не позволил ему удержать язык за зубами, а посему гном выпалил раньше, чем подумал: - Что за друг? - Она предпочитает скрывать своё существование под покровом леса, а посему я не вправе, сам понимаешь. Трор замялся. Фраза «она» моментально охладилась его пыл, но и, к сожалению, прояснила рассудок: столь резкий выпад был весьма подозрительным и по прищуренным глазам эллет он понял, что она все заметила, а прозвучавшая далее фраза только подтвердила его опасения: уж слишком резкая смена темы. - Это огромная честь, что за мной присматривает сам король. Я даже не знаю, как тебя отблагодарить за все, что ты для меня сделал, а эти покои - она обвела рукой по кругу, как бы очерчивая помещение - Пусть я ещё не видела их целиком, но уверенно могу сказать: они потрясающие. Трор невольно залюбовался ее жестом. Нежная, хрупкая, крошечная ручка казалась произведением искусства. Он не раз бывал во дворце Лихолесского короля и должен был признать, что изяществом статуи эльфов превосходили монументальные творения мастеров кхазад, но сейчас, гладя на шёлк нежной кожи и плавность движений, гном не мог и представить себе столь выдающегося мастера, что смог бы передать хоть толику ее великолепия в камне. Нет, в камне передать такую красоту невозможно, разве что, может, это по силам холсту? «Да, я непременно закажу написать ее портрет» - и, оглядев голодным взглядом проступающие сквозь тонкую ткань очертания нежного стана, решил: «Во весь рост!». А ведь за этим неожиданным любованием гном даже не заметил, что пропустил мимо ушей почти все, что сказала эллет. Опомнился он только когда Сириэн несколько раз кашлянула, привлекая внимание, и ещё раз спросила: - Ты ничего не упоминал про мои вещи… Вам удалось найти что-то? Подгорный владыка замялся: в той возникшей после появления эльфийки в компании оборотня суматохе об утраченном багаже никто как-то даже и не задумался. Поэтому отвечать пришлось честно, без обиняков: - Прости, я в последнее время мало сплю, отчего малостью рассеян. Вещи твои, мы, честно говоря, даже не искали. Но ты не переживай! Главное, восстанавливайся, а я сегодня же пришлю к тебе пару портних с помощницами. На первое время гардеробом тебя обеспечим, а дальше видно будет. Сириэн потупилась: - Трор, мне нечем заплатить... Все мои деньги были на второй лошади, и если она не пришла сама, значит я осталась ни с чем. Поэтому одолжи мне, пожалуйста, ткань, не надо портных. Расхаживать в одной ночной сорочке мало чести. Но я сама сошью себе костюм, а расходы обязательно возмещу, как только окрепну. - Об этом не может быть и речи. Я не позволю тебе расхаживать в чем попало. - резко прервал ее Король под горой. - Поправляйся, я сам со всем разберусь. - и дабы пресечь все попытки отказаться, решил свернуть разговор в иное русло. - Я сейчас пришлю к тебе травницу, пусть осмотрит тебя, отдыхай и ни о чем не думай, тебе сейчас нельзя переутомляться. А меня ждут государственные дела, я и так заболтался. - засим гном поспешил откланяться и покинуть покои. Сириэн с резким выдохом откинулась на многочисленные подушки. Ей было некомфортно, и это, мягко говоря. Забота Трора была, безусловно, приятной, но сейчас казалась чрезмерной и словно душила, будто у эллет больше нет ни права голоса, ни выбора. Это настораживало и пугало, но сейчас думать обо всем этом по новому кругу совсем не хотелось. Эльфийка всеми силами старалась убедить себя, что все происходящие подозрительности, не иначе как результат порядком расшатавшихся за последнее время нервов, да и вообще, столько координатных изменений в ее жизни происходит так быстро, тут у кого хочешь выбьет почву из под ног. Надо немного потерпеть! Она восстановится, обвыкнется и вскоре жизнь войдёт в привычное русло, да станет полегче. Трор же, стоило только ему покинуть покои, поспешил выполнять кучу появившихся дел. Надо было отдать приказы относительно очнувшейся эльфийки, а заодно и продумать дальнейшие действия. И надо же было выбрать этот благостный и полный хорошего настроения момент, чтобы очнуться голоску с его вечной ложкой дёгтя в королевской бочке мёда. А голосок-то пришёл сейчас не просто так, и долго ходить вокруг да около не стал - сразу задал интересовавший вопрос, похожий скорее на упрёк: - Ты всерьёз собираешься сделать о том, о чем думаешь? Нельзя просто так взять и обрядить эльфийку в королевский синий. Ты же понимаешь, сколько пересудов это вызовет и чем может обернуться?! Какую истинную цель сего безумства ты преследуешь? Трор, недовольный таким беспардонным вмешательством, ведь раньше голос никогда в открытую не показывал, что ведает обо всех, даже самых темных мыслишках владыки, раздраженно рявкнул: - А что с того? Я король, почему обязан прятать себя и свои чувства и уж тем более с чего мне отчитываться перед тобой?! Голос разума, а сейчас он представал именно в таком ключе, воспротивился: - Да хотя бы потому что ты женатый король, это раз! Ты гном, а она эльфийка, это два! Уверен ли ты, что когда Сириэн поймёт, что к чему, попросту не сбежит от тебя, это три! Обуздай свою ревность и жажду обладания! Ты должен быть мудрее и действовать более тонко, если хочешь добиться желаемого. Трор на минутку задумался: «а ведь в чем-то навязчивый друг был прав». - Хорошо - рявкнул недовольный король - Именно по перечисленным тобою пунктам я и хочу, чтобы она носила королевские цвета. Посуди сам: женщин у нас мало, гора буквально кишит холостыми крепкими мужчинами, а она так красива, многие могут позариться! Однако будь она в синем, никто не посмеет! Она должна быть моей и смотреть только на меня!Что ты предлагаешь сделать со всем этим?! - Понял. Если уж тебе так ревностно - предложи ей несколько цветов, чтобы в их числе был и синий, дай ей иллюзию выбора. Возьмёт синий, скажешь мол сама предпочла. А раз уж так хочешь сделать ее, скажем так, ближе к себе, внеси коррективы в покрой, прикажи добавить королевскую символику. Коли спросит, ответишь, мол сделал это дабы она не выглядела настолько чужой и не смущала народ. Трор довольно хмыкнул «а таинственный друг-то не промах». - А что делать с остальными пунктами? Я женат, это все усложняет. - Женат ты сейчас разве что формально. Никто не знает, чем кончится беременность королевы. Твоя задача, затаиться и ждать. Терпение, мой друг, чаще всего вознаграждается по заслугам! Вот это предложение королю не понравилось совершенно: - Но вдруг Сириэн сможет исцелить Гуду? Да меня возненавидят все кхазад, если я брошу только родившую супругу и уйду к эльфийке. - Ты опять слишком сильно торопишься! - голос явно начинал раздражаться, будто никак не может втолковать неразумному дитя простые истины - Пусть эльфийка сначала осмотрит твою жену. Да и вряд ли она сможет сделать это в ближайшее время: сама ещё на ногах не стоит, куда там врачевать. А покуда сможет, ситуация может сто раз измениться в любую сторону. И с этим выражением Трор был вынужден согласиться. - Ты поможешь мне? - с надеждой спросил он. - Помогу, и даже ничего не попрошу взамен. - бархатным голосом соглашался собеседник. - С чего вдруг такая щедрость? - подозрительно прищурился гном. - Ну мы же друзья, разве нет? - не отступал голос. - Друзья - согласился подгорный владыка и ради шутки добавил - Неужто и долги мне простишь? - А это нет! Долг не ревет, а спать поди не даёт, верно, король? - хихикал голосок. Увлечённый своими мыслями, взбудораженный предстоящими переменами и скорым обещанием обретения желанной красавицы, Трор даже не заметил, что поспешил раздавать указания и заниматься государственными делами даже не заглянув в покои супруги справиться о ее состоянии. И уж подавно увлечённый внутренним спором с новообретенным «другом» он не увидел, как от одной из колонн отделилась женская фигурка, поспешившая как можно скорее прошмыгнуть в королевские покои.***
Стоило только травнице покинуть Авен Арман, как покои Сириэн тут же превратились если не в проходной двор, так точно в очень популярное место. Ближе к обеду к ней пожаловала портниха, притащив с собой целый короб разных тканей, кружев, тесёмок, подкладок, шнуров и нитей. Вместе они составили план работы: Сириэн нужна была новая, более закрытая, ночная сорочка; костюм подобный тому, что был на ней по приезде, но, увы, не переживший столкновение с оборотнем, и платье. Гномку, явно смущенную и не знающую как себя вести с представительницей остроухих, очень смутил закрытый покрой всех нарядов, мол где это видано, молодой незамужней девушке прятать все свои прелести, так ведь можно навсегда в девках остаться, но увидев непреклонность в решении эллет, отступилась. А после того, как Сириэн, в качестве благодарности за работу пообещала научить ее плести несколько видов эльфийского кружева, и вовсе прониклась к девушке тёплыми чувствами и продолжила болтать без умолку, рассказывая об укладе жизни в Эреборе, о придворных новостях и некоторых обычаях. Так Сириэн узнала, что королева ждёт ребёнка. К тому моменту, как портниха покинула покои, пообещав сделать в первую очередь новую сорочку и несколько пар перчаток, за окном начали сгущаться сумерки. Порядком уставшая Сириэн откинулась на мягкие подушки в кровати, вставать ей все ещё было запрещено. Эллет даже не ожидала, что начавшийся с довольно грустных мыслей день может оказаться отнюдь не так плох. Гномки, во всяком случае приходившая к ней портниха, оказались совсем не такими, какими Сириэн рисовала их в своём воображении. Ростом они были невысокие, но и сама эллет была благодаря проклятию такой же, но куда более крупные: широкие покатые бёдра, довольно массивная грудь, крепкие плечи и руки, и короткие по сравнению с людскими и эльфийскими ножки. На щёчках у портнихи росли небольшие пушистые бакенбарды, свитые вниз к шее причудливыми косичками, на которых крепились разнообразные бусины: там были и серебряные, и золотые, и даже бусины из драгоценных камней. Сириэн подозревала, что каждое украшение имеет своё значение, но вот так, при первом знакомстве, спросить постеснялась. И хотя внешность гномов была вполне ожидаемой, ведь нечто подобное и представляла себе Сириэн в своём воображении, с характером же эллет не угадала в корне. Она прикидывала себе женщин кхазад строгими, такими же скрытными, как и их мужчины и даже замкнутыми. И совсем не была готова к тому, что они могут оказаться очень общительными, весёлыми и доброжелательными - никаких тебе предрассудков насчёт эльфов. Хотя, конечно, судить по результату знакомства с одной лишь Берторой, так звали портниху, обо всех остальных гномках было глупо. Но эллет очень хотелось верить, что и остальные представительницы этого удивительного народа окажутся такими же. Погружённая в свои приятные размышления, уставшая и порядком измотанная ещё не до конца зажившими ранами, Сириэн даже не заметила как уснула. Пришедший поздней ночью проведать ее, Трор так и застал девушку спящей, отослал травницу, чтобы не мешала деве восстанавливаться во сне, а сам плюхнулся в уже порядком поднадоевшее кресло. «Скорее бы уже иметь возможность полноправно занять великолепное ложе, а не ютиться вот так, на кресле, подобно нежеланному гостю» - размышлял король. Он подумывал о том, чтобы оставить присматривать за эллет кого-то из слуг, а самому пойти нормально отдохнуть и поспать, но быстро отмёл эти мысли: слишком уж велико было желание хоть так, под покровом ночи, но находиться рядом с любимой.***
Спустя ещё пару дней у Сириэн побывали: обувных дел мастер; ещё несколько знахарок (ведь по мнению Трора, один лекарь - хорошо, а два или три - ещё лучше); и пара торговок из гильдии купцов, что принесли ей на выбор короба с разнообразными гребнями, лентами и украшениями для волос. Эллет, однако, несмотря на удивленные взгляды гномок (а по приказу короля, как сам он объяснял, до тех пор пока гостья не обзавелась более закрытым нежели ее ночная сорочка гардеробом, пускали к ней только женщин) брала только предметы первой необходимости, ничего роскошного и дорогостоящего. Заранее предупрежденные королём торговки знали, что эльфийке можно выбирать все, что только заблагорассудится, все расходы же возместит подгорный владыка, а потому искренне удивлялись такой скромности. Уж ни одна женщина кхазад не упустила бы такого великолепного шанса. Но эллет была другой. Она общалась со всеми доброжелательно, без толики превосходства, искренне улыбалась и благодарила, постоянно предлагала взамен отплатить женщинам тем, чтобы обучить их чему-либо новому, будь то какое эльфийской плетение кос или рецепт стойкой краски для губ*, в результате чего по горе довольно быстро прошли слухи, что таинственная спасительница короля, она же по совместительству великая эльфийская ведьма, она же посланницы Йаванны, оказалась в общении очень приятной, ни капельки не такой надменной как описываемые мужчинами эльфы Лихолесья и, несмотря на слишком худощавое по мнению местных женщин телосложение, очень красивой. Не прошло и недели, как Сириэн принесли обещанные белоснежную закрытую сорочку под самое горло и длиной достаточной, что сзади даже волочился небольшой шлейф, и несколько пар перчаток, и наконец-то разрешили аккуратно вставать с постели, но пока ещё ходить недалеко и быть осторожной. Теперь наконец-то эллет могла в полной мере рассмотреть свои покои и полностью насладиться их великолепием. Витражные двери вели на потрясающий красоты террасу, с которой открывался невероятный вид на округу, а внизу, за перилами, метрах в десяти от пола прямо из горы шумными потоками водопада извергалась река Быстротечная. Высота падения воды была ещё метров двадцать и там, внизу, виднелись переливающиеся на солнце подобно тысячам звёзд брызги разбивающихся об острые как бритва скалы потоков воды. От такой красоты у Сириэн невольно захватило дух, она осторожно принесла на террасу стул, устроилась в нем поудобнее, закуталась в прихваченное с кровати покрывало и наслаждалась последними тёплыми осенними деньками вплоть до самого вечера. Остальную часть покоев она исследовала на следующий день: за изгородью из дикого винограда скрывался довольно просторный кабинет, в центре которого стоял массивный стол из темного дерева, несколько кресел, ещё один большой камин. Пол был устлан ковром, а на стенах красовались гобелены из той же серии пейзажей, что были и в спальне. Из кабинета вели три двери: одна, массивная, металлическая, с прелестно выкованными в виде листьев ручками вела, судя по всему, ко внутренним переходам горы, так как именно через эту дверь в Авен Арман приходили посетители. Другая дверь вела в ванную комнату и уборную, а третья - в небольшой кабинет, в центре которого стоял большой стол, а все стены были покрыты полками с десятками пустых стеклянных склянок. Сириэн самозабвенно ходила мимо полок и гладила мензурки и баночки подушечками пальцев, раздумывая, какие травы и в каком порядке она хочет в них разместить. Невозможно было не восхищаться, Трор предвидел все. Единственное, что омрачало великолепие покоев - отсутствие окон. Нет, конечно, окна были, но только в спальне и приемной, остальная часть покоев освещалась с помощью факелов и хотя эллет понимала, что для Подгорного народа даже такое освещение было роскошью на грани, но как представительница эльфийского рода, она нестерпимо скучала по свету солнца, Луны и звёзд, по ласковому дуновению ветерка и пению птиц. Каждый вечер к эллет в гости приходил Трор, они беседовали обо всем на свете: обсуждали различные рецепты приготовления мяса, до хрипоты спорили чья брага эльфийская или гномья, крепче, много смеялись и дружески подшучивали друг над другом. Однажды даже король попросил у эллет совета в урегулировании конфликта между двумя знатными родами кхазад, разразившегося на почве нерадивого младшего сына, посягнувшего на просватанную девицу. Услышав мнение Сириэн об этой ситуации и ее варианты разрешения конфликта, гном поставил в уме галочку ещё и рядом с немаловажным пунктом «мудрость». Все больше наблюдая за эллет, узнавая ее все лучше и лучше, Трор не мог отделаться от ощущения, что девушка росла в явно знатной семье: слишком воспитанная, слишком умная, образованная, она не могла получить все эти качества самостоятельно. Кому как не подгорному королю это знать, ведь именно таким же он когда-то растил своего собственного сына, Траина. Это все вообще заставляло гнома задаваться вопросом «из какого Сириэн рода и кто ее предки?».***
Однажды на исходе недели с момента, когда беспамятство стало не властно над ней, проснувшись ещё до рассвета, Сириэн застала Трора рассаживающим по покоям подобно раненному зверю. Доселе избегавший темы своей семьи, венценосный гном теперь был вынужден сознаться, что жена его носит дитя, но носит тяжко, а сегодня ночью совсем захворала. Попросив гнома выйти в приёмную, эллет осторожно встала с кровати, покрыла плечи недавно принесенным серым пуховым платком, одела перчатки и сказала: - Что ж ты не разбудил меня раньше?! Веди! Пока спускались к королевским покоям, парочка не проронила ни слова. Трор явно нервничал, а Сириэн искренне переживала за друга. Войдя в тускло освещённое светом немногих свечей помещение, в глаза эллет сразу бросилось измученное, бледное, покрытое испариной лицо светловолосой гномки. Королева даже изможденной показалась Сириэн очень красивой. - Ваше величество, меня зовут Сириэн, я эльфийский целитель. Разрешите мне осмотреть вас, клянусь, я не сделаю ничего дурного. - проговорила эллет, осторожно присаживаясь на краешке кровати у изголовья. Смотревшая на неё недоверчивым взглядом Гуда хотела было возразить и отказаться, но новый болезненный спазм в животе заставил ее лишь сдержанно кивнуть, предварительно заглянув в глаза стоящему рядом королевскому лекарю, как бы ища в них поддержки. Руки Сириэн едва ощутимо опустились на скромный по размерам животик королевы. - Сколько ещё должно пройти времени до родов? - спросила эллет у стоящего лекаря. Пожилой седовласый гном замялся, что-то рассчитывая и прикидывая и ответил: - Порядка четырёх месяцев. - и увидев хмурый взгляд короля добавил - госпожа. Вздрогнувшая от такого обращения Сириэн постаралась сделать вид, что ничего не заметила, она поднимет эту тему позже, сейчас есть дела поважнее: - Плод слишком мал для такого срока и недостаточно развит. - а затем обращаясь к королеве, по щеке которой скатилась блестящая в свете свечей слезинка - Причиной всему не ваше здоровье, Ваше Величество, не вините себя. Я не могу ещё сказать точно, срок мал, но с ребёнком что-то не так. В комнате ненадолго воцарилось грустное молчание, которое было прервано Королём под горой: - Мы же можем что-то сделать? Что угодно, лишь бы спасти малыша? Сириэн размышляла с минуту, а затем ответила: - Я не знаю, насколько серьёзен недуг у ребёнка и будет ли он поддаваться исцелению. Но я могу дать нам время на то, чтобы разобраться. Малыш очень слаб, но если я каждый день буду приходить и исцелять его понемногу, кто знает, может мы сможем укрепить его достаточно, чтобы он появился на свет с положенным весом и в нужные сроки, а там уже, будучи отдельным от матери, я смогу лучше помочь ему. Вы согласны на такой вариант? - Согласны! - без раздумий, практически хором выпалила царственная чета. Вернув ладони на округлый животик, Сириэн тихонько запела на синдарине. Ее голос был нежен и звонок, он будто поглощал своей красотой и дарил душе давно утерянное чувство покоя. От рук эллет заструилось мягкое сияние, а по телу Гуды разлилось приятное тепло. Пылающий ранее высокой температурой лоб начал приятно остывать, а боли покинули живот. В ответ на действия эльфийки Гуда почувствовала первый за последнее время уверенный толчок малыша и против воли губы ее растянулись в счастливой улыбке, а из глаз брызнули слёзы. Королева видела, как загорелись надеждой глаза Трора и сама невольно поддалась этому чувству. Но радость была недолгой, стоило только эльфийке допеть свою песню, как тело эллет вздрогнуло, сияние рук прекратилось, глаза закрылись и она начала оседать на пол, соскальзывая с края кровати, и в том, как бережно подгорный король подхватил на руки и прижал к себе бессознательное тело девушки, Гуда увидела столько нежности, что сердце больно защемило словно в тиски, а в душе зародились гнев и обида. «Значит вот как?!» - злилась гномка - «Решил заменить меня?! В таком случае ты не получишь ни меня, ни ее!». А в голове королевы под торопливые шаги супруга начал созревать жестокий план отмщения.